— Но нужен водопроводчик.
Он вынул сотовый телефон и набрал номер. Последовал короткий разговор по-венециански.
— Водопроводчик будет примерно через полчаса. — С этими словами Винченцо вернулся к трубе и продолжил наматывать ленту. Джулия села по другую сторону.
— Как вы оказались здесь, наверху? — быстро спросила она.
— Я собирался тот же самый вопрос задать вам, сказал Винченцо, тщательно избегая смотреть на нее.
— Сначала вы.
— Я был внизу и увидел, что дверь на чердак висит на одной петле. Я подумал, что ее, должно быть, вышибли танком.
— Нет, хватило одной меня, — шутливым тоном сказала она.
— Я поднялся сюда посмотреть, в чем дело. Если вопрос не покажется вам невежливым, как вы здесь оказались?
— В комнате этажом ниже увидела протечку. Вода разрушала потолочную фреску. Честное слово, следовало бы пристрелить болвана, которому принадлежит это здание, за то, что не заботится о нем как положено. Даже не подумал проверить эти древние трубы.
— Вы правы, не подумал, — согласился Винченцо.
— Вот видите. Он просто идиот.
— Может, вы перестанете так размахивать руками? — спросил он. — Если, конечно, хотите, чтобы я вел себя как джентльмен.
— Что? — Джулия посмотрела вниз и схватилась за разошедшиеся края куртки. — Ах, это!
— Да, это! — Он смотрел в сторону. — Можно мне уже повернуться?
— Конечно. Без проблем. Вообще-то, меня не так уж и много, — весело заявила она.
Его губы насмешливо изогнулись.
— Может, судить об этом лучше мне?
Он разглядывал ее, пораженный тем, как изменилось ее лицо. Ее глаза блестели; придя, казалось, почти в состояние экзальтации, она откинула свои длинные волосы назад, и Винченцо получил один из редких шансов как следует рассмотреть ее лицо.
Куда девалась та тень женщины, которую я видел всю прошлую неделю? — подумал Винченцо. В этой женщине ощущалась почти демоническая энергия.
— Кстати, почему вы так разволновались из-за аварии? — спросил он.
— Великая красота должна заботить каждого, сказала Джулия твердо. — Сама она не может себя защитить. Ее нужно охранять и беречь. Она принадлежит людям, которые придут после нас.
— Но вас-то почему это так волнует? — не отставал он. — Вы что, художница?
— Я… — Вопрос остановил ее, словно выстрел из ружья. — Это не важно, — быстро заговорила Джулия. — Графу ди Монтезе должно быть стыдно за себя, вы можете так и передать ему.
— Почему вы решили, что я с ним знаком?
— Вы знакомы с ним достаточно хорошо, если осмелились вызвать к нему в дом водопроводчика.
Может быть, конечно, вы работаете здесь смотрителем, но в этом случае вы очень плохо исполняете свои обязанности. Хотя, — добавила она, бросая ему оливковую ветвь, — вы ведь вполне могли ничего не знать об этой фреске.
— Расскажите мне о ней.
— Это подлинный Веронезе, шестнадцатый век.
Наверное, владелец продал бы ее вместе со всем остальным, если бы она не была написана на потолке.
— Вполне возможно, — пробормотал он с кривой усмешкой. — Кстати, комната внизу — его спальня.
Что мне говорить, если он спросит, почему вы там оказались?
— Ему повезло, что я там оказалась. И надеюсь, у него не хватит наглости попытаться заставить меня заплатить за эту дверь.
— А может, и хватит, — заверил ее Винченцо с веселыми искрами в глазах. — Он жуткий скряга.
Джулия засмеялась, и волосы упали ей на лицо.
— Черт… — Оглянувшись, она заметила на полу кусок веревки, подняла его и собрала волосы в хвост.
— Так лучше, — прокомментировал он. — Приятно, что можно видеть ваше лицо…
— Что случилось? — спросила Джулия, когда он вдруг замолчал.
— Ничего.., то есть.., я не знаю.
На него опять накатило то же чувство, которое он испытал в первый вечер, — ощущение, будто в ней есть что-то странно знакомое.
Снаружи донеслись какие-то звуки, на лестнице послышались голоса. Через несколько секунд появился Пьеро, а с ним какой-то мужчина, который нес сумку с инструментами.
— Ну, наконец-то. — сказал Винченцо, вставая.
— Мio Dio! — воскликнул Пьеро, оглядываясь вокруг.
— Да, и могла приключиться беда, если бы не Джулия. Отведи ее вниз, Пьеро, и проследи, чтобы она согрелась.
Джулия позволила отвести себя туда, где было тепло, была сменная одежда и горячий кофе. Пьеро от души посмеялся над ее рассказом, особенно над тем, как она критиковала владельца.
— Зря Винченцо не сказал вам правды. Ведь он и есть владелец. Его полное имя — Винченцо ди Монтезе.
— Что? Вы хотите сказать, он и есть граф? Но я думала, что он один из нас! — воскликнула она почти с возмущением.
— Так и есть. Как вы думаете, что делает нас нами? Разве только отсутствие крыши над головой?
