– А некоторые из них – и хотя бы иногда?
– Временные меры?
– Это лучше, чем ничего.
– А если потом пустоты станут еще больше?
– Зачем думать о «потом»? Завтра я вообще могу умереть.
– Вряд ли, – сухо возразила она.
Он посмотрел наружу, на разыгравшуюся непогоду.
– Мой отец погиб, когда в его самолет, возвращавшийся в Данидин, попала молния.
Это признание потрясло Марианну.
– Мне очень жаль. Я не знала.
Он снова перевел на нее проникновенный взгляд.
– Никто из нас не знает своего смертного часа, Марианна. Поэтому отпущенное нам время нужно использовать полностью. Во всяком случае, я так уверен.
Ее муж не собирался умирать, и уж никак не раньше своего отца. Генри рассчитывал унаследовать все деньги и всю власть Тимоти, выполнив его требование жениться и произвести на свет хотя бы одного ребенка. Тем не менее уж он-то жил на всю катушку, не упуская ни одной юбки, гоняясь за всеми мыслимыми и немыслимыми удовольствиями. Так что Марианне трудно было восхищаться подобным отношением к жизни. В нем отсутствовало милосердие к ближним.
Она не подозревала, каким напряженным было ее лицо при этих горьких воспоминаниях, пока Кеннет не спросил:
– О чем вы думаете?
Марианна опустила ресницы, чтобы скрыть выражение глаз, и отвесила:
– Мой муж тоже погиб в катастрофе. Его быстроходный катер взорвался на полной скорости. Человеческая ошибка. Ни гроза, ни буря здесь были ни при чем.
Она отпила вина, давая понять, что не намерена развивать тему, и жалея, что заговорила об этом вообще. Не стоило упоминать о своем браке, разве что в самых туманных выражениях. Несчастный случай в Средиземном море обошел первые страницы газет всего мира.
– Давно это случилось?
В его голосе звучало сочувствие, и Марианна подавила горькую усмешку. Она не оплакивала Генри. Он утратил к ней всякий интерес, едва ее фигура начала округляться, и убил в ней последние проблески чувства своим последующим отношением.
– Я была тогда на восьмом месяце беременности, – невыразительным голосом произнесла Марианна, избежав необходимости называть точную дату.
Он, казалось, обдумал ее слова, прежде чем медленно проговорить:
– Значит, Шейла не знала своего отца.
– Не думаю, что это породило в ней какую-то пустоту, – сухо заметила она, вызывающе вздернув подбородок.
– Вы – это все, что ей нужно?
– Нам хорошо вдвоем.
– А она – это все, что нужно вам, Марианна?
– Она – это все, что у меня есть, – быстро ответила Марианна, стараясь не замечать пристального взгляда Кеннета, словно бы проникающего, ей в душу в поисках пустот, о которых он говорил.
Кеннет был рядом, со своей готовностью удовлетворить, по крайней мере, некоторые из ее желаний. Сегодня же вечером, если она позволит. И Марианна вновь почувствовала огромный соблазн получить желаемое, пока есть такая возможность. Ведь именно это он предлагал, не так ли, заявляя, что нужно использовать отпущенное тебе время полностью?
Столь опасное течение мыслей было прервано возвращением Кэти Ророа, вкатившей на веранду тележку. Она позвала Шейлу и включила висящий над столом фонарь. Затем водрузила на стол блюдо с украшенным взбитыми сливками фруктовым салатом.
– Я приготовила с запасом, девочке столько не съесть, – сообщила она Марианне. – Так что вы с Кеном при желании можете присоединиться в ожидании первого блюда.
– Спасибо. Выглядит очень аппетитно.
Старушка улыбнулась всем троим.
– Тогда приятного аппетита, – пожелала она и удалилась.
Салат был восхитительным. Шейла даже забыла про грозу и поедала свою порцию, помогая себе пальцами. Она утверждала, что так вкуснее; Кеннет был с ней полностью согласен.
Поскольку миски для ополаскивания рук стояли на столе, Марианна не возражала. Ее мысли были заняты Кэти Ророа. У той, похоже, еще не сложилось определенного мнения на ее счет. Трудно было сказать, одобряет ли старушка происходящее, но она явно не испытывала неприятных чувств при виде гостьи, а к ее дочери относилась с ласковой снисходительностью.
Когда Шейла не жевала, она болтала с Кеннетом, наслаждаясь его добродушным вниманием. Марианна невольно подумала: какой хороший из него получился бы отец – добрый и заботливый, способный заставить любого ребенка почувствовать себя любимым и единственным.
Генри сплавил бы их дочь на попечение многочисленных нянь и немедленно забыл бы о ее существовании. Средством для достижения цели – вот чем был ребенок для ее мужа… и чем была для него жена.
Любимая и единственная… Эти слова непрестанно звучали у нее в голове. Марианне так хотелось, чтобы Кеннет дал ей почувствовать себя любимой, ощутить себя единственной…
Он немедленно посмотрел на нее, словно догадавшись, о чем она думает. Что бы он ни увидел в ее глазах, в его собственных вспыхнуло пламя, которое без остатка сожгло сомнения Марианны в правильности того, что происходит между ними.
