Жизнь продолжалась. И она вновь отправилась добывать пропитание. Тем более что инстинктивно чувствовала, что кормить ей теперь нужно не только себя, но и то существо, что уже находилось внутри нее.
Молодая медведица матерела. Она уже не была беззащитным оторвышем, готовым бежать от любого треска поваленного дерева или запаха находящегося недалеко сородича. Она облюбовала себе новые угодья и была там полноценной хозяйкой, готовой в любой момент постоять за свои владения.
Так прошло еще одно лето, а за ним и осень. И снова берлога и долгая зимняя спячка.
А следующей весной она проснулась уже не одна. Рядом с ней был маленький комочек, меньше ее лапы, который все время пытался залезть к ней под живот, чтобы согреться и наесться сытным молоком. И своим сознанием медведица понимала, что это постоянно ноющее существо есть частица ее плоти, которую нужно оберегать и лелеять.
Когда пришла пора, медвежонок никак не хотел выходить из теплой и уютной берлоги – того мира, где он родился и кроме которого пока еще ничего не знал. Поэтому медведице пришлось своими огромными клыками очень нежно, стараясь не причинить ему боль, выносить свое чадо за шкирку на белый свет. И тот, лежа брюхом на чуть колючих побегах только-только начинающей пробиваться травы и покачивая головой на неокрепшей шее, долго и с любопытством озирался вокруг себя, тщетно стараясь понять, где же он очутился.
Но звери не люди. И дикая природа берет свое. Уже через неделю этот нескладный комочек превратился в шустрого медвежонка, который ни на шаг не отставал от матери. Бывало, правда, путался у нее между лап, и мамаше стоило немалого труда ненароком не раздавить любимое чадо. И так же, как когда-то ее мать, она водила сына по своим владениям и обучала азбуке жизни.
Дни проходили за днями. Медвежонок креп и подрастал прямо на глазах. Пищи было вдоволь, и все бы было хорошо, если бы одним утром медведица не учуяла запах постороннего медведя. Это был запах того самого самца, который помог ей подарить жизнь ее медвежонку. Он бродил где-то рядом, в любой момент они могли столкнуться на одной тропе. А это было опасно. Медведи терпеть не могут соперничества. И медвежонок, хоть и маленький, но все-таки самец, – в будущем потенциальный соперник, а значит, враг. А отцовства медведи-самцы не признают. Поэтому папаша при встрече мог попросту убить своего сына, а мать едва ли сможет защитить его, разве что ценой ран или вообще жизни.
И тысячелетний генный опыт предков, заложенный в ее мозгу, опять, как и когда-то в случае с матерью, заставил молодую медведицу перебираться еще дальше на юг, уводя свое дитя от верной гибели.
Пройдя несколько десятков километров, они вышли к новой реке. Здесь рыбы было намного меньше, но им хватало. Благо, что здесь не было даже намека на обитание других особей ее вида. Дальше было жилье человека, а опытные медведи старались близко к нему не подходить. Но молодая медведица об этом не догадывалась. Ей просто еще не приходилось сталкиваться с этими кровожадными существами.
Наступила осень. Набрав на рыбе жировой запас, нужно было подкрепить его витаминами. В пойме реки ягоды негусто, и нужно было опять куда-то перебираться. Назад, на север, идти опасно, и медведица двинулась со своим пестуном к югу. И чем дальше в тундру они продвигались, тем богаче становились брусничные и шикшевые поля.
Первый повод для беспокойства у медведицы появился, когда она уловила своим острым обонянием какие-то посторонние, не свойственные дикой природе запахи, которые периодически доносил южный ветер. Но, не придав этому особого значения, она двигалась все дальше и дальше. Затем к запахам стали примешиваться и незнакомые звуки. Она не догадывалась, что приближается к дороге, по которой ездят люди на своих автомобилях. К границе, за которой эти самые люди живут. Но пока никто и ничто не тревожило медведицу, и она постепенно стала привыкать к новой обстановке.
И вот наконец произошла ее первая встреча с людьми. Нельзя назвать это встречей, просто однажды, проснувшись в густом шеломайнике, она ощутила острый запах незнакомого ей существа. Ее медвежонок еще спал, и она, потихоньку пробравшись к самому краю зарослей, внимательно наблюдала за тем, как какие-то двуногие животные, медленно продвигаясь среди кочкарника, занимались сбором ягоды. Они были хилые и беспомощные. Любого из них медведица могла убить одним движением лапы. Но подсознательно она ощутила исходящую от этих существ какую-то опасность. Можно было бы сразу напасть и легко уничтожить их. Но медведица была сыта, и поэтому она лишь долго, внимательно наблюдала за людьми, пока те не удалились на приличное расстояние.
Потом еще несколько раз она видела людей и, оставаясь сама незамеченной ими, старалась увести медвежонка подальше от незнакомцев, пока в конце концов не попала случайно в поле зрения бабушки Вали. Насытившийся медвежонок, как обычно, спал в шеломайнике, а медведица, из чистого любопытства, вышла на открытое место, чтобы повнимательней разглядеть непонятные для нее существа. Потому-то старушка и приняла ее за медведя-одиночку и рассказала о том своей подруге Зое Степановне.
