– раздраженно спросил Хохлов, потирая ушибленную ногу.
– Вход в иное измерение.
Хохлов удивленно крякнул, но комментировать мой ответ не стал. Значит, бизнесмен постиг ход моих мыслей.
– Я почти уверен в том, что Клыкову помогли умереть. Видимо, в его доме появился субъект настолько страшный, что хозяин вынужден был спасаться от него бегством.
А на острове Буяне, как нам с Хохловым хорошо было известно, водились чудовища, способные напугать до смерти даже неслабого сердцем криминального авторитета.
– Но как ему это удалось? – спросил Хохлов, поднимаясь на крыльцо.
– Это и я хотел бы узнать.
Дверь оказалась не заперта, странно. Неужели после смерти Клыкова наследники так увлеклись дележом его имущества, что не приняли мер к защите частной собственности, которая с некоторых пор у нас считается священной. С помощью фонарика
Хохлову удалось обнаружить выключатель, так что нам не пришлось передвигаться по чужому дому на ощупь, то и дело натыкаясь на мебель.
А с мебелью в этом доме не все было в порядке В том смысле, что подобный антиквариат лучше хранить в музее, под надежной охраной. Не будучи большим знатоком в этом вопросе, я не рискну утверждать, что стоявшие в холле стулья и кресла были старинной работы, но в любом случае они впечатляли неискушенных людей.
– Стиль ампир? – предположил я.
Хохлов пробурчал нечто нечленораздельное – знать, тоже не числил себя искусствоведом. Что касается меня, то я одного не мог понять – зачем этот возможно и красивый, но страшно неудобный хлам понадобился криминальному авторитету? Или эту мебель завез сюда еще первый хозяин дома Вацлав Карлович Крафт?
– По-моему, здесь кто-то есть или был совсем недавно, – задумчиво проговорил Хохлов, оглядывая холл. – Почему вы так решили?
– Видите пепельницу на столе? В ней недокуренная сигара. А запах чувствуете?
Я вынужден был согласиться с бизнесменом. Здесь действительно курили, ну, может, двадцать или тридцать минут назад. А потом ушли, забыв проветрить помещение.
– Вы прямо Шерлок Холмс, – польстил я Василию Семеновичу.
– Здесь была женщина, – продолжал удивлять меня бизнесмен.
– С чего вы взяли?
– У ножки стола лежит заколка.
Хохлов поднял с пола заколку и протянул мне. Заколка мне показалась знакомой – точно, я видел такую же совсем недавно в пышных черных волосах Анастасии Зиминой.
– Думаете, она ее случайно обронила?
– Все может быть, – пожал плечами Хохлов. – Но не исключено, что ее к чему-то принуждали, а она сопротивлялась.
– По крайней мере, мы теперь с полным основанием можем предполагать, что Борю Мащенко и актеров похитили, а потом доставили сюда. Не исключено, что они и сейчас находятся здесь.
У меня за поясом были два пистолета, изъятые у незадачливых киллеров, и один из них я сунул Хохлову. Предосторожность отнюдь не лишняя, поскольку мы имели дело с настроенными по-боевому субъектами, решившими, видимо, махнуть рукой на закон.
– По-моему, вон та дверь ведет в подвал.
– А я бы для начала осмотрел комнату, из окна которой выпрыгнул Клыков.
Хохлов без возражений последовал за мной по деревянной лестнице, ведущей на второй этаж. Выстроенный Крафтом дом был стилизован под старину не только снаружи, но и внутри. Не берусь судить, моду какого века Вацлав Карлович взял за образец, но, похоже, недостатка в средствах он на момент строительства не испытывал.
– По-моему, это происходило здесь.
Мы с Хохловым без особых проблем проникли в отделанный мореным дубом кабинет. Обстановку составлял стол, довольно массивный, стул, два кресла и огромный шкаф, украшенный странным орнаментом.
– Это пентаграмма, – сказал я Хохлову, – нечто подобное мне довелось видеть в замке барона де Френа.
– Вы уверены, что это та самая пентаграмма?
– Разумеется, нет. Я не специалист в данной области. Одно могу сказать вам с уверенностью: существо, напугавшее Клыкова, появилось именно отсюда. Обратите внимание, как расположен этот шкаф и где находится окно. У авторитета просто не было возможности воспользоваться дверью. Но и оставаться наедине с незваным гостем ему тоже не хотелось, вот он и воспользовался окном.
– Ваши предложения? – стрельнул в меня взглядом Хохлов.
– Мне надо идти, – пожал я плечами. – Не могу же я бросить в беде тех несчастных, кого сам же втянул в эту историю. А вот вам лучше остаться, Василий Семенович. Если я не вернусь, сообщите обо всем генералу Сокольскому.
Хохлов кивнул в знак согласия и отошел к окну. А я не без трепета в душе открыл дверцу шкафа.

