Однако совсем недавно она поняла, что есть нечто такое, чего она страшится еще больше: никогда не узнать той великой, соблазнительной тайны, которая, похоже, стала достоянием всего остального человечества. Аманда так хорошо описывала в своих романах страсть и порожденные ею томление, безумие и экстаз, словом, все чувства, которые самой не довелось и не доведется испытать. Но почему? Ей не выпало на долю быть любимой настолько, чтобы мужчина предложил соединить их жизни. Но разве это означает, что она навсегда обязана остаться нежеланной, ненужной, невостребованной? Сколько ночей может быть в жизни женщины? Двадцать тысяч? Двадцать пять? Так вот, хотя бы одну из них она не хочет провести в одиночестве.Рука, казалось, по собственной воле потянулась к шпилькам. Последние шестнадцать лет она закалывала волосы одинаково: сворачивала волнистые пряди в аккуратный узел и укладывала на затылке. Для такой прически требовалось ровно шесть шпилек, зато узел был надежно скреплен. По утрам голова всегда казалась аккуратной, но к концу дня множество мелких завитков выбивались на волю, образуя пушистый нимб вокруг лица.Одна шпилька… две… три… Она вынимала их и сжимала в руке, так что острые концы впивались в мягкую плоть ладони. Освобожденная масса тяжело упала на плечо.Синие глаза вспыхнули. Джек порывисто протянул руку, но тут же спохватился.– Можно? – выдохнул он.До этой минуты ни один мужчина не спрашивал разрешения коснуться ее.– Да, – ответила Аманда, хотя потребовалось две попытки, чтобы слово прозвучало достаточно ясно. Она закрыла глаза, почувствовала, как Джек придвинулся ближе и кожу на голове закололо сотнями иголок, когда он принялся перебирать длинные локоны, распуская скрученную гриву, задевая затылок, раскидывая рыжеватую мантию по спине и плечам.Широкая ладонь легла на ее пальцы, осторожно разжимая кулачок, заставляя ронять шпильки. Большой палец разгладил крохотные красные вмятинки от концов шпилек. Твердые губы нежно дотронулись до ссадинок. Его жаркий шепот настиг ее, как выстрел:– Ваша рука пахнет лимоном.Она открыла глаза и мрачно воззрилась на него.– Я протираю руки лимонным соком, чтобы свести чернильные пятна.Объяснение, похоже, немало его позабавило, и к огню во взоре прибавились смешливые искорки. Он отпустил ее руку и принялся играть с непослушным локоном, то и дело задевая за ее плечо и заставляя замирать от предвкушения.– Скажите, почему вы отправились к миссис Брадшо, вместо того чтобы соблазнить кого-то из знакомых?– По трем причинам, – выдавила она, сознавая, что слова застревают в горле, потому что он продолжал гладить ее волосы. Предательский румянец окрасил лицо и шею. – Прежде всего я не хотела спать с человеком, которого могу встретить в обществе. Во-вторых, я просто не знаю, как обольстить мужчину.– Этому легко научиться, красотка.– Что за дурацкое прозвище, – неуверенно рассмеялась она. – Не называйте меня так.– И в-третьих… – напомнил он.– В-третьих… мне не нравится никто из знакомых мужчин. Я пыталась представить, как это будет, но ни один не привлекал меня настолько, чтобы обратить на него внимание.– А какого рода мужчины вас привлекают? Аманда слегка подскочила, обнаружив, что его пальцы обводят вырез на спине.– Ну… прежде всего не красавцы.– Почему?– Потому что красоте всегда сопутствует тщеславие. Джек неожиданно ухмыльнулся:– Из этого, по-вашему, следует, что уродство есть первый признак добродетели?– Я не это имела в виду, – запротестовала она. – Просто предпочитаю мужчину с обычной внешностью.– А как насчет характера?– Спокойный, не хвастливый, не высокомерный, умный, не самодовольный и добродушный.– Думаю, красотка, что ваш идеал – это само воплощение посредственности. И к тому же вы лжете, поскольку хотите вовсе не этого.Аманда раздраженно свела брови.– Позвольте заверить, что я никогда не лгу!– Тогда скажите, что не желаете встретить человека, похожего на персонажа ваших романов. Как, например, героя последнего.Аманда пренебрежительно фыркнула.– Аморальное, беспринципное животное, которое доводит до гибели и разорения не только себя, но и окружающих? Дикарь и варвар, способный взять женщину против ее желания? Он не герой, сэр, и я ввела его в роман только чтобы показать, какими последствиями грозит подобное поведение!Увлекшись любимой темой, она негодующе добавила:– И читатели еще смеют жаловаться, что у романа нет счастливого конца, когда вполне очевидно, что этот человек такового просто не заслуживает!– Но в глубине души вы ему симпатизируете, – бросил Джек, не сводя с нее пристального взгляда. – Это видно из самого романа.Аманда натянуто улыбнулась.