А через пару дней появился этот человек. Она чуяла, даже знала, что он идет по ее следу. Не понимала только зачем. Но, инстинктивно чувствуя неладное, постоянно путала следы, уводя свое дитя. Не желая покидать богатые ягодные угодья, она кружила практически вокруг одного и того же места, надеясь, что человек в конце концов утомится и уйдет.
В природе каждой матери-медведицы заложено, что в случае опасности она любой ценой должна защитить своего медвежонка. В этом случае она легко может напасть на человека. Но наша медведица особой опасности для своего первенца долго не ощущала. Лишь к вечеру чужак начал ее сильно раздражать.
Приведя свое чадо уже в сумерках в заросли кедрача и спрятавшись там, она решила уже никуда с этого места не трогаться, а если это надоедливое существо приблизится к ним, то пугнуть его, а на крайний случай – убить. В конце концов на ягодных полях должен остаться один хозяин.
Но все спутал ее же медвежонок. Человек почти миновал их лежбище и ушел бы, но детское любопытство взяло верх. Малыш вышел из кедрача, чтобы поближе рассмотреть непонятное для него существо. Привыкшая к беспрекословному подчинению своего чада, она дважды окликнула его, но он не повиновался.
А потом этот ужасный грохот! Звук, от которого вначале хотелось броситься наутек. Но там был ее ребенок. И, пересилив страх, она вышла из зарослей. Вышла, чтобы увидеть, как умирает ее малыш.
И все поняла. Так вот зачем весь этот день ходил за ними этот человек! Он хотел отнять у нее любимое, единственное чадо – и добился своего. Она опять одна. Но разлука с тем, большим медведем и даже с матерью не шла ни в какое сравнение с потерей ее медвежонка.
Она почувствовала смерть. А за смерть может быть только смерть. И почему только она не убила этого человека раньше, хотя могла сделать это много раз! Но сейчас она отомстит. Она убьет это ненавистное ей существо, а потом…
Потом опять был этот ужасный гром, и за ним наступила темнота.
8
Выйдя на улицу, Сергей остановился у подъезда и закурил папиросу. Погода окончательно испортилась. Ветер усилился, звезд на небе остались единицы, и те тускло мигали сквозь пелену еще не совсем сгустившихся облаков.
«Этого только не хватало, – подумал Сергей. – Вот тебе и бабье лето».
Сделав несколько глубоких затяжек и отбросив папиросу в сторону, он торопливо шел по темной и уже почти пустой улице к своему товарищу, которого знал еще с детства. Андрей всегда поможет и никогда никому не скажет лишнего. Тем более что у него был собственный «уазик», сейчас так необходимый Сергею. Ведь как бы ни ругали наши отечественные автомобили, но точно установлено и проверено камчатскими дорогами и бездорожьем, что там, где «сядет» любой иностранный джип, наши «УАЗ» или «Нива» пройдут играючи.
Андрей Самойлов был старше Сергея на год. Но, несмртря на разницу в возрасте, они сдружились еще со школы. Даже в армию уходили вместе. (Андрей учился в техникуме, и поэтому у него была отсрочка на год.) И проводы они закатили общие, еще с тремя товарищами, одновременно с ними отбывающими на службу. Так и ходили всей компанией из дома в дом и провожались, нещадно уничтожая «горькую».
Служили, впрочем, в разных местах – Сергей в Благовещенске, а Андрей где-то под Хабаровском, но домой вернулись, как сговорились, в один день. И дальше судьба их не разлучала – вначале работа на одном рыбзаводе, общие компании, свадьбы почти одновременно, дружба семьями, Союз охотников, и даже турнули их оттуда по одному и тому же делу – за обстрел охотоведов.
Сейчас Сергею очень нужна была машина, и он знал, что друг детства ему не откажет. Подъехать прямо к месту, где Сергей убил медведей, конечно, было невозможно. Но метрах в трехстах оттуда проходила старая, заброшенная колея, по которой можно было проехать на внедорожнике. А Андреев «уазик» с этой задачей вполне справится.
Самойлов жил неподалеку, и минут через пять-шесть Сергей уже звонил в его квартиру. Дверь открыла жена. Его Ирина, тридцатипятилетняя ухоженная блондинка, к Сергею относилась очень хорошо, не как к собутыльникам мужа. Вот и сейчас она отступила от входной двери, давая возможность Сергею войти в квартиру.
– Привет, – поздоровался Сергей, переступая через порог. – Твой дома?
– Дома, – ответила Ирина, закрывая за гостем дверь. – Он тебе сильно нужен?
– Вообще-то очень, – ответил Сергей.
Ирина грустно усмехнулась и сказала:
– Ну, иди, попробуй поднять.
И, двинувшись по коридору на звук работающего телевизора, добавила:
– Он там, в спальне.