Ничего страшного не произошло. Я просто оказался в довольно большом помещении, абсолютно пустом, где не было даже окон. Зато на полу была нарисована пентаграмма, точно такая же, как и на дверце шкафа. Мне не оставалось ничего другого, как встать в центр рисунка и ждать. Впрочем, мое ожидание не затянулось. Рисунок засветился странным зеленоватым цветом, а комната стала наполняться дымом. Запаха гари я не чувствовал, зато дышать становилось все труднее и труднее. Я почти потерял сознание и готов был уже бежать из проклятого места, но как раз в этот момент пол заколыхался под моими ногами, и я рухнул вниз. Ощущение полета длилось едва ли не целую вечность, а приземление получилось не слишком удачным – я ударился коленом обо что-то твердое и от неожиданности чертыхнулся.
Вообще-то подобного рода путешествия для меня не в диковинку, но сказать, что я к ним привык, не могу. Зал, в котором я оказался, поражал своими размерами. Судя по высоте потолка, здесь обитали циклопы. Впрочем, я точно знал, что моими противниками в развернувшейся игре будут люди, а все эти фантастические чудовища острова Буяна всего лишь орудие в руках честолюбцев. О фантастических чудовищах я вспомнил не случайно, ибо десятка два гаргулий бросились ко мне сразу же, как только я выпрямился после неудачного падения. К гаргульям я питаю некоторую слабость, мне нравятся их дисциплинированность и готовность к подвигам. Хотя должен признать, что красотой они не блещут, и это еще очень мягко сказано. Их можно, конечно, сравнить с летучими мышами, но это будет весьма приблизительное сравнение. Ну хотя бы потому, что гаргульи превосходят ростом не только мышей, но и людей. А об их кровожадности в Средние века ходили легенды.
– Только давайте без рук, – сразу предупредил я гаргулий. – Все-таки перед вами демон высшей категории. Хороший знакомый Люцифера и друг самого Асмодея.
– Князь ждет тебя, демон Вадимир, – хором прогавкали гаргульи, а один самец, жутко уродливый, даже предупредительно шаркнул ногой и вежливо указал рукой на распахнувшуюся дверь.
Я уже догадывался, кого встречу за этой дверью, а потому и не удивился, когда из-за дубового стола мне навстречу поднялся Вацлав Карлович Крафт, расфуфыренный как павлин. То есть в золоте, драгоценностях и шелках. Прямо ходячая выставка ювелирных изделий, а не человек.
– С чего это вы, милейший, вздумали назваться князем Тьмы, – упрекнул я Вацлава Карловича. – Это нескромно, друг мой, а возможно, чревато большими неприятностями, если слухи о вашем самозванстве дойдут до адских сфер.
– Бросьте свои шуточки, Чарнота, – поморщился Крафт. –Дело слишком серьезное.
К столу я присел без приглашения, но взволнованный Вацлав Карлович не обратил на это нарушение этикета никакого внимания. Возможно, выставленные на стол яства предназначались не для меня, но я сильно проголодался, мотаясь по ночному городу по вине Крафта, а потому счел справедливым потребовать с него компенсацию за моральные издержки продуктами питания.
– Да ешьте, бога ради, – махнул рукой бывший Цезарь.
– Должен вам сказать, Вацлав Карлович, что черт, поминающий Бога, выглядит в глазах окружающих по меньшей мере странно. Куда вы спрятали моих друзей?
– За их судьбу можете не волноваться, Чарнота, во всяком случае, до поры.
– Да какой поры? Я вас не понимаю, Вацлав Карлович. Зачем вы вообще устроили этот балаган с переодеваниями? И куда вы послали Закревского?
Зал, в котором мы сейчас находились, хоть и уступал размерами предыдущему, зато явно превосходил его богатством убранства. Я с интересом рассматривал украшенные непонятными символами стены и склонялся к мысли, что господин Крафт имеет болезненную склонность к пошлой роскоши. Причем ради роскоши он готов поступиться даже удобствами. Я, например, сейчас с удовольствием присел бы в мягкое пружинящее кресло, но, увы, ничего подобного в этом зале не наблюдалось. Вокруг стояли только деревянные стулья и кресла, с позолоченными спинками, и их жесткость я ощущал своим привыкшим к комфорту седалищем.
– Мне нужен Грааль, Чарнота.
– Что вам нужно, Вацлав Карлович? – ошарашенно переспросил я.
– Грааль, – твердо повторил Крафт и сверкнул в мою сторону безумными глазами.
По-моему, Вацлав Карлович захворал манией величия. Что, в общем, неудивительно для человека, сыгравшего роль Гая Юлия Цезаря. Короче говоря, Рубикон он перешел и забыл вернуться обратно Но в любом случае он обратился не по адресу. В конце концов, я ведь не сэр Персефаль и не Ланселот Озерный. Да и сам Вацлав Карлович, не в обиду ему будет сказано, мало походил на короля Артура.
– И зачем вам вдруг понадобилась чаша с кровью Христа? Сколь мне известно, вы человек неверующий.
