А мне-то какая с того радость? Зато Сагинну уже известно, что некоему Маллету вдруг ни с того, ни с сего понадобилась оружейная виграмма, и при случае я все равно окажусь под подозрением. Но о призрачных опасностях буду думать позже. Если останется свободное время.
– Так что вам нужно зачаровать?
Он плавно коснулся ногами пола, а в следующее мгновение уже разворачивал на столе кожаный футляр, в петлях которого были закреплены арбалетные стрелы. Я вынул одну на пробу, покрутил в пальцах, погладил наконечник.
– Все от одного мастера?
– Да.
– Не самая замечательная работа.
– Знаю, – кивнул убийца. – Но меня устроит.
– Хорошо… Ваша цель?
Он удивленно замер:
– Хочешь знать, кого мне нужно убить?
– Э… – Вообще-то, имя, внешность и место обитания будущей жертвы могли бы мне здорово помочь в работе, но обойдусь и меньшими затратами: – Простите. Я не совсем удачно задал вопрос. Мне нужно знать, чего вы ожидаете от этих стрел.
– То есть?
– Можно зачаровать их на пробивание. Можно на дальность полета. Можно… Есть разные возможности, в общем. А что нужно именно вам?
Убийца задумчиво почесал щеку.
– Та-а-а-кс… Дальность не помешала бы, но можно и без нее. А вот уверенность, что стрела пробьет защиту, лишней не будет.
– Какова из себя зашита? Только броня или что-то кроме?
– Обычные амулеты.
Магическая, стало быть. Не самая лучшая подробность. Но и не самая страшная. Придется лишь поразмыслить подольше.
Он мгновенно отметил мои сомнения:
– Сложно?
– Не то, чтобы… Скорее, муторно. Но это уже мои трудности. Чаровать всю дюжину одинаково?
– Да.
– Хорошо… Со стрелки по десять «быков», итого «орел».
Глаза Тени изумленно расширились:
– Один «орел»?!
– Ну да.
– А не слишком ли дешево? С меня брали по «орлу» за каждую, а то и больше!
– Знаю.
– Так почему не просишь столько же?
Я вернул стрелу на место.
– Потому. Во-первых, заказ не слишком сложный. Во-вторых, затрат на него немного. А в-третьих… Чары продержатся не более недели. Вам наверняка ведь не говорили, что чарование нужно все время обновлять?
– Неделю и все? – Кажется, мне удалось удивить его по-настоящему. – Вот сволочи…
– А, уже попадались, значит!
– Меня уверяли, что…
– Всех уверяют. Видите ли, можно продлить срок действия чар примерно до трех недель, но тогда от оружия за милю будет нести магией, а вам вряд ли хочется быть обнаруженным. Кроме того… Любые чары, наложенные на готовый предмет, держатся недолго: чтобы придать клинку нужные свойства надолго, нужно этим озаботиться еще во время ковки.
– А ты умеешь?
– Что? Ковать? Не очень. Да мне это и не нужно. Мой дядя умеет, а я всего лишь участвую. Со своей стороны.
– Дядя?
Все ясно. Вот ведь дурак…
– Если бы вы зашли через дверь, то видели бы, что на первом этаже оружейная лавка. Она принадлежит мастеру Туверигу, кузня у него тут же в доме.
– И ты с твоим дядей можете сковать зачарованный клинок?
– Почему бы и нет? Но такой заказ будет стоить уже много дороже.
Взгляд убийцы сверкнул хищным азартом:
– Сколько?
Надо прикинуть.
Сначала увесистые железные полосы: за ними придется отправляться на другой конец города, к склочному, но торгующему отличным металлом Олаку, и надеяться, что у старика окажется заготовка нужных размеров и веса. Потом правильно выбрать молот и рассчитать время, но тут уж все будет зависеть от самого заказа: кинжальчик и меч нуждаются в разном количестве кузнечной заботы. Опять же, перед ковкой мне нужно будет сплести сеточку требуемых чар… Что получается? Само железо – до пяти «орлов», дядина работа – пол-«орла» за час, не меньше, мое участие – еще «орел».
