– Я предпочитаю мужчин в летах, – мечтательно произнесла Лили, взглянув на собеседника из-под полуприкрытых ресниц.– Хочу вас предостеречь, он славится своей скупостью – только посмотрите, как он одевается! – со злорадством произнес Эдвард.– Мне нравится его стиль одежды, – ответила Лили, причем совершенно искренне.Эдвард был вне себя от отчаяния и гнева.– Лили, предупреждаю, – воскликнул он, – любовные похождения этого человека достойны самого дьявола-искусителя!Суровая неприступная внешность мистера Сент-Клера и его прямая, открытая речь делали его таким непохожим на смазливых сладкоречивых хлыщей, окружавших Лили, что она решила: бедняга, терзаемый ревностью, просто преувеличивает. Так же, как он преувеличивал, расписывая ее достоинства своему кузену.– Умоляю вас, – театрально вскинул руку юноша, – не становитесь его очередной жертвой!Раздраженная тем, что Эдвард готов так безжалостно очернить своего кузена, Лили резко оборвала его:– Знаете, если вас послушать, так ваш кузен ничуть не уступает самому лорду Хокхерсту!Ошеломленный юноша лишился дара речи. Беззвучно открыв, затем закрыв рот, он развернулся и стремительно выбежал из комнаты. 3 Когда на следующее утро Хокхерст приехал в дом к Фебе, ему сообщили, что его мачеха завтракает.– Не надо обо мне докладывать, – сказал Деймон дворецкому.Войдя в малую гостиную, он увидел за столом юное создание, рассеянно уставившееся в чашку чая. Своим невинным ангельским личиком и всем обликом она напоминала школьницу.«Выглядит Феба лет на шестнадцать, – подумал Деймон, – а ведет себя так, словно ей и вовсе шесть».На самом деле ей было двадцать три года. Фебе едва исполнилось семнадцать, когда отец Деймона сделал ее своей третьей женой. Четыре месяца спустя она овдовела.Цвет и строгие линии черного бомбазинового платья, которое Феба носила в знак траура по своей недавно ушедшей из жизни матери, только подчеркивал бледную неяркую красоту юной женщины.– Феба, черное тебе очень идет, – сказал Хокхерст вместо приветствия.Увидев гостя, Феба испуганно вскрикнула. Ее васильковые глаза стали огромными, как блюдца.Она напомнила Деймону трусливого кролика, готового пуститься наутек. Граф мысленно помянул крепким словцом своего покойного отца, посадившего ему на шею этого ребенка.– Что привело тебя в Бат, Хокхерст? – голос Фебы дрожал от волнения.– Ты, – напомнил Деймон. – Будь любезна, просвети меня насчет той таинственной трагедии, что заставила меня сорваться с места.Молодая женщина некоторое время непонимающе глядела на него, затем ее осенило прозрение:– Ах, это…Вспомнив бешеную скачку из Лондона сюда, Хокхерст гневно передразнил ее:– Да, это!Деймон был зол не столько на Фебу, сколько на самого себя. Ну как он мог оказаться таким глупцом? Уж он-то должен был знать склонность робкой глупенькой Фебы рассматривать самое незначительное происшествие как ужасную трагедию. Эта особенность его мачехи доставляла ему всегда массу хлопот.Огромные голубые глаза наполнились слезами, как обычно бывало, когда Деймон говорил с женой отца резким тоном.– Уверяю тебя, это было просто ужасно! Бедняжка Кассандра так перепугалась!Услышав имя своей сводной сестры, Хокхерст нахмурился еще больше. Из всех особ женского пола, каких ему довелось узнать, лишь одна превосходила Кассандру в умении заставлять других плясать под свою дудку – ее покойная мать, вторая жена отца Деймона. Граф не сомневался: Феба оказалась беспомощной пешкой в руках коварной падчерицы, упорно преследующей какую-то определенную цель.– Уверяю тебя, – поспешно заявила Феба, – я сама была на грани нервного срыва.– Только никак не можешь вспомнить, что же произошло.Услышав это язвительное замечание, Феба залилась слезами.– Феба, ты слишком стара для слез и слишком молода для нервных срывов, – наставительно произнес Деймон.– Кассандра права – ты просто бесчувственный чурбан!– Да, я становлюсь таким, когда имею дело с женщинами, плачущими по любому поводу, – согласился он. – Ну а теперь, бога ради, скажи мне, что же все-таки случилось.– У ландо оторвалось колесо.Похоже, это все же были не пустяки.– Ты и мои сестры не пострадали? – искренне забеспокоился Деймон.– Нас там не было, но Кассандра говорит, если бы мы находились в ландо, то разбились бы насмерть. – Феба боязливо поежилась. – Она говорит, это смертельно опасно, и она больше никогда в него не сядет. Признаюсь, я теперь тоже побаиваюсь к нему подходить.Хокхерст сразу же раскусил замысел своей сводной сестры.– Расскажи мне о новом экипаже, который присмотрела Кассандра, – вкрадчиво произнес он.– Откуда тебе об этом известно? – наивно удивилась Феба. – Уверяю тебя, ничего лучше я в жизни не видела!