И вообще похоть – это, конечно, плохо. А любовь – это же хорошо? И человек так одинок в мире, и нужно ему прилепиться к кому-то, и если тебя хотя бы одно существо в мире любит, то уже не нужно доказывать никому, что ты мужчина-женщина, ты просто живешь в сиянье… Но так или иначе, в нас практически никто не видит ЧЕЛОВЕКА. В нас видят женщин и мужчин, негров и евреев, писателей и террористов… Мы сами не видим человека в человеке, и это не только потому, что мы слепы, а потому, что в нем его нет… Если отбросить все, что касается пола, расы, профессии и пары-тройки вздорных хобби, от человека не останется ничего – не только каркас, но и душа растворится в небытии.Я не ратую за уничтожение различий между людьми, не собираюсь перекрашивать черных в белых и обратно. Не призываю одевать мужчин и женщин в одинаковые балахоны так, чтобы трудно было их отличить друг от друга. Я ищу в себе ЧЕЛОВЕКА, а не пустую коробку, куда природа по воле своей ураганной прихоти то кладет, а то вынимает мысли и побуждения, которые являются всего лишь незначительно усложненной версией духовного мира суки или кобеля в праздничное время гона.Поищите в себе ЧЕЛОВЕКА, и если он не найдется, то давайте планомерно начнем растить и лелеять его в себе, ибо Господь создал нас не для того, чтобы всё, что мы производим своим гибким и подчас столь удивительно стройным умом, было только образами деления на пол, расы и прочие касты…Если основная часть наших дум и устремлений выйдет за пределы этого невротического деления, то мы станем наконец людьми, а не женщинами и мужчинами с многозначительными выражениями лиц, под которыми не скрывается ничего, кроме мишуры и мелочной возни…Ведь выбрав жизнь, мы становимся теми артистами на сцене, которые неминуемо идут на смерть и знают об этом, и стороннему зрителю не смешно, потому что Он понимает, что нет разницы, что уготовано нам до или после земного бытия, – мы только здесь и сейчас имеем мучительную возможность стать людьми, и в этом и заключается единственная сверхзадача нашего земного спектакля. Всегда получаешь не то, к чему стремишься И все-таки борьба за существование продолжается. Где бы я ни появлялся, что бы я ни делал – меня ненавидят и страстно желают моего уничтожения. Мнительность тут ни при чем. Это закон природы. Ату его, ату… Имеется в виду ату меня, а не закон. Закон природы горд и неизменен. Можно его презирать. Можно попытаться не обращать на него внимания, но рано или поздно он доведет свое дело до конца и невозмутимо склонит свою пропахшую смертью копну спутанных волос над нашим обессиленным необъяснимой ненавистью к нам организмом.Может быть, вы скажете, что мне выгодно выставлять себя вот в таком, всеми ненавидимом, свете? Это ли не маслом помазанный путь к популярности , которая все чаще происходит от слова « попа »?Нет, увы, это факт жизни, в котором мне приходится убеждаться буквально ежедневно.Что ведет и объединяет ненавидящих меня душ? Зависть, глупость, злоба, серость? А сам я не завистлив ли? Не глуп? Не злобен? Не сер? Причем настолько сер, что это слово, продиктованное просто пасмурностью и безликостью, перетекает в свое иное, серное значение, от которого уже нет спасения даже в веках. Он был сер до серы, до серного, удушливого, мертво-морского дыхания…Желая любви, чаще всего добиваешься ненависти, желая ненависти – чаще всего получаешь равнодушие, и лишь стремясь к равнодушию и покою, внезапно получаешь любовь, с которой не знаешь, что делать.Достоевский лихорадочно диктовал роман «Игрок» молоденькой девушке и за несколько недель беспомощно влюбился. Потом он показал ей все прелести жизни в проникнутых чувственной эпилепсией и пагубными страстями романах, разворачивающихся наяву. Он стремился к покою, а получил любовь. Разве это не прекрасное доказательство того, что всегда получаешь не то, к чему стремишься? Любовь, когда бес в ребро, а седина, разумеется, в бороду – очень опасная штука. Она убивает мужчину наповал, а в сущности, несет в себе нереализованный накал отеческой любви, чистой и немощной, как и всё, связанное с отечеством .Я вновь и вновь прерываю собственное добровольное изгнание и снова иду туда, где меня окружает внезапная и анонимная ненависть, которая наиболее пагубна, ибо не предполагает логического объяснения и какого-либо диалога.Проклятие, брошенное тебе в лицо толпой, имеет несказанную силу и долго изъедает своей серной кислотой твою неизбывную серность.Любовь – продается, ненависть – никогда, ну, или почти никогда. Вот оно, пожалуй, единственное искреннее чувство, которым нас может порадовать суетный мрак, именуемый светом. Заповеди зовут нас «возлюбить», ибо призывать «возненавидеть» нет смысла, это все равно, что сказать человеку: «дыши». Мы не можем не дышать… Мы ненавидим любящих нас, и любим ненавидящих.