– Самое большое, восемь с половиной или девять серебряных монет.
– Сколько?!
Похоже, еще миг, и мне рассмеются прямо в лицо.
– На рукоять сами будете искать мастера, если пожелаете чего-то особенного. И на ножны – тоже. А заплатите вы только за клинок, пусть и зачарованный. Считаете, дорого?
– Дорого?! Вообще за бесценок! Слушай, парень, или я чего-то не понимаю, или… С такими запросами как ты до сих пор не стал самым известным магом в Саэнне?
К сожалению, известными становятся именно те, что заламывают за свою работу невиданные цены. Да и народ охотнее идет к «дорогим» магам, потому что уверен: чем больше заплатишь, тем больше и получишь. Ага, как же! Но я мог бы назначать цену вдвое и втрое от нынешней, если бы не одна беда…
– Потому что я не маг.
– А кто же?
– Ну, не совсем маг. Не настоящий.
Убийца недоверчиво прищурился:
– Но оружие ведь чаруешь?
– Да.
– Разве ж это не…
– Настоящий маг может сплести заклинание, не сходя с места и ничем особым не пользуясь, а мне… Мне, чтобы сотворить чары, нужно сначала разобрать по частям другие. Как кружево: его плетут из нитей, но их надо сначала где-то взять, верно? Так вот, другие маги для заклинаний используют частички себя, а я… Не могу. Приходится довольствоваться чужими огрызками, хорошо хоть, в Саэнне частенько требуется убрать отслужившие свое чары.
Собственно, это одна из причин того, что остаюсь в городе. Есть и вторая, не менее грустная и столь же будничная, но убийце не обязательно о ней знать.
Впрочем, следующим же вопросом Тень показала, что верно уловила смысл, прячущийся между моими словами:
– А за это наверняка еще и заставляют приплачивать?
А как же! В действе расставания с бесполезным хламом каждый второй горожанин становится искусным ростовщиком. Хорошо хоть, существуют еще «каждые первые».
– Иногда.
– И ты платишь?
– А что делать? Я же не могу обойтись другими средствами.
– Ну дела… – Он сокрушенно покачал головой. – И чем больше у тебя будет заказов, тем больше чар нужно разобрать, а когда узнают, что хорошо получаешь за работу, начнут вздувать цены и…
– И мне тоже придется брать втридорога. А я не хочу.
– Но почему?
– Потому что я знаю, сколько стоят мои услуги.
А еще потому, что подати в казну Анклава тоже начнут расти, как опара на дрожжах, и в конце концов работы прибавится втрое, а на руках у меня будут оставаться те же гроши, что и теперь. Если не научусь воровать и обманывать.
Убийца задумчиво прошелся вокруг меня.
– Нет, ты не трус, совсем не трус… Ты кто-то другой. Я пока не понимаю, кто, но разберусь обязательно.
– А стоит ли? Кстати… Насколько помню, речь еще шла о лезвии?
– Да. Вот об этом.
Он раздвинул полы куртки, являя свету закрепленные на бедре длинные ножны, расстегнул пряжки и положил клинок рядом со стрелами.
– За него сколько возьмешь?
Стальная граненая полоса длиной в две с четвертью ладони, прямая… Простая работа.
– «Орла». Много? – Переспрашиваю, видя странное замешательство заказчика.
– Не особенно. Скажи только… Чары все равно недолго продержатся?
– Конечно.
– Тогда почему целый серебряк?
– Потому что я нож еще наточу и отшлифую: уж больно щербатый.
Ответом на мою искренность стал раскатистый смех, и я обиженно фыркнул:
– Не надо точить, что ли? Так и скажи.
