Это я к тому, что большинство людей имеет много лиц. У Джерри было одно. Как говорит Дон Хуан: человек, который всегда выглядит одинаково, не этот человек: он только изображает этого человека.Я посмотрел на рисунки Джерри. Старательно нарисовано, никакого таланта. Пустые и банальные, как солнечный свет. Было и несколько стихотворений, таких плохих, что я не смог их дочитать. Понятно, что я не стал рассказывать мистеру Грину о сексуально-наркотических привычках Джерри. Я просто сказал ему, что никто из опрошенных мной ничего не слышал о Джерри со времени его исчезновения, и что я готов немедленно уехать в Афины, если он все еще хочет меня нанять. Деньги перешли из рук в руки.В афинском отеле «Хилтон» я разыскал по телефону Димитри и сказал ему, что разыскиваю Грина младшего.– Ах да… у нас столько подобных случаев… у нас на них на всех просто не хватает времени и возможностей.– Понимаю. Но в связи с этим делом у меня плохие предчувствия. У него были кое-какие прикольные привычки.– Садо-Мазо?– Что-то вроде… и связи в преступном мире…Я не хотел упоминать кокс по телефону.– Если что-нибудь обнаружу, дам вам знать.– Благодарю. Я завтра уезжаю на Спецэ, чтобы осмотреться. Вернусь во вторник…На Спецэ я позвонил Скурасу. Он здесь турагент. Владелец, а может быть, арендатор вилл, сдает помещения весь сезон. Организует туры. Хозяин дискотеки. Первый человек, которого видит каждый приехавший на Спецэ, и последний, поскольку он еще и транспортный агент.– Да, я об этом знаю. Мне звонил Димитри. Рад помочь, чем смогу. Вам нужна комната?– Если возможно, мне нужна та комната, которую занимал он.– Можете занять любую… сезон уже кончился.Раз в сто лет заработал паром с воздушной подушкой. Мне повезло. На пароме с воздушной подушкой добираться час, на катере – шесть.Да, Скурас помнил Джерри. Джерри прибыл сюда с какими-то молодыми людьми, которых он повстречал на катере, – два немца с рюкзаками и девушка-шведка со своим английским бойфрендом. Они остановились на одной из вилл Скураса на пляже – вилла с краю, где дорога заворачивает вдоль волнореза. Я знал это место. Я останавливался здесь за три года до этого, в 1970 году.– Что-либо необычное заметили?– Ничего. Похожи на тысячи молодых людей, которыми летом кишат острова. Они жили здесь неделю. Остальные отправились на Лесбос. Джерри вернулся в Афины один.Где они ели? Где они пили кофе? Скурас знал. Он знает обо всем, что происходит на Спецэ.– Ходили на дискотеку?– Каждую ночь. Мальчик по имени Джерри был хороший танцор.– Сейчас на этой вилле кто-то есть?– Никого, кроме смотрителя и его жены.Он дал мне ключи. Я заметил потрепанный томик «Волхва» Джона Фаулза. Как только кто-нибудь входит в офис, Скурас уже знает, следует ли давать ему эту книжку почитать. У него особое чутье. Когда я был здесь в прошлый раз, он давал ее мне, и я ее прочел. Даже отправился верхом поглядеть на дом Волхва и на обратном пути свалился с лошади. Я указал на книгу.– А случайно…Он улыбнулся.– Да. Я давал ему читать эту книгу, и он вернул ее, когда уезжал. Сказал, что нашел ее весьма занимательной.– Можно попросить ее снова?– Разумеется.Вилла стояла в ста футах от пляжа. Апартаменты были на втором этаже – три спальни, разделенные коридором, кухня и ванная в конце коридора, балкон вдоль одной из стен. Там стоял затхлый запах, сырой и зябкий, жалюзи опущены. Я поднял жалюзи во всех трех комнатах и выбрал среднюю, в которой останавливался раньше. Две кровати, два стула, вешалки на гвоздях на стене.Я включил электрический обогреватель и вытащил из футляра диктофон. Это очень специфический диктофон, разработанный и сконструированный моим ассистентом Джимом: того, что он не уловит, просто не существует в природе. Он также специально предназначен для врезок и наложений, его можно переключать с записи на воспроизведение, не выключая.Я записал по несколько минут в каждой из трех комнат. Записал спуск воды в туалете и шум душа. Записал воду, текущую в кухонную раковину, звон посуды, звук открытия и закрытия холодильника и его урчание. Записывал и на балконе. Потом я лег на кровать и начитал на диктофон несколько отрывков из «Волхва».Поясню, как делаются эти записи. Мне нужен час Спецэ: час тех мест, в которых был мой ЧП и звуки, которые он слышал. Но не по порядку. Я не начинаю с начала пленки и не записываю до конца. Я прокручиваю пленку туда и обратно, делая случайные вставки, так что «Волхв» может быть на середине слова прерван спуском воды в туалете, или «Волхв» врежется в шум моря. Это что-то вроде И Цзин или столоверчения. Насколько всё это на самом деле случайно? Как говорит Дон Хуан, ничто не случайно для человека знания: всё, что он видит и слышит, находится на своем месте в свое время и ждет быть увиденным и услышанным.