Логика – это самая страшная насмешка над человеческой ложью. Аристотель со своими А и Б врал безбожно и сознательно, ибо и он понимал, что логика – это всего лишь ловкая удавка, предназначенная для уничтожения послушных ей, добровольно несущих на ее алтарь оскверненное тельце вдохновения.Ненависть латентна и хорошо скрыта от глаз, тем страшнее ее внезапное оголение. Люди научились заменять мечи словами, тюрьмы – забвением, пытки – мелкими издевками. В этом и заключался настоящий прогресс цивилизации, отчетливо прошагавшей от грязи убийства к чистоте самостоятельной смерти в стерильном больничном углу.В холодных широтах солнце подслеповато. Оно кажется гораздо дальше от Земли, чем где-нибудь в раскаленном аду пустыни. Холодный ад не менее раскален; его холод, подчиняясь поверьям суровых северных громил, не менее губителен для заблудших, переживших изгнание из собственного тела душ.Мы совершенно не умеем управлять собственными чувствами, поступками, народами, планетами, вселенными… Абсолютно всё, от малого до весьма крупного, находится не в нашей власти. Мы понятия не имеем, что делать с самим собой, а тем более с другими людьми. Мы знаем только то, что кажется нам очевидным: что мы бренны и когда-нибудь все это наконец кончится, оборвется, беспомощно обрумянится выцветшей улыбкой небытия. ЦИКЛ ЛАПОСОФСКИХ ЭССЕ Суверенный индивидуум Ссылка на авторитеты – дешевая монета, ею легко расплачиваться, но стоит она недорого. Однако так устроен человеческий разум, что сам по себе он не может произвести ничего, кроме звериных повадок. Чтобы стать человеком, человеку нужен другой человек. Часто говорят, что общество делает человека человеком, но это не так. Вполне достаточно наличия рядом с новорожденным только одного взрослого, чтобы из ребенка вырос практически нормальный, развитый человек. Это значит, что теоретически человечность может передаваться от одного человека к другому по цепочке, вовсе без участия общества. Конечно, на практике это малоосуществимо, но сия иллюстрация показывает, что вовсе не общество первично, а люди, его составляющие.Между тем при такой постановке вопроса значение авторитета невозможно переоценить, ибо если у человека есть только один учитель, то он неизбежно становится для него абсолютным авторитетом. Общество же предоставляет человеку множество авторитетов, тем самым преуменьшая вес каждого из них. Таким образом человек, слушающий многих, получает независимость от мнения отдельных авторитетов и как бы освобождается от довлеющей воли отдельно взятого авторитета, а тем самым освобождается и от неизбежных ошибок, навязываемых его субъективностью.Для меня, как и для многих постоянно читающих и размышляющих людей, авторитетов практически не существует. То, что кто-то что-то сказал – для нас имеет мало значения. По совету Декарта мы всё подвергаем сомнению и пытаемся критически смотреть на этот мир. Но что бы мы ни говорили, для многих других людей авторитеты являются индикаторами истины в последней инстанции. Если дядя Вася из подворотни заявит, что всё относительно, на это никто не обратит внимания, а вот если это произнесет Альберт Эйнштейн, то подавляющее большинство населения планеты примет сие утверждение, как не требующее особых доказательств…Поскольку я сам, увы, не являюсь признанным авторитетом и вряд ли когда-либо им стану, то у меня появилось желание найти обоснования моих размышлений о будущем национальных государств у кого-нибудь еще. Я хорошо отдавал себе отчет, что какая бы мысль ни пришла мне в голову, она обязательно была высказана кем-либо в прошлом, причем чаще всего неоднократно. А если подвести итог всем возможным линиям мышления, окажется, что, как ни странно, их существует весьма конечное число; более того, эти различные парадигмы мышления поддаются классификации, и сама мысль о возможности такого упорядочивания идей тоже не является новой.Так или иначе, я отправился на поиск единомышленников, которые имели бы схожие с моими мнения о возможности освобождения человека от гнета его собственного государства и о создании мира, в котором каждый человек стал бы суверенным индивидуумом.Мой поиск практически сразу увенчался успехом. Порывшись в информации о различных разновидностях современного анархизма, ласково переименованного то в либертарианизм, то в другие разновидности «либеров» и «измов», я довольно часто стал натыкаться на цитаты из книги «Суверенный индивидуум» Rees-Mogg, W., Davidson J. The Sovereign Individual: how to survive and thrive during the collapse of the welfare state. New York: Simon & Shuster, 1997.

