https://wodolei.ru/catalog/unitazy/
Внезапно дверь отворилась, и чернобородый человек в лохмотьях вошел во внутрь. На плечах у него болталась сумка. Он тащил за собой женщину на веревке, как корову. На голове у нее был черный платок, платье из мешковины, разбитая обувь. Вокруг шеи висела гирлянда из чеснока. Молящиеся прекратили свои молитвы. Незнакомец подал женщине знак, и она простерлась на пороге. «Евреи, топчите меня,– вскричала она.– Плюйте на меня, евреи».
В синагоге поднялся шум. Незнакомец подошел к читальному столу, постучал, и воззвал: «Семья этой женщины из вашего города. Ее дедушка реб Нафтоле Холишицер. Это Акша, которая обратилась и вышла замуж за помещика. Теперь она увидела истину и хочет искупить свои мерзости».
Хотя Холишиц был в той части Польши, которая принадлежала Австрии, история Акши была здесь известна. Некоторые молящиеся запротестовали, что таким образом нельзя каяться; человеческое существо не следует тащить на веревке как скотину. Другие угрожали незнакомцу кулаками. Действительно, в Австрии обращенный, согласно законам этой страны, мог вернуться в еврейство. Но, если бы язычники узнали, что того, кто принял их веру, проводили через такие унижения, то против виновных могли быть выдвинуты суровые обвинения. Старый рабби Бецалел мелкими шажками быстро подошел к Акше: «Поднимись, дочь моя. Ты ведь покаялась, теперь ты наша».
Акша встала: «Рабби, я опозорила свой народ».
«После того, как ты покаялась, Всемогущий простит тебя».
Когда молящиеся на женской половине услыхали, что происходит, они поспешили в мужское помещение, и среди них жена рабби. Реб Бецалел сказал ей: «Отведи ее домой и одень в приличную одежду. Человек был создан по Божьему подобию».
«Рабби,– сказала Акша,– я хочу искупить свои грехи».
«Я предпишу для тебя наказание. Не убивайся так».
Некоторые женщины стали плакать. Жена рабби сняла с себя шаль и надела Акше на плечи. Другие женщины предложили Акше плащ. Они повели ее в помещение, где в прежние времена содержали тех, кто грешил против общины,– до сих пор там оставался топчан и стул. Женщины занимались ею, а Акша била себя кулаками в грудь и перечисляла свои грехи: она наплевала на Бога, служила идолам, сожительствовала с язычником. Она рыдала: «Я занималась колдовством. Я колдовала с сатаной. Он сплел мне корону из перьев». Когда Акшу одели, жена рабби увела ее домой.
После молитв мужчины стали спрашивать незнакомца, кто он такой и как он оказался вместе с внучкой реб Нафтоле.
Он ответил: «Меня зовут Цемах. Я должен был стать ее мужем, но она отказалась от меня. Теперь она вернулась просить у меня прощения».
«Еврей должен прощать».
«Я простил ее, но Всемогущий есть Бог мести».
«Он также Бог и милосердия».
Цемах стал дискутировать с учеными и сразу проявилась его эрудиция. Он цитировал Талмуд, Комментарии, Мнения Раввинов. Он даже поправил рабби, когда тот ошибся в цитате.
Реб Бецалел спросил его:
«Есть у тебя семья?»
«Я разведен».
«В таком случае все хорошо устроится».
Рабби попросил Цемаха пойти к нему домой. Женщины сидели с Акшей на кухне. Они уговорили ее поесть хлеба с цикорием. Она голодала уже три дня. В кабинете рабби мужчины ухаживали за Цемахом. Они принесли ему брюки, ботинки, пальто и шляпу. Он кишел вшами, и его повели в баню.
Вечером собрались семь самых знатных граждан города и все старейшины. Женщины привели Акшу. Рабби объявил, что, согласно Закону, Акша не была замужем. Ее союз с помещиком был не чем иным, как сожительством. Рвбби спросил:
«Цемах, ты желаешь Акшу в жены?»
