https://wodolei.ru/catalog/rakoviny/stoleshnitsy/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Он отлично знает, что я ничего в этом не понимаю, и я это знаю. Но ведь надо же что-то сказать.
— По-моему, нормально.
Интересно, ему хорошо здесь? В самом деле хорошо? Там, дома, он был не последней величиной в своем КБ - карьеры не сделал, однако, если реально что-то не ладилось, только он мог решить техническую проблему. А здесь… Найти работу по специальности в 50 лет - нереально. Мама нашла для него нелегальное место садовника - два раза в неделю он ездит, стрижет траву в чужом садике. Да, папа Володя оптимист, он никогда не унывает, все свободное время строгает, пилит, прибивает, мастерит что-то для дома…
Именно этого он и хотел? Так ему и нравится жить? Спрашивать об этом у нас не принято, да и если спросишь - не ответит честно. Может быть, он и себя об этом не спрашивал.
Да и мама, собственно… Больше тридцати лет преподавательского стажа. Кандидат наук. Кафедра географии. Теперь она работает уборщицей, тоже три раза в неделю, и ничто другое ей не светит.
И они чужие здесь. Не так чужие, как мы, дейтры, в Лайсе - там мы на равных с местным населением и живем отдельно. Пожалуй так, как иностранцы в Дарайе - второй сорт. Понаехавшие. Перед любым немцем заискивают, ищут его компании - если удастся выпить пивка с соседом, это целый повод для гордости. А дружат только со своими. Поддерживают друг друга, по знакомству помогают найти место уборщицы, няни или на стройке, кирпичи таскать.
Наверное, все это компенсируется материальными ценностями - квартира здесь тоже трехкомнатная, но не в пример просторнее и удобнее, чем наша хрущевка в Зеркальске. В секонд-хэнде можно покупать подержанное барахло по весу - десять марок килограмм. А супермаркеты… Да и вообще, летом вот предки на Мальорку собираются.
А ведь я бы поддержала их там, в России. Для родителей - я занимаюсь бизнесом. Деньги у меня действительно есть. Но в последний год завод, где работал папа Володя, перестал функционировать, КБ закрыли. Ничего другого по его специальности не было. А торговать папа Володя не умеет. Ну не умеет, и все. Вот некоторые его коллеги продают на рынке носки и сигареты. А он не может. Маме зарплату задерживали месяца на три. Практически, если бы не мои вливания, непонятно, как бы родители вообще жили. И Славка (тогда еще Славка). Я бы поддержала их и дальше, но на фоне всего этого - пришел вызов…
В кухне вкусно пахло кофе. Мама так и не приучилась жить по-немецки, например, завтракать бутербродами. На завтрак - обязательно каша либо макароны. "Чтобы желудок работал". Сегодня вот - яичница с колбасой. Мама ставит передо мной полную тарелку, на которую я гляжу с некоторым сомнением - удастся ли одолеть столько?
— Ничего-ничего, ешь! - мама угадывает мою мысль, - сама знаешь, завтрак съешь сам, обедом поделись с другом…
Тяжело вздохнув, я перекрестилась. Мама промолчала. Она уже начала, похоже, смиряться с моим христианством. Первая реакция была примерно такой: "Катя! - убитым голосом, - Ты вообще в жизни прочитала хоть одну научную книгу?"
Теперь все терпит - и Розарий, и молитвы перед едой.
— Когда теперь-то появишься? - спрашивает мама. Я пожимаю плечами.
— Понятия не имею. Знаешь, работа такая.
— Вот знаешь, доченька… Я, конечно, рада, что ты зарабатываешь неплохие деньги. Но ведь это еще не все в жизни…
Ну все, начались нравоучения.
— Может, тебе уже оставить эти разъезды? Получить нормальное образование…
— Мам, я же закончила институт.
