«А я изначально был против всяких там великих дел, против переселения во Франкенек. Я хотел только общаться на собраниях и продолжать жить своей жизнью».
Это самообман. Возможно, один-два человека так и были настроены. Но если бы В. на одном из собраний сказал: «Знаете, ребята, не будем мы ничего строить, не будем изменять мир, а давайте просто дружить семьями, встречаться, разговаривать, ездить куда-нибудь все вместе», – в этом случае на следующее собрание не приехал бы, скорее всего, никто. Традиция быстро бы заглохла – хотя бы потому, что ездить на другой конец страны ради «дружеских встреч» не имело бы смысла. Исчезла бы и эта милая атмосфера «Божественного» Присутствия, которая нас собирала.
Александр в то время заботился об обществе. Он единолично планировал встречи, и старался, чтобы они были интересными (какая-либо помощь в планировании, вообще любые чужие инициативы отвергались с ходу). Как правило, на встречу общества приезжала какая-нибудь знаменитость: какой-нибудь «великий целитель», Алла Андреева, немецкие эзотерики… Знаменитость выступала у нас, ей задавали вопросы. Кроме того, на встречах читались доклады (одной из наших целей было "изучение всех религий в свете «Розы Мира»), на такие темы: «Роза мира» и… (христианство, ислам, наука, теософия, буддизм, искусство и т. д.) Доклады готовили члены общества, но по правде сказать, относились к этому докладчики – с прохладцей, а остальные – как к нудной обязанности (ну давайте уж выслушаем). Прогулки, пение под гитару, обязательная совместная медитация. Самая интересная часть встречи – «обсуждение наших дел». То есть отчет Александра о проделанной работе. Обсуждать было особенно нечего – кроме живущих во Франкенеке, никто ничего не понимал. Издательство Александра крепло и развивалось. В обществе начался ропот по поводу того, что Александр вообще занялся коммерческой деятельностью. Я молчала – я решила для себя, что общество дороже, чем мое личное мнение. Поэтому отныне мнение Александра автоматически становилось моим собственным. Я верила Александру и шла за ним. Во всем.
Иногда практиковались совместные «паломничества». Общество посетило христианскую общину Тезе во Франции. Ездили на медитацию к проживающей в Германии индианке «Матери Мира» (Мира – это ее имя, мать – поскольку она считается вроде святой, разумеется, не христианской). Постоянно посещали дедушку Тимофея. Кстати, это единственное дело, организованное не самим Александром (в начале он был против этих совместных субботников), которое все-таки удалось обществу.
На следующую осень наша семья распалась почти окончательно.
Муж принял решение уйти из семьи. Мне было невероятно тяжело. Я любила его все еще, и меня охватило отчаяние. Я готова была умереть. Заботы о детях как-то поддерживали меня, но без мужа, казалось – жизнь кончена.
Конечно, все общество узнало о готовящемся разрыве. Кстати, за прошедшие полтора года в обществе уже распалось две семьи, в других резко ухудшились отношения. Мы с мужем тоже заметили закономерность: обязательно переругаемся после встречи… еще по дороге домой начинался скандал. Впечатление было такое: на встрече все так чудесно, такая неземная, волшебная атмосфера… а тут возвращаешься домой, в быт, к этой грязи. И супруг на фоне этой чудесной атмосферы кажется особенно отвратительным.
Так что связь этих разводов с обществом для меня несомненна. Это ведь не случайно – три распавшихся семьи за три года. Это не может быть случайностью. Да и другие семьи сохранились кое-как: практически у всех заходила речь о разводе. Несколько женщин в наше общество вступили уже разведенными, причем у некоторых развод тоже случился именно по причине начала их занятий эзотерикой (муж не выдержал…)
Никто не делал из этого секрета.
Опять же, тут можно сказать: это ваши проблемы, при чем тут общество? Но во-первых, эзотериками мы тогда уже давно были. Во-вторых, общество усиливало отрицательные тенденции в семье.
У меня лично общество увеличивало гордыню. Я писала романы-фэнтези о борьбе Добра и Зла, эти романы шли в обществе на «ура», и мне наперебой говорили о том, какая я талантливая, какое у меня возвышенное понимание… Я прекрасно видела, что у моего мужа такого «высокого сознания» нет, в общем, я его презирала, сама себе в том не признаваясь. Во многом именно это было причиной того, что он стал искать счастья на стороне…
Как ни странно, но и у мужа общество вызывало ту же самую гордыню и презрение ко мне. Его хвалили – вообще у нас было принято восхвалять друг друга – какой он умный, какой хороший компьютерный специалист – он находил «понимание и сочувствие» и укреплялся в мысли, что жена его – так себе человечишко. Так что он имеет полное право изменять.