«Я – да».
«Акша, желаешь ты иметь Цемаха мужем?»
«Да, рабби, но я этого не стою».
Рабби определил наказание для Акши. Она должна поститься каждый понедельник и четверг, не прикасаться к мясу и рыбе в течение всей недели, читать Псалмы и вставать по утрам на молитву.
Рабби сказал ей: «Самое главное это не наказание, а угрызения с'овести. „И он вновь обратится и будет исцелен“,– говорит пророк.
«Рабби, простите,– прервал его Цемах.– Такое наказание для обычных грешников, но не для обратившихся».
«Что тебе нужно, чтобы она сделала?»
«Существуют более суровые формы покаяния».
«Какие, например?»
«Носить камни в обуви, кататься голым на снегу зимой и в крапиве летом. Поститься от субботы до субботы».
«В наше время люди не так сильны, чтобы вынести такие строгости»,– ответил рабби после некоторого колебания.
«Если у них хватает сил грешить, они должны им для искупления».
«Святой рабби,– сказала Акша,– не давайте мне послаблений. Пусть рабби назначит мне суровое наказание».
«Что правильно – я уже сказал».
Все хранили молчание. Затем Акша сказала: «Цемах, подай мне мой узел». Цемах принес его к столу и Акша вытащила из него мешочек. Слышно было, как все вздохнули, когда вытряхнула украшения с драгоценными камнями– жемчуга, бриллианты, рубины. «Рабби, это мои драгоценности, – сказала Акша,– я не заслуживаю владеть ими. Пусть paбби; распорядится ими по своему желанию».
«Это твое или помещика?»
«Мое, рабби, наследство от моей бабушки».
«Написано, что самое щедрое пожертвование не должно превышать одной пятой».
Цемах покачал головой. «И снова я не согласен. Она опозорила свою бабушку в раю. Ей нельзя позволить владеть драгоценностями, принадлежавшими бабушке».
Рабби погладил бороду. «Если ты все знаешь лучше меня, становись раввином». Он встал со стула, потом снова сел.
«Как вы собираетесь кормить себя?»
«Я стану водоносом»,– сказал Цемах.
«Рабби, я могу месить тесто и стирать белье»,– сказала Акша.
«Хорошо, делайте то, что вы выбрали Я верю в милость Закона, а не в его суровость».
Среди ночи Акша открыла глаза. Муж и жена жили в хибарке с грязным полом недалеко от кладбища. Дни напролет Цемах таскал воду. Акша стирала белье. Кроме суббот и праздников оба постились ежедневно и ели только по вечерам. Акша насыпала себе в ботинки песок и мелкие камни и носила грубошерстную рубашку прямо на голом теле. По ночам они спали врозь: он на топчане у окна, она на соломенном тюфяке возле печки. На веревке, протянутой от стены к стене, висели саваны, которые она сама приготовила для них обоих.
Они были женаты уже три года, но Цемах все еще не касался ее. Он признался, что также повинен в грехе. Когда он был женат, он все равно вожделел Акшу, а не жену. Он изливал свое семя, как Онан. Он страстно требовал за это отмщения, поносил Всемогущего и направлял весь свой гнев на жен, одна из которых умерла. Можно ли более погрязнуть в грехе.
Хотя их хибарка была неподалеку от леса, и дрова им ничего не стоили, Цемах не позволял топить печь по ночам. Они спали в одежде, укрывшись мешками и рогожей. Жители Холишица утверждали, что Цемах не в своем уме; рабби вызывал мужа и жену к себе и объяснял, что так себя истязать, так же жестоко как истязать других. Но Цемах процитировал из «Начала Премудрости»: покаяние без умерщвления не имеет смысла.