— Я имею в виду - здесь. Кому здесь нужен твой диплом библиотекаря? Ты можешь пойти в Fachhochschule, поучиться еще, и… Ну и кроме того, пора уже и о личной жизни подумать, не так ли? Тебе уже 26. И что ты, ради этих денег так всю жизнь и будешь прыгать, как кузнечик, с места на место?
Я с усилием запихала в себя кусок яичницы. Рекс уже занял позицию под столом у моих ног. Отлично. Незаметно отщипнув колбасу, я отправила ее под стол, где кусок был немедленно перехвачен мокрой бородатой пастью.
— Да и деньги-то не такие большие…
— Почему только ради денег? Мне нравится моя работа.
— Угу, - расстроенно говорит мама, - а потом они тебя вышвырнут, и останешься ты - без нормального образования, без семьи, одна. И без денег, между прочим. Что-то ты не очень там разбогатела.
Я бы могла сказать, что устроюсь в России, ведь я работаю якобы в русской фирме. Но как-то надоело оправдываться все время. А может, это гордыня? Наверное… Спокойно. Спокойно. Как там отец Тим говорил? "Господи, помоги мне спокойно и с любовью перенести несправедливые упреки".
— И перестань скармливать яичницу собаке!
— Ма… я не хочу больше.
— Ну не ешь. Знаешь, кто ты? Ты - старая дева.
— Мам, ну ты чего? В наше время 26 лет…
— Ну ладно, детей сейчас вообще не рожают. Но не иметь даже друга в твоем возрасте! Это о чем-то говорит.
— У меня много друзей.
— Я имею в виду другое, ты прекрасно меня понимаешь.
Другое… а нужно ли оно, это другое? Я уже и не знаю, люблю ли я Эльгеро. Наверное, это не любовь. Не знаю. Беда только, что кроме него, мне совсем-совсем никто не нужен. Все остальные сильно проигрывают в сравнении с ним. Не могу же я жить с человеком и все время сравнивать его с Эльгеро. А ему, опять же, "другое" вроде бы совсем не нужно. И уж если - то не со мной. Кто я? Еще неопытный агент, как сказали бы в России - "молодой специалист". И кто он… Красотой или другими женскими качествами я тоже, вроде бы, похвастаться не могу.
Нет, лучше уж забыть о "другом".
Спокойно… мама права. Я никчемность, старая дева и ничего из себя не представляю. Ну и что? Господь любит меня и такой. Ему ничего этого от меня не нужно.
— Ну и чего ты улыбаешься? - раздраженно спросила мама.
… и все же досадно. Не сложились у нас отношения. Нет, не сложились. Мама никогда в жизни не обнимет меня - ну разве что при встрече коротко, половина наших разговоров - это пилежка. Ощущение такое, будто она совсем меня не любит. Хотя я знаю, что конечно, любит. Просто не умеет выражать любовь. Но и я по отношению к ней - не могу. Не умею. Не могу преодолеть робость, подойти первой, обнять… Может, когда она будет немощной старушкой, тогда? Сейчас и всю жизнь определяла наши отношения она. Я же была ребенком, да и сейчас я - ее ребенок.
— Я, по крайней мере, вырастила двоих детей. А ты что? Кстати, - мама переключается, видно, по ассоциации, - ты не передашь посылочку? Наши знакомые тоже в Германию переехали. Причем, твои знакомые.
— Это кто?
Мама плюхнула на стол передо мной чашку чая.
— А помнишь Игоря Каратаева?
Внутри разом все холодеет.
— Игорь? В Германии? Разве он немец?
— Да, его мама, оказывается, тоже немка.
Ну что ж, в нашем уральском городе довольно много русских немцев. Такое совпадение вполне возможно… почему бы и нет. Да конечно же, это совпадение. Не будь его, возможно, Игорю нашли бы другую возможность переехать сюда. Скажем, по работе.
— Так вот, его маме из России передали лекарства. Ты не завезешь? Ты же в Кельн едешь.
— А они где живут?
— Какой-то маленький город, тоже в нашей земле, не помню.
