Никто не имеет права ничего брать самовольно. Избавляйтесь от своих грязных привычек”. Солдат, говоривший это, был не старше тех двух мальчишек, которых он только что убил.
Захватив власть, красные кхмеры прежде всего приступили к ликвидации “предателей” и “разложившихся элементов”. В Баттамбанге, втором по величине городе Кампучии, бывшим лонноловским офицерам и солдатам было приказано явиться с вещами к зданию школы на центральной площади города. На следующий день около тысячи бывших офицеров и три тысячи солдат собрались в указанном месте. Им выдали по чашке риса и разрешили повидаться с близкими. Пленные успокоились – похоже, их не собирались бросать в тюрьму.
На следующий день стало известно, что в страну возвращается Нородом Сианук и бывшие офицеры поедут в столицу его встречать и приветствовать. Сформированная колонна вышла из города и двинулась в сторону Пномпеня. Среди офицеров и солдат царило радостное оживление. Прошел слух, что после приветственной церемонии всем бывшим офицерам будет выдана официальная бумага о помиловании и их отпустят на свободу. Три часа колонна двигалась к Пномпеню, но затем вдруг резко свернула в сторону. Смех и шутки среди пленных сразу смолкли. В двухстах метрах от дороги стояла цепь боевиков с автоматами на изготовку. Машины остановились, пленным приказали построиться. В ходе этой операции “по ликвидации”; было расстреляно свыше 400 человек.
Осенью 1975 года радио Пномпеня передало приказ всем подразделениям красных кхмеров быть готовыми “уничтожить всех бывших прислужников Лон Нола, военных и гражданских, и членов их семей, как только закончится сбор урожая”. Вскоре пошли слухи, что в этот список будут включены учителя, студенты, врачи, инженеры.
Массовый террор царил в коммунах, превращенных в концлагеря. Всех людей, независимо от возраста и состояния здоровья, привлекали к принудительному труду по 12 – 16 часов в сутки. Вечерами они были обязаны посещать “идеологические лекции”, которые, как правило, оканчивались “косанг”, то есть “перевоспитанием”. Это был своеобразный ритуал “предупреждения” кого-либо из членов коммуны. После второго “косанга” человек бесследно исчезал. Бежавший в Таиланд Нги Дук, 22-летний юноша, бывший горожанин, провел несколько месяцев в подобной Юоммуне. Он рассказал, что однажды, работая в поле, наступил на острую палку бамбука и распорол ногу. В ответ на просьбу освободить его от работы на несколько дней, командир красных кхмеров Мон сказал: “Такая пустяковая рана не дает повода для увиливания от работы”. В тот же вечер Нги получил свое первое “косанг”. “Ты должен работать, несмотря на боль. Ты должен быть твердым, как камень. Нельзя лодырничать и увиливать от работы”, – сказали ему члены комитета коммуны.
К осени 1975 года в коммуне, где жил и работал Нги, было казнено тридцать человек. Однажды ему приказали дежурить на участке ночью после работы, на что Нги неосторожно ответил:
“Я так ослаб, что еле волочу ноги даже днем”. Тогда ему вынесли второе “косанг”. Разъяренный Мон кричал: “Ты хочешь пойти против истории. Ты должен повиноваться приказам “ангка лоэу”. Ночью Нги бежал в джунгли, зная, что его ждет верная смерть.
Побегов из коммун было много. Красные кхмеры расправлялись с беглецами без всякой пощады. Власти пытались перекрыть все пути, ведущие к таиландской границе. На 500-километровой границе были ликвидированы все поселения в пределах 5 километров . Дороги и тропинки минировались. Патрули постоянно прочесывали джунгли в поисках беглецов, которых тут же приканчивали на месте.
Важным элементом полпотовской политики было насаждение страха и взаимного подозрения в коммунах. Здесь была создана целая система тотальной слежки. Широко использовалась практика доносов. Вот рассказ пожилой женщины, которая как представитель “третьей категории” находилась на полевых работах:
– Агенты секретной полиции терроризировали нас. Это были мальчики и девочки от семи – восьми до тринадцати – четырнадцати лет. Ремеслу сыска их натаскивали на специальных занятиях. Они сидели в каналах, забирались на крыши, прокрадывались под лежанки в бараках, чтобы услышать хотя бы одно слово. За информацию полагалось вознаграждение. Самое ужасное было в том, что они, впившись глазами в лица, следили за их выражением. Грусть, чувство протеста, досада – за все жестоко наказывали. От желания ребенка заполучить в качестве награды за донос винтовочный патрон зависела жизнь университетского профессора.