Акша исповедовалась каждую ночь перед сном и все равно ее сны были нечисты. Сатана приходил к ней в обличьи бабушки и соблазнял рассказами об ослепительных городах балах, пылких дворянах, страстных женщинах. Дедушка ее снова молчал.
В снах Акши бабушка была молода и красива. Она пела непристойные песни, пила вино, танцевала с нечестивцами. Иногда она приводила Акшу к храму, где священники пели, а идолопоклонники преклоняли колени перед золотыми статуями. Обнаженные куртизанки пили вино из рогов и предавали себя на разврат.
Как-то ночью Акше приснилось, что она стоит голая в круглой яме. Вокруг нее танцуют карлики. Они поют скабрезные слова на мотив погребальных песен. Слышались завыванья труб и грохот барабанов. Когда она проснулась, черное пение все еще раздавалось в ее ушах. «Я навечно погибла»,– сказала она себе.
Цемах тоже проснулся. Какое-то время он смотрел в одно из окон, которое еще не забил досками. Затем сказал: «Акша, ты проснулась. Новый снег выпал».
Акша очень хорошо знала, что он имел в виду. Она сказала: «У меня нет сил».
«У тебя были силы предаваться грехам».
«У меня ломят и болят кости».
«Скажи это Ангелу Мщения».
Снег и луна в ночи бросали ослепительно яркий свет в комнату. Цемах отрастил себе длинные волосы, как средневековый аскет. Борода у него была в беспорядке и глаза сверкали во тьме. Акша никогда не могла понять, как у него хватало сил целыми днями таскать воду, а потом читать заполночь. Он едва прикасался к ужину. Чтобы не получать удовольствия от пищи, он глотал хлеб не разжевывая, пересаливал и переперчивал суп, который она ему готовила. Акша сама была крайне истощена. Она часто смотрела на свое отражение в лохани и видела худое лицо, провалившиеся щеки, нездоровую бледность. Она часто кашляла и сплевывала мокроту с кровью. Сейчас она сказала: «Прости меня, Цемах. Я не могу подняться».
«Вставай, прелюбодейка. Это, может быть, твоя последняя ночь».
«Я бы хотела этого».
«Исповедайся! Расскажи всю правду».
«Я рассказала тебе все».
«Наслаждалась ли ты развратом?»
«Нет, Цемах, нет».
«Прошлый раз ты говорила, что да».
Акша долго молчала.
«Очень редко. Может, на одну секунду».
«И ты забывала Бога?»
«Не совсем».
«Ты знала Божий Закон, но ты сознательно отказалась от него».
«Я полагала, что истина с язычниками»
«Все потому, что сатана сплел тебе корону из перьев?»
«Я думала, что это чудо».
«Шлюха, не оправдывай себя».
«Я не оправдываю себя. У него был голос моей бабушки».
«Почему ты слушала свою бабушку, а не дедушку?»
«Я была глупой».
«Глупой? Ты годами барахталась в скверне».
Спустя некоторое время муж и жена вышли босые в ночь. Цемах первым бросился в снег. Он истово катался туда и обратно. С него свалилась шапочка. Тело у него было покрыто черными волосами, как шерстью. Акша слегка помедлила и тоже повалилась. Она медленно и молча ворочалась в снегу, а Цемах не переставая повторял: «Мы грешили, мы обманывали, мы грабили, мы лгали, мы насмехались, мы восставали.– И затем добавил.– Да будет воля Твоя в том, чтобы моя смерть была искуплением за все мои прегрешения». Акша часто слышала эти причитания, но каждый раз они заставляли ее трепетать. Именно так причитали крестьяне, когда ее муж, помещик Мальковский. порол их. Она больше боялась этих выкриков Цемаха, чем зимнего холода и летней крапивы. Случалось, когда он был в благодушном настроении, Цемах обещал прийти к ней как муж к жене. Он даже говорил, что хотел бы стать отцом ее детей. Но когда? Oнr продолжал выискивать у них обоих новые грехи. Акша слабела день ото дня. Саван на веревке и надгробье во дворе, казалось,
манили ее. Она заставила Цемаха поклясться, что он прочтет над ее могилой кадиш.