— Давно?
— Да несколько месяцев. Только лагерь прошли, вот нашли место…
— Ага… - говорю я, чтобы выиграть паузу. Лихорадочно соображаю. Если они знают моих родителей - вот уже и связались с ними - неважно, путем простого совпадения или специально искали, то прятаться бесполезно. Да и вообще прятаться глупо. Или попробовать? Меня-то они не найдут, мое имя на Земле не числится ни в одном учреждении, даже банковский счет под псевдонимом. Возьмут родителей в заложники. Блин… Если понадобится, конечно. Без крайней необходимости они не пойдут на эти меры.
— Так завезешь лекарства?
— Подожди, надо подумать…
— Чего тут думать?
Я макаю в чай "Принценролле". Прятаться стоило бы, чтобы показать, что я ничего не знаю об Игоре. Но тогда уж как раз лучше согласиться. Сделать вид, что Игорь - просто мой старый знакомый, и ничего другого я о нем не думаю. А что? Явиться с открытым забралом. Что он мне сделает, единственный дараец-полукровка? Засада? Не думаю, вряд ли. Значит, они знают о том, что я навещаю родителей… значит, мне не следует больше их видеть. Запретят ведь… как плохо-то.
Как с отцом, собственно. Он нас и покинул ради нашей же безопасности. Наверное, и мне придется стать бессердечной дочерью.
Так-то меня не поймаешь на Земле, я нигде не живу и не числюсь. А вот у родителей -могут. Но я у них бываю не часто, и дарайцы не могут себе позволить содержать засаду много месяцев. Это только если бы я была крупным агентом, а кто я - так себе… Да, есть еще вариант взять их в заложники, но это вряд ли.
Я же дейтра, и они это понимают. Они помнят Кларена и Рейту иль Шанти.
Не стоило бы все же рисковать - ведь на засаду можно нарваться, а сумею ли я отбиться - еще вопрос. Они же подготовятся к встрече с дейтрой.
Но и отказываться завезти лекарство - совсем уже как-то…
Вот что, я возьму его и отправлю по почте. И дело с концом. Это мои предки по русской привычке почте не доверяют, лучше - из рук в руки. А немецкая почта работает надежно. Можно заказную бандероль…
— Хорошо, мам, я сделаю.
Дождь барабанит по лобовому стеклу. Машина едва пробивается сквозь сплошной поток ливня. У всех горят фары, но это слабо помогает. Автобан похож на реку, и мы пробиваемся вброд. Я меняю кассету. Знал бы кто, что я слушаю в пути. Но кому какое дело до этого?
Забота у нас простая,
Забота наша такая:
Жила бы страна родная,
И нету других забот…
С поправкой: родной страны уже нету. Она уже не живет. И все равно…
Дейтрам вне Земли безразличны наши политические перипетии, наши споры о коммунизме, о том, о сем. Им эта песня понравилась. Рэсс ее перевел. Я, конечно, слушаю сейчас по-русски, но все равно.
Пускай нам с тобой обоим
Беда грозит за бедою.
Но дружбу мою с тобою
Одна только смерть возьмет…
Более, чем конкретные вещи, стоят за этими словами. И помнится, как мы это пели - например, после похода к Сэйли. Я, помнится, положила голову на живот Аллина, и так мы валялись без сил и пели, Касс лежа перебирал струны клори. В Килне - при двойной-то тяжести. Нам нужны песни. И то, что я притащила с Земли, очень даже пригодилось. Когда поешь, то идти на самом деле намного легче. И жить вообще. Это правда. А мы ведь все умеем петь. Мы же гэйны.
Гэйн - это воин, да. Но не в том же смысле, что на Земле. Не только в том же смысле.
Не думай, что все пропели,
Что бури все отгремели.
Готовься к великой цели,
А слава тебя найдет.
И снег, и ветер,
И звезд ночной полет.
Меня мое сердце
В тревожную даль зовет.
