Меня интересует всякая мелочь. – Смягчившись, Дмитрий добавил: – Меня интересует не столько ваша жизнь, сколько мотивы, из-за которых вы решили обмануть начальство.
Остроносенькая, рыженькая, отчего-то она напоминала Степанову хитренькую лисичку, забравшуюся в курятник. На искреннюю исповедь рассчитывать не приходилось, следовало держать ухо востро.
Девушка нахмурилась, отчего на её лбу отчетливо обозначилась морщина. Пройдет не так уж и много времени, когда эта морщина углубится настолько, что будет напоминать рубец.
– Я уходила к… школьной подруге, – Дмитрий Степанов понимающе кивнул, всего-то легкая заминка. Фраза была произнесена вполне правдоподобно. – Мы с ней давно не виделись. Не докладывать же о каждом своем шаге начальству... А потом, оно может и не понять.
Открыв блокнот, Степанов произнес:
– В самом деле, чего же говорить... Но мне нужно знать, что это за подруга. Знаете, жизнь частенько откалывает такие номера, что трудно даже представить. Как её зовут?
– Даже не знаю, а стоит ли её вмешивать? – продолжала запираться лисичка.
Несмотря на внешнюю беззащитность, Клара Панкратова оказалась весьма крепкой особой. Именно такие девушки исподволь и очень тонко руководят своими сильными мужчинами, заставляя их впоследствии отказаться от таких важных и необходимых вещей, как систематические посиделки с друзьями в баре и периодические отлучки налево.
– Без этого не обойтись, – заметил Степанов. – Я жду.
– Хорошо, я вам скажу все как есть, – произнесла она, будто бы шагнула в колодезную воду. – В это время я встречалась с мужчиной... Он женат. – На ее лице отразилась гримаса боли.
Степанов поймал себя на том, что ему стало искренне жаль эту хрупкую девушку. Вот так они, сердешные, бьются за свое счастье, интригуют, хватаются за понравившегося мужика, надеясь, что это навсегда. Уговаривают подруг, чтобы предоставили комнату хотя бы на час, отпрашиваются у начальства, подыскивая подходящую причину. А в действительности получается, что они просто обманывают себя: жизнь вносит свои невеселые коррективы и усложняет и без того непростые отношения с мужчиной.
– Ах, вот оно в чем дело, – изобразил Степанов неподдельное сочувствие.
– Мне неловко вам об этом говорить, – тонкая девичья ладонь подхватила со стола карандаш и принялась беспокойно перебирать его пальцами. Заточен серьезно и со знанием дела, но вот у самого основания размочаленное дерево неряшливо торчало во все стороны: очевидно, девушка в минуты душевного напряжения грызла его зубами. – Но мы с ним встречаемся уже два года. Отношения не развиваются, как-то заморозились, и все тут! Когда-то он жил в Москве, но потом вместе с семьей переехал в Питер. Он талантливый архитектор... Там ему предложили более выгодные условия. Приезжает в Москву раз в месяц. Звонит мне, и я, как дура, мчусь к нему через весь город. Вру начальству, что мне надо немедленно уезжать, договариваюсь с подругами, чтобы предоставили квартиру для встреч. Сама-то я живу с матерью, она меня не поймет... Воспитана совершенно на других принципах, – вздохнула Клара. – И все это для того, чтобы хотя бы немного побыть с ним наедине. Зачем же мне все это надо? Какая же я идиотка! – проговорила она в отчаянии. – Каждый раз даю себе слово больше не встречаться с ним, но как только он позвонит, так я бегу к нему как собачонка! На меня как будто бы накатывает какое-то наваждение. Как только я слышу его голос, так сразу же забываю обо всех своих обещаниях.
– Бывает, – сочувственно кивнул Степанов.
Вот она, мышка-норушка. На первый взгляд ничего примечательного. Обыкновенная. Серенькая. А ведь какие страсти могут бушевать в худенькой груди!
– Вы будете ему звонить? Проверять? – спросила девушка. Её лицо вновь болезненно скривилось, выдавая нешуточные страдания.
Захлопнув блокнот, Дмитрий Степанов демонстративно убрал его в накладной карман рубашки.
– Не буду. Зачем же зря беспокоить. Все прояснилось. Давайте теперь продолжим дальше. Значит, вы успели рассмотреть этого человека?
Переживания сменились облегчением. Жизнь продолжалась, а значит уже легче. Но самое главное: никто не будет вмешиваться в ее непростые отношения.
Будь они неладны!
– Да, рассмотрела.
– Когда пальба началась, так на меня просто паралич какой-то напал. Я не могла даже пошевелиться, просто смотрю, как они стреляют друг друга, и все! Один из них сориентировался, охранник, наверное, и сумел вывести из-под пуль в машину крупного мужчину. – Степанов понимающе кивнул. Так оно и было в действительности: не окажись Петляков таким расторопным, так лежать бы Шевцову на ступенях банка с простреленным черепом.