В ЖАРКИЙ ДЕНЬ МЕСЯЦА Тамуза Акша отправилась собирать листья щавеля на лугах по берегам реки. Она постилась весь день и хотела приготовить щавель на ужин для себя и Цемаха. Когда она набрала его достаточно много, то почувствовала вдруг страшную слабость. Она вытянулась на траве и задремала, думая, что полежит так только четверть часа. Но сознание ее затуманилось, ноги окаменели. Акша провалилась в глубокий сон. Когда она открыла глаза, была уже ночь. Небо покрылось облаками, воздух отяжелел от влаги. Приближалась буря. Земля дымилась запахами травы и кустарников, голова Акши закружилась. В темноте она нашла свою корзину, но та оказалась пустой. Коза или корова съели ее щавель. Внезапно она вспомнила свое детство, когда дедушка и бабушка баловали ее, одевали в бархат и шелка, а прислуживали ей горничные и дворецкий. Теперь ее душил кашель, лоб горел, по позвоночнику пробегал озноб. Поскольку луна не светила и звезды были тусклыми, она с трудом находила дорогу. Ее голые ноги ступали по терновникам и коровьим лепешкам. «В какую западню я попала»,– закричало что-то в ней. Она подошла к дереву и остановилась передохнуть. В этот момент она увидела дедушку. Его белая борода поблескивала в темноте. Она узнала его высокий лоб, добрую улыбку и любящий взгляд. Акша позвала: «Дедушка!» Мгновенно лицо ее залили слезы. «Я все знаю,– сказал дедушка,– и беды твои, и горе».
«Дедушка, что мне делать?»
«Доченька, твое испытание закончилось. Мы ждем тебя – я, бабушка, все, кто любят тебя. Святые ангелы придут встретить тебя».
«Когда, дедушка?»
В этот момент видение исчезло, осталась только темнота. Акша нащупывала дорогу домой, как слепая. .Наконец она добралась. Открыв дверь, она почувствовала, что Цемах здесь. Он сидел на полу и глаза его были как угли. Он вскрикнул:
«Это ты?»
«Да, Цемах!»
«Почему так долго? Из-за тебя я не мог спокойно прочесть вечернюю молитву. Ты смутила мои мысли».
«Прости меня, Цемах. Я устала и заснула на лугу».
«Лгунья! Отступница! Подлая!– Цемах визжал.– Я искал тебя на лугу. Ты развратничала с пастухом».
«Что ты говоришь, Господи, прости!»
«Скажи мне правду,– он подпрыгнул и стал трясти ее.– Сука! Колдунья! Лилит!»
Цемах никогда не впадал в такую дикость. Акша сказала ему: «Цемах, муж мой, я верна тебе. Я уснула на траве. По дороге домой я видела дедушку. Мое время кончилось». Ее охватила такая слабость, что она соскользнула на пол.
Гнев Цемаха мгновенно исчез. Он издал жалобный вопль: «Святая душа, что я буду делать без тебя. Ты святая. Прости мне мою суровость. Это из-за моей любви к тебе. Я хотел так тебя очистить, чтобы ты могла быть в раю с прародительницами».
«Пусть я буду там, где заслуживаю».
«Почему это должно произойти с тобой? Или на небе нет справедливости». И Цемах так громко стенал, что привел ее в ужас. Он бился головой о стену.
На следующий день Акша не поднялась с постели. Цемах принес овсянку, которую приготовил для нее на треножнике. Когда он кормил ее, овсянка вываливалась у нее изо рта, Цемах привел городского лекаря, но лекарь не знал, что делать. Пришли женщины из погребального братства. Акша была крайне слаба. Ее жизнь уплывала. В середине дня Цемах отправился пешком в Ярослав за доктором. Наступил вечер, но он не возвращался. Этим утром жена рабби прислала для Акши подушку. Впервые за последние годы Акша спала на подушке. К вечеру женщины из погребального братства ушли к своим семьям и Акша осталась одна.