И, зная Кассандру, можно не сомневаться – стоит этот экипаж баснословных денег.– Я лично осмотрю ваше ландо после починки, – заверил Деймон мачеху. – Однако могу сказать уже сейчас: оно будет абсолютно надежно и безопасно.– Нет, не будет! – послышался резкий голос от двери.В малую гостиную ворвалась разъяренная Кассандра. Она была такая же смуглая, как и Хокхерст, и нос у нее торчал острым клювом, но на этом сходство девушки со своим сводным братом заканчивалось. В настоящий момент ее худое вытянутое лицо с острым подбородком пылало от гнева.Деймон печально подумал, что Кассандра унаследовала от родителей худшие черты: некрасивое лицо отца и склочный характер матери. Неудивительно, что за три года, прошедших с тех пор, как она впервые появилась в лондонском свете, еще никто не просил ее руки. Граф очень надеялся, что оковы замужества снимут с него заботы о Кассандре, но до сих пор ей удалось пробудить интерес лишь у одного отчаявшегося охотника за приданым.– Доброе утро, Кассандра, – учтиво поздоровался Деймон, внутренне готовясь к одной из тех тягостных сцен, к которым уже успел привыкнуть после смерти отца.Кассандра его не разочаровала. Как и ее покойная мать, она считала слезы своим главным оружием и проливала их в огромном количестве с такой предсказуемой регулярностью, что это уже давно перестало оказывать на Деймона какое-либо действие.Женщинам так и не удалось уговорить его купить новое ландо, и Кассандра, топнув ножкой, выдала гневную тираду по поводу жадной, равнодушной натуры Деймона, совершенно не думающего о своих близких.Хокхерст уже привык к подобным незаслуженным обвинениям. С тех пор, как он унаследовал огромное состояние деда по материнской линии, его беспрестанно терзали родственники, почему-то решившие, что они тоже имеют права на эти деньги.Деймон уже успел выяснить на собственном печальном опыте, что удовлетворение одних прихотей вело к возникновению новых, еще более неумеренных. Поэтому теперь он держал всех своих расточительных родственников в финансовой узде, весьма комфортной, но далеко не такой свободной, как тем хотелось бы. В отместку Кассандра всем знакомым и малознакомым людям расписывала своего брата как мерзкого безжалостного деспота с каменным сердцем. В ее глазах вспыхнул недобрый, злой огонек.– Ты отказываешься купить нам новое ландо, Хокхерст, – воскликнула она, – потому что ждешь не дождешься увидеть нас мертвыми под обломками нашей старой развалюхи и таким образом навсегда от нас избавиться!Услышав такое незаслуженное обвинение от кого угодно, кроме Кассандры, Деймон пришел бы в ярость, но, к счастью, он успел хорошо изучить Кассандру и научился быть таким же невосприимчивым к ее несправедливым упрекам, как и к ее слезам по любому поводу.– Вместо того чтобы безосновательно упрекать меня в столь гнусных замыслах, Кассандра, – спокойно возразил он, – лучше бы поведала нам, зачем тебе на самом деле нужно новое ландо.– Кассандра считает наш старый экипаж слишком маленьким, он не вместит нас троих, когда Эми следующей весной начнет выезжать в Лондоне, – пришла на помощь Феба.Эми, младшей сестре Кассандры, едва исполнилось шестнадцать, поэтому Хокхерст решительно заявил:– Эми еще слишком молода, чтобы выезжать в свет.– Как ты можешь быть таким жестоким! – снова взорвалась Кассандра. – Эми уже всей душой настроилась на это. Неужели ты хочешь своим отказом разбить ей сердце?– Что за чушь, Кассандра! Я уже сто раз говорила тебе, что не хочу в следующем сезоне начинать выезжать в свет! – воскликнула вбежавшая в гостиную Эми. Радостно улыбнувшись при виде Деймона, она бросилась ему на шею. – Ястреб, как я рада тебя видеть!Девушка крепко обняла его, и он искренне ответил на ее теплое приветствие.Эми – единственная из детей не унаследовала ястребиного носа и резких черт лица своего отца, тем не менее она взяла от него выразительные глаза и темные волосы.Кассандра тотчас же одернула сестру, заявив, что такое вульгарное и несдержанное поведение не к лицу воспитанной порядочной девушке.– Я не считаю вульгарным обнимать своего брата! – возразила Эми.– И я тоже, котик, – сказал Деймон. – Как приятно сознавать, что хоть один член семьи рад меня видеть. Значит, ты не настроена на то, чтобы в следующем сезоне начать выезжать?– Нет, одна только Кассандра рвется в Лондон.– Это ложь! – воскликнула та.– Нет, это правда, – ответила Эми. – Нам с Фебой больше нравится Бат. Ты одна хочешь перебраться в Лондон.Вне себя от ярости, Кассандра выбежала из гостиной, едва не столкнувшись с дворецким, пришедшим доложить о том, что учитель танцев готов начать занятия с леди Эми.