Наши дети давно дружили между собой.
Но уж очень тяжело было ездить… В один конец дорога составляла 400 км. Это где-то четыре часа езды по автобану. В один день – невозможно, мы жутко уставали. Ехали в субботу с утра, в воскресенье возвращались домой. Наутро муж шел на работу. Он стал еще более нервным. Практически хорошо нам было только во Франкенеке. Такая жизнь изматывала до предела.
Мы стали подумывать о переезде во Франкенек. Но тут было два препятствия.
Во-первых, муж работал в Падерборне, где мы тогда и жили. Найти работу программисту в деревенской местности не так-то легко. Тем более, с такой неплохой зарплатой, служебным авто, свободным графиком.
Во-вторых, сын, больной ребенок, поступил в школу для детей с нарушениями речи. Он вообще у нас начал говорить только в 5 лет. Хотя интеллект сохранен. Ни о какой обычной школе речи идти не могло.
Я не могла забыть слов Александра: «Вот приезжайте во Франкенек, как Костя, и будете с нами работать, а не издали критиковать». Тем более, что Александр на каждом собрании не забывал подчеркнуть, как он благодарен Косте, какой Костя герой и молодец, и что мы все должны последовать примеру Кости.
Но разница была все-таки довольно существенная. Костя в тот момент потерял работу. Квартиру они должны были в любом случае менять. То есть он стоял все равно перед необходимостью искать новый заработок и новое жилье. Дети были еще маленькие, со школой проблем не было. В этих условиях он сделал ставку на Александра и переехал во Франкенек (как оказалось позже – ставка вполне оправдалась…)
А мы… за мужа на работе держались руками и ногами, как за отличного специалиста. Условия – такие, что трудно пожелать лучше. Я могла не работать, денег хватало. Мы жили в великолепной четырехкомнатной квартире рядом с лесом, с огромной детской площадкой во дворе и обилием ребятишек (что в Германии редкость). Наконец, сын ходил в школу, которую очень трудно сменить, учитель нас вполне устраивал. За год учебы мы увидели у сына значительный прогресс в речи, учитель даже сказал, что по речи сын уже мог бы посещать и обычную школу, но он рекомендует еще на год оставить его в «инвалидной», так как большие классы сыну противопоказаны.
И вот все это (плюс родственников мужа, которые жили неподалеку) мы собирались бросить и уехать за 400 км в маленькую деревушку…
Мы бы не пошли на это все же, если бы не решилась внезапно проблема с ребенком.
Дело в том, что во Франкенеке случайно как раз находится вальдорфская школа (для непосвященных поясню – школа антропософского воспитания, основанного Рудольфом Штайнером). Там работает жена В… Мы побывали в этой школе, посмотрели и решили, что это как раз то, что нужно нашему ребенку.
В школе были маленькие классы, 10–12 человек. Индивидуальное внимание каждому ребенку. Родители – в основном антропософы, дома ни у кого нет компьютеров, телевизоров, то есть дети не увлекаются покемонами и прочей ерундой. Упор на занятия рисованием, музыкой, ручной труд – как раз то, что нашему сыну остро необходимо (читать и считать он уже умел неплохо). Короче говоря, нашего ребенка согласились принять в эту школу в первый класс (в Падерборне он посещал подготовительный).
Что касается мужа, то он решил создать свою собственную типографию.
Типография была нужна издательству – чтобы возможно дешево печатать «Анастасию» и другие книги. Да и обществу – письма, информационные листовки, брошюры, плакаты. Чтобы сводить концы с концами, разумеется, мы планировали и обычную типографскую деятельность.
Муж целый год занимался изучением типографских машин, ездил по выставкам… Мы уже и помещение во Франкенеке присмотрели. Задержка была за одним – деньги… Но и это не проблема. Мы собирались брать в кредит около полумиллиона марок. Конечно, это очень рискованно. Если дохода от машин не будет, вообще непонятно, как этот кредит выплачивать. Скорее всего, придется все продавать и всю жизнь потом работать нам обоим только на долги.
Для меня все это звучало дикостью и безумием. Вполне естественно. У меня все же женский взгляд на вещи. Но я молчала – не хотела мешать мужу. Он ведь был постоянно в депрессии, единственная его отдушина и радость – эта будущая типография… он мужчина, и он должен руководить, сам выбирать свой путь. Какое право я имею навязывать ему свою точку зрения? Лишь иногда я говорила: «Но как же ты сможешь работать? Ведь сразу фирму нельзя будет бросить, ты это понимаешь – первые полгода дохода не будет ТОЧНО. Сейчас у тебя все силы уходят на программирование, тебе некогда погулять с детьми. Где ты будешь брать время на типографию – ведь это тоже полный рабочий день. Ну я, конечно, буду весь день работать, но ведь и твоя работа потребуется…» «Как-нибудь», – отвечал муж. И я начинала верить в чудо. А вдруг получится?
