Функции этого шарика не были понятны задире, и, конечно, он не догадывался, что это – мозг спецжилета.
– Зверская жидкость, – сказал Генар-Хафун. – То, что надо. Мои комплименты аптекарю.
– Обязательно передам. Только не аптекарю, а химику, – оживился Пятирук. Смяв колбу, он ловко метнул ее в проходившего слугу. – Ну что ж, пойдем, – сказал он, беря Генар-Хафуна под руку, как даму. – Отправимся к столу, ибо мой желудок пуст, как кишки труса перед битвой.
* * *
– Нет, нет и нет, ты должен ударить вот так, глупый человек, или вся свора возьмет это. Смотри…
На банкетах задир столы располагались вокруг гладиаторских колодцев, в которых сражались животные. В прежние дни на такого рода мероприятиях излюбленным видом соревнований были состязания между пленными инопланетянами – несмотря на то, что организация подобных боев являлась дорогим удовольствием. Приходилось создавать искусственные среды существования, не говоря уже о том, что зачастую сражавшиеся представляли реальную опасность для обедающих. До сих пор все вспоминали жуткий инцидент на банкете командория Дипскара, случившийся пять лет назад, когда гости дружной компанией отправились к праотцам в результате взрыва загерметизированного гладиаторского колодца, воспроизводившего атмосферу газового гиганта.
И все же время от времени здесь еще устраивались бои-поединки между двумя задирами: это могло быть как выяснение отношений, так и сражение между приговоренными преступниками. Соперники сражались шпагами, напоминающими шляпные булавки, что обеспечивало большую продолжительность поединка. Генар-Хафуна еще ни разу не приглашали на подобные мероприятия, это был не тот случай, когда требуется присутствие свидетелей со стороны. Кроме того, драка за места на таких соревнованиях была едва ли менее ожесточенной, чем само зрелище, поскольку свидетелем его непременно хотел стать каждый.
Для этого обеда – посвященного 1885-ой годовщине первой победы задир над космическими пришельцами – все было устроено по высшему разряду, и трапезу сопровождал достойный поединок. Перед каждой сменой блюд в колодце сражались за существование те, кто позже подавался к столу. Первое рыбное блюдо, например, сопровождалось частичным затоплением гладиаторского колодца этаном, куда запустили специально выведенных бойцовых хищников. Пятирук с азартом описывал человеку уникальную природу этой рыбы, у которой благодаря селекции рот был устроен так, что она не могла питаться обычным образом и должна была высасывать жизненные соки из другого вида рыб, также специально выращенного для смертоносных челюстей.
Затем были предложены маленькие съедобные животные. Они носились по краю округлого подиума, преследуемые каким-то длинным и склизким зверем, у которого зубы, казалось, росли с обоих концов тела. Задиры выражали шумное одобрение: ревели, стучали по столам, заключали пари, ругались и кололи вилками крохотных существ, загребая зверьков в свои клювы.
Потом начались основные соревнования. Два монстра – каждый размером с тучного человека, только с восемью конечностями – по очереди кромсали друг друга острыми, как бритва, имплантатами, вмонтированными в челюсти. Проигравших гладиаторов подавали на стол на огромных деревянных подносах. В состав сервировки входил миниатюрный гарпун, которым следовало ловить куски мяса в чужой тарелке, выхватывая их прямо из-под носа растяпы. Пятирук пытался обучить инопланетянина, как именно надо дергать гарпун, чтобы перенести добычу на свой поднос клювом или щупальцем, не уронив при этом ни куска в гладиаторский колодец и не дав перехватить мясо никому из соседей.
– Прелесть этого поединка, – объяснял Пятирук, метнув гарпун в поднос Адмирала, который таким же образом пытал счастья в чужой тарелке, – состоит в том, что лучшая цель самая дальняя. В чужой тарелке мясо слаще. – Он хмыкнул, удачно зацепив кусок за миг до того, как офицер, сидевший справа от Адмирала, успел перехватить его. Лакомый кусочек описал элегантную дугу, после чего Пятирук ловко поймал его клювом. Он покачал мешком направо и налево, принимая всеобщие знаки одобрения и восторга, затем откинулся с гордым видом на двурогую подставку, служившую ему креслом.
– Понял? – сказал он, выплюнув гарпун с привязанным к нему шнуром.
– Понял, – откликнулся Генар-Хафун, сматывая свой шнур после очередной неудачной попытки. Он сидел справа от Пятирука, на такой же рогульке, – правда, чтоб ему было удобнее, на рогульку положили доску. Его ноги болтались над смердящим грязным рвом, который огибал их стол по периметру, и откуда, по уверению спецжилета, воняло совершенно во вкусе задир, считавших сей аромат необходимой приправой к столу. Он вздрогнул и чудом успел отклониться, рискуя сверзиться со своего насеста, когда слева от него в опасной близости пролетел чей-то гарпун.