Ну… разве что в мечтах. Иногда у меня бывают разные фантазии, видите ли. Но разумеется, не в реальной жизни. Пальцы на ее шее сжались, нежно, но вполне ощутимо.– В таком случае вот ваш именинный подарок, Аманда. Ночь фантазий.Он навис над ней, загораживая свет головой и широкими плечами, когда наклонился поцеловать ее. Глава 2 – Подождите, – выдохнула Аманда, охваченная предательской паникой, и резко отвернулась. Но его губы прижались к ее щеке, и она потрясение отдалась на волю захлестнувшей волне жара.– Подождите, – повторила она, но голос дрогнул. Желтые отблески огня слепили глаза, и все, о чем она думала в этот момент, – как избежать настойчивых поцелуев незнакомца. Его губы нежно скользили по ее щеке, к уху, попутно захватывая крохотные прядки волос.– Тебя когда-нибудь целовали, Аманда?– Конечно! – с некоторой гордостью заверила она, хотя объяснить, что ничего подобного этому с ней не происходило, не было никакой возможности. Украденный поцелуй в саду или равнодушные объятия под рождественской омелой ни в малейшей степени не сравнимы с ласками этого человека, возможностью вдыхать его запах, ощущать тепло кожи сквозь полотно рубашки.– Я… думаю, вы весьма поднаторели в этом… учитывая вашу профессию, – пролепетала она, чем заработала широкую улыбку.– Хотите проверить?– Прежде всего я хочу кое о чем спросить. Как… как долго вы этим занимаетесь?Он мгновенно понял, о чем она.– Работаю на миссис Брадшо? Совсем недавно.Интересно, что побудило такого человека продавать себя? Может, он потерял работу, или его выгнали за какую-то провинность? А что, если он наделал долгов и теперь нуждается в деньгах? С его внешностью, остроумием и хорошими манерами он мог бы найти немало подходящих занятий. Значит, либо он совершенно отчаялся, либо слишком ленив и распутен.– У вас есть родные? – осведомилась она.– Не те, о которых стоит упоминать. А у вас?Услышав, как изменился его тон, Аманда подняла голову. Теперь его глаза были серьезными, а лицо казалось столь сурово-прекрасным, что ее грудь заныла от непонятного удовольствия.– Мои родители умерли, но остались две старшие сестры, обе замужем, и не счесть племянников и племянниц.– А почему вы не замужем?– А почему вы не женаты? – спросила она в тон.– Слишком люблю свою независимость, чтобы пожертвовать хотя бы частью.– Знаете, и я могла бы привести тот же довод. Кроме того, всякий, кто хорошо меня знает, подтвердит, что я упряма и неуступчива.Джек лениво улыбнулся.– Вам просто требуется правильное обхождение.– Обхождение? – язвительно бросила она. – Может, соизволите объяснить, что это, по-вашему, значит?– Это значит, что в руках мужчины, хорошо разбирающегося в женщинах, вы будете мурлыкать, как разнеженный котенок.Раздражение и смех вскипели в ее душе… что за неисправимый повеса! Но ее не проведешь никакими обольстительными взглядами! Хотя его поведение вполне можно было назвать игривым, за ним что-то крылось: нечто вроде терпеливой наблюдательности, ощущения сдержанной силы, заставлявших ее нервничать и настораживаться. О нет, он не пустой зеленый мальчишка, а зрелый мужчина. И хотя ее трудно назвать светской, умудренной жизнью женщиной, она понимала: судя по взгляду, он чего-то хочет от нее: то ли подчинения, то ли благосклонности, то ли согласия отдаться или… или просто денег.Продолжая смотреть ей в глаза, он потянулся к серому шелковому галстуку, ослабил узел и стал развязывать, медленно, будто опасаясь вспугнуть ее резким движением. Под ее испуганным взглядом он расстегнул первые три пуговки рубашки, откинулся на спинку канапе, продолжая изучать ее раскрасневшееся лицо.В детстве Аманде иногда удавалось увидеть поросшую волосами грудь отца, когда тот разгуливал по дому в халате, и, кроме того, ей не раз встречались рабочие и фермеры с расстегнутыми рубашками. Однако ничего подобного этому она не помнила. Торс этого мужчины казался высеченным из бронзы, а под туго натянутой кожей перекатывались бугры мышц. Его плоть казалась твердой, упругой и одновременно такой теплой! Огненные зайчики плясали по выпуклостям, тени таились в углублениях мускулов и треугольной впадинке у основания шеи. Ей до смерти хотелось коснуться его. Припасть губами к этой интригующей впадинке и глубоко вдохнуть искусительный запах.– Иди сюда, Аманда, – едва слышно приказал он.– Не могу, – пролепетала она. – Д-думаю, вам пораИдти.Джек подался вперед и двумя пальцами поймал ее запястье.– Я не причиню тебе боли, – прошептал он. – Не сделаю ничего такого, что тебе не понравится. Но прежде, чем покину этот дом, я сожму тебя в своих объятиях.Смущение и желание боролись в ней, лишая сил и воли. Она чувствовала себя утлым суденышком без якоря, несущимся по воле волн.