1 2 3 4
В синагоге поднялся шум. Незнакомец подошел к читальному столу, постучал, и воззвал: «Семья этой женщины из вашего города. Ее дедушка реб Нафтоле Холишицер. Это Акша, которая обратилась и вышла замуж за помещика. Теперь она увидела истину и хочет искупить свои мерзости».
Хотя Холишиц был в той части Польши, которая принадлежала Австрии, история Акши была здесь известна. Некоторые молящиеся запротестовали, что таким образом нельзя каяться; человеческое существо не следует тащить на веревке как скотину. Другие угрожали незнакомцу кулаками. Действительно, в Австрии обращенный, согласно законам этой страны, мог вернуться в еврейство. Но, если бы язычники узнали, что того, кто принял их веру, проводили через такие унижения, то против виновных могли быть выдвинуты суровые обвинения. Старый рабби Бецалел мелкими шажками быстро подошел к Акше: «Поднимись, дочь моя. Ты ведь покаялась, теперь ты наша».
Акша встала: «Рабби, я опозорила свой народ».
«После того, как ты покаялась, Всемогущий простит тебя».
Когда молящиеся на женской половине услыхали, что происходит, они поспешили в мужское помещение, и среди них жена рабби. Реб Бецалел сказал ей: «Отведи ее домой и одень в приличную одежду. Человек был создан по Божьему подобию».
«Рабби,– сказала Акша,– я хочу искупить свои грехи».
«Я предпишу для тебя наказание. Не убивайся так».
Некоторые женщины стали плакать. Жена рабби сняла с себя шаль и надела Акше на плечи. Другие женщины предложили Акше плащ. Они повели ее в помещение, где в прежние времена содержали тех, кто грешил против общины,– до сих пор там оставался топчан и стул. Женщины занимались ею, а Акша била себя кулаками в грудь и перечисляла свои грехи: она наплевала на Бога, служила идолам, сожительствовала с язычником. Она рыдала: «Я занималась колдовством. Я колдовала с сатаной. Он сплел мне корону из перьев». Когда Акшу одели, жена рабби увела ее домой.
После молитв мужчины стали спрашивать незнакомца, кто он такой и как он оказался вместе с внучкой реб Нафтоле.
Он ответил: «Меня зовут Цемах. Я должен был стать ее мужем, но она отказалась от меня. Теперь она вернулась просить у меня прощения».
«Еврей должен прощать».
«Я простил ее, но Всемогущий есть Бог мести».
«Он также Бог и милосердия».
Цемах стал дискутировать с учеными и сразу проявилась его эрудиция. Он цитировал Талмуд, Комментарии, Мнения Раввинов. Он даже поправил рабби, когда тот ошибся в цитате.
Реб Бецалел спросил его:
«Есть у тебя семья?»
«Я разведен».
«В таком случае все хорошо устроится».
Рабби попросил Цемаха пойти к нему домой. Женщины сидели с Акшей на кухне. Они уговорили ее поесть хлеба с цикорием. Она голодала уже три дня. В кабинете рабби мужчины ухаживали за Цемахом. Они принесли ему брюки, ботинки, пальто и шляпу. Он кишел вшами, и его повели в баню.
Вечером собрались семь самых знатных граждан города и все старейшины. Женщины привели Акшу. Рабби объявил, что, согласно Закону, Акша не была замужем. Ее союз с помещиком был не чем иным, как сожительством. Рвбби спросил:
«Цемах, ты желаешь Акшу в жены?»
«Я – да».
«Акша, желаешь ты иметь Цемаха мужем?»
«Да, рабби, но я этого не стою».
