Но я заклинаю вас: лучше учитесь, будьте подмастерьями у золотарей и дубильщиков кож, чем докторами! Никого так не клянет человечество, как их, хотя к ним же и идет за исцелением...»
Сыновья подчинились воле отца и выбрали себе достойные ремесла: первый служил вышибалой в богатой таверне, второй – носильщиком, третий просиживал ночи напролет над изготовлением прекрасной мебели: крепкой, недорогой и добротной. Четвертый построил мельницу и стал молоть отличную муку. А самый младший, выспросив благословения у любящих родителей, стал моряком... С ним-то и свела меня судьба. И вот что интересно! Никогда, даже если болел зуб или на руке гноилась рана от случайной пули, этот парень не обращался к доктору. Видимо, ради уважения к собственному отцу...
– Как интересно! Я, правда, знавала другой вариант захватывающей истории о создании Франкенштейна, но то, что вы сейчас рассказали, мне нравится больше. Я люблю сказки со счастливым концом...
Тут раздался грохот. Я вскочила, но оказалось, что это просто проснулся мальчик Слава, слез с деревянной сирены и ногой нечаянно зацепил прислоненный к стене якорек-кошку, который и произвел столько шума.
Слава, зевая, подошел к столу, но, увидев меня, ойкнул и попятился.
– Мам, – заговорил он испуганным голосом. – А ты как здесь оказалась? А папа где?
Я ущипнула за бок дремлющего усами в персиках Белинского и, прошептав заклинание мгновенной трезвости, громко сказала:
– Дорогой, просыпайся, пообщайся с ребенком!
Авдей мгновенно расстался с персиками и окинул окружающую действительность взглядом трезвенника. Потом увидел сына.
– Ярослав! – грозно обратился он к отпрыску, вытирая платком персиковый сок с усов. – Почему у тебя появились тайны от нас с мамой?
Яська бесстрашно подошел к столу, уселся на предложенный Сурикяном табурет и объяснил:
– Я боялся, что вы меня не поймете. И не отпустите в плавание.
Мне хотелось разразиться длительной педагогической тирадой, но я вовремя вспомнила собственную маму с ее бесконечными лекциями на тему неправильности моей жизни и прикусила язык. И сказала только:
– Зря ты так, сынок. Почему ты думаешь, что мы такие уж непонятливые родители-садисты?
Тут меня неожиданно поддержал печальный боцман Бецман:
– В самом деле, капитан Слава... Ваши почтенные родители должны знать всю правду. Если путешествие начинается со лжи, оно не будет удачным. Сказки не любят обманщиков.
– Это моя вина, – глухо изрек хранитель корабля-призрака. – Это я Славку подговорил молчать.
– Подговорили! Детский сад какой-то!
– Так ведь вы, Виктория, ведьма, от вас всего можно ожидать. Запрете Славку – и все наши надежды и мечты рухнут...
– Спасибо вам на добром слове. От ведьмы. Злой, ужасной, коварной и безжалостной. Славка! Ну что ты на меня так смотришь! Неужели ты смог бы тайком уплыть от нас с папой и ничуточки тебе бы нас не было жалко?!
Будущий капитан виновато зашмыгал носом.
– Я бы вам своего двойника оставил. Того, который утром кашу ел.
– Значит, все-таки был двойник?! А может, это ты двойник, а мой настоящий сын все-таки уплыл?
– Нет, мам. Настоящий – я. Понимаешь, я сам не знаю, как у меня получилось сделать этого двойника. Просто подумал: вот пусть он побудет вместо меня, пока я путешествую, и слушается маму с папой, и овсянку эту мерзкую ест... Я закрыл глаза, представил, потом открыл – смотрю, он стоит, моя копия...
Я была потрясена. Судя по сотворенной моим сынком копии, он был сильнее всех известных мне магов и ведьм, способных создавать лишь мороки максимум на двое суток. Это что же, мой сын владеет магией, а я не в курсе?!
– Славик, а где копия теперь?
– Здесь, – сын указал на сердце. – Он пришел и просто растворился во мне. Как воздух. Но если хотите, я могу его вызвать.
Понятно. Вот почему мне казалось, что я столкнулась с какой-то неизвестной, хитрой волшбой. Волшбой родного сына.
Сын меж тем сжевал апельсин и украдкой потянулся к бокалу с вином.
– Славка! – Я взглядом превратила бокал в кружку с молоком. – Если с таких лет потянешься к спиртному, я тебе покажу, что значит мама-ведьма!
– Больше не буду! – Отпрыск изобразил послушание. Неартистично, впрочем, изобразил.
– И все-таки, может быть, кто-нибудь объяснит мне, как отцу этого ребенка, что это все значит? – подал голос Авдей. – Что вы всё ходите вокруг да около.
– Хорошо. Раз уж так получилось и вы здесь, вы вправе знать все, – склонил голову в знак согласия хранитель «Летучего Голландца».