Он привлек ее к себе. Провел широкой ладонью по ее спине, оставляя огненный след. Он был так горяч, будто под гладкой золотистой поверхностью пылал неутомимый огонь.Тяжело дыша, Аманда закрыла глаза, вздрагивая, наслаждаясь теплом, проникающим до самого мозга костей. Впервые в жизни голова ее упала на мужское плечо, а глаза глянули в затененное лицо.Почувствовав, как она дрожит, он что-то тихо проворковал и прижал ее к себе.– Не бойся, mhuirnin. Я не обижу тебя.– Как ты назвал меня? – удивилась она.– Так… ласковое словцо, – уклончиво буркнул он, но тут же улыбнулся:– Ты еще не поняла, что я наполовину ирландец?Это объясняло его выговор, мелодичные переливы бархатистого голоса. Да, в нем наверняка течет кровь кельтов! Кроме того, теперь понятно, почему он работает на миссис Брадшо! Очень часто хозяева отдавали предпочтение менее умелым и опытным англичанам, над ирландцами, оставляя кельтам самый грязный и тяжелый труд.– Ты не любишь ирландцев? – выпалил Джек, глядя ей в глаза.– Дело вовсе не в этом, – зачарованно выговорила она. – Просто подумала, что именно поэтому у тебя такие черные волосы и синие глаза.– Chuisle mо chroi, – обронил он, откидывая локоны с ее круглого личика.– А это что означает?Когда-нибудь я объясню. Когда-нибудь.Он долго прижимал ее к себе, пока она, насытившись его теплом, ощутила, как постепенно отпускает напряжение. Как становится легко на душе. Его пальцы скользнули по высокому вороту ее платья в оранжево-коричневую полоску, к муслиновой оборке. Очень осторожно и не спеша он расстегнул несколько пуговок, обнажив нежную прохладную шею. Аманда, похоже, не могла справиться с собой и судорожно втягивала воздух пересохшим ртом, не замечая, как нервно вздымается грудь. Джек неожиданно наклонил голову, и Аманда что-то несвязно простонала, когда его губы чуть прижались к ее шее.– Ты такая сладкая… – признался он, и у Аманды мурашки пошли по коже. Почему она, часто рисуя в мечтах близость с мужчиной, обязательно представляла темноту, настойчивость, даже грубость, неловкость и необходимость действовать ощупью? И совсем не ожидала игры пламени и терпеливого, почти благоговейного изучения ее тела.Губы Джека проложили бархатную дорожку к чувствительной раковинке ее уха, немного поиграли с мочкой, и Аманда изумленно дернулась, когда кончик его языка проник в крошечную пещерку.– Джек, – прошептала она, – ты совсем не обязан разыгрывать передо мной любовника. Честное слово… ты очень добр, если готов притвориться, что я желанна тебе, но…Она кожей ощутила, как он улыбнулся.– Ты совсем невинна, mhuimin, если воображаешь, будто мужское тело способно реагировать подобным образом из чистой доброты.Только сейчас Аманда ощутила, как что-то твердое и тяжелое давит на бедро, и немедленно оцепенела. И залилась краской. Мысли хаотично кружились в голове, как снежинки под ураганным ветром. Но, несмотря на стыд, ее одолевало любопытство. Теперь, когда ноги их переплелись,А ее юбки задрались до колен, она ощущала упругость его сильных бедер и жесткий ком вздыбленной плоти. Ее никогда еще не прижимали к возбужденному мужскому телу.– Это твой шанс, Аманда, – убеждал он. – Делай со мной все, что пожелаешь.– Я не знаю, что делать, – неуверенно объяснила она.Он засмеялся и снова припал ртом к ее шее, к тому месту, где бешено бился пульс. Ситуация казалась настолько фантастической, настолько за границами и пределами ее жизненного опыта, что она чувствовала себя кем-то другим. Во всяком случае, не обычной Амандой Брайерз. Старая дева, с ее перьями, бумагой и измазанными чернилами пальцами, смехотворными чепцами и ножными грелками, превратилась в новое создание: нежное… уязвимое… способное желать и быть желанной.Она вдруг осознала, что всегда немного боялась мужчин. Некоторые женщины так легко понимали представителей противоположного пола, ей же это было не дано. Кроме того, даже в расцвете юности она не пользовалась успехом у мужчин. С ней никогда не флиртовали, за ней никогда не ухаживали. С ней говорили только на серьезные темы, обращались уважительно и с почтением, не подозревая, что она мечтает совсем о другом. Чтобы и ей хоть раз сделали непристойное предложение.И вдруг является этот великолепный мужчина, несомненно, отъявленный негодяй, который, как оказалось, более чем готов залезть к ней под юбку. Почему бы не позволить ему определенные вольности? Что хорошего дала ей добродетель? Целомудрие не согреет в постели, и ей это было известно лучше, чем кому бы то ни было.Аманда смело вцепилась в распахнутые полы рубашки Джека и притянула к себе его голову.
1 2 3 4 5 6