Видишь, мы остановились. Мы никуда не идем. Твой отец не хочет воевать — это его дело. Мы тоже не хотим. Хочешь — спроси у него сама. Вызови его и спроси. Послушай, что он скажет.— Я знаю, что он скажет, — истерически выкрикнула Лана. — Он дурак! Ему в тюрьме повредили мозги, и он вам верит. А я вам не верю! Я никому не верю! Я знаю, что меня убьют! И пускай! Я не пойду с вами убивать моего отца. И никого не пущу. Только через мой труп.— Да ладно, — поднимая руки, успокоительно проговорил Игорь, но голос его дрожал, и по всему было видно, что его самого надо успокаивать. — Видишь, я иду в другую сторону.И он сделал несколько шагов назад в надежде укрыться за машиной.— Это ты во всем виноват! — прошипела Лана, поднимая винтовку к плечу. — Если бы не ты, я бы давно умерла честным человеком.Логика была железная, и Игорь не нашел, что возразить. Зато Громозека проявил больше находчивости и, прикрыв командира широкой спиной пророкотал, медленно надвигаясь на вооруженную девчонку:— Да брось ты! Это я виноват. Я двери взламывал, а то бы он век до тебя не добрался…И, не закончив слова, Громозека вдруг заорал: «Ложись!!!» — и отшвырнул Игоря в сторону, а сам повалился в другую.Очередь из «джекпота» пришлась точно в промежуток между ними и пули забарабанили по броне командирской машины. Кто-то из землян на заднем плане истошно завопил:— Она психованная!И другой голос в той же тональности адресовался конкретно к Громозеке, который с полминуты назад, лишившись штурмовой винтовки, отобрал у кричащего автомат:— Гром, стреляй! Она нас всех перебьет!!!Игорь Иванов тоже внес вою лепту в этот обмен мнениями.— Не стрелять! — крикнул он, не забыв нажать на шлеме кнопку «Общий вызов». — Всех урою!!!И все по тону поняли — точно уроет. Так что стрелять никто не стал, даже водила БМП, который уже навел на Лану пулемет и был готов разрезать ее очередью пополам.Этот парень оказался благоразумнее всех. Удержавшись от стрельбы, он по закрытому каналу поспешно соединился с особистом на орбите и выпалил в шлемофон:— Тревога! Стрельба по своим! Лана Казарина, мобилизованная. Скорее, она свихнулась!А снаружи поручик Иванов и Громозека лежали в паре метров друг от друга, завороженно глядя на Лану. Винтовка в ее руках ходила ходуном и непонятно было, что она сделает в следующий момент.— Сейчас ее отстрелят, — прошептал Громозека, потому что дежурный особист в эту самую минуту орал по общей связи:— Вызываю командира! Вызываю командира! Что у вас происходит?! Помощь нужна?— Сами разберемся, — прохрипел Игорь, а Громозека проникновенно сказал, обращаясь к Лане:— Брось пушку, дура! Тебе же сейчас голову отстрелят.Но она только отступила на пару шагов, а потом вдруг бросилась бежать, судорожно сжимая в руках тяжелый «джекпот». 60 Дежурный особист не знал, что делать. «Стрельба по своим» — это код особой юрисдикции. А если дело касается мобилизованных, то и думать нечего. Жми на кнопку сразу, пока вражеский диверсант, коварно пробравшийся в легион под видом мобилизованного, всю центурию не положил.Но центурион сказал «Сами разберемся!» Значит, ситуация не столь опасна, как может показаться с орбиты. или центурион просто не в силах ее здраво оценить.По правилам дежурному особисту в таких случаях полагалось советоваться не с командиром подразделения, а с полевым уполномоченным особой службы, но его в 77-й центурии не было. И во всем отряде майора Саблина — тоже не было. Так что советоваться пришлось с самим Саблиным, а тот ответил:— Ты погоди! Я сам посмотрю, что там такое.А пока он смотрел, дежурный особист узнал от своего случайного информатора, перепуганного водилы БМП, что обезумевшая мобилизованная сбежала со стоянки центурии с оружием в руках.— Жертвы есть? — поинтересовался особист.— Пока вроде нет.Бегство с оружием — это уже дезертирство. Тоже карается отстрелом ошейника, но необязательно сразу. Так что можно посоветоваться с начальством.Но начальство почему-то отвечало нервно и не по существу. В том смысле, что не до тебя сейчас и кончай маяться дурью.Это было странно, и дежурный особист 77-й центурии поинтересовался, в чем дело.Вразумительного ответа он не получил, а из невразумительных вытекало, что вроде бы на орбите взбунтовались наемники из отдельной фаланги рейнджеров, которые штурмуют звездолет генерала Тутаева. И нейтрализовать их нельзя, потому что они не носят ошейников.Эта информация окончательно отвлекла дежурного от инцидента с Ланой Казариной, тем более, что в уши ударил сигнал тревоги, а за ним команды по громкой трансляции.— Свободной вахте особой службы немедленно явиться на лидер. Чрезвычайная ситуация. Для перелета разрешено реквизировать транспорт боевых кораблей.