Генар-Хафун услышал смех и иронические извинения какого-то задиры-офицера, сидевшего неподалеку: тот объяснил, что метил в тарелку Пятирука. Генар учтиво собрал гарпун со шнуром и передал обратно. Он вернулся к обычной еде, понемногу выбирая ее из контейнеров, стоявших перед ним. При этом ноги его по-прежнему болтались над рвом. Он чувствовал себя как ребенок, который обедает со взрослыми.
– Почти что вышло, человече? А-ха-ха! – осклабился полковник Дипломатических Сил, сидевший сбоку. Он хлопнул Генар-Хафуна усиком толщиной с ляжку и чуть не сбил его с доски на стол.
– Упс! – сказал полковник, зацепив его по спине колючками конечностей, так что у Генар-Хафуна заскрежетали зубы.
Генар-Хафун терпеливо улыбнулся и поднял со стола слетевшие солнечные очки. Полковник Дипломатических Сил носил имя Скорохват, довольно распространенное среди задир-дипломатов.
Пятирук когда-то объяснил ему, в чем дело: задиры Старой Гвардии слегка стыдились, что их цивилизация вообще имеет Дипломатическую службу, и потому назначали на посты самых агрессивных представителей своей расы. Только агрессивный задира, да к тому же ксенофоб, имел шанс стать дипломатом.
– Давай, человече! Еще один бросок! Пока не попробуешь этой чертовой дряни, ты не сможешь влиться в компанию.
Гарпун, брошенный с дальнего конца стола, пролетел над гладиаторской ямой к подносу Пятирука. Задира ловко перехватил его и, загоготав, метнул обратно. Офицер-задира вовремя уклонился, в результате чего гарпун угодил в официанта, разносившего напитки: раздалось шипение выходящих из кожаного мешка газов.
Генар-Хафун оглядел куски мяса, наваленные на подносе Пятиручки.
– А почему нельзя просто подойти взять из твоей тарелки? – спросил он.
Пятирук так и вскинулся.
– С тарелки соседа? – рявкнул он. – Это что, вызов на дуэль? Черт меня раздери, каким манерам тебя обучали в Культуре?
– Прошу прощения, – сказал Генар-Хафун.
– Даю, – сказал Пятирук, качнув глазными стеблями, сматывая шнур гарпуна одной парой конечностей и одновременно поднося кусок мяса с тарелки к своему клюву, протягивая еще одно щупальце к напиткам и постукивая свободным усиком по столу, где все присутствующие как один, отдались созерцанию жаркой схватки, колотя друг друга по спинам и по шеям.
– Славная игра! Хорошая игра! Седьмой – вот мой пес! Мой – я на него поставил! Я! Мне! Ты видишь, раздери тебя Газовые Деревья? Я же говорил тебе! А-ха-ха!
Генар-Хафун кивнул, втайне усмехаясь. За всю свою жизнь он еще нигде не чувствовал себя так, что называется, не в своей тарелке, как здесь, внутри исполинского сооружения, заполненного холодным сжатым газом, на планете-бублике, вращавшейся по орбите вокруг коричневого карлика, на расстоянии многих световых лет от ближайшей настоящей звезды. И все же нигде он не встречал более домашней обстановки. Совсем как дома.
Генар-Хафун, это я, Скапел Эффранкуи, – раздался чужой голос в сознании. Это был модуль, говоривший через спецжилет. – У меня срочное сообщение.
“Не мог подождать? – подумал в ответ ГенарХафун. – Я сейчас занят неотложными вопросами обеденного этикета”.
Времени нет. Вы не могли бы отсюда выбраться, причем как можно скорее? Время не ждет.
“Что? Нет, я отсюда так просто не уйду. Ничего себе! Ты случайно не сошел с ума? Я только что пришел”.
Вы ошибаетесь. Со времени нашего последнего разговора прошло восемьдесят минут, и вы уже на верном пути, чтобы стать в этом цирке еще одним блюдом на закуску. Я вижу, что происходит по трансляции через этот дурацкий костюм.
“Я попросил бы! – подал голос спецжилет, через который велась связь. – К тому же, вы ошиблись…”
Ну вот, мне только говорящего костюма не хватало!
“Между прочим, – откликнулся спецжилет, – это я вас соединяю с Генар-Хафуном. Могли бы. и повежливее…”
Заткнись, – посоветовал модуль – у него был сниженный порог интеллекта, и он этим пользовался. – Генар-Хафун, выберетесь вы оттуда, наконец, или нет?
“Нет”.
Хорошо, тогда позвольте мне произвести контрольную загрузку программы…
– …Хочешь пари, друг-человек? – говорил Пятирук, постукивая усиком по столу перед Генар-Хафуном.
– А? Пари? – откликнулся Генар-Хафун, спешно переключаясь на предмет разговора.
– Пятьдесят кредитов на следующего за красной дверью! проревел Пятирук, поглядывая на офицеров по обе стороны стола.
Генар-Хафун хлопнул рукой по столу:
– Мало! – крикнул он и почувствовал, что костюм передал его голос с надлежащей громкостью. Несколько глаз повернулось в его сторону. – Двести на голубую собаку!
