https://wodolei.ru/catalog/dushevie_stojki/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Действительно, вскоре кортеж пришел на обширную лесную поляну, освещенную большими кострами, перед которыми сидели солдаты.
На этих курносых лицах, словно пропитанных желчью, в этих косых глазах с фальшивыми взглядами читалась ярость униженной гордости, злоба на поражение, надежда на кровавый реванш. Реванш для них, впрочем, уже начался с жестокой расправы над пленными и ранеными японцами, попавшими в их руки. Таких было человек двадцать. Китайцы изувечили их с той утонченной жестокостью, на которую только они одни и способны, эти гениальные палачи и мучители.
Одним старательно были вывихнуты все пальцы на руках и на ногах, другим вырвали глаза и наполнили пустые впадины горячею золою; у всех были отрезаны уши, которые китайцы нанизали потом на бечевку, как сушеные грибы. У иных были отрезаны носы, у других вырезаны языки… Брр! Сколько крови, сколько зверств, сколько неслыханной жестокости!
Фрикетта возмутилась до глубины души и, забывая, что необдуманными словами она может себе только повредить, воскликнула:
— Негодяи!.. Вы недостойны называться людьми и солдатами!
При этих словах к ней подошел китайский офицер и сказал по-французски:
— Вы француженка?
— Да.
— Великолепно. Я сражался в Тонкине, командуя Черными Флагами, и ненавижу французов. Вы были с японцами?
— Да. Я ходила за ранеными как с их стороны, так и с вашей, не делая различия.
— Это для того, чтобы удобнее было шпионить за нами.
— Неправда!.. Это ложь!..
— Приготовьтесь же к ужасной казни, которой у нас казнят шпионов.
ГЛАВА III

Жилище парижского рабочего. — Жертва чтения. — Страсть к путешествиям. — Аттестат зрелости, а в будущем и докторский диплом. — Профессор и публицист. — Медицина и репортерство. — Отъезд. — В Японии.
Сент-Антуанское предместье, дом…
Но нет, я буду скромен и не скажу, какой номер дома. А то, пожалуй, раздразнишь чье-нибудь нескромное любопытство, тем более что рассказ мой — чистая правда, а не вымысел.
Скромная квартирка, скромная обстановка. Опрятность изумительная. Комфорт, доступный зажиточному парижскому рабочему. Две спальни, столовая и крошечная кухонька. Мебель самая обыкновенная — дубовая, хотя хозяин квартиры — столяр-краснодеревщик… или, вернее, именно потому, что столяр. Ведь уже давно известно, что настоящий сапожник всегда без сапог ходит.
В доказательство, однако, что столяр свое дело знает, — в столовой стоит превосходный книжный шкаф черного дерева в готическом стиле. Чудный шкаф — просто шедевр, а не шкаф. На его полках в порядке расставлены книги, хотя прочитанные и перечитанные не один раз.
Исключительно для отца семейства — сочинения по философии и политике. Парижский рабочий не боится даже самого серьезного чтения. Далее — сборник народных песен, полное собрание сочинений Виктора Гюго, купленное по частям на гроши, и много хороших и полезных книг. Наконец на особой полке ряд сочинений Жюля Верна, Майн Рида и других корифеев литературы путешествий и приключений на суше и на море.
Судя по этому подбору, так сказать, вполне своеобразному, можно было заключить, что эта полка принадлежит младшему члену семьи и, конечно, юноше с довольно таки горячей головой, мечтающему о дальних странах, о подвигах в этих странах и т.п.
Увы! Книги собрал не юноша, а девушка.
Расскажем по порядку.
Внизу на дворе помещалась мастерская, где с другими рабочими работал хозяин жилища, столяр Леон Робер, кровный парижанин, страстно любивший свой родной город, где жили и трудились все его предки. Вне Парижа он ничего не признавал. Дальше Вильерса-на-Марне, Рэнси или парка Сен-Мор никуда не ездил.
Жена его была такая же парижанка и такая же домоседка. Вселенная для нее ограничивалась с запада — площадью Бастилии, а с востока — вокзалом окружной железной дороги. Еще не старая, живая как ртуть, ловкая как фея, чистенькая как новый грошик, — она обладала всеми хозяйственными добродетелями и боготворила свою маленькую семью. Кроме нее самой, семья состояла из мужа, крепкого сорокадвухлетнего работника, сына Жана, служившего в приказчиках, старшей дочери Мари и младшей — Амели, которую прозвали Фрикеттой.
Вот эта-то Фрикетта, будучи еще шестилетней девочкой, пристрастилась к чтению книг о путешествиях и приключениях. Ее брат Жан получил однажды в школе в награду роман «Под Южным Крестом» и прочитал его вслух сестренке. Та слушала с горевшими глазенками и потом несколько раз просила «прочитать ей про маленького парижанина». Когда же она выучилась читать сама, то первою прочитанною книгой был все тот же роман. С этих пор она пристрастилась к этой своеобразной литературе, и пристрастие не уменьшалось с годами, а росло и усиливалось.