Она почувствовала, как сладкая истома разливается по ее телу. Несмотря на столь опасный признак, Марианна как зачарованная читала в его взгляде пылкое обещание исполнить все ее желания. И она хотела, чтобы Кеннет исполнил это обещание, воплотил в реальность ее фантазии, заставив испытать то, чего она никогда не испытывала с Генри, даже в их медовый месяц.
Да…
Кеннет не произнес этого слова вслух, но она отчетливо слышала его. Оно стучало у нее в висках, пульсировало в венах и вместе с неистовым током крови, сметало остатки здравого смысла.
Откуда-то сзади налетел внезапный порыв ветра, растрепав ее волосы и скользнув по щеке. Оглушительный удар грома, раздавшийся прямо над ними, заставил испуганно забиться сердце, но даже после этого горящий взгляд Кеннета не отпустил ее.
Снова появилась Кэти Ророа. Шейла занимала старушку беседой, пока та собирала со стола. Заметив, что у девочки липкие пальцы, она предложила как следует помыть их в кухне. Уводя Шейлу, Кэти обернулась к Кеннету.
– Лучше бы закрыть ставни с южной стороны. Иначе зальет веранду.
Марианна словно в тумане воспринимала происходящее. Кеннет встал – высокий, красивый, мужественный, притягивающий ее, словно магнитом, пробуждающий все ее инстинкты. «Да, – с жаром признала она, – некоторые вещи действительно нельзя остановить. Они так же неизбежны, как дождь, тяжелыми каплями падающий на крышу». Ветер распахнул на его груди белую рубашку. Загорелая кожа отливала бронзой в свете фонаря.
– Ставни, – пробормотал Кеннет, но не двинулся с места, и Марианна поняла, что он тоже в плену у непобедимого влечения и ему не хочется освобождения.
– Я помогу вам.
Слова неожиданно сорвались с ее губ, ноги сами подняли со стула.
– Пойдем со мной, – сказал Кеннет.
И она пошла, с бешено колотящимся сердцем, остро осознавая взаимное чувство, движущее ими.
Ставни удерживались в открытом состоянии с помощью металлических стержней. Их нужно было отцепить, опустить ставни и закрепить внизу болтами. Ветер швырял в них пригоршнями дождя, когда они дружно работали на южной стороне веранды. Всего нужно было закрыть шесть ставней. Кеннет справился быстрее и помог Марианне.
Он был так близко, что она могла ощущать его запах, прикасаться к нему, и у нее не было сил отодвинуться. Ее дыхание стало быстрым и прерывистым. Кеннет опустил последний ставень, и они погрузились в темноту – теплую, парную, уютную темноту. Ветер и дождь бесновались снаружи, но добраться до них не могли.
До слуха Марианны донесся металлический скрежет закручиваемого болта. Теперь все было закреплено, вот только чувства, которые она безуспешно пыталась подавить, словно сорвавшись с цепи, требовали, чтобы она воспользовалась этой темнотой и узнала то, что хотела узнать, жаждала узнать.
Кеннет хрипло выдохнул, и Марианна услышала в этом звуке огромное сдерживаемое напряжение. Затем он повернулся, и каждое нервное окончание в ней запело в предвкушении первого прикосновения, первого доказательства неотвратимости того, что должно было случиться, того, о чем она страстно мечтала во тьме бесчисленных ночей, наполненных бесконечным одиночеством.
«Возьми меня! – мысленно взмолилась Марианна. – Возьми меня!..»
И его рука обхватила ее талию, прижала к себе, в то время как другая погрузилась в волосы, наматывая пряди на сильные, решительные пальцы. Его грудь прижалась к ее мягким грудям, коснувшиеся ее бедра были тверже камня. Затем его губы завладели ее ртом, доставляя ни с чем несравнимое удовольствие.
Кеннет вызывал и заставлял длиться потрясающие ощущения, с каждым поцелуем все больше утоляя казавшийся неутолимым голод. Это было так чудесно, что Марианна жадно упивалась каждым моментом, и в то же время ее снедало желание изведать все, что мог дать ей этот мужчина.
Ее руки гладили его волосы, притягивали к себе голову, чтобы пьянящая близость не кончалась. Ее тело плавилось от жара его тела. А когда он, обхватив ее бедра, приподнял повыше и прижал еще теснее, она почувствовала, как Кеннет возбужден, как стремится к завершению этой близости, молит о нем, и это показалось ей совершенно естественным и прекрасным.
– Останься сегодня со мной… – Кеннет прошептал эти слова прямо в ее саднящие от поцелуев губы. – Останься! – с отчаянной настойчивостью повторил он. – Шейлу можно уложить и здесь.
Шейла… Где?.. Марианна соображала медленно и с большим трудом. Ушла с Кэти Ророа мыть руки.
– Ты тоже этого хочешь, Марианна.