Рабби определил наказание для Акши. Она должна поститься каждый понедельник и четверг, не прикасаться к мясу и рыбе в течение всей недели, читать Псалмы и вставать по утрам на молитву.
Рабби сказал ей: «Самое главное это не наказание, а угрызения с'овести. „И он вновь обратится и будет исцелен“,– говорит пророк.
«Рабби, простите,– прервал его Цемах.– Такое наказание для обычных грешников, но не для обратившихся».
«Что тебе нужно, чтобы она сделала?»
«Существуют более суровые формы покаяния».
«Какие, например?»
«Носить камни в обуви, кататься голым на снегу зимой и в крапиве летом. Поститься от субботы до субботы».
«В наше время люди не так сильны, чтобы вынести такие строгости»,– ответил рабби после некоторого колебания.
«Если у них хватает сил грешить, они должны им для искупления».
«Святой рабби,– сказала Акша,– не давайте мне послаблений. Пусть рабби назначит мне суровое наказание».
«Что правильно – я уже сказал».
Все хранили молчание. Затем Акша сказала: «Цемах, подай мне мой узел». Цемах принес его к столу и Акша вытащила из него мешочек. Слышно было, как все вздохнули, когда вытряхнула украшения с драгоценными камнями– жемчуга, бриллианты, рубины. «Рабби, это мои драгоценности, – сказала Акша,– я не заслуживаю владеть ими. Пусть paбби; распорядится ими по своему желанию».
«Это твое или помещика?»
«Мое, рабби, наследство от моей бабушки».
«Написано, что самое щедрое пожертвование не должно превышать одной пятой».
Цемах покачал головой. «И снова я не согласен. Она опозорила свою бабушку в раю. Ей нельзя позволить владеть драгоценностями, принадлежавшими бабушке».
Рабби погладил бороду. «Если ты все знаешь лучше меня, становись раввином». Он встал со стула, потом снова сел.
«Как вы собираетесь кормить себя?»
«Я стану водоносом»,– сказал Цемах.
«Рабби, я могу месить тесто и стирать белье»,– сказала Акша.
«Хорошо, делайте то, что вы выбрали Я верю в милость Закона, а не в его суровость».
Среди ночи Акша открыла глаза. Муж и жена жили в хибарке с грязным полом недалеко от кладбища. Дни напролет Цемах таскал воду. Акша стирала белье. Кроме суббот и праздников оба постились ежедневно и ели только по вечерам. Акша насыпала себе в ботинки песок и мелкие камни и носила грубошерстную рубашку прямо на голом теле. По ночам они спали врозь: он на топчане у окна, она на соломенном тюфяке возле печки. На веревке, протянутой от стены к стене, висели саваны, которые она сама приготовила для них обоих.
Они были женаты уже три года, но Цемах все еще не касался ее. Он признался, что также повинен в грехе. Когда он был женат, он все равно вожделел Акшу, а не жену. Он изливал свое семя, как Онан. Он страстно требовал за это отмщения, поносил Всемогущего и направлял весь свой гнев на жен, одна из которых умерла. Можно ли более погрязнуть в грехе.
Хотя их хибарка была неподалеку от леса, и дрова им ничего не стоили, Цемах не позволял топить печь по ночам. Они спали в одежде, укрывшись мешками и рогожей. Жители Холишица утверждали, что Цемах не в своем уме; рабби вызывал мужа и жену к себе и объяснял, что так себя истязать, так же жестоко как истязать других. Но Цемах процитировал из «Начала Премудрости»: покаяние без умерщвления не имеет смысла.
Акша исповедовалась каждую ночь перед сном и все равно ее сны были нечисты. Сатана приходил к ней в обличьи бабушки и соблазнял рассказами об ослепительных городах балах, пылких дворянах, страстных женщинах. Дедушка ее снова молчал.