Достаю камеру и снимаю все три комнаты, ванную и туалет. Снимаю вид с балкона. Кладу прибор обратно в футляр и выхожу из дома, записывая звуки вокруг виллы и одновременно снимая: снимки виллы; снимок черного кота, принадлежащего смотрителю; снимки пляжа, который теперь опустел, никого нет, кроме компании закаленных шведов.Завтракаю в маленьком ресторанчике на пляже, где обычно ел Джерри и его друзья. Минеральная вода и салат. Владелец припоминает меня, мы пожимаем друг другу руки. Кофе в прибрежном кафе, где Джерри и его друзья пили кофе. Записываю. Снимаю. Захожу на почту, в два киоска, где продают импортные сигареты и газеты. Лишь в одном месте я не записываю – в офисе Скураса. Ему бы это не понравилось. Так и слышу, как он говорит: «Я землевладелец, а не детектив. Не хочу вашего ЧП в своем офисе. Он – дурной знак».Возвращаюсь на виллу другим маршрутом, заглянув в пункт проката велосипедов. Сейчас три часа. Время, в которое Джерри, скорее всего, находился в своей комнате и читал. Записываю на диктофон еще немного «Волхва» со спуском воды в туалете, водой из крана, моими шагами в коридоре, поднимающимися и опускающимися жалюзи. Прослушиваю, что у меня получилась, уделяя специальное внимание врезкам. Гуляю вдоль волнореза и проигрываю запись морю и ветру.Обед в ресторане, где Джерри с друзьями ели в ночь своего приезда. Этот ресторан рекомендован Скурасом. Я провожу время в компании нескольких щеглов, прежде чем подают обед: рыба – красный люциан – греческий салат, на запивку – рецина. После обеда ухожу в дискотеку, чтобы записать немного музыки, под которую танцевал Джерри. Зал, прямо скажем, вымер. Немецкая графиня танцует с какими-то местными юнцами.На следующий день поднялся ветер, и паром на воздушной подушке вытащили на берег. Я сел на полуденный катер и уже через шесть часов был в своем номере в «Хилтоне».Я достал бутылку беспошлинного шотландского черного «Джонни Уокера» и заказал сифон с содовой и лед. Вставил выпускную фотографию Джерри в серебряную рамочку на столе, заготовил вопросник и положил рядом с ним диктофон с часом Спецэ. Официант вошел со льдом и содовым сифоном.– Это ваш сынок, сэр?Я ответил да, потому что так было проще всего. Налил себе немного выпить и закурил «Сеньор Сервис». Начал размышлять вслух, делая перебивки в записи…«Подозреваемый в одной истории: Марти Блюм, мелкий жулик со связями в большой игре. Был в Афинах в то же или примерно в то же время, когда пропал молодой Джерри.Хелен и Вэн – в то же время в Афинах. Вэн пытался достать разрешение, чтобы открыть наркологическую клинику на одном из островов. Не достал. Уехал из Афин в Танжер. Уехал из Танжера в Нью-Йорк. По подозрению, находится в Торонто».Что я знал об этих двух птицах? Немало.«Доктор Вэн: возраст – 57 лет; национальность – канадец. Торговля наркотиками и проведение абортов тайно и явно в связи с его настоящей специальностью, которой являются операции по трансплантации. Хелен, его ассистентка: возраст – 60 лет; национальность – австралийка. Массажистка, аборционистка, подозревается в кражах драгоценностей и убийствах».Графиня Мински Шталинхофф де Гульпа, известная в кругу своих друзей и прихлебателей как Минни: грузная женщина, похожая на холодную рыбу, погребенную под тоннами серой глины. Белорусско-итальянского происхождения. Космически богата, состояние приближается к миллиарду. Источник обогащения: спекуляция товарами широкого потребления. Она приезжает в бедную страну, например, Марокко, и скупает все основные товары, например, сахар, керосин и растительное масло, держит их на складах и затем вновь поставляет на рынок по завышенным ценам. Графиня выжала свое обширное состояние из беднейших людей в мире. Кроме денег, у нее есть и другие интересы. Крупнейший делец, честно говоря. У нее колоссальные владения в Чили и Перу, где она создала какие-то секретные лаборатории. На нее работают биохимики и вирусологи высшего класса. Направление: генетические эксперименты и биологическое оружие.А что у нас есть по графине де Вайль?«Де Вайль: очень богата, но не в масштабах Гульпы. Развратная, страстная и своенравная женщина, злобная, как Цирцея. Развитые связи в криминальном мире и полиции. На короткой ноге с донами мафии и шефами полиции в Италии, Нью-Йорке, Марокко и Южной Америке. Частый посетитель южно-американских курортов графини де Гульпа. Несколько нерасследованных дел о пропавших без вести, в том числе юношах возраста Джерри, нити расследования ведут в южноамериканские лаборатории».