. Эта книга вышла в Лондоне в 1997 году, и последнее десятилетие с поразительной точностью подтвердило большинство из предсказаний, сделанных на заре эры Интернета. Сами авторы оказались подходящими на роль авторитетов.Джеймс Дэйл Дэвидсон – известный журналист и руководитель нескольких компаний.Лорд Вильям Рис-Мог заседает в палате лордов, а также является финансовым советчиком самых крупных в мире инвесторов, будучи директором компании «Ротшильд Инвестментс» и британского отдела «Дженерал Электрикс». Лорд Рис-Мог также занимал пост главного редактора лондонской «Таймс» и вице-председателя британской государственной теле-радиокомпании BBC.Основные мысли этой книги можно изложить в нескольких цитатах, которые даже не требуют пояснений…«Впервые те, кто способен к самообразованию, будут почти совершенно свободны в изобретении своего собственного рода занятий, который позволит им получать наибольшую выгоду от их собственной продуктивности» Ibid. P. 14.

.«В среде, где основным источником богатства будут являться идеи в вашей голове, а не просто наличие у вас финансового капитала, всякий, кто ясно мыслит, станет потенциальным богачом» Ibid. P. 15.

.«У них [правительств государств] не останется другого выбора, как относиться к населению их территорий как к клиентам, а не как рэкетиры относятся к своим жертвам» Ibid.

.«Новый суверенный индивидуум будет действовать как один из мифических богов, находясь в той же физической среде, что и обычные граждане, однако в совершенно другой геополитической среде. Располагая гораздо более обширными ресурсами [чем обычные граждане], ресурсами, находящимися вне пределов досягаемости большей части форм принуждения, обычно применяемого государством, суверенный индивидуум приведет к видоизменению правительств и перестройке экономики в новом тысячелетии. Полный объем последствий подобных изменений просто невообразим» Ibid. P17.

.
«Любой человек, оснащенный портативным компьютером и спутниковой связью, будет иметь возможность заниматься практически любым видом бизнеса в любой точке Земли, сделав его недосягаемым для налогообложения. Более того, государства, которые будут пытаться налагать высокие налоги, начнут лишаться своих граждан, своих лучших «клиентов»».«Государства, конечно же, будут пытаться сохранить свои привилегированные права, применяя жесткую агрессию против своих граждан, ведущих бизнес за границей. Эти попытки могут дойти до сращивания налоговой полиции с внешней разведкой…» Ibid. P. 18.

«Однако поскольку в начале третьего тысячелетия вся коммерция перекочует в виртуальное пространство Интернета, государства будут иметь над ним не больше власти, чем они имеют над дном океанов или поверхностью других планет ‹…›. Государство привыкло относиться к своим налогоплательщикам, как фермер относится к дойным коровам. Скоро эти коровы обретут крылья!» Ibid. P. 19.

«…Если же государство, испытывающее острый дефицит средств, попытается прибегнуть к старому методу – печатному станку, произведя эмиссию денежных средств и вызывая этим инфляцию, виртуальное пространство просто обзаведется своей особой виртуальной валютой, которая не будет подконтрольна ни одному из государств…» Ibid. P. 20.

«…В масштабах, невообразимых еще десятилетие назад, индивидуумы приобретут независимость от национальных государств, в которых они проживают. Все национальные государства должны быть готовы к скорому банкротству и эрозии авторитета их власти. Как бы они ни были мощны сегодня, их сила заключается в возможности запрещать, а не возглавлять, однако их межконтинентальные ракеты и авианосцы уже являются бесполезными артефактами, столь же неприменимыми в борьбе с переменами, как когда-то рыцарские латы феодализма, отправленные на свалку истории» Ibid. P. 22.

.«В новом тысячелетии экономическая и политическая жизнь не будет более организовываться на гигантской шкале мирового господства национальных государств, как это было в последние века. Цивилизация, которая принесла вам мировые войны, конвейер, социальное обеспечение, подоходный налог, дезодорант, а также тостер – умирает. Дезодорант и тостер, возможно, выживут. Остальное – нет!» Ibid. P. 40.

«Крупнейшие мировые изменения, такие, например, как переход от феодализма к капитализму, редко бывали замечены, осознанны и проанализированы в момент их свершения. Можете не сомневаться, что подобные изменения не будут встречены с восторгом и широко разрекламированы апологетами существующего порядка» Ibid.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41