В снах Акши бабушка была молода и красива. Она пела непристойные песни, пила вино, танцевала с нечестивцами. Иногда она приводила Акшу к храму, где священники пели, а идолопоклонники преклоняли колени перед золотыми статуями. Обнаженные куртизанки пили вино из рогов и предавали себя на разврат.
Как-то ночью Акше приснилось, что она стоит голая в круглой яме. Вокруг нее танцуют карлики. Они поют скабрезные слова на мотив погребальных песен. Слышались завыванья труб и грохот барабанов. Когда она проснулась, черное пение все еще раздавалось в ее ушах. «Я навечно погибла»,– сказала она себе.
Цемах тоже проснулся. Какое-то время он смотрел в одно из окон, которое еще не забил досками. Затем сказал: «Акша, ты проснулась. Новый снег выпал».
Акша очень хорошо знала, что он имел в виду. Она сказала: «У меня нет сил».
«У тебя были силы предаваться грехам».
«У меня ломят и болят кости».
«Скажи это Ангелу Мщения».
Снег и луна в ночи бросали ослепительно яркий свет в комнату. Цемах отрастил себе длинные волосы, как средневековый аскет. Борода у него была в беспорядке и глаза сверкали во тьме. Акша никогда не могла понять, как у него хватало сил целыми днями таскать воду, а потом читать заполночь. Он едва прикасался к ужину. Чтобы не получать удовольствия от пищи, он глотал хлеб не разжевывая, пересаливал и переперчивал суп, который она ему готовила. Акша сама была крайне истощена. Она часто смотрела на свое отражение в лохани и видела худое лицо, провалившиеся щеки, нездоровую бледность. Она часто кашляла и сплевывала мокроту с кровью. Сейчас она сказала: «Прости меня, Цемах. Я не могу подняться».
«Вставай, прелюбодейка. Это, может быть, твоя последняя ночь».
«Я бы хотела этого».
«Исповедайся! Расскажи всю правду».
«Я рассказала тебе все».
«Наслаждалась ли ты развратом?»
«Нет, Цемах, нет».
«Прошлый раз ты говорила, что да».
Акша долго молчала.
«Очень редко. Может, на одну секунду».
«И ты забывала Бога?»
«Не совсем».
«Ты знала Божий Закон, но ты сознательно отказалась от него».
«Я полагала, что истина с язычниками»
«Все потому, что сатана сплел тебе корону из перьев?»
«Я думала, что это чудо».
«Шлюха, не оправдывай себя».
«Я не оправдываю себя. У него был голос моей бабушки».
«Почему ты слушала свою бабушку, а не дедушку?»
«Я была глупой».
«Глупой? Ты годами барахталась в скверне».
Спустя некоторое время муж и жена вышли босые в ночь. Цемах первым бросился в снег. Он истово катался туда и обратно. С него свалилась шапочка. Тело у него было покрыто черными волосами, как шерстью. Акша слегка помедлила и тоже повалилась. Она медленно и молча ворочалась в снегу, а Цемах не переставая повторял: «Мы грешили, мы обманывали, мы грабили, мы лгали, мы насмехались, мы восставали.– И затем добавил.– Да будет воля Твоя в том, чтобы моя смерть была искуплением за все мои прегрешения». Акша часто слышала эти причитания, но каждый раз они заставляли ее трепетать. Именно так причитали крестьяне, когда ее муж, помещик Мальковский. порол их. Она больше боялась этих выкриков Цемаха, чем зимнего холода и летней крапивы. Случалось, когда он был в благодушном настроении, Цемах обещал прийти к ней как муж к жене. Он даже говорил, что хотел бы стать отцом ее детей. Но когда? Oнr продолжал выискивать у них обоих новые грехи. Акша слабела день ото дня. Саван на веревке и надгробье во дворе, казалось,
манили ее. Она заставила Цемаха поклясться, что он прочтет над ее могилой кадиш.
