Тех я видел в деле. А наши и команские арканщики таковы, что ты, хоть и молодой витязь, а верно наслышан о них. Облаву сделаешь и доволен останешься.
Дело было выполнено прекрасно. Коней и диких, и одичалых наловлено множество. Самых необузданных взяли себе команы, хонг-ниу и степные сарматы. Более объезженные были переданы босфорцам.
Корабельщики получали расчет золотом и серебром, которого было довольно у заправил похода. Добычи до сих пор не было, так как все время шли или через дружественные или через вконец разоренные страны.
Готы уходили в степи все дальше и дальше от преследующих, но часто обращались против них неожиданно и делали внезапные набеги. Городков и хуторов было разрушено много.

КОГАН САРКЕЛ


Долго шли степью, встречая разбросанные готские хутора и укрепленные городки. Везде жители встречали их хорошо и провожали пожеланием побед. Но вот хутора стали встречаться реже и реже, и наконец они увидели громадный стан, состоящий из войлочных шатров, окруженных громадными телегами, связанными железными цепями. Вокруг пасся скот в изобилии – огромные серые волы с длинными, загнутыми в обе стороны и вперед рогами, жирные бараны и овцы, козы с длинной и тонкой шерстью. Засеянные и окруженные плетнями поля показывали, что жители – народ не вполне кочевой, а собирающий жатвы и перемещающийся только в случае крайней необходимости. Кони их небольшие, крепко сложенные, были похожи на команских и сарматских. Шапки на них высокие, остроконечные, из белого войлока, одежда – длинная рубашка и короткий плащ из шерсти или звериной шкуры. Доспехи – на одних из толстых воловьих шкур, на других – из больших блях разного очертания, нашитых узором на кожу. Черты смуглого лица правильные, носы строгие, прямые, черная борода острижена по сторонам, образуя клин, широкие брови сдвинуты и нахмурены, глаза глубоко сидят под густыми ресницами и горят темным огнем. Женщины очень красивые, но и они смотрятся суровыми ратниками. И мужчины, и женщины держатся осанисто, говорят медленно, придавая вес каждому произносимому слову. Видя приближение скопища инородцев, они сели на коней, и вооруженная сотня выехала вперед.
– Что за люди! – крикнул их предводитель.
Язык их оказался понятным для многих. В нем были и команские, и сарматские слова.
– Мы асы! – отвечал высланный к ним для переговоров. – Идем из-за Дона реки. Разорили царство гота Дидериха. Идем, ищем поселения в лесах. В степи добрых людей обижать не станем.
– Доброе дело сотворили, – сказал старший из всадников. – Царь Дидерих и его готы нас часто обижали. Были у нас станы по реке Лопани. Разорили они нас и загнали в эти степи на запад.
– Не продадите ли нам скота? – спросили пришельцы.
– Можем! И на золото, и на серебро продадим. И на оружие менять согласны. Надо Когана нашего спросить, да старейшин. Располагайтесь станом по ту сторону ручья. Да ночью разъезд вышлите. Пусть нашему помогут. А то команы иногда по ночам бродят да наш скот воруют. А вот и сам Коган Саркел едет на вороном коне.
Саркел был высокий, плотный старик с белой бородой. Броня его состояла из больших шестиугольных и четырехугольных железных пластин. Шапка медная имела очертание чешуйки на плоде ели. Меч его был длинный и кривой. В руке он держал длинное копье. На плечах была медвежья шкура, подбитая красной шерстяной тканью.
К нему выехали гот Тотила и сармат Пересвет, за которыми следовали несколько начальников малых отрядов и ратники от разных племен, около ста человек.
– Я желал бы видеть вашего вождя или царя! – сказал Коган.
– И наш царь Водан будет рад тебя видеть! – объявили ему.
Водан со своими приближенными подъехал к Саркелу, а вокруг них собрались поодаль как пришедшие чужеземцы, так и жители кочевья, число которых все прибывало.
– Намерения мои самые добрые, – объявил Водан. – Мой народ ни тебя, ни твоих одноплеменников не обидит. Мы здесь только сделаем привал на несколько дней и запасемся скотом и хлебом, Конечно, если ты разрешишь.
– Разрешаю, – сказал Коган, протягивая руку Водану. – Видал ты наш скот, когда проходил степью?
– Свиней только не видал, а мои люди любят свиное мясо.
– Мы их не держим. Мерзость они нам. Но быков, баранов, коз тебе продадим. Благословил нас Господь приплодом в этом году. Располагайся станом за ручьем, а сам войди в шатер мой вкусить пищу и меду стоялого. Будь гостем, и да будет благословение Адоная над тобой.
– Ты еврей? – спросил Когана Елисей бень-Матфан, сопровождавший царя.
