Она силилась что-то сказать, ей хотелось что-то мне сказать, в то время как ее взгляд повелевал мне не отводить своего. Я склонился над ней, она широко раскрыла рот, беззвучно двигая челюстями, ее нижняя губа отвисла, обнажив зубы. И все-таки ей удалось выдавить из себя вместе с последним дыханием:
— Птичьи острова... Птичьи...
Ее черты смягчились, глаза погасли. Рот все еще был неестественно широко раскрыт, а взгляд устремлен на меня, но это уже был взгляд, смотрящий во мрак вечности. Чудесный сложный механизм внутри ее некогда роскошного тела замедлил свои обороты и остановился навсегда. Она погрузилась в полный покой, тот самый совершеннейший покой, присущий лишь одной смерти.
Я смотрел на нее и думал о том, что это она убила Пулеметчика, убила ради денег, и все равно не мог чувствовать по отношению к ней ни злости, ни ненависти, ни презрения, а только сожаление и что-то похожее на скорбь от того, что Ив больше нет на этом свете. Я подошел к изножью кровати, нагнулся над изуродованными обуглившимися ступнями и вспомнил, как они совсем недавно выстукивали в моем номере зажигательный испанский ритм. Я вздрогнул, с трудом подавляя позывы к рвоте. Мне захотелось на улицу, захотелось очутиться на свежем воздухе, на ветру, под солнцем, но я заставил себя остаться здесь еще несколько минут. Для Ив я уже ничего сделать не мог. Она же сказала мне все, что нужно.
Ее убийца пытками вытянул из нее сведения, где спрятаны бумаги, и позвонил отсюда Торелли. Он оставил Ив умирать и даже не погасил огонь. Я снова содрогнулся. Птичьи острова, сказала она. Я знал, что на входе в Залив есть острова такого названия, в милях четырех-пяти от берега. В этот самый момент убийца Ив спешит туда. Да, я знаю, что мне следует делать, и я не могу себе позволить нарушить эти планы и замыслы. Мне еще многое нужно продумать, несмотря на то, что мои мозги отказываются мне служить. Я взял в свою руку безжизненную левую руку Ив. Тот большой перстень с печаткой, который был на ее пальце, когда мы с ней плясали в «Лас Америкас», все еще был на ней. Я осторожно снял его, положил к себе в карман и вышел.
Марии поблизости не оказалось — определенно она не поняла мой безумный жест. Машина стояла возле коттеджа Глории. Я поспешил туда, видя перед глазами навек застывшее лицо Ив. Я прямо-таки сгорал от нетерпения — ведь тот мужчина в длинном черном «линкольне» опережал меня на несколько минут. Вряд ли мне удастся его догнать. Но мне во что бы то ни стало нужно было его догнать.
До этой минуты мне везло, ибо меня не заметил никто из гангстеров, но если я буду вот так расхаживать среди бела дня, меня рано или поздно выследят. Так оно и случилось.
Я находился в пятнадцати ярдах от машины, и Мария уже завела мотор, когда распахнулась дверь коттеджа Глории и на пороге показался Шутник. Не знаю, то ли он увидел меня еще находясь в доме, то ли прямо сейчас, как бы там ни было, он смотрел на меня прищурясь с расстояния двадцати ярдов и, судя по всему, пытался убедить себя в том, что это именно я и что я живой.
Я кинулся к «кадиллаку». «Беги, дорогая, беги!» — кричал я на ходу.
Шутник одним махом преодолел половину разделявшего нас расстояния. Я видел, как его рука дернулась к кобуре под мышкой. Не знаю, то ли Мария видела тускло блеснувшее на солнце оружие, то ли услыхала мой вопль, однако она выжала сцепление и рывком включила передачу. Колеса крутанулись вхолостую, но через мгновение машина уже неслась на сумасшедшей скорости, Я изменил направление. Теперь я бежал наперерез машине, крича на ходу: «Беги, беги, милая!..» У меня не было времени подбирать нужные слова, но я надеялся, что она все равно поймет. Нет, я не собирался воспользоваться ее машиной — мне хотелось, чтобы она как можно скорей улизнула. Подальше от Шутника и всех остальных сподручных Торелли. Я представил на месте Ив Марию — и это было кошмарно.
Пускай Шутник решит, будто я от него убегаю, и у меня по крайней мере появится возможность застать его врасплох. Он сидел у меня на пятках, а я был всего в двух шагах от машины. Мария притормозила. У нее было испуганное и растерянное лицо. Шутник пока не стрелял, наверное опасаясь, что на его выстрелы сбегутся люди, или же думал, что я так или иначе у него в руках. Он уже был рядом и тянул свои ручищи, намереваясь схватить меня на ходу. Я видел краешком глаза все его движения. Перенеся равновесие на правую ногу, я позволил левой проехаться по траве, тем самым тормозя свой бег. Потом рывком перекинул всю тяжесть тела на левую ногу, направив падение в нужную сторону, прямо под жирные ноги Шутника.
