Советую магазин Wodolei.ru
Не затруднит тебя налить шампанского, Бойд?
– Ты всегда зовешь своих женихов по фамилии? – поинтересовался я, доставая из ведерка со льдом магнум – бутылку шампанского емкостью в два с половиной литра.
– Дэнни! – поправилась она и скорбно вздохнула. – Ну и имечко у тебя! Понадобится чертовски много времени, чтобы к нему привыкнуть. Между прочим, я только что сделала несколько звонков в Австралию, чтобы ввести их в курс дела. Итак, прими к сведению, что мы познакомились в Нью-Йорке, и ты меня покорил с первого взгляда. Любовь налетела как ураган, и теперь я с триумфом везу тебя домой. Готова поспорить, что Соня покрылась крапивной лихорадкой от возбуждения, прикидывая все возможности залезть к тебе в постель.
– Соня? – не понял я.
– Соня Шеппард, моя лучшая подруга и порядочная мерзавка! – Марсия с силой вонзила вилку в беззащитное канапе. – У нас это дружеское соревнование длится с тех пор, как мы вместе учились за границей в одной школе. Пять очков, если удастся затащить в постель молодого человека подруги, и десять, если удастся его отбить навсегда.
– Кто ведет в счете?
– Я давно не слежу за счетом, мне просто не до этого, – равнодушно отозвалась она, – моя голова забита более важными делами. – Она помолчала, пока я наливал шампанское, потом подняла свой бокал. – За наше недолгое совместное будущее, Дэнни. За то, чтобы потом состариться по отдельности!
– Не пора ли прояснить ситуацию, как ты обещала?
– Ладно. Начнем с тебя. По телефону я сказала папочке и Соне, что ты американец и деньги у тебя просто из ушей валятся. Почти так же богат, как я сама. Все свои деньги ты инвестируешь в рудную промышленность.
– Неплохо придумано.
– Сейчас в Австралии бум полезных ископаемых. Никель, бокситы, нефть – все, что только добывается из земли. Основная идея состоит в том, что это должно роднить тебя с моим папочкой. У вас будет о чем поговорить.
– Великолепно! Я просто кладезь премудрости, когда дело касается всякой руды. Например, знаю, что два никеля[1] составляют десять центов, а что касается бокситов, это что-то из области бокса. Нефть предохраняет двигатель, чтобы он не сгорел.
– Папочка один из самых разговорчивых людей на свете, – весело сказала она, – поэтому все, что ему необходимо, – это внимательный слушатель!
– Чем он занимается, помимо разговоров?
– Он играет на бирже. Спекулирует акциями, в основном в сырьевой отрасли.
– О’кей! Значит, мне надо терпеливо выслушивать папочку и каждый раз быстро вылезать из постели, когда в комнату зайдет Соня Шеппард. Что еще?
– Почему бы нам сначала не поесть? Отдай должное этим маленьким австралийским устрицам, Дэнни. Посмотри, как они аппетитно выглядят, так и жаждут быть съеденными.
Примерно через час официанты убрали остатки пиршества, и мы, насытившись, отползли от стола, опустошив за едой примерно четверть огромной бутыли шампанского. Я снова наполнил наши бокалы и уютно устроился в кресле, а Марсия растянулась на кушетке, поставив бокал с шампанским себе на живот.
– Который час, Дэнни?
– Начало девятого.
– У нас еще целый час до отъезда в аэропорт, – с довольным видом заметила она, – ты не боишься летать?
– Я не просто боюсь, боюсь до чертиков, – поделился я откровенно, – у меня агорафобия.
– Аго… какая фобия?
– Патологический страх открытого пространства.
– Тогда тебе должна понравиться Австралия! – хихикнула она. – А меня совершенно не пугают длительные полеты, конечно, до тех пор, пока капитан внимательно следит за приборами и держит руки подальше от юбки стюардессы.
Она села, не отрываясь допила шампанское, снова улеглась, выронив пустой бокал на пол.
Потом с наслаждением потянулась и зевнула.
– Я выпила шампанского ровно столько, чтобы проспать все время до Сиднея.
– Что касается меня, – мрачно заметил я, – не хватит проклятого шампанского со всего белого света, чтобы заставить заснуть в самолете.
– Обычные фобии не что иное, как легкие неврозы. Любой приличный психиатр вылечит тебя за несколько сеансов.
