– Ну, типа, пристал я к ней в лесу, жениться хотел. Чего со страху не померещится. А я оправдывайся теперь».
Механик бросил озадаченный взгляд на лесную чащу. Но убегать через лес было поздно. Мужики с дубинами уже отрезали ему этот путь и, окружив механика полукольцом, стремительно приближались с трех сторон. Григорий остановился, положил мешок с грибами на траву и приготовился принять бой, благо сам был не робкого десятка. Да ростом и силой Бог не обидел.
Окружение, наконец, закончилось. Мужики окончательно отрезали Забубённого от леса. Обошли со всех сторон и теперь медленно подступали, поигрывая дубинами. Было их человек семь. Механик решил начать переговоры первым.
– Вы чего, мужики, кино снимаете? – поинтересовался Забубённый, разглядывая допотопную одежду преследователей.
– А ты не скалься, вражина, – ответил ему в тон здоровенный мужик хипастого вида с обручем на голове, стянувшим длинные русые волосы, – ты пошто Настасью обидеть хотел?
Забубённый вздохнул. Значит, действительно наплела историю селянка, теперь выкрутиться бы как-нибудь. Мужики-то, по всему видно, всерьез напрягаются. И зачем только за грибами пошел?
– Да вы чего, мужики, – попытался схитрить механик. – Какая Настасья? Не видел я никого. Иду себе лесом, собираю грибы…
– Ты не вертись, вражина, – снова подал голос мужик с обручем на голове в замызганном кожаном фартуке, видно, представитель древнейшей профессии кузнецов, кое-где еще сохранившейся, – я брат ее Никодим. Она мне плакалась.
– Послушай, Кодя, – ласково начал Забубённый, закатывая рукава, – у тебя, видать, кислородный удар случился от работы. Не трогал я твою Настасью, врет она все. Шел я мимо, спросить хотел, где тут дорога в город. Ждут меня там. А она как заорет, словно привидение увидела, да как ломанется через лес, только пятки засверкали. Нервная она у тебя больно. Валерьянки ей надо выпить. Так что…
Забубённый не успел закончить фразу и едва увернулся от просвистевшей над головой дубины. Чуток пониже, и удар снес бы ему голову, верняк. Григорий драться не любил, но в минуту опасности вспоминались какие-то навыки: занимался в жизни немного каратэ да еще кое-чем. Хотя поясов с неба не хватал, лениво было.
Не став дожидаться второго захода, механик со всего маху провел мае-гэри кузнецу в грудь. Тот только отшатнулся, выронил дубину, но устоял. «Здоровый мужик», – пронеслось в голове у Григория. Он прыгнул к ближайшему противнику справа, ударом ноги по коленной чашечке свалил его на землю, ударом локтя в живот сбросил с себя повисшего на плече подростка, пнул в пах по ходу дела еще одного, выросшего словно из-под земли, крестьянина и бросился бежать по полю, – куда глаза глядят.
Бежать в сапогах по высокой траве было неудобно, но продолжать переговоры не имело никакого смысла. Видно, деревенские мужики предпочитали сначала огреть дубиной по голове, а потом разговаривать. Такой регламент Забубённого не устраивал, а потому, оставив свои лесные трофеи селянам и потеряв в схватке любимую желтую кепку, он припустил что было сил по полю в направлении города, как ему казалось. Хотя никаких высотных домов ни за лесом, ни за полем он не видел. Только несколько деревенских развалюх притулилось на другом краю широченного поля. Похоже, далеко забрел. «В следующий раз не надо будет так углубляться, – решил Григорий, – скромнее надо быть. И зачем мне одному столько грибов»?
Очень скоро за спиной послышалось тяжелое дыхание. Забубённый оглянулся через плечо: мужики догоняли, уже впятером. Впереди всех размахивал дубиной кузнец. Бежать в лаптях им все же было удобнее. Неизвестно, чем бы закончилась погоня, если бы из леса навстречу механику не выехал отряд конных всадников, увидев которых, Забубённый вздохнул с облегчением: точно, кино снимают.
С виду это были настоящие древние русские витязи. На каждом блестящий шлем, кольчуга, каплевидный щит с каким-то металлическим набалдашником посередине, в руке длинное копье. На плечах алые плащи. Всего их было человек двадцать. Впереди всех скакал всадник в самом богатом доспехе из разукрашенных резьбой пластин, зерцало на его груди блестело как настоящее зеркало. На боку висел меч в кожаных ножнах. Сзади за ним, отставая на полкорпуса лошади, маячил знаменосец.
Забубённый, большой любитель книжек про богатырей, так залюбовался неожиданной картиной, что забыл про опасность и остановился. А зря. Мужики мгновенно нагнали его, и драка началась снова. Над головой Григория засвистели дубины, от двух ударов механик увернулся, но третьим его хорошо приложили по ребрам. Взвыв от боли, Григорий упал навзничь и уже попрощался с жизнью, когда разъяренный Никодим снова занес над ним свою карающую дубину. «Крепко здесь защищают женщин, – пронеслось у Забубённого в голове, – джентльмены долбаные».