Корреспондент “Нью-Йорк Тайме Мэгэзин” рассказал о бежавшей из Кампучии в 1976 году девушке по имени Чан Серей Монти. Отец ее был раньше чиновником в резиденции премьер-министра. Рабочий день в коммуне начинался в пять часов утра. Чан трудилась на рисовых плантациях, участвовала в земляных работах, строительстве каналов. Работали весь день с двумя небольшими перерывами. В особенно напряженные периоды работа продолжалась и ночью: стариков и старух заставляли держать факелы. В мире, окружавшем Чан, ее жизни угрожали болезнь или смерть от голода и тяжелого труда, или же арест и “исчезновение”. “Увели” – эта фраза красной нитью проходила через рассказы всех бежавших из Кампучии. Она означала, что этого человека больше никогда не увидят. Чан видела один раз, что происходит с людьми, которых “увели”.
Это случилось в тот день, когда она решила бежать. После работы Чан отправилась навестить родителей. Выйдя из леса, она увидела в поле трех красных кхмеров, которые убивали ножами группу из восьми связанных веревками людей, в основном детей и женщин. Девушка рассказывала:
"Я и раньше знала, что солдаты убивают людей. Им нравилось убивать. Солдаты называли нам имена тех, кого они убивали. А один сказал: “Убивать детей очень легко – надо только взять их за ноги и разорвать пополам”.
В Обвинительном акте говорилось об использовании зверских методов пыток, убийств и запугивания населения:
– Они использовали такие методы убийства, которые давали возможность ликвидировать сразу сотни или даже тысячи людей. Мотыгами, киркомотыгами, палками, железными прутьями людей били по голове. Ножами и листьями сахарной пальмы с острыми краями жертвам перерезали горло, вспарывали животы, извлекали оттуда печень, которую затем съедали, и желчный пузырь, который шел на приготовление “лекарств”. Бульдозерами давили людей и применяли взрывчатку, чтобы одновременно убивать как можно больше. Людей хоронили живыми, сжигали тех, кого подозревали в оппозиции режиму, с людей постепенно срезали мясо, обрекая их на медленную смерть. Детей подбрасывали в воздух, а потом накалывали на штыки, отрывали у них конечности, разбивали им головы о деревья.
Людей бросали в пруды, где держали крокодилов.
Один из очевидцев оставил описание казни:
– По обе стороны длинного, недавно вырытого рва сидят на корточках мужчины и женщины с руками, связанными за спиной. Руки кровоточат, так как веревки связаны слишком туго. Многие из них плачут или рыдают, другие обращают на себя внимание своим стоицизмом. Среди этих осужденных на смерть с десяток детей в возрасте от 7 до 10 лет.
Два красных кхмера с дубинками ожидают сигнала командира. Тот приказывает: “Бейте”. И красные кхмеры начинают спокойно и бесстрастно наносить удары. Каждый осужденный получает сильный удар дубинкой по затылку. Его наносит один из двух солдат. Затем второй наносит еще один удар и сразу же сталкивает ногой убитого в ров. Удары становятся все более быстрыми и все более сильными, по мере того как плач и вопли становятся все громче и разносятся по лесу. Молодые исполнители нервничают, и это отражается на их лицах, искаженных гримасами Пол Пот был верным последователем Мао Цзэдуна, считал себя его учеником: “Мы изучили опыт мировой революции, особенно труды Мао Цзэдуна. Опыт китайской революции был очень важен для нас. После изучения конкретной действительности Кампучии и опыта мировой революции, в первую очередь по трудам Мао Цзэдуна, мы нашли направление, подходящее к условиям Кампучии”. В Китае при Мао в годы “большого скачка” и “культурной революции” погибли несколько десятков миллионов человек. Пол Пот обошел своего кумира, уничтожив более трети всей нации. Как говорилось в Обвинительном акте, уцелевшим были нанесены серьезные физические и нравственные травмы, которые еще долго будут давать о себе знать. Подорванное здоровье, болезни, бесплодие женщин – таким было страшное наследие политики геноцида.

5. Снова в джунглях

Падение диктаторского режима Пол Пота в нашем массовом сознании всегда воспринималось на уровне пропагандистско-газетных стереотипов.
– 2 декабря 1978 года подлинные революционеры и патриоты страны создали Единый фронт национального спасения Кампучии. После этого революционная борьба быстро охватила все слои населения, дала им веру в неизбежную победу.
– 7 января 1979 года революционные войска вошли в Пномпень и режим Пол Пота – Иенг Сари был сметен.