Кстати, об Анастасии. Это тоже оправдывало его измену! Ведь Мегре не постеснялся разрушить семью ради «возвышенной и духовной» Анастасии… А книга эта уже стала у нас культовой, затмив «Розу мира».
Реакция общества на наш разрыв была следующей. Два или три человека сочувственно поговорили со мной по телефону. Причем у моих лучших друзей реакция была такой: «Ну что ж, и хорошо, может быть, это и к лучшему. Теперь ты будешь жить одна и спокойно писать. Ты пойдешь своим путем, и никто тебе не будет мешать… да и зачем сохранять семью, если любви нет, если вы разные люди…» Я раньше и сама так думала и даже мечтала о разводе. Но когда приперло по-настоящему – поняла, что без мужа жить не смогу. Люблю его все равно. И детям тяжело без отца. И теперь я с горечью выслушивала эти спокойные рассуждения друзей.
С мужем все говорили точно так же сочувственно. Мол, это, конечно, нехорошо, но мы тебя понимаем. Яна – тяжелый человек. Она человек творческий, а ты мужчина, и не можешь терпеть характер творческого человека. Это женщина еще может всем пожертвовать ради талантливого мужа. А тебе это, действительно, не пристало… Ну что ж, желаем тебе счастья в новой жизни.
Причем, один и тот же человек мог только что утешать меня по телефону (какая ты талантливая, добрая, умная, воплощение Света!), и тут же, без перехода, говоря с мужем, успокаивать его, выливая на меня грязь (в основном даже не существующую, выдуманную – потому что на самом деле я никогда не жертвовала интересами дома и детей ради творчества и не требовала никаких особых условий для себя).
Не знаю, чем бы все это закончилось. Я чувствовала себя до жути одинокой. По вечерам мне хотелось выть. Еще сильнее была боль ревности. Но тут наш сын сломал ногу, а у мужа началось жуткое воспаление челюсти. Как только сын попал в больницу, муж, обеспокоенный, приехал к нам. И уже ясно стало, что никуда он не денется. Все же благополучие ребенка важнее личного счастья. Мы чувствовали и понимали – это расплата за грехи. Наш малыш должен расплачиваться за наши грехи. Тем более, сломал он ногу буквально на ровном месте, совершенно невероятным образом. А тут еще у мужа начались такие боли в челюсти, что он буквально лез на стенку. Врачи помочь ничем не могли – делали блокаду, которой хватало часа на 4. Каждый день он ходил к зубному. Таблетки не действовали вообще. Муж стал кидаться к целителям (благо, мы познакомились со множеством таковых). Ему тут же объяснили, что это – кармическое наказание за измену. Он реально пересмотрел свою жизнь, осознал, что прелюбодеяние – это зло. Я была счастлива…
Правда, недолго. Проблемы-то семейные не делись никуда. Осталась и моя гордыня и презрение к мужу. И его претензии ко мне. Я пыталась их выполнять, но часто просто не могла понять – чего он хочет от меня? Возможно, и он не мог понять, что меня не устраивает.
И вот у моего мужа начала «ехать крыша». Наша знакомая целительница и ясновидящая с ходу поставила диагноз: «шизофрения». Назначила лечение – гомеопатия, травы.
Я, конечно, сомневаюсь, что это было действительно психическое расстройство. Однако поведение мужа стало иным. У нас и раньше были жуткие скандалы с битьем посуды, воплями и прочим. Теперь это перешло в стадию рукоприкладства. Проще говоря, муж начал меня бить и вообще применять физическую силу. Это было для меня совершенно дико. Я выходила замуж за интеллигентного, идеально спокойного, скромного юношу, представить было даже невозможно, что он может разговаривать в повышенном тоне. Но теперь он начал звереть. Причем я не знала, как предотвратить эти приступы. Я начинала его бояться, но это только скорее приводило к жуткой развязке. В эти моменты он превращался в дикого зверя – как будто в него вселялся кто-то другой. Он готов был на все ради достижения своей цели – унизить меня. На следующий день он, как правило, стыдился происшедшего и не помнил половину того, что было. Только поэтому я не разводилась с ним. Я понимала, что этот жуткий зверь – не мой муж, а тот, кто управляет им в какие-то моменты. Что он одержим кем-то или чем-то… Что мой муж – тот нормальный и спокойный человек, которым он является обычно. Правда, в обычном состоянии он стал депрессивным. То есть, собственно, обычного состояния у него практически и не стало. То депрессия (вплоть до попыток к самоубийству), то безудержная ярость. Единственное, где он чувствовал себя хорошо и вел нормально – это встречи общества «Цветок мира». Вообще – с друзьями.
Так мы существовали до самого нашего выхода из общества. Наша семейная жизнь представляла собой тихий ад. А иногда, и вполне бурный ад.