Винченцо мучают свои призраки и демоны. В его случае это фактически все и все, что он когда-нибудь любил. Они либо предают его, либо умирают, либо их у него отнимают как-то иначе. Мальчишкой он боготворил отца. Не знал тогда правды о нем.
— И в чем заключалась правда?
— В том, что это был себялюбец до мозга костей.
Игрок, которому ни до кого и ни до чего не было дела, пока он удовлетворял свою страсть за карточными столами, какие бы огромные суммы ни проигрывал. Старый граф выгреб отсюда все ценное, так что его сын владеет пустой коробкой. Кроме того, Винченцо потерял женщину, которую любил. Они были помолвлены, но брак не состоялся: ее родные сказали, что не хотят видеть, как будет проиграно ее приданое. И разве можно их за это винить?
— Неужели они сдались без борьбы, если любили друг друга?
— Винченцо считал, что слишком мало может предложить, так что бороться было бы нечестно.
Он ведь Монтезе, а это значит, что у него гордость как у самого дьявола.
— А она?
Пьеро пожал плечами.
— Может быть, она по-своему и любила его, но.., не до самозабвения.
— Ну, а он? — спросила Джулия. — Он любил ее до самозабвения?
— О да. Когда он отдает, то отдает все. Я помню прием по случаю их помолвки, в этом самом здании. Джина была невероятно красива и умела себя подать. Она поднялась по этой лестнице и позировала наверху, чтобы все ею любовались. А Винченцо стоял внизу, смотрел на нее и чуть ли не молился. Никогда не видел человека, который бы так светился счастьем. Но в тот же вечер его отец ушел с приема и отправился в казино. Сумма, которую он проиграл всего лишь за час, разорила семью. Вскоре после этого граф покончил жизнь самоубийством. Заварив эту кашу, он оставил Винченцо ее расхлебывать, а сам ускользнул. Совершил последнее свое предательство.
— Господи, вот ужас-то! — потрясение сказала Джулия. — Вы, должно быть, хорошо знали Винченцо, если были на приеме?
— Я был там в качестве величайшего шеф-повара Европы.
— Опять? Вы повторяетесь.
— Ах да, я ведь уже был шеф-поваром, не так ли? Ну, как бы то ни было… Если бы вы видели лицо Винченцо в тот вечер — последний раз, когда он был счастлив. А когда Джина отвернулась от него, в нем что-то умерло. Та часть его жизни кончилась.
— Вы хотите сказать, что он больше вообще не имеет дел с женщинами? — спросила Джулия с ноткой недоверия в голосе.
— Что вы, совсем наоборот. Их у него слишком много, и все романы мимолетны. Он притягивает их легче, чем огонь мотыльков, и так же легко забывает.
— Может, он как раз поступает умнее всех? предположила Джулия.
— Именно так он и говорит. Но очень грустно видеть, как человек все лучшее в себе хоронит под грузом горечи. И ситуация стала еще хуже за эти последние несколько месяцев после смерти его сестры Бьянки, единственного человека, с которым он мог общаться. Они с ней были близнецы и всегда очень дружили. Бьянка и ее муж погибли в автокатастрофе всего несколько месяцев назад, оставив на его попечении двоих детей. Эти дети единственное, что у него осталось от семьи. Так что теперь он, похоже, чувствует себя уютнее в компании неимущих и отверженных.
Проводив водопроводчика, Винченцо вошел к ним. Джулия стояла у окна, и он направился прямо к ней, широко распахнув объятия. Женщина вдруг оказалась зажатой в огромных тисках.
— Спасибо вам, спасибо! Вы даже не представляете, что вы для меня сделали!
— Пьеро только что рассказал мне, кто вы такой, возмущенно заявила Джулия. — Устроили тут театр одного актера…
— Простите меня, — виновато проговорил Винченцо. — Искушение было слишком велико. А потом, не забывайте, какую большую пользу вы мне принесли таким откровенным разбором моего характера. Спасибо вам за все, Джулия, даже если вас зовут по-другому… — Отступив, он торопливо добавил:
— Сегодня я вас обоих приглашаю на ужин. Будьте готовы через час.
Он ушел. Джулия стояла и думала, почему в его манере появилось что-то похожее на смущение.
Вся ее одежда была шестилетней давности, но так как она похудела, то все ей легко подходило.
Она нашла синее платье, достаточно простое, чтобы выглядеть элегантным.
Почти ничего из косметики у нее не было, она лишь чуть-чуть тронула губы розовой помадой. Но это ее преобразило.
— Вот, совсем другое дело, — сказал Пьеро, когда ее увидел. — Пусть он посмотрит, какая вы бываете красивая.
— Ради всего святого, Пьеро! — Джулия неожиданно смутилась. — Я ведь не на свидание собираюсь. А вы сами? Будете переодеваться в свой лучший выходной костюм?
— А как же! — ответил он. — Цилиндр и фрак.
Но когда Винченцо, одетый в красивый костюм, зашел за ними, Пьеро был все еще в своем пальто, подпоясанном веревкой.
— Мы идем в твой собственный ресторан? спросил он.