— Ах, если бы я была мальчиком! — часто говорила она.
С этих пор ее прозвали Фрикеттой по имени героя романа «Под Южным Крестом» парижанина Фрике, или Буле.
Превратившись в хорошенькую девушку, Фрикетта перестала жалеть, что она не мальчик; но в головке ее зародился смелый план.
Училась она усердно, так что это даже стало отражаться на ее здоровье. Глядя на ее побледневшее личико, отец говорил ей:
— Ты слишком много зубришь, Фрикетта. Ты заболеешь.
— Да нет же, папа! — отвечала девушка. — От работы не болеют. Доказательство — ты сам.
— Да и к чему это? Какая надобность тебе изводиться над книгами?
— Я хочу выдержать на аттестат зрелости.
— Что-о?.. Да ты в ученые метишь?
— Да. Я хочу быть докторшей.
— Медицины?
— Да, отец, медицины.
— Ну, что ж… Давай Бог. Ты, пожалуй, на это способна.
В глубине души отец был очень рад этому.
Итак, Фрикетта училась. В Париже стоит только захотеть — выучиться всему можно и для всякого это доступно: все научные и учебные пособия под рукой, и, чтобы пользоваться ими, не надо много денег.
И Фрикетта воспользовалась этими привилегиями парижского жителя. Она записалась экстерном в лицей Виктора Гюго, где своими успехами изумляла учителей. Без всякого труда выдержала она экзамен и, получив аттестат, записалась на медицинский факультет.
Старый рабочий невольно гордился дочерью.
Если б только он знал, в чем дело!
Все эти проделки — и аттестат зрелости и медицина — были не целью, а лишь средством…
Средством удовлетворить ненасытную страсть к путешествиям и приключениям.
Молодая девушка после долгих размышлений пришла к тому вполне справедливому заключению, что для путешествия необходимы деньги… много денег.
Если же денег нет, а желание рыскать по белу свету есть, то нужно позаботиться о приобретении денежных средств.
Мужчина может получить поручение более или менее научного характера, добиться помощи и поддержки от министерства. В крайнем случае его может отправить в экспедицию какая-нибудь торговая фирма. Наконец, он может наняться матросом, кочегаром.
Главное — забраться, что называется, к черту на кулички.
Но то, что возможно и доступно энергичному и решительному мужчине, немыслимо для молодой девушки.
Поэтому мадемуазель Фрикетта рассудила:
«Когда я добуду себе какое-нибудь звание, например, докторши, когда я к этому званию присоединю солидный научный багаж, тогда главные затруднения — нравственные и материальные — устранятся сами собою. Если я буду женщиной-врачом, то на меня уже нельзя будет смотреть как на авантюристку. Звание врача будет мне всюду пропуском и охраной. С другой стороны, я не невеждою проеду по неизвестным странам… Итак, будем ждать случая».
Случай представился… и так неожиданно, что сама Фрикетта удивилась.
Один из профессоров факультета сильно заинтересовался ею, будучи поражен ее умом и способностями. Молодая девушка откровенно выложила перед ним все свои планы и надежды.
Профессор был очень дружен с редактором-издателем одной большой парижской газеты.
Тогда предвиделась война между Китаем и Японией и требовались корреспонденты в места военных действий.
— Да ведь у меня есть для вас подходящий человек! — воскликнул профессор. — Это молодая девушка… энергичная и решительная. Притом умная, образованная, безупречной нравственности…
— Молодая девушка — и вдруг военный корреспондент!.. Да вы смеетесь, мой друг…
— Нисколько. Что требуется, в сущности, от корреспондента? Уменье смотреть, наблюдать и способность хорошо передавать результаты своих наблюдений — не так ли? Ведь, надеюсь, вы от него не потребуете военных знаний?
— Разумеется, нет.
— Мадемуазель Фрикетта лучше всякого другого будет составлять для вас корреспонденции, которые ведь, в сущности, сводятся лишь к большим репортерским отчетам. Кроме того, ее услуги обойдутся вам гораздо дешевле…
Заговорить с предпринимателем о дешевизне — значит заиграть на его слабой струне.
Редактор-издатель стал слушать внимательнее и спросил:
— Кто же такая мадемуазель Фрикетта?
Профессор рассказал. Его друг начал подаваться.
— Но как же мы прикомандируем ее к штабу японской армии? Не могу же я серьезно облечь ее званием военного корреспондента. Нас на смех поднимут.
— Прикомандируйте ее к Красному Кресту в качестве сестры милосердия.
— Великолепная мысль!
— И легко осуществимая. У меня есть много знакомых японских медиков, моих бывших учеников. По моей рекомендации они окажут мадемуазель Фрикетте радушный прием.
— Прекрасно. На этом и порешим.
Таким образом молодая девушка отправилась на Дальний Восток.