В голосе Кеннета звенела страсть. Он снова прижал ее к себе, доказывая, как оба они возбуждены. Марианна жалела, что он заговорил, что остановился… что вернул ее к действительности. Шейла… Кэти Ророа должна была принести следующую перемену. Как долго они с Кеннетом простояли, вот так, обнявшись?
Он поднял голову.
– Посмотри на меня!
Его глаза были похожи на горящие угли. Он высвободил руку из ее волос и нежно погладил по щеке. Кеннет говорил медленно, мягко, оплетая ее сетями соблазна, запутывая в них Марианну.
– Мы хотим друг друга. В этом нет ничего плохого, так пусть это случится, Марианна. Пусть это время будет только для нас… Мы будем делать только то, что приятно нам, забыв обо всем остальном. Пусть эта ночь станет нашей ночью.
Забыть обо всем остальном… только на одну ночь…
– Скажи «да», Марианна. Скажи, что останешься со мной.
– Да, – сказала она, испытывая большую, чем Кеннет мог представить, потребность отвоевать этот кусочек времени у жизни, которую ей приходится вести из-за своего глупого и наивного решения выйти замуж за Генри Сондерса. – Я хочу провести эту ночь с тобой, Кен.
Одна украденная ночь. Какой вред она может причинить?
Никакого… Только удовольствие… Одна ночь с королем удовольствий.
И он снова поцеловал ее, чтобы показать, что ожидает Марианну.
5
Им пришлось отложить начатое на более позднее время. Они уже были не одни. Но Марианна по-прежнему чувствовала себя не матерью и не гостьей, она была погружена в восхитительные ощущения, которые охватили ее после того, как она наконец перестала сопротивляться желаниям, вызываемым в ней Кеннетом Джорданом.
Казалось странным снова сидеть за столом, словно ничего не случилось, и втайне наслаждаться возбуждением, которое продолжало звенеть во всем теле, пока Кэти Ророа везла столик на колесах со следующей переменой блюд. Шейла, бежавшая за ней со стаканчиком шоколадного мороженого, подскочила к Кеннету, чтобы поблагодарить его за лакомство.
Марианна не могла оторвать взгляда от Кеннета, рисуя в воображении, чем они будут заниматься, оставшись одни. Не оставило ли его возбуждение? Трудно было это понять, когда он сидел через стол от нее. Она пыталась представить, как он будет выглядеть без одежды, как будет вести себя с ней. Мужественно и уверенно, решила она, не пытаясь что-то доказать ей, а просто оставаясь самим собой. И позволяя быть самой собой ей.
– Выглядит великолепно, Кэти, как обычно, – похвалил Кеннет старушку, раскладывающую по тарелкам тушеную рыбу с овощами и поливающую все это соусом.
– У Кэти есть специальное блюдо с бамбуковыми палочками внутри, для того чтобы готовить рыбу, мамочка, – с важным видом сообщила Шейла. – Она показала мне много интересного. В этом доме такая большая кухня! Больше, чем весь наш фургон.
– Это хорошо, – рассеянно ответила Марианна, наблюдая, как девочка слизывает растаявшие капли мороженого, и во всех захватывающих подробностях вспоминая поцелуй Кеннета.
– А еще у Кэти есть коллекция раковин, – тараторила Шейла. – Она обещала мне показать их, когда закончит дела в кухне.
– Это хорошо, – снова проговорила Марианна, слыша свой голос словно со стороны и пытаясь сосредоточиться на том, что говорит дочь. Она повернулась к Кэти Ророа, закрывающей соусницу. – Спасибо за то, что тратите на Шейлу ваше время.
– Не за что. Мне только в радость смотреть, как она всем восторгается. С детьми так и должно быть.
– Да, – согласилась Марианна, счастливая тем, что проблем с Шейлой у нее не будет.
Сегодня вечером ей нужно быть свободной от забот, свободной, для того чтобы отдать свое тело Кеннету Джордану, заниматься с ним любовью, насладиться каждой каплей удовольствия, которое он сулил ей.
– Тебе скоро уже пора спать, а твоя мама еще задержится у нас, Шейла, – ласково сказал Кеннет, улыбаясь девочке. – Когда вы закончите смотреть раковины, Кэти выберет тебе какую-нибудь спальню.
– Целую спальню для меня одной? – Глаза девочки изумленно округлились, а затем в них отразилась тревога. – А где будешь ты, мамочка?
– Здесь, – ответила Марианна. – Здесь, с Кеннетом, – добавила она, и ее сердце наполнилось блаженством при одной мысли об этом.
Конец фантазиям, бесплодным мечтам. Сегодня она будет с живым, настоящим мужчиной из плоти и крови, с мужчиной, которого хочет, который будит все ее чувства.
– В комнате, где хранятся мои раковины, есть кровать, – бодро сказала Кэти Шейле. – Может быть, тебе там понравится. Пойдем посмотрим?
– Да! – выкрикнула девочка с пылом первооткрывателя.
Они с Кэти удалились, оставив Кеннета и Марианну заканчивать обед вдвоем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18