В ЖАРКИЙ ДЕНЬ МЕСЯЦА Тамуза Акша отправилась собирать листья щавеля на лугах по берегам реки. Она постилась весь день и хотела приготовить щавель на ужин для себя и Цемаха. Когда она набрала его достаточно много, то почувствовала вдруг страшную слабость. Она вытянулась на траве и задремала, думая, что полежит так только четверть часа. Но сознание ее затуманилось, ноги окаменели. Акша провалилась в глубокий сон. Когда она открыла глаза, была уже ночь. Небо покрылось облаками, воздух отяжелел от влаги. Приближалась буря. Земля дымилась запахами травы и кустарников, голова Акши закружилась. В темноте она нашла свою корзину, но та оказалась пустой. Коза или корова съели ее щавель. Внезапно она вспомнила свое детство, когда дедушка и бабушка баловали ее, одевали в бархат и шелка, а прислуживали ей горничные и дворецкий. Теперь ее душил кашель, лоб горел, по позвоночнику пробегал озноб. Поскольку луна не светила и звезды были тусклыми, она с трудом находила дорогу. Ее голые ноги ступали по терновникам и коровьим лепешкам. «В какую западню я попала»,– закричало что-то в ней. Она подошла к дереву и остановилась передохнуть. В этот момент она увидела дедушку. Его белая борода поблескивала в темноте. Она узнала его высокий лоб, добрую улыбку и любящий взгляд. Акша позвала: «Дедушка!» Мгновенно лицо ее залили слезы. «Я все знаю,– сказал дедушка,– и беды твои, и горе».
«Дедушка, что мне делать?»
«Доченька, твое испытание закончилось. Мы ждем тебя – я, бабушка, все, кто любят тебя. Святые ангелы придут встретить тебя».
«Когда, дедушка?»
В этот момент видение исчезло, осталась только темнота. Акша нащупывала дорогу домой, как слепая. .Наконец она добралась. Открыв дверь, она почувствовала, что Цемах здесь. Он сидел на полу и глаза его были как угли. Он вскрикнул:
«Это ты?»
«Да, Цемах!»
«Почему так долго? Из-за тебя я не мог спокойно прочесть вечернюю молитву. Ты смутила мои мысли».
«Прости меня, Цемах. Я устала и заснула на лугу».
«Лгунья! Отступница! Подлая!– Цемах визжал.– Я искал тебя на лугу. Ты развратничала с пастухом».
«Что ты говоришь, Господи, прости!»
«Скажи мне правду,– он подпрыгнул и стал трясти ее.– Сука! Колдунья! Лилит!»
Цемах никогда не впадал в такую дикость. Акша сказала ему: «Цемах, муж мой, я верна тебе. Я уснула на траве. По дороге домой я видела дедушку. Мое время кончилось». Ее охватила такая слабость, что она соскользнула на пол.
Гнев Цемаха мгновенно исчез. Он издал жалобный вопль: «Святая душа, что я буду делать без тебя. Ты святая. Прости мне мою суровость. Это из-за моей любви к тебе. Я хотел так тебя очистить, чтобы ты могла быть в раю с прародительницами».
«Пусть я буду там, где заслуживаю».
«Почему это должно произойти с тобой? Или на небе нет справедливости». И Цемах так громко стенал, что привел ее в ужас. Он бился головой о стену.
На следующий день Акша не поднялась с постели. Цемах принес овсянку, которую приготовил для нее на треножнике. Когда он кормил ее, овсянка вываливалась у нее изо рта, Цемах привел городского лекаря, но лекарь не знал, что делать. Пришли женщины из погребального братства. Акша была крайне слаба. Ее жизнь уплывала. В середине дня Цемах отправился пешком в Ярослав за доктором. Наступил вечер, но он не возвращался. Этим утром жена рабби прислала для Акши подушку. Впервые за последние годы Акша спала на подушке. К вечеру женщины из погребального братства ушли к своим семьям и Акша осталась одна.
1 2 3 4