Пятирук происходил из семьи, которая могла назвать себя, скорее, просто зажиточной, чем богатой, для него 50 галактических кредитов составляли месячное жалование. Задира вздрогнул, затем решительно ударил другим усиком по столу, там, где уже лежал первый. – Толстосум! Буржуй инопланетный! – театрально воскликнул он. – Ты считаешь, что какие-то презренные две сотни – это подходящая ставка для офицера моего ранга? Двести пятьдесят!
– Пятьсот! – завопил Генар-Хафун, тоже хлопая по руке, лежащей на столе.
– Шестьсот! – завопил Пятирук, присоединяя третью конечность. Он глянул на приятеля почти ликуя: у человеческого существа конечностей для заключения пари явно не хватало.
Генар-Хафун извернулся на своей доске и забросил на стол левую ногу, лихо впечатав каблук в закуску:
– Тысяча, едят меня черти!
Пятирук легко ударил четвертым щупальцем о лежащие на столе три конечности перед Генар-Хафуном. Спор стал привлекать внимание толпы.
– Заметано! – взревел Пятирук. – И, считай, тебе повезло, что я не стал повышать ставки и сбивать тебя прямиком в мусорную яму, малявка безрукая! – Он заржал еще громче и посмотрел на соседей-офицеров. Они загоготали в ответ – потише те, что были помладше званием, и безрассудно, от души друзья и близкие сотоварищи Пятирука. Ставка была такой, что оплатить проигрыш можно было лишь за счет столового пособия, взяв ссуду в банке и заняв изрядную сумму у родителей. Остальные взирали на происходящее с нескрываемым ехидством.
Пятирук с энтузиазмом вновь наполнил все ближайшие колбочки на столе и принялся горланить вместе со всеми: “Судью на мыло! Судью на мыло! Зачем с поединком тянуть было!”
“И то верно, – подумал Генар-Хафун. – Модуль, ты что-то там говорил?”
Довольно неосмотрительное пари, разрешите заметить. Тысяча! Пятируку в случае проигрыша все равно неоткуда взять такие деньги, да и мы не можем быть столь расточительны, с фондами.
Генар-Хафун позволил себе легкую усмешку. Удивительная все-таки у этих электронных умников способность выводить человека из себя.
“Вот незадача, – подумал он. – Как это я забыл, что у Культуры кончаются деньги. Спасибо, что напомнил. Итак, что там у тебя за послание?”
Думаю, у меня не получится передать его через это сомнительное устройство в вашем костюме, которое вы называете мозгом.
“Я это слышал”, – подал голос костюм.
Обойдемся без гелевых, – передал модуль. – Генар-Хафун, примите ускоритель и…
“Простите, – вмешался спецжилет. – Я надеюсь, в настоящих условиях. Бэр Генар-Хафун дважды подумает, прежде чем примет препарат такой силы воздействия, как скорин. К тому же он находится в моей зоне ответственности, и пока что вне контакта с вами, Скапел Эффранкуи. Я имею в виду, будьте скромнее. Конечно, легко отсиживаться в стороне…”
Не встревай, ты, вакуумная груша, – посоветовал Модуль Спецжилету.
“Что? Что ты сказал? А ну, повтори…”
“Заткнитесь вы оба!” – взорвался Генар-Хафун, впрочем, стараясь, чтобы это не прозвучало вслух. Пятирук говорил ему что-то о Культуре, и он уже упустил начало, пока две машины переругивались, наполняя его голову пустой болтовней.
– …забирает, а, Генар-Хафун?
– Да уж! – ответил Генар. Забравшись вилкой в один из контейнеров, он собирался попробовать салат.
Пятирук, проглотив кусок мяса размером с голову, рыгнул и вновь обратился к забавам в колодце, где два новых гладиатора намеревались сразиться друг с другом. С виду шансы у парней равны, отметил Генар-Хафун.
Теперь мне можно сказать? – подал голос модуль.
“Да, – подумал Генар-Хафун. – Ну, так в чем дело?”
Как я уже говорил, неотложное послание.
“Откуда?”
От ОСТ “Смерть и Гравитация”.
“Да ну? – Генар-Хафун удивленно оттопырил губу. – Не думал, что старый мерзавец пожелает разговаривать со мной”.
Нам многое приходится делать через силу и помимо воли. Очевидно, это так. Слушайте, вы будете принимать послание или как?
“Валяй, только зачем глотать скорин?”
Затем, что это интерактивное послание. Оно включает семантически-контекстуальный набор сигналов с прилагающимися абстрактами мозгового состояния, виртуальными призраками существ, способных отвечать на ваши вопросы. И если вы прослушаете все в реальном времени, а не в виртуальном, то так и будете сидеть здесь с отсутствующим выражением лица, пока ваша веселая компания продолжает развлекаться с официантами… А я говорю, что дело не терпит отлагательства. Генар-Хафун, вы уделите мне внимание?
“Я уделю, черт тебя побери, внимание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9