Девушка скорчила гримасу, но тем не менее послушно последовала за дворецким. Как только Эми ушла, Деймон поспешил попрощаться с Фебой. Он получал удовольствие от их общения не больше, чем она.Как только Хокхерст вышел из особняка Фебы, к нему подошел Сьюэлл, его кучер, ожидавший у легкого фаэтона.– Что ты успел выяснить о миссис Калхейн? – спросил он, усаживаясь рядом с кучером.Подкупив двух слуг, отвозивших актрису каждый вечер из театра, Деймон узнал, где она живет, и направил туда Сьюэлла, чтобы тот расспросил соседей.– Ее дом находится в весьма респектабельном районе неподалеку, – доложил кучер.«Значит, – решил Деймон, – или мистер Калхейн, или любовник позволяют ей жить на широкую ногу».– Вези меня туда, – бросил он Сьюэллу.Фаэтон тронулся с места.– Соседи говорят, миссис Калхейн ведет очень замкнутый образ жизни, – продолжал слуга. – Они почти ничего не смогли рассказать о ней – только то, что каждое утро около одиннадцати она обычно совершает прогулку.Сейчас было как раз одиннадцать. Возможно, удастся перехватить Лили, сделав вид, что встреча произошла случайно. Деймон поразился тому, как сильно ему хочется снова увидеть актрису. Вот уже много лет его не влекло так ни к одной женщине, и это его очень беспокоило. Давным-давно граф установил, что тайна повелевать женщиной заключается в умении повелевать собой.– О ее муже я ничего не смог разузнать, – сказал Сьюэлл. – По словам соседей, с миссис Калхейн живет лишь горничная. Им не приходилось видеть в доме мужчин.– Ни одного?Хокхерст легко мог согласиться с тем, что мистер Калхейн исчез из жизни Лили, но он был удивлен, что актриса не проводит ночи, развлекая своих любовников.– Ни одного, милорд.Фаэтон свернул с Куин-сквер на узкую улочку. Хокхерст достал из нагрудного кармана золотые часы. Без трех минут одиннадцать.– В каком доме живет миссис Калхейн? – спросил он.– В доме номер одиннадцать, третья дверь с противоположного конца.Деймон внимательно осмотрел эту дверь. Выкрашенная в темно-синий цвет, она притаилась под ажурным фронтоном, поддерживаемым по бокам колоннами из золотистого камня, добываемого в окрестностях Бата.– Останови в начале следующего квартала, – бросил кучеру Хокхерст.Он надеялся, что Лили еще не вышла на прогулку. Деймон решил, что кузен оказал ему большую услугу, не представив его как лорда Хокхерста. Строгий черный костюм – стиль, которому Деймон никогда не изменял, – обманул актрису, внушив, что перед ней провинциальный дворянин, испытывающий отвращение к театральным гримерным. Отличная шутка!Признаться, ему доставляла огромное удовольствие мысль, что проницательные зеленые глаза Лили смогли разглядеть его истинную натуру. Еще больше его обрадовало, что он произвел на молодую женщину приятное впечатление, хотя она не догадывалась, кто он такой.Впрочем, он собирался как можно дольше держать ее в неведении и надеялся, что никто другой не сообщит Лили его имя и титул. Деймон не мог устоять перед захватывающим развлечением: соблазнить женщину, не подозревающую о том, что он граф и очень богатый человек. Хокхерст, на счету которого было множество любовных побед, часто задавал себе вопрос: бросилась бы с такой готовностью в его объятия очередная красавица, если бы у него не было ни титула, ни состояния?Фаэтон притормозил, высадил графа, а затем завернул за угол. Деймон решил ждать до тех пор, пока Лили не выйдет на улицу, после чего как бы случайно двинуться ей навстречу.Он надеялся, что достаточно заинтриговал актрису, покорно согласившись вчера вечером не провожать ее домой.В то же время ему до сих пор не удалось разгадать истинные намерения Лили в отношении кузена. Если ее не интересует этот молокосос, почему она сразу не дала ему от ворот поворот? Лили уклонилась от ответа на этот вопрос, хотя и заявила, что не расставляет силки на неопытных ягнят. Хокхерсту хотелось ей верить, но его опыт общения с актрисами говорил об обратном.Дожидаясь, когда отворится синяя дверь, он вспоминал, как ловко обращалась Лили со своими ухажерами, и его беспокойство росло. Деймон начинал опасаться, что, прикрываясь кажущейся искренностью, она ведет хитрую игру.
Лили стояла перед зеркалом в крошечной прихожей своей квартиры, завязывая красные ленты на шляпке так, чтобы широкие белые поля, загнувшись, прикрыли лицо.Спала она плохо, часто просыпалась и долго лежала, не в силах отвлечься от мыслей о Деймоне Сент-Клере. Лили мучилась вопросом, встретятся ли они снова. Она очень на это надеялась.Если бы мистер Сент-Клер вчера вечером был более настойчив, возможно, Лили даже нарушила бы свое неукоснительное правило не позволять никому провожать себя домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43