К дежурным особистам это не относилось, но все они разом перестали интересоваться тем, что происходит внизу, на Целине, и вывели на свои дисплеи главную страницу сообщений особой службы.Самое свежее сообщение гласило, что в 21.00 по корабельному времени с пульта генерала Тутаева прошел сигнал на отстрел ошейника верховного коменданта оккупированных территорий Пала Страхау.Следом пришло подтверждение:«Сигнал отработан. Отстрел произведен».А дальше покатилось лавиной:«Мятежники из ОФР используют коды маршала Тауберта и Ставки. Вплоть до особого распоряжения приказы от имени маршала и Ставки не выполнять! Легионом командует генерал Бессонов».«Внимание! Прошедшая по каналам Ставки команда на арест генералов Тутаева и Сабурова исполнению не подлежит».«Смерть Пала Страхау подтверждена непосредственным наблюдением. Подрыв самоликвидатора не требуется».«Разъяснение особой службы: Пал Страхау казнен за преднамеренный срыв отгрузки пленных, неоправданную жестокость по отношению к мирным жителям, неповиновение и соучастие в мятеже отдельной фаланги рейнджеров».«Приказом генерала Бессонова обязанности коменданта оккупированных территорий временно возлагаются на начальника тыла легиона Никитина».«По каналам космической эскадры распространен приказ адмирала Эсмерано — не оказывать никакой помощи мятежникам из ОФР. Челнок с десантом ОФР задержан. Лидер особой службы вне опасности».И так далее и тому подобное — до тех пор, пока не появилось сообщение специально адресованное всем постам особой службы.«По поводу эвакуации западной группировки штаб легиона разъясняет: по заявлению генерального военного советника концерна „Конкистадор“, никаких планов эвакуации с Целины личного состава легиона в случае неудачного завершения войны у концерна нет. Личный состав останется на планете независимо от того, будет война продолжена или прекращена. Вывод: продолжение войны выгоднее ее прекращения. Текущая задача — завершить окружение и разгром целинских войск к востоку от перешейка. И не вешайте головы. Сотый день еще не кончился. Он еще даже не начался».И приписка от генерала Тутаева, сухая и строгая, как будто ничего не случилось:«Всем сотрудникам особой службы вернуться к текущей работе. Напоминаю всем о личной ответственности каждого сотрудника за порядок, дисциплину и максимальную боеготовность во вверенных их попечению частях и подразделениях».Эта приписка мгновенно отрезвила дежурного особиста 77-й центурии и он немедленно запустил триангуляцию — поиск Ланы Казариной по сигналам ее ошейника.Надо было разобраться с этим инцидентом до конца. 61 Громозека догнал Лану на танке, и Игорь Иванов обрушился на нее сверху, с брони. «Джекпот» отлетел в сторону, а Лана забилась, придавленная к земле. Ей было больно, но она не сдавалась, и утихла, только когда подоспели Громозека и Кирил с Янкой.Когда они втроем вернулись на стоянку, Игорь рявкнул тоном сержанта-дембеля в части, насквозь пораженной дедовщиной:— Строиться!Двадцать человек, удивленно переглядываясь, вытянулись неровной шеренгой.— Встань в строй, — приказал Игорь Лане.Она выдернула локоть из ладони Громозеки и пристроилась на правом фланге. Громозека встал рядом.— Старшине Гро… то есть Горобцу объявляю благодарность.— Ура, — буркнул Громозека.— А теперь вопрос: какая сволочь настучала особисту?— Как в своих стрелять — не сволочь, а как доложить по инструкции… — пробормотал водитель БМП, который прекрасно понимал, что отмалчиваться нет смысла — все равно Игорь пробьет по компьютеру, и будет только хуже.— Знаешь, если бы ты ее застрелил, я бы, конечно, не знаю что с тобой сделал, но в центурии у себя оставил бы. С такими воевать можно. Но ты хотел убить ее чужими руками. И поскольку ты действовал по инструкции, я ничего тебе сделать не могу. Поэтому иди к Саблину и проси о переводе. Мне ты не нужен. Мне завтра в бой идти, и только стукачей за спиной не хватало.Тут в разговор встрял другой боец — тот, у которого Громозека взял автомат.— Да брось, командир, — сказал он. — Какой бой? Все уже. Нас не сегодня-завтра эвакуируют…— Кто тебе это сказал?— Да все говорят.— Не знаю, кто эти все, но наверное, такие же дуболомы, как и ты. А я, в отличие от тебя, забрался в сеть легиона достаточно глубоко, чтобы понять: нас бросили на эту планету, чтобы завоевать ее и на ней жить. И другой планеты для нас нет. Земли в Одиссее нету — это медицинский факт. Если кого-то вдруг и эвакуируют — то только на тех же правах, что и целинцев. Голыми и в рабство. Если кто хочет — милости прошу. Пишите ходатайства. А я не хочу!Сзади, шаркая ногами по траве, подошел Саблин.