Вначале были, однако, затруднения. Родители ни за что не соглашались отпустить Фрикетту; но молодая девушка всеми силами, всеми правдами и неправдами добилась назначения. Сборы были недолгие. Фрикетта знала, что для далеких путешествий нужно брать с собой как можно меньше багажа. Поэтому она взяла с собой только два небольших чемодана с самым необходимым количеством белья и вещей.
На все потребовалась лишь неделя времени. Редакция газеты снабдила свою молоденькую корреспондентку аккредитивами; Лионская железная дорога выдала ей бесплатный билет до Марселя; пароходное общество «Messageries Maritimes» предоставило ей место на «Эрнест Самонс» и т.д. Одним словом, молодая девушка могла доехать до Йокогамы, почти не раскрывая кошелька.
Прощание с семьей было грустное. Поезд помчался…
Выйдя из Парижа в девять часов утра, он прибыл в Марсель в десять часов вечера. Отдохнув двое суток в гостинице, Фрикетта села на великолепный пароход «Эрнест Самонс» и в три часа дня 25 июня 1894 года покинула берега Франции.
Порт-Саид, Суэц, Аден, Бомбей, Коломбо, Сингапур, Сайгон, Гон-Конг, Шанхай, Кобе, Йокогама…
Фрикетта не помнила себя от восторга, прислушиваясь к столь знакомым ей (из книг) экзотическим названиям. Ей порою не верилось, что это — не сон, а действительность.
Она высадилась 22 июля в Йокогаме, пробыв в плавании ровно тридцать семь суток. С парохода она спорхнула свежая, веселая и проворная, как воробей.
Остальное легко угадать.
Французское посольство сделало для Фрикетты все, что только было возможно, по рекомендации газеты. Военные врачи оказали ей самый радушный прием, а японское военное министерство сейчас же прикомандировало ее к походному госпиталю.
Спустя три недели Фрикетта села в Хиросиме вместе с японской армией на транспортное судно и высадилась в корейском порте Фузане, где сосредоточивались войска.
С первыми шагами Фрикетты на войне читатель уже познакомился.
ГЛАВА IV

Душа китайца. — Товарищ в плену. — Детская преданность. — Часовой. — Хитрость Фрикетты. — Бегство. — Тревога. — Преследование. — Рок. — В волнах.
Лживые, мстительные, коварные, а главное свирепые, китайцы всегда опасные враги, хотя в открытом бою их нечего особенно бояться. Один против одного они буквально ничего не стоят. Страшны они лишь полным отсутствием даже намека на великодушие к побежденному врагу. После битвы они хладнокровно добивают раненых, надругаются над убитыми и бессовестно тиранят пленных, — и все это с утонченной жестокостью.
Ничто их не смущает и не волнует. Можно подумать, что в жилах этих людей течет не кровь, а желчь.
Таким образом, Фрикетта, попав к ним в плен, подвергалась очень большой опасности.
Первым делом ее обыскали, обшарив все ее карманы. К несчастью, у нее оказалась записная книжка, в которой она делала заметки для корреспонденций. Бывший начальник Черных Флагов объявил эту книжку вещественным доказательством шпионажа и проговорил своим гнусавым голосом, обращаясь к пленнице:
— Ты — шпионка.
Фрикетта принялась протестовать.
— Это неправда! Я ненавижу войну, между кем бы она ни велась! Я — женщина, я явилась сюда для ухода за ранеными и больными.
Офицер улыбнулся своей злобной, гадкой улыбкой, больше похожей на гримасу, и сказал:
— Ты — француженка, ты — наш враг, ты умрешь.
Она опять хотела возразить, но офицер повернулся к ней спиной и отдал по-китайски какое-то приказание.
Два солдата схватили ее, отнесли в соломенную хижину и бросили там на пол, точно пакет. К дверям приставили часового, а для большей безопасности в углу хижины поставили зажженный факел.
В ту минуту, когда Фрикетта падала на пол, в хижине раздался жалобный крик. Фрикетта оглянулась кругом и при свете факела увидела рядом с собой маленького мальчика, худого и истощенного, к которому тотчас же почувствовала жалость.
Вся одежда мальчугана состояла из грязного лоскутка, обмотанного вокруг талии. Фрикетта приподняла свои связанные руки и тихонько погладила несчастное существо.
— Бедняжка! — сочувственно проговорила она.
Мальчик сначала посмотрел на нее хмуро и недоверчиво, но потом выражение лица его смягчилось, на губах появилась широкая улыбка до ушей; он инстинктивно схватил приласкавшую его руку и поцеловал ее, пробормотав несколько непонятных слов.
— Боже мой! — воскликнула Фрикетта. — Можно ли быть таким безобразным и в то же время таким симпатичным!
Услыхав этот голос, мальчик еще шире улыбнулся. Ему пришла в голову удачная мысль. Веревки, которыми были связаны руки пленницы, были очень крепки, но мальчик обладал преострыми зубами.
1 2 3 4


А-П

П-Я