Я знала, что по статистике 2 трети новооткрытых предприятий в Германии терпят крах в первый же год. Тем более – в типографской области давно все схвачено. Если бы еще хоть муж открыл компьютерную фирму (в этом он и разбирается получше)… А печатать – да кому это сегодня нужно?
В общем, были доводы разума и была вера в чудо.
На фирме, где работал муж, согласились на то, что он будет работать на дому. Выдали домой компьютер. Согласились на переезд (с условием его регулярного появления на фирме).
И вот, летом 2000 года мы переехали во Франкенек.
Все было не так в этом переезде. Во-первых, уже становилось ясно, что с типографией ничего не получится. Прежде всего, из-за позиции Александра.
Александр, который очень радовался и поддерживал нас в этом безумном решении, рассматривал будущее предприятие, как свою собственность. Он говорил, к примеру: «Мы с Костей должны подумать о том, как вас прокормить». У нас глаза лезли на лоб. Что значит – нас прокормить? Мы собирались жить своим трудом, хотели сами помочь издательству, а не чтобы издательство нам помогало.
Постепенно из речей Александра стало ясно: он будет полностью контролировать нашу работу. Он рассматривает это предприятие как обузу для себя, но обузу полезную в будущем (ведь когда-нибудь нас будут миллионы… конечно же, нужна своя типография!) Он даже не думает о том, что мы, вообще-то, собираемся быть самостоятельными. Под таким контролем об этом и думать нечего. Будут только постоянные конфликты.
Муж постепенно охладел к самой этой идее. Спасибо тебе, Господи, что мы не влезли в эту гибельную яму!
Мы все же переехали во Фракенек, деваться было уже некуда. Там от квартиры отказались. Здесь за три месяца поисков удалость найти только совсем маленькое жилье, 2 с половиной комнаты в мансарде, выход из дома непосредственно на крупное шоссе, на перекресток, рядом железная дорога – то есть если открыть форточку, разговаривать в комнате очень трудно из-за шума. Ближайшая детская площадка в 40 минутах ходьбы. Я даже заплакала, поняв, что нам придется жить в этой квартире (по сравнению со старой это было нечто…) Была у меня такая минута слабости. Жалко стало детей – чего мы над ними издеваемся…
Начало нашей жизни во Франкенеке ознаменовалось грандиозным семейным скандалом и очередной попыткой развода… И снова все закончилось относительно благополучно.
Сын пошел в вальдорфскую школу. О ней я расскажу отдельно позже. Муж работал на дому и продолжал ездить каждую неделю в Падерборн. Иногда я думала с недоумением: мы переехали сюда, чтобы не ездить каждую неделю по 400 км, чтобы восстановилась нервная система мужа, измотанного этими поездками. Но он теперь должен точно так же отсюда ездить еженедельно на работу! Какой же смысл был в переезде! Впрочем, школа нам пока нравилась…
К тому же меня приняли на работу в издательство. Мне даже стали платить небольшую зарплату. Я принимала заказы, паковала книги, вела обычную и интернетовскую переписку, набирала все тексты, даже занималась редактированием и переводом на русский. Работа мне очень нравилась, я наконец-то почувствовала себя занятой, нужной кому-то, к тому же это у меня неплохо получается! Короче говоря, я нашла свое место в жизни. Я была по-настоящему счастлива. Если бы еще не семейные проблемы…
Но недолго продолжалась идиллия. Начались серьезные проблемы с Александром. Он попал в психиатрическую клинику. Потом поехал в Россию. Мы остались без руководства. Как раз этой зимой планировалось провести большую встречу немцев с Мегре. Мы проводили ее без Александра. Все безумие, весь кошмар, который нам довелось пережить в 2000–2001 году я попробую передать в последней части этой истории. Как закономерный итог четырехлетнего существования «культурного» общества «Цветок мира».
Все, что я описывала до сих пор – были еще очень милые цветочки по сравнению с последующими событиями.
Но вначале мне хотелось бы рассказать о важных вещах, с которыми мне довелось столкнуться. В конце концов, «Цветок мира» – одна из крошечных бесчисленных сект, особенно никому не угрожающая. Но существуют такие явления, как Мегре с его «Анастасией», как вальдорфская педагогика, которые интересуют уже миллионы людей в России. Поскольку мне довелось поближе познакомиться с этими явлениями, представляется важным написать о них подробнее.
Часть вторая. Анастасия
– Ну что ж, – подчеркнуто вздохнула Лена, – Если эти книги не вызвали у тебя никаких эмоций, если ты не плакала над ними, если они в тебе ничего не изменили… что я могу сказать на это? Конечно – ты можешь осуждать.