Мои плечи стукнулись об его согнутые колени, я растянулся во весь рост на траве, еще и проехавшись по ней физиономией, тут же перевернулся на спину и постарался вскочить на ноги. Шутник полетел кверху тормашками, его приземление было куда тяжелее моего, оружие при этом отлетело в сторону. Он стоял на четвереньках ко мне спиной, но тут же крутанулся на сто восемьдесят. Я увидел перед собой оскал взбесившегося зверя.
Мария остановила машину. Черт бы ее побрал, эту девчонку. Нет, она сумасшедшая — ей нужно немедленно отсюда сматываться. Я вскочил и заорал во всю глотку: «Убирайся к чертовой матери, милая! Ради Бога убирайся отсюда!»
Шутник теперь тоже был на ногах. Опустив вдоль тела свои длинные руки, он двигался на меня. Револьвер поблескивал в траве всего в нескольких футах от него, но он не осмеливался за ним нагнуться. Стоит мне побежать, он поднимет револьвер и застрелит меня на ходу. Оставалось стоять и ждать, когда он подойдет. Эта чертова Мария сидела в своем «кадиллаке» в двадцати футах от меня, не выключая мотора. Она не отрываясь глядела в мою сторону.
Руки Шутника теперь напоминали два железных крюка, которыми он собирался меня обхватить. Если ему это удастся, я погиб — в его жирных руках силы раза в два побольше, чем в моих. Я раскрыл ладони, вытянул руки впереди себя, рассчитывая рубануть ребрами ладоней по его лицу и шее. Мне известно, как это делается, ибо я изучил в свое время все тонкости дзюдо. Да и во флоте меня обучали невооруженной защите. Только надо держаться от него как можно дальше, не то его руки сдавят меня смертельно.
Он подошел ближе. Я отступил на шаг назад и обошел его сбоку. Он кинулся на меня, я нацелился рубануть его по переносице ребром правой ладони, но он вскинул свою ручищу, и удар пришелся в его щеку. Его голова дернулась, а вместе с ней и все тело, и это помешало ему схватить рукой мое запястье. Он схватил его, но другой рукой и стал выкручивать. В моем мозгу мелькнуло видение черной машины, уходящей на бешеной скорости все дальше и дальше от меня. Если Шутник меня одолеет, все кончено, навсегда кончено. Через час в руках Торелли окажется папка с документами. Ну а Шутник, одержав надо мной верх, тут же меня убьет.
Он вцепился в меня мертвой хваткой, я начал падать вниз, увлекая его за собой. Плечи свела жуткая боль, но все же, прежде чем коснуться спиной земли, я сумел выпростать правую ногу и нацелиться ею в живот Шутника, который должен был вот-вот рухнуть на меня всей своей тяжестью. Как только его ноги оторвались от земли, я подался назад и изо всей силы пнул его в живот. Он с жутким воплем перелетел через мою голову и тяжело плюхнулся на землю где-то сзади.
Я обернулся в ту сторону, но мне не удалось схватить его за плечо. Зато и он не смог меня достать. Он барахтался на земле, а я наотмашь рубил обеими руками его мерзкую рожу.
Ребро моей правой ладони попало ему по губам, рассекло их в кровь. Левая угодила по челюсти, потом по кадыку. Я растопырил пальцы, намереваясь выбить Шутнику глаза, но он дернул головой, и удар пришелся в щеку. Он попытался встать, я, изловчившись, прыгнул на него.
Он выгнулся дугой, его рожа была всего в нескольких дюймах от моего колена. Я вмазал ему по челюсти. Ногу пронзила жуткая боль, и мне показалось, будто я сломал коленную чашечку. Шутник плюхнулся на задницу, но все еще не терял надежды встать. Я выпрямился, пересиливая боль в коленке, и ударил его ногой по лицу. Этого было достаточно — Шутник уже был вне игры.
Мария смотрела на меня с раскрытым ртом. Я бросился к машине, прыгнул на заднее сидение и велел ей ехать. Она рванула с места, и я на мгновение оказался прижатым к спинке сидения. Машина неслась на гоночной скорости, делая крен на поворотах и отчаянно срезая углы. Я на ходу перелез на переднее сидение, поближе к Марии.
Шутник стоял на четвереньках и тряс головой. Он был сделан из железа, а поэтому вполне сумеет добраться до телефона и позвонить Торелли. Он так и сделает, как только у него прояснится в мозгах. Вокруг меня сгущались тучи.
Я наклонился, напряженно вглядываясь в лобовое стекло. Мне хотелось, чтобы машина летела еще быстрей. Может, я еще успею. Может быть...
Глава 16
Мария вихрем пронеслась по бульвару Мануэля Гузмана и свернула направо.
— Родная, почему ты не удрала? Мне бы не хотелось впутывать в это тебя.
Она сказала, повернувшись в мою сторону:
— Мне очень хотелось удрать, Шелл. Я испугалась. Но я не смогла это сделать. Бросить тебя, когда... когда тебя могли убить. Нет. Я не могла сдвинуться с места. — Она помолчала несколько секунд, потом спросила: — Куда мы поедем?