– Слухи о том, что корабль-призрак, или «Летучий Голландец», – вестник бед и несчастий на море, сильно преувеличены. На самом деле команда этого корабля из века в век стремится исполнить пророчество своего самого первого капитана. Однажды, когда дьявольский шторм трепал корабль и команду так, что казалось, они незамедлительно пойдут ко дну, капитан, привязав себя к грот-мачте, чтоб не упасть, воскликнул: «Не страшитесь! Я вижу то, чего вы не видите, – есть где-то на этой грешной земле остров, который нас ждет! Будут меняться века, будут всходить на эту палубу новые капитаны, но только один, в чьем имени звучит ярость и слава, поведет вас к этому острову. На острове том вы обретете все то, о чем только может мечтать доброе человеческое сердце. Так будет!!!» И едва сказал эти слова капитан, как в мачту ударила страшная молния и испепелила и мачту, и капитана.
С тех пор прошло немало столетий. Команда корабля оставалась прежней и не могла сойти на берег ни в одном порту – ведь капитан не дал на это приказа. Сменялись капитаны, но ни один из них не знал пути к Острову, Которому Нет Описания...
– Остров, Которому Нет Описания?! – перебила я. – Окно?
– Да.
– Послушайте, – заговорила я тоном сертифицированного эксперта в области легенд, преданий и пророчеств, – это, вероятно, красивая сказка, поддерживаемая в среде ваших морских душ. Но не более! И если вы думаете, что я отпущу своего сына в сомнительное путешествие, да еще на сомнительном корабле с сомнительной командой, то глубоко ошибаетесь! Быть ведьмой не означает быть сумасшедшей и верить всяческим россказням! Этак можно отправиться на поиски Зачарованного луга, где пасутся воспетые Корнеем Чуковским тянитолкаи! И потом, ваш остров звучит как-то несолидно. Чего уж мелочиться, пусть мой сын сразу отыскивает Атлантиду и сокровища Фрэнсиса Дрейка!
Морские души как-то посмурнели после моего гневного монолога. Авдей время от времени кивал, поддерживая мою вполне логичную и обоснованную позицию.
А Ярослав...
Глаза десятилетних мальчиков – особенные глаза. В них, как в сломанном калейдоскопе, можно увидеть то прекрасный узор, то уродливую злую карикатуру на весь мир. Все зависит от того, как в эти глаза смотреть.
Мы с Ярославом посмотрели друг на друга, и мне захотелось плакать.
– Сынок, – стремясь загнать предательские слезы поглубже, спросила я. – Неужели ты всерьез во все это веришь?
– Да.
– И ты хочешь уплыть к этому Острову? От меня? От папы?
Ярослав захлопал ресницами, и я увидела, что они у него мокрые.
– Яська, как мы будем без тебя?!
– Мама, ну что ты, – неловко, словно глотая кусок ненавистной творожной запеканки, сказал мой сынок. – Я же вернусь. Когда найду этот Остров. А я найду его, потому что он мне снился.
– Хорошо, – я перевела дыхание, готовясь к новой «мозговой атаке» на твердокаменную убежденность сына. – Я понимаю, что тебе хочется отправиться в такое романтическое, прямо-таки волшебное плавание. Но зачем тебе Остров? Чем он так хорош?
Я сказала это и тут же поняла, что окончательно дискредитировала себя в глазах сына. В самом деле, мама, читающая сыну перед сном романы Грина, Стивенсона и Жаколио, способная объяснить разницу между клипером и винджаммером, помогающая крепить бегучий такелаж на очередной модели, не может задавать таких обывательских вопросов! Кроме того, мой сын уже однажды побывал в плавании на учебном барке «Товарищ». Правда, на момент путешествия сынуля находился в мамином животе и давал о себе знать токсикозом и обмороками. Это десятилетней давности путешествие устроил для меня Авдей, знавший, как я люблю паруса и море. И теперь я спрашиваю своего мальчика, зачем ему чудо?!
– Мам, – сын словно прочел мою мысль. – Ты же сама говорила, что человек не может жить без сказки. Я уже не могу без Острова. Помнишь, ты читала мне про мальчика, которого держали в темноте, а потом на один миг показали Солнце? Он убежал, туда, где свет...
И я поняла, что спорить бесполезно и глупо. Мой сын вырос раньше, чем предполагалось, и выбрал Свой Путь. Мы с Авдеем, конечно, можем родительской властью запретить ему это полуфантастическое путешествие. Только запретами ничего хорошего не добьешься.
– Яська, – тихо сказал Авдей. – А возьми нас с мамой с собой. Искать Остров.
– Я извиняюсь, что позволяю себе бестактно вмешиваться в вашу идиллическую семейную сцену, – вылез скелет Константин. – Но, мадам и мсье, где вы видали Настоящего Капитана, который в плавание берет с собой на борт кучу любящих родственников, семейную реликвию вроде прабабушкиного комода и всяких кошек-собачек-хомячков в придачу?! Это, я извиняюсь, смешно. Вот когда ваш уважаемый сын откроет Остров, он вернется и отвезет вас туда – купаться в водопадах и гулять в мангровых зарослях. Хотя, конечно, насчет мангровых зарослей я таки могу ошибаться...