Я просмотрел вопросник. «Медицинская карта: скарлатина в возрасте четырех лет». Теперь, после изобретения антибиотиков, скарлатина – редкость. «Мог ли иметь место ошибочный диагноз?»Все это и еще многое другое, я скармливал диктофону кусками. Статью, которую я закончил читать, когда мистер Грин вошел в мой офис. Это была статья о трансплантации голов обезьян, воскресный номер «Таймс», 9 декабря 1973 года. И вот я достал этот номер из подшивки и начитал на диктофон отрывки из статьи. «Обезьяньи головы, пересаженные на обезьяньи тела, могут теперь жить еще в течение недели. Рисунок сверху изображает эту спорную операцию. „Технически трансплантация головы у человека осуществима, – говорит доктор Уайт, – но с научной точки зрения это не имеет никакого смысла“.Моя первая встреча с мистером Грином: запах смерти, и что-то уклончивое во всем его поведении. Из бесед с друзьями Джерри я узнал, что это – семейная черта. Все они говорили, что его трудно было раскусить, понять, куда он клонит. В конце концов, я включил телевизор. Я слушал запись на маленькой громкости, и одновременно смотрел итальянский вестерн с греческими субтитрами, концентрируя внимание на экране; таким образом, запись прослушивало мое подсознание. Когда зазвонил телефон, конокрада привязывали к лошадиным хвостам.Это был Димитри.– Ну, Снайд, думаю, мы нашли вашего пропавшего без вести… к сожалению.– То есть он мертв?– Да. Забальзамирован. – Он сделал паузу. – И без головы.– Что?– Да. Голова срезана по плечи.– Отпечатки пальцев?– Да.Я ждал продолжения.– Причина смерти неясна. Немного крови в легких. Возможно, удушение. Тело было найдено в чемодане.– Кто его нашел?– Я. Я по случаю оказался в порту, перепроверяя возможность того, что мальчик уехал на пароходе, и увидел чемодан, который заносили на борт корабля, направлявшегося в Панаму. Ну, как-то они его по особенному несли… распределение веса, понимаете? Я приказал, чтобы чемодан вернули на таможню и вскрыли. Метод, э-э, метод бальзамирования… можно дальше не продолжать? Тело отлично сохранилось, но не было использовано никакой жидкости для бальзамирования. А еще он был абсолютно голый.– Можно мне взглянуть?– Разумеется…Греческий доктор учился в Гарварде и прекрасно говорил по-английски. Различные внутренние органы были выложены на белую полочку. Тело, или, скорее, то, что от него осталось, было свернуто калачиком.– Учитывая, что мальчик мертв уже около месяца, внутренние органы сохранились превосходно, – сказал доктор.Я посмотрел на тело. Волосы на лобке, ягодицах и ногах были ярко-рыжими. Однако он был рыжее, чем следовало. Я указал на красные кляксы вокруг сосков, промежности, бедер и ягодиц.– Что это? Похоже на какую-то сыпь.– Я размышлял об этом… Конечно, это могла быть аллергия. Рыжеволосые особенно подвержены аллергическим реакциям, но… – Он сделал паузу. – Похоже на скарлатину.– Мы проверяем все больницы и частные клиники на обращения со случаями скарлатины, – вставил Димитри, – …и любых других состояний, которые могут вызвать такую сыпь.Я повернулся к доктору.– Как вы считаете, доктор, ампутация была проведена профессионально?– Несомненно.– Все подозрительные доктора и клиники будут проверены, – сказал Димитри.Консервант явно выдыхался, и тело источало сладковатый мускусный запах, от которого мне стало весьма дурно. Я видел, что Димитри испытывает те же ощущения, и доктор тоже.– Я могу взглянуть на чемодан?Чемодан был устроен по принципу холодильника: слой пластмассы, а внутри тонкий слой стали.– Сталь намагничена, – сказал мне Димитри. – Смотрите.Он достал ключи от своей машины, и они прилипли к дну чемодана.– Могло это оказывать бальзамирующий эффект?– Доктор говорит, что нет.Димитри отвез меня обратно в «Хилтон».– Ну вот, похоже, ваш случай и закрыт, мистер Снайд.– Я полагаю… есть шанс не пропустить все это в газеты?– Да. Здесь вам не Америка. Кроме того, вещи такого рода, вы понимаете…– Плохо для туристического бизнеса.– Ну, да.Надо было звонить родным и близким.– Боюсь, у меня для Вас плохие новости, мистер Грин.– Да-да?– В общем, мальчика нашли.– То есть он мертв?– Я сожалею, мистер Грин…– Он был убит?– Что заставляет Вас так думать?– Это всё моя жена. Она что-то вроде, ну, экстрасенса. Она видела сон.– Вот как. Что ж, да, это похоже на убийство. Мы скрываем это от прессы, потому что обнародование затруднит расследование на этом этапе.– Я хочу снова нанять вас, мистер Снайд. Найти убийцу моего сына.– Делается всё возможное, мистер Грин. Греческая полиция работает весьма эффективно.– Мы доверяем вам больше.– Я возвращаюсь в Нью-Йорк через несколько дней. Свяжусь с вами, как только прибуду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37