– Остановитесь! Именем князя, повелеваю, – раздался раскатистый бас.
Никодим, в пылу схватки не обративший внимания на приближавшихся всадников, при звуке голоса сначала замер, а потом выронил дубину. Сейчас он стоял всего в двух шагах от механика. Обиженный Забубённый решил использовать неожиданно возникшую заминку. Злость придала ему силы. Он вскочил и с размаху съездил ногой по морде Никодиму. Теперь уже кузнец рухнул в траву, залив рубаху хлынувшей из расшибленного носа кровью.
Остальные мужики стояли чуть поодаль, сгрудившись. Не нападали, не приближались к Забубённому, но и не уходили. Разобравшись с кузнецом, Григорий осмотрелся. К нему быстро приближался начальник конного отряда со знаменосцем и еще тремя всадниками.
«Получается, что и я в кадр попал, не запланированно, – кипятился механик. – Тоже, блин, нашли бесплатного актера».
– Остановить буйство! – снова прогремел голос над его головой. Это рявкнул скакавший за предводителем знаменосец.
– Да пошел ты к черту, – не выдержал Забубённый, сплюнув на траву, – думаешь, броник нацепил и самый крутой? Вы что тут, сдурели все, чуть человека не угробили! Где ваш режиссер, я жаловаться буду!
Но всадники, к удивлению Григория, продолжали ломать комедию. Доскакав до Забубённого, они остановили коней и приблизились вплотную. Так, что лошадь предводителя далее дыхнула в лицо Григорию, а тот поморщился и отшатнулся.
– Ты холоп, али вольный человек? – наконец спросил у него воин, видно, бывший в этом отряде за главного. – Странная у тебя больно одежда, не нашенская.
– Кончай дурку ломать, – ответил с вызовом Забубённый, которому уже порядком надоела эта фантасмагория, – и кобылу свою отодвинь, она мне в лицо дышит. Не люблю я лошадей. Предпочитаю машины.
Один из всадников легонько, но ощутимо ткнул Забубённого копьем в плечо. Григорий почувствовал боль.
– Отвечай, когда с тобой воевода разговаривает.
Это был уже перебор.
– Да русский, я русский. Мужики, – снова напрягся Григорий, почесав ужаленное плечо, – вы чего, все из дурдома сбежали? Какой, к черту, воевода? Военный консультант ваш, что ли?
– Путята, Мстислава Чернявого верный пес.
– Какая Путята? Это что, кличка? – переспросил ничего не понимающий механик.
Новый укол в плечо заставил его отпрыгнуть на шаг назад. «Похоже, это какие-то маньяки, – решил механик, – скорее всего, секта военных маньяков-историков. Живым не отпустят. Надо сматываться».
– Непонятен мне сей холоп, – задумчиво изрек воевода, блеснув недобрым взглядом из-под шлема, – возьмем его с собой. После поговорим. А этих, – он кивнул в сторону стоявших чуть поодаль деревенских мужиков, – обспроси, из-за чего сыр-бор.
Забубённый попятился.
– Это кто холоп? Я, между прочим, российский паспорт имею и прописку, понял?
– Может, половец, от своих отбился, – проговорил второй всадник, рассуждая сам с собою, словно Забубённого рядом и не было, – но они нам не враги давно. Только этот больно шальной какой-то, даже для половца. Те хлипкие на драку, хоть и задиристые.
Воевода, не сказав больше ни слова, развернул коня и поскакал через поле, в сторону деревни. За ним, словно тени, двинулись знаменосец и еще один всадник. Оставшиеся окружили Григория, который лихорадочно искал выход. Он еще надеялся проскользнуть между лошадями и убежать в лес.
Неожиданно на его многострадальную голову обрушился профессиональный удар чем-то тяжелым. Механик потерял сознание, свалившись в траву. Всадники спешились, погрузили обмякшего Григория на круп одной из лошадей и поскакали за своим воеводой.

ГЛАВА 2
Непонятный человек

Очередное пробуждение, второе за это утро, тоже было не из приятных. Теперь к метафизическим последствиям ночных кошмаров добавилась вполне реальная шишка на макушке, которая давала знать о себе тупой болью. «Интересно, чем меня приложили эти исторические маньяки? Может, булавой, или просто палкой?» Открыв глаза, Забубённый обнаружил, что лежит, уткнувшись лицом в сено, которое щекочет ему ноздри. А когда перекатился на спину, то окончательно утвердился в своих ощущениях: он находился в каком-то сарае. Сквозь щели в одряхлевшей крыше пробивалось яркое, неутреннее солнце.