Правда, уже вскоре стало известно, что в декабре 1978 года Вьетнам “по просьбе Единого фронта национального спасения Кампучии” ввел свои войска в Камбоджу. При этом вьетнамское руководство подчеркивало, что причина ввода войска – развязанный Пол Потом геноцид против собственного народа. Что же, нельзя исключать, что если бы не решительные действия Вьетнама, то Пол Пот все еще правил бы в Камбодже.
И Вьетнам не обвиняли бы в “региональном гегемонизме”, если бы он, сбросив власть красных кхмеров, ушел из Камбоджи. Но его войска остались и, как и “ограниченный контингент” советских войск в Афганистане, были вовлечены в войну с красными кхмерами.
По мнению лондонского журнала “Экономист”, “враждебность камбоджийцев по отношению к вьетнамцам уходит корнями в далекое прошлое и насчитывает многие века, но получила новый толчок в последние десятилетия. Вторжение вьетнамцев в Камбоджу в 1976 году, возможно, и ставило целью освободить эту страну от тирании Пол Пота, однако благодарность многих камбоджийцев быстро переросла в подозрение и, очевидно, не без оснований – не собираются ли вьетнамцы поглотить их страну?"
Впоследствии появились свидетельства, что вьетнамцы первоначально не собирались захватывать Камбоджу, а хотели лишь создать в приграничных районах “буфер” из сил, оппозиционных Пол Поту. Но вьетнамское наступление, начатое 25 декабря 1978 года, серьезного сопротивления не встретило, и Ханой стал на ходу менять свои планы. Причем полпотовцы не были уничтожены, а как бы оттеснены к таиландской границе.
Китай достаточно быстро отреагировал на эту операцию Ханоя и в феврале 1979 года двинул через границу 65-тысячную военную группировку, чтобы наказать Вьетнам. Бои продолжались 16 дней. Вторжение Вьетнама в Камбоджу было осуждено не только Китаем, но и большинством стран мира. Промышленно развитые страны установили экономическую блокаду Вьетнама. А новый режим в Пномпене признали только Советский Союз и его сателлиты.
Считалось, что в Камбоджу наконец пришла долгожданная свобода. Но и после 1979 года камбоджийская трагедия продолжалась. Один из зарубежных аналитиков говорил об этой трагедии так: она поражает необычайной комбинацией таких факторов, как стремление нации к самоуничтожению, уничтожение нации ее собственными лидерами и уничтожение нации иностранными войсками. Продолжал сохраняться тоталитарный строй, по-прежнему правила бал коммунистическая идеология.
Состоявшийся в 1981 году IV съезд Народно-революционной партии Камбоджи заявил, что “отныне мы будем строить социализм на основе принципов подлинного марксизма-ленинизма”. Съезд указал, что Камбоджа является частью семьи социалистических стран! Этот съезд, пытаясь снять всякую ответственность с партии за злодеяния Пол Пота, заявил, что Пол Пот и Иенг Сари “разрушили партию”, заставили ее “изменить принципам марксизма-ленинизма”, навязали ей “реакционный экстремистский национализм” и в конечном итоге превратили партию в “контрреволюционную организацию”. Правда, возникает вопрос: что же это за партия, если всего два человека сумели так быстро ее разрушить?
Конечно, наследство Пол Пота и полпотовщина было крайне тяжелым и болезненным. Вот что говорил по этому поводу один из министров нового правительства:
– Полпотовщина оставила в сознании народа мутный осадок социальной и политической демагогии. Освободиться от него не просто. Сознание кампучийского народа все еще остается мелкобуржуазным, несвободным от крайнего индивидуализма, национализма. Исторически сложилось так, что в стране велико влияние буддизма, дает себя знать многовековая традиция культа монархической власти. Мы учитываем также, что на протяжении жизни одного поколения в стране сменилось несколько моделей социально-политического устройства и все это не могло не отложиться в сознании народа. С монархией Сианука связано завоевание политической независимости. С его именем связаны демагогические обещания построить “кхмерский, буддийский, королевский социализм”. Реакционный генерал Лон Нол не менее демагогично наживал политический капитал на том, что сверг монархию и учредил республику.
К тому же красные кхмеры продолжали играть значительную роль в общественной жизни. Ведь в эгалитаристском сознании значительной массы крестьянства идеи уравнительности и антиурбанизма, отстаиваемые полпотовцами, всегда были популярны. Красные кхмеры по-прежнему оставались самой мощной из всех военно-политических группировок Камбоджи. Их притязания удавалось сдерживать только в силу присутствия в стране вьетнамских войск.
Провьетнамский режим Хенг Самрина, утвердившийся у власти в Пномпене, не обладал социальной поддержкой и не имел новых идей, способных привлечь народ.
1 2 3 4 5 6 7