Сочиняли же когда-то на Земле такие песни. Сейчас - в сегодняшней России или в Германии - и представить невозможно. Какая там тревожная даль?
Какая великая цель?
Запел Высоцкий. "Мне этот бой не забыть нипочем, смертью пропитан воздух…" Одна из немногих его военных песен, которые я хотя бы могу слушать. Высоцкий, он гений, это безусловно, но он и в своих песнях был актером. Перевоплощался в героя. И вот например, взять песню, которую я обожала в детстве - "Он не вернулся из боя". Ее же слушать невозможно! На втором как минимум куплете начинаешь реветь со страшной силой. "То, что пусто теперь - не о том разговор. Вдруг заметил я - нас было двое. Для меня будто ветром задуло костер, когда он не вернулся из боя". Начинает трясти.
Нет… не надо. Дальше идут мои любимые детские песни. "Ночь прошла, будто прошла боль…". "Встань пораньше, встань пораньше…". "Крылатые качели".
Позабыто все на свете,
Сердце замерло в груди.
Только небо, только ветер,
Только радость впереди.
Детский голос такой пронзительный. И ведь было это, было… Это мы качались в весеннем парке. Это у нас была впереди только радость. Только ветер. И чем все это кончилось? Какая радость теперь впереди у ребятишек в России? А у моих сверстников? Радость - карьеру сделать, деньги заработать? Это в лучшем еще случае.
И ведь мне-то, можно сказать, повезло. Я-то нашла свою Радость. И у меня-то по-прежнему впереди Небо. А Ветер - он вокруг. Только жесткий это Ветер оказался, ледяной Ветер Медианы. Пространства Ветра.
Только все равно сжимается внутри колючий комок - от этих слов.
Детство кончится когда-то,
Ведь оно не навсегда.
Станут взрослыми ребята,
Разлетятся кто куда.
А пока мы только дети,
Нам расти еще, расти.
Только небо, только ветер,
Только радость впереди.
Номер в отеле "Европа" оказался весьма неплохим, уютным и с видом на Собор.
Обед в местном ресторане мне тоже очень понравился, к тому же выяснилось, что на мессу я успеваю, только надо будет уйти с самого конца, быстренько причаститься и уйти сразу.
Я швырнула рюкзак в шкаф. Нет смысла раскладываться, когда не знаешь, вернешься ли вообще. Села перед окном в кресло. Вот он, Собор, люблю его - летящие в небо стремительные узкие башни, словно из темного кружева. Я раскрыла книгу - точнее, эйтрон по-дейтрийски. Такие вещи, вроде бы, уже и на Земле появились. Или еще нет? Маленький компьютер, по размеру и весу не больше обычной книжки, а внутри - целая библиотека. Сама собой, нечаянно открылась "Дорога ветров". Поэтический сборник.
В Дейтросе почти нет поэтов. И писателей нет, и художников. Ну разве что кто-то, дожив до преклонного возраста или получив инвалидность, только этим и занимается. И композиторов нету.
Одни только гэйны. Хессан не может себе позволить потерять хоть одного человека, способного создавать оружие в Медиане. Гэйны - на вес золота.
Поэтому каждый, в ком теплится хоть искра таланта, в итоге оказывается в Медиане, с оружием в руках против строя дарайских "воинов света".
А всякие там стихи, романы, песни, картины - это всего лишь побочный продукт от производства оружия. Никто им никакой цены не придает. Вот и в этом сборнике большая часть стихов вообще анонимна.
Города. Города,
Где мы счастливы были когда-то,
Растворяются в омуте дней,
Все смутней
Силуэты вдали, и тем горше утрата,
Чем они растворились сильней.
Перекрестки. Дома.
Острым скальпелем вырезать, что ли,
Эту память - осколки во мгле?
И не счастья уже, а всего лишь спасенья от боли
Нам осталось искать на земле.
"А всего лишь спасенья от боли".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50


А-П

П-Я