– А откуда взялся этот… стрелявший?
– Даже не знаю... Он как-то неожиданно появился, вроде бы из ниоткуда. Подошел к милиционерам со спины и стал стрелять в них. Я поначалу его вообще за прохожего приняла. Мысль такая еще промелькнула, что вот ведь какие у человека нервы, все разбежались, стали кричать, а он ходит себе спокойно, как будто бы ничего не произошло.
– Как он выглядел?
– Высокий, сухощавый. Очень уверенный.
Степанов понимающе кивнул:
– Лицо слегка вытянутое, волосы короткие с густой проседью спереди, а на лбу шрам.
Девушка удивленно посмотрела на Дмитрия.
– Верно. Шрам у него был вот здесь, – и чиркнула по лбу указательным пальцем. – А еще кожа у него была очень сухая. Обветренная такая... Так вы его знаете?
Степанов задумался. Судя по описанию, именно этот человек две недели назад расстрелял раненого киллера, покушавшегося на Шевцова, выскочив из-за спин зевак. После чего скрылся за гаражами. Все произошло столь стремительно, что никто даже не успел толком рассмотреть его. Опросив массу свидетелей, Дмитрий сумел составить о нем лишь обобщенный словесный портрет.
Второй раз он натолкнулся на этого человека, когда разбирался с покушением на убийство Ани Елизаровой – секретарши Шевцова. Как удалось выяснить, выстрел был произведен из окна дома, который стоял напротив офиса. Сразу же после выстрела из подъезда вышел человек, по описанию очень похожий на того, которого упомянула Клара.
И вот теперь выходит – третье покушение. И опять неудачное! Интересно, что же такое сделал ему этот Шевцов, если неизвестный киллер, пренебрегая усиленными мерами безопасности, пытается довести до конца начатое дело?
Скупо улыбнувшись, Дмитрий пояснил:
– Встречаться с ним мне не приходилось... Если бы подобная встреча все-таки произошла, я бы сделал все возможное, чтобы он не ушел; но вот описание его особых примет мне известно. Спасибо, вы мне очень мне помогли, – он поднялся и направился к двери.
– Извините, – негромко произнесла Клара, – а вы правда никому не расскажете… о моем романе?
– Не тревожьтесь, – успокоил ее Степанов. – Пусть это будет нашей маленькой тайной.
Майор вышел из банка, кивнув по-приятельски охране, и зашагал к оставленной машине.
Круг подозреваемых был большой, за долгие годы в бизнесе у Шевцова появилось немало явных, а еще больше скрытых недоброжелателей. В последнее время среди недругов объявилась такая крупная фигура, как Модест Альфредович Курбанов. В правительстве он курировал сферу нефтяной и газовой промышленности, но по оперативной информации не брезговал и заработком на стороне; так, например, он нажимал на Шевцова, чтобы тот включил его человека в совет директоров. Нужно будет поинтересоваться у него об этом напрямую.

ГЛАВА 4. СНИМИ ТОГО, ЧТО ПОМОЛОЖЕ

К ресторану «Русалка», где должна была состояться встреча, Антон Толкунов подъехал на «Тойоте Камри» за сорок минут до назначенного времени. Выходить из машины он не торопился: опустив стекло, осмотрел подходы к зданию, людей, стоящих перед входом (совсем не лишняя предосторожность, когда встречаешься с таким «мутным» заказчиком).
Ресторан располагался на берегу небольшого озера, по водной глади которого, гордо подняв красивые головы, скользили белые лебеди. Построенный в стиле модерн (огромные куски серого гранита, из которых был выложен первый этаж, сочетались с панорамными цветными стеклами на втором), он производил впечатление на каждого, кто видел его впервые, но самое главное – он прекрасно вписывался в густой сосновый лес, вставший позади него ровным строем.
Метрах в трехстах проходила федеральная трасса, с которой порой доносились приглушенные звуки клаксонов, да слышно было, как проезжают большегрузные автомобили.
Вполне подходящее место, чтобы достойно восстановить силы после трудового дня, а то и просто посидеть в дружеской компании за бокалом красного вина. Однако расслабляться отчего-то не хотелось.
У этого ресторана имелась еще одна особенность: народу там всегда было немного, в подавляющем большинстве – свои.
С противоположного конца озера хорошо были видны подъезжающие престижные легковые авто, из которых чинно, часто парами, выходили пассажиры. Публика здесь собиралась солидная, а потому не стоило удивляться количеству бриллиантов, что украшали женские шеи. Народ понемногу прибывал, и можно было с уверенностью сказать, что где-нибудь ближе к двенадцати здесь будет не протолкнуться.
На первый взгляд ничего такого, что могло бы насторожить. Карась вышел из машины, поставил её на сигнализацию.