Забубённый еще раз пошевелился и понял, что руки у него крепко связаны за спиной. Как ни странно, но рюкзачок был на месте. Поскольку в нем не хранилось ничего, кроме ножика и фонарика, то выглядел он вполне плоским и мог сойти за часть странной одежды, которой его новые знакомые так сильно заинтересовались. Вспомнив новых знакомых, которые, видно с перепою, расхаживали в одеждах древних русичей, Забубённый загрустил. Зачем они пристукнули его и приволокли сюда, вот вопрос? Лежишь так один в сарае со связанными руками, а вокруг тебя бегают какие-то шизики с копьями и еще неизвестно чего от тебя добиваются. Надо сматываться, да побыстрее.
Григорий снова перекатился на живот и встал на колени, благо ноги у него были не связаны. В этот момент дверь в сарай со скрипом отворилась и послышались тяжелые шаги, приглушенные земляным полом. Несколько человек вошли, позвякивая железом доспехов.
– Что, половчанин, помолиться решил своим степным богам? – раздался за спиной Забубённого зычный голос, заставивший Григория вздрогнуть.
Голова у механика болела, напоминая о недавнем происшествии, но способность ерничать уже к нему вернулась. А что еще оставалось в таком положении. Он, как смог, развернулся к вошедшим и привалился спиной к стене сарая.
– Извиняться пришли? – поинтересовался он.
Дружинники переглянулись, а потом дружно расхохотались. Отсмеявшись, один из них ответил:
– Да ты не робкого десятка, как я погляжу. А извиняться тебе придется, паря, если виноват окажешься. Вставай, воевода тебя ждет. Судить будет.
Забубённый вздрогнул. Уже и судить собираются, а потом наверняка распнут. Точно – маньяки на сходке. Сектанты. «Ну, ерничать, – решил Забубённый, – так до конца».
– А вы, мужики, с какой киностудии сбежали?
– Вставай, – не обращая внимания на реплику механика, сказал один из ратников, черноусый и чернобородый детина. – Воевода ждать не любит. Ответ держать будешь.
– Это за что же? – деланно удивился Забубённый, хотя и догадывался, за что с него хотят спросить. – За то, что в вашем лесу грибы без спроса собирал, что ли? Так я все верну на место.
– Не об том речь, – отмахнулся черноусый. Слегка нагнувшись, он схватил пленника за ворот камуфляжной куртки и одной рукой приподнял Забубённого, поставив на ноги. – Пойдем, непонятный человек.
И подтолкнул механика к низкой перекошенной дверке. Григорий нехотя подчинился.
Снаружи стояла отличная солнечная погода. Уже перевалило за полдень, судя по солнцу: часы свои Григорий потерял в драке с Никодимом. Сарай находился на отшибе селения, которое можно было окинуть одним взглядом, – пяток дворов с сараюшками. Около центрального двора толпилось сейчас десятка два человек, видно, его дожидались.
Забубённый, конечно, в деревнях бывал, но подобной убогости давно не видел. Не было здесь не то что электричества и асфальтированной дороги, но далее и стекол в домах. Пузыри какие-то натянуты, труб вовсе нету. Проходя под конвоем мимо одной избы, Григорий заметил валивший изо всех щелей дым и сначала подумал, что баня. Но тут открылась дверь, и на свет Божий показалась полнотелая хозяйка в закопченном сарафане с перемазанным сажей лицом. В руках она несла какое-то варево, из чего Забубённый заключил, что в этой «газовой камере» варили обед.
– Да, господа киношники, – проговорил вслух Григорий, – потратились вы на декорации. Натурально получилось.
– Шевелись, – беззлобно подбодрил сзади военный историк в одежде ратника.
Забубённый зашагал побыстрее, чтобы не получить очередной пинок или предупредительный укол мечом в спину. За плечами незаметной ношей болтался чудом сохранившийся импортный рюкзачок с фонариком внутри. Видно, помогла застежка, соединявшая лямки на груди.
На ходу механик продолжал обдумывать свое положение, внимательно приглядываясь к пейзажу. Странное дело, но все эти люди почему-то не казались ему нанятой массовкой. Неестественность поведения было легко распознать. А они двигались так, словно были натуральными.
«Да, – подумал механик, – зря я грибов нализался. Мерещится теперь всякое». Но если он не в руках маньяков, тогда где? Случайно стал героем какого-то суперинтерактивного шоу «Русь заповедная за стеклом»? Значит, здесь повсюду натыканы скрытые камеры, а за каждым его шагом сейчас наблюдает аудитория из миллионов придурков, лежащих на диванах и хряпающих чипсы кубометрами. Впрочем, версия про маньяков пока оставалась рабочей, и Григорий решил подождать с выводами. Поживем, если повезет, увидим.
Прошагав метров сто, Забубённый оказался во дворе самого большого из домов деревни, где толпился народ. Конвойные остановились позади, замкнув узкий двор в кольцо. По виду это был такой же сарай, как и остальные, только с резным крыльцом и забором из свежевыструганных кольев. Но по сравнению с соседними развалюхами, он казался просто чудом архитектуры.
На крыльце сидел воевода в броне.
1 2 3 4 5 6 7