– Меня вполне устраивает моя голова в таком виде, как она есть. Я знал одного парня в Нью-Йорке, у него были страшные желудочные колики. Он долго страдал, и никто не мог его вылечить. Ну, он пошел к психоаналитику, и всего за тысячу баксов тот его вылечил. Оказалось, что этому парню приходилось сдерживать свой бешеный темперамент, подавлять вспышки гнева и раздражения. Это ему удавалось, чем он немало гордился. Но подавление естественных чувств вызывало стресс и выливалось в желудочные спазмы. Психоаналитик оказался совершенно прав – как только мой приятель узнал об этом факте и перестал сдерживаться, спазмы тут же прекратились.
– Но это же замечательно! – Кажется, Марсия неподдельно заинтересовалась моей историей. – Значит, у него больше никогда не было коликов?
– Никогда, – ответил я, – но теперь у него страшные мигрени.
Мы помолчали.
– Я была страшно потрясена, когда погиб Ральф, мой первый жених, – начала она монотонным безучастным голосом, – но постепенно успокоилась. А спустя год погиб Кевин, и вот это меня доконало. Понадобилось три сеанса в неделю в течение полугода, чтобы психоаналитик вытащил меня из ужасного стресса.
– Значит, он привел тебя в норму?
– Да, это ему удалось.
– Так для чего тебе понадобился еще и я?
Она медленно повернула голову и, окинув меня задумчивым взглядом, прикусила нижнюю губу.
– А ты не так глуп, Дэнни, хотя и не можешь вовремя увернуться от распахнутой двери. Ну хорошо, слушай. Доктор вытащил меня, но на это потребовалось много сил и времени. Когда я пришла к нему первый раз, то имела привычку заливаться слезами, стоило кому-нибудь сказать мне всего лишь «с добрым утром». Целыми днями я лежала в постели, мне не хотелось вставать. Доктор Лэйтон сделал много для меня, и я ему очень благодарна.
– По какому-то странному совпадению оба человека, которые собирались на тебе жениться, погибли от несчастного случая, – подвел я итог, – почему бы тебе с этим не смириться?
– Господи, какой здесь яркий свет, – вдруг сказала она, – сделай что-нибудь, Дэнни, пожалуйста.
«Яркий» свет лился от одной лишь настольной лампы под абажуром. Я встал и погасил ее. Стало темно, но снаружи все-таки пробивался свет со стороны бассейна через створчатую стеклянную раздвижную стену. Я вернулся к своему креслу.
– Так гораздо лучше, – сказала Марсия, – никогда не могла откровенно говорить с доктором Лэйтоном, пока он не опустит шторы на окнах. Вообще гораздо легче разговаривать с человеком, если не видишь его лица.
– Ты не хочешь сейчас говорить об этом?
– Не хочу, но все-таки отвечу на твой вопрос. – Она понизила голос почти до шепота. – Я не могу принять дурацкую теорию совпадений, потому что смерть Кевина сопровождали кое-какие обстоятельства.
– Но раз это был не несчастный случай, значит, самоубийство или убийство?
– У Кевина не было абсолютно никаких причин сводить счеты с жизнью, он вообще не был похож на самоубийцу.
– Значит, из-за каких-то обстоятельств ты сделала вывод, что он был убит, – терпеливо подвел я черту.
– Я устроила небольшую вечеринку в своем пентхаусе. Сначала все было прилично, началось с полуофициального ужина вшестером. Но Соня притащила дюжину бутылок редкого розового вина из виноградников ее отца, оно наверняка было очень крепким. После обеда все были изрядно навеселе, но продолжали пить. Я не очень хорошо помню происходившее после обеда, многое выпало из памяти. Помню, как Тони Уолтерс, парень, с которым пришла Соня, начал делать хэмбоун.
– Делать… что? – тупо переспросил я.
– Мужской стриптиз. Но Соня никому не позволит быть в центре внимания, помимо нее самой, и начала свой стриптиз. В конце она швырнула свои трусы на балкон, заявив, что тот, кто вернет их, получит заслуженную награду. В это время мне стало так плохо, что я пошла в ванную, и меня вырвало. Со мной это случилось в первый раз, помню омерзительное чувство отвращения к самой себе. После я приняла душ, переоделась. Не знаю, сколько прошло времени, но когда я вернулась в комнату, то оказалось, что Тони Уолтерс ушел, а другая пара устроилась на диване в гостиной. Я вошла в спальню и застала Кевина в постели с Соней, прямо посередине получения обещанной награды.