– Вы правы, сударь, – кивнул головой Авдей, и на мгновение в его глазах уставшего от жизни всезнающего писателя вспыхнул боевой огонь романтики приключений и битв.
– Значит, решено, – подал голос хранитель корабля. – Вы без обиды, гнева и печали отпускаете своего сына искать Остров...
Муж посмотрел на меня.
– Вика, мы все правильно делаем? – спросил он для очистки совести.
– Белинский, не смеши меня. Когда это мы с тобой хоть что-нибудь делали правильно?! – не давая слезам разлиться второй Атлантикой, улыбнулась я.
Яська, паршивец мелкий, ввинтился между нами и принялся обнимать.
– Ну... – хранитель корабля поднялся из-за стола. – Пора в дорогу?
Он посмотрел на Яську. Однако встретился с моим взглядом и, не выдержав его, опустил глаза.
– Пусть будет по-вашему, – сказал он.
А что? Я разве многого хотела?
Только того, чтобы Ярослав пробыл вместе с нами в Одессе оставшуюся неделю. Уж неделю-то поиски Острова могут подождать!
... И эти семь дней мы провели так, чтобы запомнить их надолго.
Мы втроем гуляли по Одессе, смотрели гастроли петербургского балета в театре, напоминавшем изнутри расшитый золотым бисером алый бархатный кошелек... Купались в прогретом солнцем море, фотографировались с пляжными обезьянками и резиновыми крокодилами, кормили с рук хитрых и поджарых лиманских чаек... Потом были торжества по случаю спуска на воду теплохода «Авдей Белинский», Яська излазил этот новенький туристический теплоход от капитанской рубки до последнего гальюна и пришел в полный восторг.
Словом, нам было весело.
И каждый старался не показывать, как на самом деле ему тоскливо и боязно.
Хотя Яська вряд ли тосковал и боялся. Он по характеру – вылитый отец, уже душой был там, среди рваных парусов «Летучего Голландца». И нам оставалось только смириться с этим.
Ночь отплытия выдалась лунной и почти безветренной. Мы в компании одесских морских душ шли по пляжу, галька шуршала под ногами, маленькие пенистые волны коварно старались залить сандалии... Григорий и Константин веселили Славку анекдотами, боцман Бецман, отмахиваясь от своего попугая, рассказывал мужу, как лечить ревматизм при помощи вытяжки чертополоха... Вежливый Сурикян вызвался нести сумку с Яськиными вещами (в последний момент я ухитрилась засунуть туда срочно купленные в универмаге теплые ботинки, брюки и свитер, хотя сын клялся, что в южных широтах это ему не понадобится). А скелет в ермолке ласково утешал меня:
– Мадам, не беспокойтесь за вашего мальчика! Он родился под счастливой звездой...
– Он родился под кометой Хиякутаки...
– Ох, мадам, не надрывайте свое сердце. Я последовала разумному совету, стиснула свою тоску в кулаке и сосредоточилась на материнских наставлениях:
– Не забывай каждый день чистить зубы! Мой руки перед едой и после посещения туалета!
– Не сквернословь, веди себя прилично и аккуратно обращайся со своей одеждой! Думаешь, если это корабль-призрак, так уже можно ходить страшным, как вокзальный бомж?!
– Ни в коем случае не пей рома! И вообще никаких напитков крепче молока! Яська, ты слышал, что я сказала?!
– Если ты там станешь курить, я об этом узнаю. Не ручаюсь за последствия.
– Надеюсь, ты понимаешь, что, сойдя на берег в каком-нибудь порту (а вдруг!), ты должен провести свой досуг в библиотеке, а не в баре или борделе... Что такое бордель?.. Это такое место, что-то вроде стоматологической клиники. Ну вот, теперь я спокойна: туда ты ни за что не пойдешь.
– Не вздумай носиться по вантам, лазить на марсовую площадку и кататься на якоре. Ты капитан? Вот и веди себя соответственно.
– Если на корабле вспыхнет бунт, начинай громко, плавно и размеренно (как я тебя учила) читать «Илиаду». На греческом, конечно! Это сработает лучше, чем пушки.
– Ни в коем случае...
– Не вздумай...
– Даже и не пытайся...
– А вот это исполняй неукоснительно...
– И не забывай про нас.
– И поскорее возвращайся...


* * *

На посеребренной тафте морской глади возникают очертания уже знакомого мне корабля и с каждой минутой становятся более четкими и зримыми. На мачтах горят огни святого Эльма. Черные паруса напоминают куски звездного неба.
Мы стоим на пирсе и ждем, когда борт чудо-корабля поравняется с нами. Обычный корабль не смог бы здесь пришвартоваться. А этот – может.
Подают сходни. У фальшборта стоит хранитель «Летучего Голландца».
– Добро пожаловать на корабль, капитан, – говорит он Славке.
У меня перехватывает дыхание. Славка обнимает Авдея и меня, смотрит на нас – счастливо и умоляюще:
– Мне пора!
– Да, – киваю я. – Ступай. Чего уж разводить церемонии...
Славка поднимается на борт и машет нам рукой:
– Все будет хорошо!

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7