– Нет, Чарнота, кровь Христа здесь абсолютно ни при чем. Это позднейшая вставка расторопных католических монахов, переписывавших на свой лад древнюю кельтскую легенду. Грааль принадлежал атлантам. Именно он был источником их невероятного могущества. Я не знаю, как он выглядит. Описывают его по-разному: то как камень, испускающий лучи, то как чашу, наполненную нектаром, то как вечно кипящий котел, способный накормить всех нуждающихся. Ну и главное, Грааль – это источник бессмертия.
– У вас проблемы с логикой, Вацлав Карлович, – усмехнулся я. – Если атланты были бессмертны, то почему они вымерли, как мамонты.
– Согласно греческим легендам и мифам, гипербореи, сиречь атланты, уходили из жизни добровольно, бросаясь с высоких скал в море. Они не знали ни болезней, ни голода, ни холода, ни войн. Их жизнь была жизнью богов. А покидали они наш мир от усталости. Им просто надоедало жить. Вам сколько лет, Чарнота?
– Тридцать.
– Мне сорок. А гипербореи жили тысячелетия. Согласитесь, за тысячу лет можно устать от всего, даже от вечного счастья.
– Я не знаю, способен ли человек за тысячу лет устать от счастья, но от глупости он устает гораздо быстрее, господин Крафт. Бросьте вы эту затею. Возвращайтесь в наш грешный мир и живите в свое удовольствие.
– Как раз в свое удовольствие в грешном мире мне пожить и не дадут, – криво усмехнулся Крафт. – Меня убьют подельники Клыка, как только я высуну нос из этой норы.
– Даже не знаю, чем вам помочь, Вацлав Карлович, – вздохнул я. – Обратитесь в прокуратуру. Уезжайте за границу, наконец. С вашими деньгами можно устроиться где угодно.
– Мне нужен Грааль, Чарнота.
– Сожалею, Крафт, но ничем не могу вам помочь. Поищите другого рыцаря, столь же одержимого, как и вы сами.
– Мне не нужен рыцарь, Чарнота, мне нужны вы. Ибо препятствия, которые встретятся на пути смельчака, отправившегося на поиски Грааля, может одолеть только атлант или демон. Вы же, насколько я знаю, счастливо сочетаете в себе качества и того и другого.
– Вы, кажется, собираетесь меня шантажировать, господин Крафт?
– Да, господин Чарнота. Вы легкомысленный человек, но не настолько, чтобы пожертвовать ради душевного покоя жизнью ближних.
– Вы что, собираетесь убить Борю Машенко и актеров? Людей абсолютно ни к чему не причастных? Да вы просто сумасшедший, Вацлав Карлович! Стыдно вас слушать. Мне, безусловно, жаль, если жизни этих несчастных прервутся по воле маньяка, но это еще не повод, чтобы ставить на кон жизнь собственную.
– Вы ее поставите, Чарнота, хотя бы для того, чтобы спасти Маргариту и своих детей?
– Каких детей? Вы в своем уме?
– Маргарита родила вам близнецов. Именно за это ее и сожгут на костре.
– Но почему?
– Да потому, что по тогдашним представлениям сам факт рождения близнецов уже вызывал подозрения. А Маргарита своих близнецов нагуляла с инкубом. С демоном. С исчадием ада. Со зверем апокалипсиса, которого звали Вадимир. Вот почитайте – это отчет святой инквизиции.
Крафт извлек из складок одежды пергамент и бросил его предо мной на стол. Пергамент внушал уважение. Был он изрядно потрепан временем, но все-таки буквы проступали на нем довольно отчетливо. К сожалению, буквы эти были латинскими. Не будучи знатоком иностранных языков, я все-таки разобрал несколько слов. Среди которых действительно были «Маргарита» и «де Руж».
– И что здесь написано?
– Здесь написано, что девица де Руж вступила в связь с демоном зла по имени Вадимир. И что стараниями этой парочки был разрушен замок Френ. Это подтверждается показаниями многочисленных свидетелей. Тут подробно описывается, как разверзлась земля и силы ада вырвались наружу, пожирая ни в чем не повинных людей. Все, описанное в этом документе, – правда, и мы с вами были тому свидетелями. Самыми забавными мне здесь показались откровения некоего рыцаря де Перрона. Вы что, действительно сняли с него штаны?
– Де Перрона, вы сказали?
– Да. А что?
До этой минуты я не исключал, что Крафт просто блефует. Нашел старинный пергамент с упоминанием некой Маргариты и подсунул мне. Но имя де Перрон меняло все. Об ограбленном мною рыцаре Вацлав Карлович не знал и не мог знать. Следовательно, все, о чем он говорил сейчас, скорее всего, было правдой.
– Допустим, я вам поверил, Крафт. Что дальше? Где мы будем искать этот самый Грааль? И кто вам сказал, что он вообще существует?
– О Граале мне рассказал Варлав.
– Неправда, Вацлав Карлович. Ведун храма Йопитера не стал бы делиться со случайным попутчикам столь ценной информацией. Не говоря уже о том, что дом свой вы построили еще до того, как повстречались с Варлавом.
– Вы на редкость осведомленный человек, господин Чарнота. Ну хорошо, о Граале я узнал из семейных преданий.
1 2 3 4 5 6