У входа в темно-сером костюме и красной бабочке на могучей шее стоял охранник. Еще двое с наушниками в ушах толкались на территории ресторана.
Все как обычно. Похожее можно увидеть во многих заведениях. И все-таки Карася не покидало беспокойство. Уподобившись отдыхающему, он лениво кидал в озеро кусочки хлеба, с интересом наблюдая за тем, как лебеди, рассекая водную поверхность, торопились за очередной порцией угощения.
Это не городские парки отдыха, где они рискуют стать ужином какому-нибудь бомжу. Здесь охрана будет побдительнее, чем та, что охраняет «черный чемоданчик». И к пернатым относились куда более бережно, чем к полковому знамени, а потому за неуважение к птицам могли отвернуть голову. Так что птицы чувствовали себя в полнейшей безопасности. Жирные, лоснящиеся, избалованные пряностями ресторанной кухни, они достойно хватали размякший мякиш и, как положено величавым птицам, поглощали его неспешно и со вкусом.
Без пяти минут девять к двери ресторана подъехали еще две машины: серебристая «Инфинити» и «Лексус GX 470». Свое внимание Карась сосредоточил именно на «Лексусе» и не ошибся. Передняя дверца со стороны водителя распахнулась, и на брусчатку бодро выскочил моложавый человек лет сорока пяти. Он мог бы выглядеть на пяток лет помоложе, не окажись на аккуратно постриженных висках седины, да вот еще глубокой морщины на лбу, разрезавшей его неровной волной. Следом, явно спеша, из пассажирского салона выскочили еще два человека и зашагали следом за шефом.
Швейцар, стоявший в дверях, любезно распахнул дверь перед новыми посетителями, обозначив на губах нечто похожее на нешуточную радость. Мягко закрылась дверь, и он тут же позабыл о вошедших, уныло уставившись прямо перед собой.
Скормив пернатым последний кусок хлеба, Карась отряхнул ладони и уверенно направился ко входу. Вяло отреагировав на несказанное веселье швейцара, он вошел в зал и направился на открытую площадку, где был зарезервирован столик.
Модест расположился у небольшого фонтана, уткнувшись в меню. Рядом, почтительно согнувшись, стоял официант с белоснежным полотенцем, перекинутым через левую согнутую руку. Охрана была заметна сразу: держалась особняком, хмуро посматривая на каждого вошедшего.
Сделав заказ, Модест вернул меню официанту, расторопно растворившемуся среди расставленных столов, стульев и немногих посетителей. Заметив Карася, он едва кивнул и небрежно, как это может сделать только хозяин, показал на свободный стул.
Это была их вторая встреча. Первая состоялась две недели назад в кабинете Модеста, где, собственно, Карась и получил заказ на устранение. Тогда ему показалось странным, что заказчик лично захотел переговорить с исполнителем. Теперь он догадывался, что Модест, несмотря на свое высокое положение, был всего лишь рядовым посредником, над ним стояли более весомые фигуры. А следовательно, разговор должен пройти не так болезненно, как это представлялось вначале.
Это кому же Шевцов так крупно насолил, что его решаются грохнуть, несмотря на колоссальный риск!
Карась усиленно копался в собственных ощущениях. Интуиция молчала, будто бы придавленная камнем. Ничего такого, что могло бы указать на опасность. Метрах в десяти от него сидел вполне симпатичный мужик, а улыбка на тонких губах выглядела вполне искренней.
Так же сдержанно поздоровавшись, Карась сел на предложенный стул. Разговор заводить не спешил, смотрел прямо в откровенно строгие глаза Модеста. От первого слова зависит, как пойдет разговор дальше, и Карась, готовый к любому раскладу, не спешил задавать тональность. Всем своим видом как бы подчеркивая: «Ты заказчик, тебе и решать!» Упершись локтями в стол, крепко сцепил пальцы, словно бы демонстрируя добрые намерения: «В ладони камня нет, да и в душе не прячется поганой мыслишки».
– Что пить будешь? – негромко спросил Модест.
– Виноградный сок, – произнес Карась.
– Что так?
– Я за рулем. Не хотелось бы влипать по-глупому.
Модест внимательно посмотрел на собеседника, похоже, что не шутит. Да и до веселья ли? Разговор обещает быть серьезным.
– Хорошо... Возможно, что ты и прав.
Подошел официант. На подносе две порции запеченных ребрышек и картошка фри с соусом. Не бог весть какой изыск, но аромат исходил нешуточный. Намеренно торжественно установил в центр стола коньяк с целой кучей звезд и графин с соком.
– Коньячок... Люблю себя побаловать. Виноградный сок... Присоединяйся! – И, не глядя на официанта, предупредительно застывшего сбоку, снисходительно распорядился:
1 2 3 4 5 6