– Что, никакой? – догадался Сергей.
– А то!
Сергей торопливо разулся и прошел в комнату сына Андрея. Не в пример им, Андрей и Ирина родили ребенка почти сразу после свадьбы, и сейчас их одиннадцатилетний Вовка сидел в зале рядом с мамой и смотрел вместе с ней какой-то американский боевик, уступив на время свой диван где-то не в меру набравшемуся папаше.
Квартира у Андрея, как и у Сергея, была двухкомнатная. Войдя в темную комнату, Сергей нащупал на стене выключатель и зажег свет. Картина ему открылась обычная: друг детства в полном обмундировании, разве что без обуви, валялся на расстеленном диване сына и дико храпел.
«Так. Вечер продолжается, – подумал про себя Сергей. – И как его теперь поднимать?»
Он присел на край дивана, потряс Андрея за плечо и сказал:
– Эй, друган! Пора вставать. Все утки на нерест улетят.
Толку от этого было мало. Андрей лишь слегка заворочался и что-то невнятно пробормотал. Сергей еще энергичнее затряс друга за плечо:
– Андрюха! Просыпайся! Дело есть.
– Какое дело? – уже более внятно, но все еще слабо ворочая языком, спросил Андрей, пытаясь разомкнуть неподдающиеся веки.
– Хорошее дело, – сказал Сергей.
Наконец Андрей приоткрыл глаза и мутным взором посмотрел на гостя.
– А, Серый, ты? – Язык совершенно его не слушался. – Ты чего?
– Ты где так насвинячился? – спросил его Сергей.
– А! – Андрей даже попытался махнуть рукой. – Ты же знаешь – собака грязь всегда найдет.
– Не собака, а свинья, – поправил Сергей.
– Попрошу без оскорблений. – Андрей безуспешно пытался прийти в себя. Он попробовал приподняться, но тут же рухнул в первоначальное положение. – Какая я тебе свинья?
– Это я так, к слову, – улыбнулся Сергей. – Но ты будешь капитальной свиньей, если меня сейчас не выручишь.
Андрей немного помолчал, переваривая информацию.
– А чего надо?
И Сергей решил бить прямо в лоб, в надежде, что сказанное им хоть немного отрезвит его товарища.
– Андрей, я косолапого замочил, – сказал он.
– Это Мишку, что ли? – с трудом приподнимая веки, попытался изобразить удивление Андрей.
Мишка – это был их общий знакомый Игорь Медведев. А кличку Косолапый, так же как и Мишка, он получил еще в школе благодаря своей фамилии.
– Да какого Мишку! – Сергей начинал понимать, что это бесполезно, но все-таки продолжал: – Медведя. Понимаешь? Настоящего медведя.
– Да? Ух ты! – Андрей вроде бы оживился, но все никак не мог оторвать голову от подушки. – И где?
– Слушай, ты сейчас вообще транспортабелен?
– Вряд ли. А что?
– Ну, ясно. – Сергей понял, что толку от друга сейчас не будет.
Но что-то нужно было делать. Таких близких друзей, как Андрей, с вэдовыми машинами у него больше не было. Оставалось дать товарищу немного проспаться. Ночь длинная, да и утро не коротко. Время пока терпит, да и погода на руку. Если к утру начнется дождь, то в том месте ни один человек не должен появиться. Конечно, с него взятки гладки: мало ли кто охотился на тундре? Но и добычу терять не хотелось. Зря, что ли, весь этот день?
– Андрюха, ты давай очухивайся. У меня на самом деле к тебе очень важное дело. – Сергей встал с дивана. – Давай спи. А я к тебе часиков в пять зайду. Только, будь добр, приди в себя. С меня похмелка.
– О! Вот это дело! – еле ворочая языком, ответил Андрей. – Давай, жду.
И опять, почти сразу же, захрапел.
Сергей еще несколько секунд постоял, выключил свет и вышел из комнаты. Пройдя через коридор, он встал в проеме двери, ведущей в зал, и обратился к хозяйке:
– Ириш, никуда его не выпускай, никого к нему не впускай. Я утром рано приду. Дело важное есть.
Ирина оторвалась от телевизора, посмотрела на него и ответила:
– Как знаешь.
– Но ты смотри, чтобы он никуда не исчез, – попросил Сергей.
– Я ему исчезну! – По тону Ирины было видно, что ей уже начинали надоедать участившиеся за последнее время пьянки мужа.
– Ну, я на тебя надеюсь. – Сергей двинулся в сторону входной двери.
Быстро обувшись, уже с порога помахал хозяйке, вышедшей закрыть за гостем дверь:
– Ну все, пока. До утра.
– Давай, заходи, – ответила Ирина. – Не переживай. В таком состоянии он никуда не денется.
Очутившись на улице, Сергей подумал, что не так все плохо. Погода портилась прямо на глазах. За те несколько минут, что он пробыл в гостях, облака окончательно сгустились и превратились в низко нависшие тучи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36