– И будучи воспитанной леди, ты повернулась и молча удалилась?
– Можно было подумать, что мы давно женаты, когда Кевин вскочил с постели и поспешно стал натягивать одежду, – в голосе ее прозвучала неподдельная горечь, – Соня начала хохотать, и я ударила ее. Чтобы нас разнять, потребовались усилия не только Кевина, но и тех двоих, из гостиной. Потом та пара увезла домой Соню, а мы с Кевином начали ругаться, не выбирая выражений. Это было ужасно. Я сказала, что могу убить его за то, что он сделал, и в следующий раз, если застану с другой женщиной, убью обязательно. Это я помню… – Тут ее голос стал неуверенным. – Но совсем не помню, что случилось потом.
– Ты имеешь в виду, что твоя память отключилась во время вашей словесной перепалки?
– Помню, как мы стояли посреди гостиной и орали друг на друга, – продолжала она напряженно, – и больше ничего… Потом помню, что проснулась на своей постели, раздетая, а в ушах все еще стояло эхо от чьего-то крика. Но и в этом я уверена не до конца. Может быть, мне это все показалось? Я встала с постели, чувствуя боль во всем теле, и обнаружила, что все оно покрыто ссадинами и царапинами. Набросив халат, я пошла в гостиную. Потом интуиция подсказала выйти на балкон. Нагнувшись через перила, я увидела внизу во дворе кучку людей. И тогда я все поняла, Дэнни! Каким-то образом я уже знала, что люди внизу собрались у тела Кевина и что он мертв!
– Как ты сама объяснила кровоподтеки и царапины на своем теле?
– Сначала я решила, что мы от ругани перешли к действиям, и Кевин избил меня до бессознательного состояния. Потом… – голос Марсии задрожал, – я задумалась. Что, если за то, что он со мной сделал, я столкнула его с балкона?
– Какая спасительная потеря памяти! Длилась ровно столько, чтобы столкнуть его с балкона, вернуться в спальню и полежать несколько минут.
– Знаешь ли ты, что любая амнезия спасительна? – раздался в темноте ее горячечный шепот. – Последняя защитная реакция организма, чтобы не нанести мозгу непоправимый вред.
– Что по этому поводу сказал доктор Лэйтон?
– Не имеет значения! Я не хочу больше говорить об этом! – Голос ее стал прежним, только звучал пожестче. – Забудь это, Бойд. Включи свет и налей мне еще.
Я сделал, как она просила, и, когда принес шампанское, Марсия уже сидела на диване, подбирая растрепавшиеся волосы.
– Спасибо. – Она взяла у меня бокал. – Который час?
– Без четверти десять.
– Хочешь таблетку нембутала? Поможет тебе уснуть в самолете.
– Ничто не поможет мне уснуть в самолете, – горько вздохнул я.
Она окинула меня оценивающим взглядом и недовольно покачала головой:
– Тебе просто необходимо расслабиться. Попробуй еще выпить.
– Я и так пью! – Я поднял руку с полным бокалом шампанского.
– Не помогает?
– Помогает, но мало. Правда, все-таки сдерживает от громкого крика.
– Нембутал ты не хочешь, алкоголь не помогает. – Она глубоко задумалась и вдруг улыбнулась. – Я знаю! Хочешь заняться со мной любовью? Времени у нас все еще достаточно.
– Конечно, я бы не отказался заняться с тобой любовью, но только не в виде физиотерапии, направленной на излечение моей агорафобии.
– А почему бы и нет? – Казалось, мой отказ ее удивил.
– А где страсть?
Я услышал, как насмешливый, порочный смешок заклокотал у нее в горле.
– Если тебя останавливает только это, я попытаюсь ее изобразить!
– Большое спасибо. Да и вообще, кому это надо – заниматься любовью с австралийской сумасшедшей, у которой вывернуты внутрь коленки, плоская грудь и торчащие зубы?
– Я думала, ты захочешь, – хихикнула она, – послушай, а ты случайно не голубой?
– Почему бы тебе потом не спросить об этом свою подругу Соню? – огрызнулся я. – Скажем, через пару дней после нашего приезда?