– Мы не евреи. Хозарами называется наш народ! – объяснил Саркел. – Многие из наших родов доныне пребывают в гнусном язычестве и поклоняются идолам, мерзости праотцев наших. Но есть роды, наш в том числе, просвещенные Господом и свято соблюдающие закон, данный от Господа великому пророку Моисею. Прошу и тебя, и других друзей царских посетить шатер мой. Увидишь, что живем мы подобно праотцам вашим: Аврааму, Исааку и Иакову, как они жили до переселения Иакова в Египет. Городов не строим, пасем скот, сеем и собираем в житницу до следующего посева. Сами никого не обижаем, но и себя в обиду не даем, и на хищников идем войной, как Авраам ходил войной на царей, ограбивших Содом и полонивших Лота, когда его благословил Мельхиседек.
Хозарские вожди разделили между собой вождей асов и в шатрах своих угощали их всем лучшим, что имели. Воины-асы расположились станом, отделяясь от хозар ручьем, протекавшим по неглубокому оврагу. Царь и царица асов с несколькими приближенными отправились обедать в шатер Когана Саркела. Подали им умыть руки и ноги из глиняных, красиво расписанных сосудов, поднесли благовония для омочения головы. Затем они не возлегли, а сели, поджавши ноги под себя, на обширном войлоке вокруг низкого деревянного стола. Коган прочел молитву и преломил хлебы, которые раздал гостям. Около него сел почтенного вида старец с длинной и широкой белой бородой. Это был учитель и книжник равви Иеред бень-Ламех из колена Завулона, давно проживающий среди хозар, первый советник Когана. Он говорил хорошо по-еврейски и несказанно был рад найти в войске асов Елисея бень-Матфана, Давида бень-Иозефа и Нафана бень-Гедеона из Иудеи и Исава бень-Иззраэль и Иону бень-Маниссию из Самарии, которых царь Водан привел на пир к Когану.
Царь и Коган рассказывали друг другу о происхождении их племен. Видимо, хозары пришли оттуда же, откуда и готы: из-за далекого моря Хвалынского, с Иаксарта-реки и из северной Согдианы. Но много веков уже кочуют они по степям Понтийским. Долго не знали они истинного Бога, но пришельцы от Иегуды и Израиля, нежелавшие подчиниться чужеземцу идумеянину, пришли к ним и осветили их лучом солнца правды. Хотя и ныне многие хозары продолжают пребывать во тьме и поклоняться идолам, но многие так же познали свет правды и знают истинного Бога, явившегося в стране Израиля Аврааму, Исааку и Иакову.
– А твои люди, – спросил он Водана, – какому Богу веруют?
– Люди мои, – отвечал Водан, – племен разных и веры различной. Есть – обученные греческими и восточными мудрецами. Есть степные люди, верующие в своих духов, нам неведомых. Есть, как тебе уже известно, мудрый Коган, евреи и от Иегуды, и от Израиля. Но все веруют, что призвание наше – основать великое царство на западе на реках великих, в лесах беспроходных, где врагам доступа нет.
– В союзе сила! – изрек равви Иеред. – Придет день Господен, и Елоим просветит всех темных, и они узрят свет. Протяну руку малому, и он поддержит тебя в деле великом.
– Мудро изрек ты, равви Иеред, – сказал Водан. – В стране Босфорской и где течет Дон-река, слыхал я такое сказание, завезенное к нам издалека финикийскими мореходами. Жил был в селении бет-Таханак близ славного города Тира, бедный рыбак, именем Имилькон. Была у него жена Арис, добрая, красивая, но в первый год по свадьбе случилась с ней беда. Хотела мужу помочь щоглу Мачту.

ставить, да дерево свалилось ей на ногу и перебило колено. Арис осталась хромой и не могла далеко отходить от хижины своей и собирать плоды земные. В доме готовила она пищу из приношений мужа, но ходила, только опираясь на костыль. А детей мужу своему Имилькону принесла Арис много. Прошли годы, и было у Имилькона и Арис девять сыновей и девять дочерей. Старшие сыны сопровождали его на рыбную ловлю, дочери, перворожденные, нянчили младших детей и собирали по скалам рыбьи остатки и травы морские для единственной козы, молоком которой вся семья питалась, когда улов был плохой. А несчастная Арис старела от тяжелой жизни. Ей не было еще сорока лет, когда и не сломанная нога стала ее плохо поддерживать, и вместо одного костыля пришлось ей взять два, подкладывая их под оба плеча. Но Имилькон верил в своих богов. Главный бог их – Молох, жестокий бог. Он любит человеческие жертвы. Однажды Имилькон отправился на рыбную ловлю один. Старшие сыновья остались при матери. На море сошел густой туман, поднялась буря. Лодку затопляло волнами. Лихой мореход был Имилькон, но волны били все сильнее и сильнее и угрожали потопить его каждое мгновение. Долго носился он, надеясь добраться до берега, но время шло, туман сгущался, буря крепчала, а все не видать было признаков земли. Понял бедняга, что его уносило бурей в открытое море. В свисте ветра послышались дикие звуки отвратительного пения.
«Это духи бурного моря поют мне погребальную песню, – подумал он. – Видно пришел мой последний час».