– Да надо… Просто… – Он заметным усилием прогнал с губ смешинки. – Первый раз вижу человека, который предлагает Тени сделать заточку клинка. Знаешь, на будущее: не поступай так больше.
– Почему?
– Оружие всегда точит сам хозяин. Чтобы не подвело.
В этом смысле? Да, мне известно подобное заблуждение. И я прекрасно знаю, какие для него имеются основания, вот только уважающий себя мастер никогда не позволит чувствам помешать работе.
Но те щербинки, что оказались под моими пальцами, они… Да, следовало бы промолчать. Выбоины на стали, заметные глазу, говорят о неминуемом приближении разрушения. Но прежде, чем их слова можно будет ясно расслышать, на гладком теле лезвия появляются предвестники гибели. Шершавые острогранные ямки и холмики, возникающие после каждой встречи с другим клинком или телом. Щетинка ниточек, пронизывающих сталь, поднимается и начинает истираться, нарушая… Для красоты это можно было бы назвать равновесием. А мне больше нравится слово «порядок».
– Как пожелаете. Скажу только: если зашлифую, чары будут держаться дольше.
– В самом деле?
– Обещаю.
Он подумал и кивнул:
– Идет! Как скоро справишься?
– Пока не знаю.
Новый всплеск удивления:
– Не знаешь?
Насколько все было бы проще, заключи я договоренность по правилам! Ни шагу влево, ни шагу вправо, только по прямой, тяжеловесно, тупо, зато без препятствий любого рода. И что меня дернуло? Ладно, раз уж полез в грязь, глупо бояться испачкаться.
– Осталось еще кое-что. Не сочтите за труд, покажите, как вы используете клинок.
– По прямому назначению!
Шутка вызвала у меня усталый зевок:
– Проведите пару выпадов и ударов, самых привычных для вас. Вот и все, что мне нужно.
– Но зачем?
Какие все любопытные…
– Я же не учу вас, как надо убивать, верно? Вот и вы не учите меня делать мою работу.
Хотя касаемо душегубства мне известно больше, чем можно предположить, глядя со стороны. Много больше.
– Ну, как скажешь…
Он потянулся за кинжалом, а я смежил веки.
Невесомые занавеси вздрогнули, колыхнулись, беззвучно распались на полоски, снова сошлись, заживляя нанесенную рану… Нет, так слишком далеко. Не могу прочувствовать.
– Еще раз.
Стальная птица снова взрезает воздух и падает, слишком тяжелая и неуклюжая, чтобы подолгу парить в небесах, а мои ладони взмахами крыльев следуют за ней, почти касаясь гладких боков, все ближе и ближе…
Пока звонкая оплеуха не заставляет меня остановиться и распахнуть глаза.
– Полудурочный, ты что творишь?!
Смотрю на почти коснувшийся моего живота кинжал. На собственные пальцы, причудливыми объятиями сомкнувшиеся вокруг лезвия. Перевожу взгляд вверх, в наполненные ужасом глаза Тени.
– Что-то случилось?
– Решил с жизнью попрощаться?!
– Я вовсе…
– Зачем полез на нож?!
– Я не…
– Учти, я без денег не убиваю!
Вдох. Выдох. Медленно, плавно, спокойно.
– Учту.
– И какого…
Пока в ход не пошли ругательства, спешу ответить, срываясь на скороговорку:
– Мне так нужно. Вернее, иначе я просто не умею. И не могу. А умирать не собираюсь. И если бы вы не обращали внимания…
– Предупреждать надо было!
А он испугался. Всерьез. Ну надо же… Рассказать кому, что Маллет, трус, известный всей Саэнне, заставил ужаснуться опытного убийцу, рассказчика сочтут еще и сумасшедшим. Но приятно одержать верх хоть в чем-то. До безумия приятно!
– Прошу простить.
Взгляд Тени показал, что в искренность моих сожалений не верят. И ладно.
– Завтра ваш заказ будет готов. Только…
– Что?