— Не мы, а я. Ты и так уже здорово рискуешь. Тебе стоит где-нибудь спрятаться. — Я вкратце рассказал ей о случившемся: об Ив, о том, что ее убийца теперь несется на всех парусах в сторону Птичьих островов, а может даже уже и там.
— Ты тоже собрался туда? — спросила она. — Но ведь тебя убьют.
Я ничего не ответил. Судя по ее дальнейшим репликам, я понял, что она знает и понимает больше, чем я думал. Она считала, что я должен был прикончить Шутника. Но одно дело убить человека в пылу драки или же спасая собственную жизнь, и совсем другое убить беззащитного. Да, разумеется, мне следовало его убить — ведь в самом ближайшем времени он позвонит Торелли и доведет до его сведения все, что случилось. До этого Торелли позвонил убийца Ив и доложил, где находится коробка с досье, получил от Торелли добро ехать за ней и двинул в сторону островов. Стоит Торелли сопоставить эти два звонка и он будет знать не только то, что я жив-здоров, но и то, что мне известно насчет Ив и я либо держу курс в сторону Птичьих островов, либо гоняюсь за убийцей Ив. Теперь Торелли прекрасно понял, что я отнюдь не простачок, оказавшийся случайно в комнате Пулеметчика. Это плохо, из рук вон плохо. Но куда хуже то, что Торелли с минуту на минуту отправит на Птичьи острова целую банду — за Шеллом Скоттом. У меня остался один-единственный шанс: успеть убраться оттуда до приезда банды Торелли. Только Богу известно, что я буду делать на Птичьих островах. Но бумаги там. И это уже важно.
Мария вдруг свернула на обочину и затормозила. Я видел, что она включила нейтральную скорость и, уронив руки на колени, сцепила пальцы.
— Не могу больше, — призналась она. — После той драки мне кажется, будто я вся рассыпалась на кусочки.
Я видел, что Мария вся дрожит.
— Ну-ка вылазь из-за руля, — скомандовал я. — И нечего распускать нюни. Сам поведу машину.
Я быстро поменялся с ней местами.
Мне не хотелось быть грубым, но начни я ее утешать, и станет ясно, что она для меня значит.
Я включил скорость и устремился в док, где можно взять лодку.
* * *
Сзади меня дыбилась вспененная кормой моторной лодки полоска воды, впереди маячил задратый нос, вспарывающий океанскую гладь на выходе из Залива Акапулько. Океан был на редкость спокоен, неподвижен, он словно млел под жаркими лучами солнца. У меня было ощущение, будто я плыву по огромному озеру, вода в котором не шелохнется. В открытом океане тоже было безмятежно спокойно.
Когда я добыл лодку, Мария буквально вцепилась в меня, умоляя остаться. Мне пришлось обойтись с ней довольно грубо. Но, видит Бог, она такая прелесть.
Лодка стоила мне пять драгоценных минут и целую кучу песо, но зато оказалась быстроходной, а лодочник показал точный курс. Птичьи острова уникальны тем, что обитаемы исключительно птицами, а если точнее, то миллионами пронзительно орущих чаек. Это шесть клочков суши среди синих вод общей протяженностью примерно в милю, над которыми в любое время года кружит и парит туча чаек. Они здесь гнездятся, выкармливают птенцов, так что это своего рода их заповедник. Плохо то, что островов шесть, а коробка, насколько мне известно, спрятана на одном из них. Увы, можно лишь гадать, на каком именно. Да, Ив выбрала замечательный тайник.
Теперь мне хорошо были видны эти острова, и я мог точнее скорректировать курс. Но, черт возьми, я понятия не имел, к какому именно острову править, то есть где спрятана эта коробка с бумагами и где рыщет убийца Ив. Одно я знал точно — он уже здесь. Не объезжать же каждый из шести островов: во-первых, на это уйдет слишком много времени, во-вторых, меня обнаружит тот мерзавец, который смертельными пытками вырвал у Ив нужные ему сведения. Ему ничего не стоит совершить еще одно убийство, а у меня даже нет при себе оружия. Я так спешил отделаться от этого Шутника, что даже забыл поднять выпавший у него из рук револьвер.
К тому же меня тревожило то, что убийца Ив услышит шум моей моторки или увидит, как она приближается, спрячется, чтоб подпустить меня поближе и всадит мне пулю в лоб. И все равно отступать нельзя: тогда на бумаги наложит лапы Торелли, а я останусь при пиковом интересе. И не только я, а еще много разного народу. У Торелли эти бумаги назад не получишь.
Я снова оглянулся, боясь пропустить момент, когда на горизонте появится лодка, может даже несколько, с моими преследователями. До сих пор на горизонте как будто бы было чисто, однако теперь я находился на таком расстоянии от берега, что видно было далеко не все. Неумолимо приближались Птичьи острова, и я стал сбавлять обороты мотора, чтобы подплыть бесшумно. На третьем по счету острове в воздух поднялась целая туча пронзительно орущих чаек. Это облако двигалось к центру острова, и я догадался, что убийца там.
Это был самый большой из всех островов шириной примерно в полмили или даже больше и расположенный приблизительно в четырехстах ярдах от ближайшего маленького островка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20