Имилькон вознесся душой к богам и молился им, не за себя, а за жену и детей. Мимо лодки пронеслось бревно от сломанного корабля. На нем сидело три ворона, которые неистово кричали. Имилькон задрожал при виде зловещих птиц, но их пронесло в одну сторону, его в другую. Голод и жажда мучили несчастного морехода, силы его истощились, он упал на дно лодки и потерял сознание.
Вдруг почувствовал он, что его лодка днищем царапнула по отмели и толкнулась в берег. Солнце ярко светило на ясном синем небе. Холмы и горы заросли пальмами, смоковницами, чинарами, сливовыми деревьями. Поля и нивы пестрели хлебом и травой, издававшей восхитительное благоухание.
На встречу Имилькону шел старец в белой одежде. Борода его доходила до пояса и в ширину покрывала всю грудь. Он опирался на посох из слоновой кости, выложенный золотом. Перед ним бежала великолепная, совершенно белая длинношерстная коза с золотыми рогами и весело попрыгивала по траве.
– Откуда, мореход? – спросил старец.
– Из страны Тирской, – отвечал ему Имилькон.
– Далеко! – сказал старик. – Ты на Счастливых островах Канарские острова.

. Живут на них лишь духи морские. Но я тебе вреда не сделаю. Не знаю только, как сыновья мои. Любят они кровь человеческую сосать. Все же переночуй у нас. Если умилостивишь их, то вернешься домой без вреда. Не встречал ли ты их в море?
– Нет, я только видел трех воронов, – отвечал Имилькон.
– Да это они и были! – сказал старик. – Но все равно. Пойдем. Ты верно очень голоден, а у меня на столе и дичь лесная, и рыба морская, и вино, и мед стоят.
И старик ввел Имилькона в пещеру под самой высокой из гор. В пещере все сияло золотом и камнями самоцветными. На столе было более ста кушаний мясных, и рыбных, и хлебных, и молочных. Имилькон ел и пил, как никогда. Старик хозяин ел мало, а говорил еще меньше. Вдруг послышался шум и крик. Старик вышел и вскоре вернулся со своими сыновьями, обратившимися из воронов в богатырей, страшного вида. Имилькон испуганно вскочил при их виде, но те усадили его, стали с ним пить и есть и скоро совсем подружились с тирцем и даже пригласили его с собой на другой день на рыбную ловлю, чтоб ему было с чем домой вернуться.
Вышли они в море в сильнейшую бурю. Один из великанов сидел у руля, другой на носу, третий у паруса. Имилькон – у черпака. Они неслись, как бешеные, не уменьшая парусов, лодка смело резала волны, и с кормы лился настоящий водопад. Наконец буря утихла, и они принялись за свой промысел. Рыбы было такое множество, что богатыри безостановочно вытаскивали добычу. Имилькон тоже чувствовал беспрестанно, как его лесу тянула рыба, но лишь только дотянет он ее до поверхности воды, как она сорвется; так ему от этой ловли ничего и не попало, а великаны наловили полную лодку. Бедняга Имилькон вернулся с пустыми руками. Стал он жаловаться старику хозяину. Тот дал ему волшебную дудочку, и на другой день Имилькон ловил так же удачно, как и стариковы сыновья, и, вернувшись, получил на свою долю полные три корзины рыбы.
Но он скоро затосковал по семье и, от души поблагодарив хозяев, собрался домой. Старик дал ему при прощании новую восьмивесельную лодку, полную муки, полотна, шерстяной ткани и других полезных вещей, и пригласил его весной вернуться на его остров для новой добычи. Имилькон с радостью согласился еще раз посетить своих друзей, но спросил, какого направления надо ему держаться, чтоб попасть на Счастливые острова.
– Держись за вороном, когда он летит в море, – сказал старик. – Счастливо до дому добраться! – добавил он на прощание.
Имилькон отошел от берега, и тотчас Счастливые острова скрылись в тумане, а кругом засверкало безбрежное море. Но лодка его росла и росла. Он не мог уже с ней справиться и должен был зайти в город и нанять корабельщиков. Лодка сделалась большим кораблем, и весь он был нагружен рыбой и разными товарами. Придя в город Тир, они стали выгружать рыбу и товары, но сколько ее ни вынимали, все корабль оставался полным. Имилькон продал и рыбу, и товары. Корабль, уходя из Тира в бет-Таханак, опять стал уменьшаться и сделался опять восьмивесельной лодкой. Имилькон купил себе корабль и нанял корабельщиков. Еще два раза ходил он на кораблях своих на Счастливые острова, но всегда брал с собой восьмивесельную лодку, выраставшую каждый раз в огромный корабль и обращавшуюся опять в прежний вид по разгрузке. Он скоро сделался самым богатым человеком в Тире, сыновьям всем выстроил корабли, а за дочерьми дал в приданое богатые дома. Ног своей дорогой жене Арис не мог возвратить, но ее носили в золоченых носилках или возили в богатой колеснице, запряженной четверкой прекрасных белых коней, и она, живя в довольстве и покое, стала крепче и здоровее и менее чувствовала свое несчастье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35