– Не приходите сюда больше. Прошу вас. Я сам принесу, куда скажете.
– В любое место?
Судя по проскользнувшему в голосе ехидству, готовится подвох. Но мне важнее знать, что избавлюсь от дальнейших визитов через чердачное окно.
– В любое.
– Тогда… Квартал Медных голов, между полуночью и первым ударом колокола.
Не слишком хорошее место. Трус бы туда не пошел. Но как правильно подмечено, я не трус, а «кто-то другой».
– Придешь?
– Приду.

* * *

– Только будь готов, что подождать придется! – донеслось уже откуда-то с крыши.
Подожду, делов-то. Я и закончить успею только перед самым выходом из дома, не раньше, потому что сегодня вечером надо мной тяжелым грузом висят долги перед вдовой купчихой. Сколько она заказывала «бусинок»? Десятка три? Э, а хватит ли мне содержимого моих «шкатулок», чтобы выполнить оба заказа? Сейчас проверю.
Тлеющий хвостик порхающей в воздухе невидимой змейки обжег щеку. Быть не может! Неужели…
Все одно к одному! Верно в народе говорят: беды поодиночке не ходят. И когда же я забыл прикрыть «шкатулку»? Похоже, еще прошлым вечером, когда заснул над отцовскими записями. И все мои пленницы благополучно разбежались. То есть, разлетелись. Ой, как нехорошо! Но поправимо, хотя и обидно тратить силы на исправление собственных же нелепых ошибок.
Левая ладонь снизу, правая сверху. Касаются друг друга на уровне груди, словно приветствуя, потом снова расходятся, на расстояние, равное двум своим длинам. Глаза можно закрыть, а можно оставить открытыми, зрение все равно ни к чему, правда, и помешать не сможет, потому что главными участниками готовящегося представления будут руки и только руки…
Коченеть первыми всегда начинают подушечки пальцев, но холод только кажущийся. Помню, поначалу даже трогал кожу ладоней языком, не веря ощущениям, пока не привык, что действительность может состоять не из единственного слоя, а из многих, и в каждом последующем ее лик будет выглядеть совсем иначе, нежели в предыдущем.
Десятки узеньких русел сосудов, по которым течет кровь, кажется, наполняются ледяной горной водой, но холод длится недолго, отступая перед обжигающим пощипыванием: это притягиваются к ладоням ниточки занавесей, составляющих собой мир. Притягиваются, раздвигая кисейное полотно, оставляя на своем месте отверстие, сначала крохотное, но расширяющееся все больше и больше, освобождают место для…
Есть! Попались, мои драгоценные! Теперь нужно не торопясь и не ослабляя внимания, донести вас до «шкатулки» и вернуть в заточение. Клянусь, оно будет недолгим! Не успеете соскучиться, как превратитесь в нечто новое. Не знаю, насколько замечательное, но главное, другое, завершенное и наделенное смыслом. Пусть насильно, и все же… Жить бесцельно невозможно, это я хорошо понял на своем опыте.
Правда, одним смыслом теперь стало меньше. Хватит ли оставшихся в наличии для продолжения жизни? Надо подумать.
Какое-то время мне не нужно теперь заботиться о накоплениях для будущей семьи, стало быть, смогу употребить деньги на иные надобности. Хотя, у меня и накоплений-то пока не было… И не будет. Но придется искать новую подружку и, похоже, в этот раз не следует давать волю чувствам, договоримся с ней сразу, определим выгоду каждого, заключим договоренность… Тьфу. Даже звучит мерзко. Ведь не смогу же, будь оно все проклято! Не смогу!
Почему никак не научусь просто БРАТЬ? Почему прежде спешу отдать что-нибудь свое, пусть меня ни о чем не просят и ни на что не надеются? А отдав, робко ожидаю получить в ответ хотя бы столько же, и каждый раз попадаю впросак.
1 2 3 4 5 6 7 8