– Изменили, – возразила я, – и я плакала над этими книгами. Они на то и рассчитаны, чтобы над ними плакали.
Лена пожала плечами.
Я уже привыкла в последнее время к имиджу злобного ограниченного критикана, который плюет на все светлое и прекрасное (тут еще обычно инквизицию приплетают – раз уж я католичка). Но как-то сейчас мне это стало безразлично. Уж сейчас, в моем теперешнем состоянии, я бы не стала рыдать от отчаяния, хотя бы и все общество взялось за мою «проработку». Поэтому – извините, дорогие анастасиевцы – вашей священной корове придется немного потерпеть. Придется вам немного пострадать, лелея свои «самые светлые и драгоценные чувства».
Ну в конце концов – кто начал первым? Кто обругал молитву «Отче наш», кто сказал, что церковь отстает от жизни, да еще кощунственно выставил Христа как старшего брата Анастасии в ряду «Кришна-Магомет-Будда-Христос-Велес»… Я уже не говорю о новой версии христианства в 6й книге. Тот, кто не щадит чувства других, не может рассчитывать, что кто-то будет щадить его собственные чувства.
Но я начну, пожалуй, с самой личности Мегре. Тогда будет проще перейти к книгам. Тем более, с Мегре мне довелось встретиться лично.
Началось все с подготовки к выступлению Мегре в Германии. Мы арендовали зал на 1000 мест, распечатали билеты, рекламу и начали продажу. Все это мы делали вдвоем с Костей при некоторой помощи Лены, жены В. и моего мужа. Попутно велась еще и переписка с Владимирским центром. Владимирцы прислали нам свой стандартный вопросник, в котором присутствовали такие пункты: в какой гостинице будет жить Мегре? Будет ли ему выделена персональная машина с шофером? Какая предусмотрена охрана мероприятия и самого Мегре? Каким будет гонорар Мегре за выступление (между-прочим, одно-единственное, на большее он не согласился! То есть мы покупали ему билеты, содержали его в гостинице несколько дней только ради одного выступления). При этом Мегре сам довольно-таки хамски говорил с Костей по телефону: «Я вообще не хочу ехать в эту вашу Германию. Я вообще немцев не люблю. Немцы все гады. Я только Россию люблю Что я там забыл у вас?» (это я передаю не буквальные слова Мегре, а пересказ). Костю просто трясло от всего этого.
Мы вспоминали Аллу Андрееву, спокойно жившую на квартире В., никогда не выставлявшую никаких условий, не бравшую денег за свои многочисленные выступления (которые ей, старой больной женщине, давались очень нелегко). Ну что ж… понятно. Мегре – знаменитость, за ним все охотятся, он привык к всеобщему вниманию, к тому же он бизнесмен и привык работать только за деньги…
В конце концов Мегре все же приехал.
По большей части он общался с Костиной семьей. Я видела его только в день самого выступления, и на следующий день, в приватной обстановке, когда он провел беседу с членами нашего общества. Также знаю о содержании его бесед с семьей Кости.
Владимир Мегре – человек невысокого роста, аккуратный, подтянутый, с необыкновенно большими, удивительными глазами. Очень обаятелен! Очень! В него просто невозможно не влюбиться. В него влюбляются и женщины, и мужчины. Избежать этого можно только если заранее относиться к нему критически. А среди собравшихся не было критически настроенных людей.
Даже более того – критическое отношение к чему-либо в такой обстановке просто невозможно. Расскажу один эпизод. Мегре привез с собой из России свою новую пятую книгу. Как раз накануне выступления я эту книгу прочитала.
Она вызвала у меня бурный внутренний протест. Первые три книги я считала шедевром искренности и мудрости, несмотря на литературные огрехи. К четвертой отнеслась настороженно. Пятая же меня просто разочаровала. Совершенно беспочвенные и бесплодные мечтания, прожектерство, густо подпитанное для смазки «русским патриотизмом» и «спасением отечества», а также явной ненавистью к иностранцам и Западу вообще. В конце – описание отношений Мегре с какими-то проститутками (причем благородные проститутки его спасают от каких-то садистов) и совсем чуть-чуть об Анастасии. Я поняла, что Мегре окончательно съехал, исписался, и что вообще вся эта анастасиевская история выглядит подозрительно. Если такая чудесная Анастасия вообще существует, как она могла допустить, чтобы Мегре написал такой маразм? (после 3х первых книг, которые, повторяю, мне нравились).
Но – Мегре уже приехал, встречался с семьей Лены. Приехали некоторые члены нашего общества, все возбуждены, говорят только о предстоящем событии. Мне завтра предстоит серьезная работа по организации встречи… А я разочарована.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25