— Ладно, хватит митинговать, — сказал он. — У меня хорошие новости. Страхова грохнули.— Кто? — раздалось сразу несколько голосов.— Мы, — ответил майор.— В смысле? — переспросил теперь уже один поручик Иванов.— В прямом. Тутаев ошейник отстрелил.— И что теперь?— А черт его знает. Там наверху какая-то заварушка была. Вроде, Тутаева арестовать хотели, а он не дался. Сабуровцы помешали. Короче, бунт на корабле. А нам — боевой приказ: вперед, на мины. Под покровом ночи внезапно атаковать наступающего противника и не допустить его прорыва к перешейку.— А что Казарин?— Ага! Кстати о птичках. Лана, как я рад, что ты жива. Будет очень неплохо, если ты поговоришь с отцом. Ему уже сообщили о трагической гибели дорогого товарища Страхова, но это официоз, а ему требуется доброе дружеское слово.Лана молча вышла из строя назад и направилась к командирской машине.— Да… И умоляю тебя, не стреляй больше в моих людей. Они мне дороги, как память.Лана и тут ничего не ответила, но когда Игорь через минуту подошел к своей машине, он услышал, как она разговаривает с отцом.Саблин тоже с кем-то разговаривал по шлемофонной связи, а потом обернулся к Игорю и сообщил.— Ввиду надвигающейся катастрофы в честь сотого дня поступило распоряжение разоружить всех мобилизованных женщин в боевых частях и отправить их под конвоем на сборные пункты для отгрузки в уплату «Конкистадору». приказ начальника тыла.— Пусть начальник тыла застрелится вместе с «Конкистадором», — огрызнулся Игорь. — Мы своих солдат не сдаем. пора бы уже привыкнуть.— Я-то привык… К тому же твоим девчонкам, по-моему, восемнадцати еще нет.— А хоть бы и было. Все равно никого не отдам.— Да и флаг тебе в руки. Только поимей в виду — там, на фронте, иногда убивают. Я сам видел.Тут оба обратили внимание, что Лана уже не общается с отцом, а внимательно прислушивается к их разговору. И когда Саблин отошел, она тихо спросила у Игоря:— Ты не отправишь меня?— Разве ты забыла? Я ведь сказал тебе в самый первый день: я тебя никому не отдам.— Но ведь я же тебя чуть не убила.— Бывает. В следующий раз я тебя чуть не убью. И мы будем жить долго и счастливо, и умрем в один день.Лана улыбнулась — впервые за вечер, а может и впервые за несколько дней: что-то Игорь давно не видел ее улыбки. Но тут в наушниках зашелестел голос майора Саблина.— По машинам! Штурмовая центурия впереди, 77-я за ней, остальные по порядку номеров. Полная боевая готовность. Поехали. 62 Подполковник Голубеу задавал вопросы, а однорукий майор Никалаю молчал, пристально глядя на его грязные сапоги.Голубеу был разочарован. В полусотне метров от ямы уже построился комендантский взвод, и бледный лейтенантик в круглых очочках испуганно инструктировал бойцов на тему технологии расстрела залпом перед строем. Инструктаж подходил к концу, и пора было выводить смертников наверх — а Голубеу так и не получил никаких полезных сведений.Никалаю молчал.Зато Игар Иваноу говорил за двоих — правда, совсем не то, что подполковник хотел от него услышать. Игар давно перестал плакать и теперь огрызался на каждое слово. Услышав: «Предатель», — он мгновенно парировал:— Сам предатель!А услышав: «Шпион», — не задумываясь вставлял:— Сам шпион!Но этого ему казалось мало, и Игар перешел к обобщениям.— Все органцы — предатели, — объявил он во всеуслышание.А из органцов на фильтрационном пункте осталось лишь несколько офицеров. Солдат внутренних войск ночью перебросили на другие точки, а Голубеу временно подчинили армейских бойцов из пополнения. Или, вернее, он сам их себе подчинил.Между тем, среди армейцев и новобранцев ходили те же самые разговоры. С тех пор, как было объявлено о предательстве Пала Страхау, граждане Народной Целины отказали в доверии Органам как таковым. Результатом был разгул преступности на всей свободной от врага территории страны.Бранивою и Садоуски пришлось даже заменять органцов в крупных городах военными патрулями, а сотрудников Органов в армейской форме перебрасывать на фронт.На фронте органцов в полевой форме трудно было отличить от армейцев. Но про Голубеу все точно знали, что он такой. Так что возгласы Игара Иваноу упали на благодатную почву.Но главную ошибку совершил все-таки сам Голубеу. Игару все-таки удалось его разозлить, и подполковник вздумал пнуть его в голову сапогом.Именно этого так напряженно ждал майор Никалаю.Единственной рукой он вцепился в ногу подполковника и буквально повис на ней.Одну бесконечную секунду Голубеу каким-то чудом удерживался на краю ямы, а потом с криком полетел в грязь.И тут Никалаю сделал такое, чего от него не ожидал никто — даже те, кто верил, что он амурский шпион и гнусный враг всего человечества.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49