— Ну да.
— И ты уверен, что сможешь повести меня туда в такой вот одежде?
— Абсолютно уверен, — успокоил Винченцо с самой теплой улыбкой, какую она когда-либо видела у него на лице. — А теперь пошли.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Ресторан Винченцо назывался «Попугай».
Он был небольшой, столиков на двенадцать, и освещался разноцветными лампами. Взглянув на посетителей, Джулия поняла, почему Пьеро неохотно согласился прийти сюда и оказаться среди этих хорошо одетых людей.
Винченцо провел их внутрь, затем пригласил на веранду.
— Вечер сегодня теплый, — пояснил он, — и я подумал, что вам приятно будет полюбоваться видом Большого канала. Заказывайте. Думаю, надо начать с шампанского, потому что мы празднуем.
Джулия позабыла вкус шампанского. И позабыла, что значит праздновать. Она вернула меню Винченцо:
— Закажите, пожалуйста, на свой вкус.
Принесли шампанское, и Винченцо наполнил высокие бокалы.
— Спасибо вам, — сказал он, салютуя Джулии своим бокалом. — Спасибо вам… Джулия?
— Джулия. — Она смело встретила его взгляд.
Пьеро в радужном настроении смотрел то на нее, то на Винченцо. Джулия подозревала, что старик думает о возможности романа. Она мысленно пожала плечами, но решила, что его ошибку легко понять. Многие женщины нашли бы Винченцо неотразимым. И дело даже не во внешности, а в чем-то другом, в какой-то неописуемой смеси обаяния, горькой иронии и высокомерия. А его темные, слегка запавшие глаза с их загадочным блеском…
Женщина вполне могла довести себя до безумия в попытке разгадать этот взгляд.
На Джулию нахлынуло воспоминание о том, как она лежала под ним на полу чердака, и возникшее внизу живота горячее, сладостное ощущение поползло вверх, грозя охватить ее целиком.
Сопротивляясь этой угрозе, она сделала глубокий вдох. Не такая уж она слабачка, справится.
Ее отвлек Пьеро: он стал хвалить шампанское и заявил, что оно отличное.
— У нас только самое лучшее, — подтвердил Винченцо.
— Да, верно, — согласилась она ради того, чтобы что-то сказать.
Винченцо кивнул.
— Я так и думал, что вы в этом разбираетесь.
— Может, и не разбираюсь, — парировала она. Может, я так сказала, чтобы пустить пыль в глаза?
Кто угодно может это сделать.
— Но не кто угодно может узнать Корреджо и Веронезе.
— Я просто догадалась.
— Нет, не просто, спокойно возразил он.
К столу подошла красивая официантка, неся большой глиняный горшок, в котором был угорь, приготовленный с лавровым листом.
— Это фирменное блюдо с острова Мурано, где находится центр стеклодувного дела, — пояснил Винченцо. — Когда-то его готовили над горячими углями в стеклодувных печах. Мне приходится пользоваться современными печами, но думаю, его вкус от этого не страдает.
Когда официантка разложила угря по тарелкам, Винченцо вдруг взял ее за руку и умоляюще посмотрел ей в глаза. Он говорил по-венециански, но Джулия без особого труда уловила смысл, и ей даже удалось понять слова «Любовь моя, я тебя умоляю».
Даже если все это игра, подумала она, в ней есть некая магия, которой женщине лучше остерегаться. Но, похоже, официантка не ощущала на себе никакого опасного влияния. Она захихикала и ушла.
— Вижу, Силию мне уговорить не удастся. Винченцо вздохнул. — Сегодня она работает последний вечер — выходит замуж и уезжает в свадебное путешествие. Вон там сидит ее жених.
Привет, Энрико!
Сидевший за одним из столиков здоровяк улыбнулся ему во весь рот. Винченцо ответил такой же улыбкой. Джулия сосредоточилась на содержимом своей тарелки.
Когда они ели угря, запивая его вином, в ней росло ощущение благополучия. Джулия успела позабыть, что такое вкусная еда, тонкие вина, мужчина с темными, внимательными глазами…
После угря им принесли дикую утку. Пока ее подавали, Джулия повернулась и стала смотреть на канал.
— Вы уже бывали в Венеции? — спросил Винченцо.
— Нет. Всегда собиралась, но как-то не получалось.
— Даже когда изучали искусство? Послушайте, Джулия, — быстро добавил он, когда женщина подняла голову и посмотрела на него, — давайте не будем притворяться хотя бы в этом. Вы узнали Корреджо и Веронезе с первого взгляда. Вы — художник?
— Я реставратор, — неохотно призналась Джулия. — Одно время воображала себя великим живописцем, но оказалось, что мой единственный талант состоит в подражании стилю других людей.
— Вы должны были учиться в Италии. Поэтому и знаете язык, верно?
— Я училась в Риме и Флоренции, — согласилась она.
— Тогда мне будет приятно показать вам весь дом, хотя сейчас это лишь тень того, каким он был.
Жаль, что вы не видели его в зените славы.
— Вы лишились всего, не так ли? — мягко спросила Джулия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15