(К слову, он и до сих пор страдает депрессией. Правда, без приступов ярости, теперь он может уверенно контролировать себя. Но с депрессией мы до сих пор продолжаем бороться, понимая, что это – еще небольшая расплата за всю нашу эзотерику).
Не следует думать, что мы были единственными. Особенно ужасной была судьба нашего врача Э. Он развелся с женой, бросив двоих детей. Начал пить. Принимал наркотики (как и какие – не знаю). Чуть не покончил с собой (вскрыл вены, через час испугался, позвонил В… тут подключили целителей, Э. перевязался). Э. считал В. кем-то вроде своего духовного руководителя. То обращался к нему, то намеренно отталкивал все общество, закывался, прятался от всех, не отвечал на звонки и письма. То, как припрет, снова звонил В… Ни о какой профессиональной адаптации уже речь не шла. О судьбе Э. сейчас мы не знаем ничего.
Кто-то говорил, что он обратился к В., и тот его отправил в Россию к родителям. Но это слухи, сам В. ничего об этом не говорил (по своему обыкновению скрывать информацию).
Развелась и дочь В. – не сошлись характерами с мужем.
Было еще две попытки развода в других семьях, но они закончились благополучно. Женщины в основном звонили Лене, плакались ей в жилетку. Лена и рассказывала мне об ухудшении отношении практически во всех семьях. Скрывать что-либо она не считала себя обязанной. Рассказав о своих личных делах Лене, можно было быть уверенным – об этом будет знать все общество. Тем не менее, ей рассказывали. Она такая гостеприимная, добрая, так умеет слушать… К тому же она активно расспрашивала. Звонила по телефону и настойчиво осведомлялась: ну а как твоя мама? Что у тебя с мужем? Что он тебе сказал? А ты ему? И видя сочувственный интерес, люди «раскалывались». В общем, Лена самоотверженно жила ради других и всем помогала.
В их собственной семье тоже были нелады и даже заходила речь (пока отдаленная) о разводе. Но это они, к счастью, благополучно преодолели.
Прошли с блеском «Андреевские чтения», на которые приезжала и Алла Андреева, и европейские профессора-слависты, занимающиеся Андреевым как поэтом. Правда, публика собралась сплошь эзотерическая, и многие были недовольны, что об Андрееве вообще говорили как о литераторе. Они-то приехали порассуждать об уицраорах и сакуалах.
Издательство «Вега», руководимое В., крепло и развивалось. Перевели и напечатали первую книгу Мегре «Анастасия». Книга начала быстро расходиться. Приступили к переводу второй книги, позже – третьей. У издательства появился небольшой офис, компьютеры, телефоны, факс… Работали там Александр и Лена бесплатно, Костя получал зарплату. Помогала жена В… Вообще помогали все, кто мог, из общества. Наша художница Ц. Делала и оформление офиса, и рисовала обложки книг, и делала стенды для выставок – все это совершенно бесплатно, разумеется. Кто-то отмывал и ремонтировал помещение для офиса. Мы подарили издательству свой старый компьютер. Я время от времени набирала тексты. Все это считалось само собой разумеющимся.
Ведь это НАШЕ издательство. Ведь все это делается для НАС. Для общества. Ребята хотят заработать деньги, но только для того, чтобы построить НАМ центр, где мы сможем жить все вместе. Как же не помочь? Помощь издательству и помощь обществу – это одно и то же практически.
(некоторые возмущались такой постановкой вопроса… но о возможности у нас реально что-то возразить я уже говорила).
В особенности много делал для издательства мой муж. Костя не был компьютерным специалистом. Он очень много пользовался консультациями и услугами моего мужа. В конце концов муж начал писать для издательства программу – базу данных. Для справки: обычная стоимость такой программы около 30 тыс марок. Плюс обслуживание – расширение, перевод на «евро», переделка программы в соответствии с желаниями клиента, постоянные консультации… Эта программа писалась мужем в выходные и по вечерам, плюс во время работы Костя постоянно звонил ему и по часу висел на телефоне, выясняя какие-то детали.
Само собой разумеется, мы стали ездить во Франкенек все чаще. Муж просиживал с Костей за компьютером. Мы с Леной занимались хозяйством и гуляли с детьми.
Настало время – обществу исполнилось 3 года – когда мы начали ездить во Франкенек каждые выходные. С В. почти не общались – только с Костей и Леной. Но в их доме тоже ощущалась та светлая, приподнятая атмосфера, которая вообще была характерна для «Цветка мира». Это был гостеприимный, уютный дом, Лена прекрасно готовила, с ней можно было замечательно поговорить по душам. Муж находил удовольствие в возможности поделиться своими знаниями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25