Кровь отхлынула от ее лица, кобальтовые глаза нестерпимо засверкали. Она сделала быстрое движение правой рукой и выплеснула содержимое своего бокала прямо мне в лицо.
– Никогда больше не смей так говорить, – процедила она с яростью, – никогда, даже в шутку, слышишь?
Я вытер лицо носовым платком и с большим трудом подавил в себе желание пнуть ее в голень. Постепенно краска возвращалась на ее лицо и теперь сконцентрировалась в два ярких пятна, горевшие на скулах. Она отошла к стене и встала ко мне спиной.
– Прости меня, Дэнни, – пробормотала она, – ты наступил на больную мозоль.
– Забудь об этом, но больше никогда так не делай. Потому что с этого момента я начисто лишился джентльменских манер, и ты рискуешь.
– Пожалуй, мне надо переодеться.
– Я подожду тебя в холле.
– Ты можешь подождать и здесь, это займет буквально минуту. – Голос ее зазвучал вкрадчиво.
Все еще стоя ко мне спиной, она расстегнула «молнию» на тунике и сбросила ее на пол. Потом стянула прозрачные пижамные брюки с медальонами. Передо мной предстала пленительная картина – прямая спина и длинные ноги были покрыты ровным золотым загаром, белая шелковая полоска не прикрывала упругие высокие ягодицы, подчеркивая их идеальную форму. Я с сожалением смотрел, как она снова надела белую тунику и застегнула «молнию». Потом повернулась; на лице ее играла лукавая улыбка.
– Все, что осталось сделать, – положить брюки в один из чемоданов, и я готова ехать. Просто, правда? – Голос стал вкрадчивым. – Ты как следует полюбовался картиной?
– На пляжах Вайкики такого добра хватает, – небрежно сказал я.
– Ты лжец, Бойд! Еще минуту, и ты прожег бы мне зад своим горящим взором!
Я сделал вид, что не слышу.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
1 2 3
– Ты всегда зовешь своих женихов по фамилии? – поинтересовался я, доставая из ведерка со льдом магнум – бутылку шампанского емкостью в два с половиной литра.
– Дэнни! – поправилась она и скорбно вздохнула. – Ну и имечко у тебя! Понадобится чертовски много времени, чтобы к нему привыкнуть. Между прочим, я только что сделала несколько звонков в Австралию, чтобы ввести их в курс дела. Итак, прими к сведению, что мы познакомились в Нью-Йорке, и ты меня покорил с первого взгляда. Любовь налетела как ураган, и теперь я с триумфом везу тебя домой. Готова поспорить, что Соня покрылась крапивной лихорадкой от возбуждения, прикидывая все возможности залезть к тебе в постель.
– Соня? – не понял я.
– Соня Шеппард, моя лучшая подруга и порядочная мерзавка! – Марсия с силой вонзила вилку в беззащитное канапе. – У нас это дружеское соревнование длится с тех пор, как мы вместе учились за границей в одной школе. Пять очков, если удастся затащить в постель молодого человека подруги, и десять, если удастся его отбить навсегда.
– Кто ведет в счете?
– Я давно не слежу за счетом, мне просто не до этого, – равнодушно отозвалась она, – моя голова забита более важными делами. – Она помолчала, пока я наливал шампанское, потом подняла свой бокал. – За наше недолгое совместное будущее, Дэнни. За то, чтобы потом состариться по отдельности!
– Не пора ли прояснить ситуацию, как ты обещала?
– Ладно. Начнем с тебя. По телефону я сказала папочке и Соне, что ты американец и деньги у тебя просто из ушей валятся. Почти так же богат, как я сама. Все свои деньги ты инвестируешь в рудную промышленность.
– Неплохо придумано.
– Сейчас в Австралии бум полезных ископаемых. Никель, бокситы, нефть – все, что только добывается из земли. Основная идея состоит в том, что это должно роднить тебя с моим папочкой. У вас будет о чем поговорить.
– Великолепно! Я просто кладезь премудрости, когда дело касается всякой руды. Например, знаю, что два никеля[1] составляют десять центов, а что касается бокситов, это что-то из области бокса. Нефть предохраняет двигатель, чтобы он не сгорел.
– Папочка один из самых разговорчивых людей на свете, – весело сказала она, – поэтому все, что ему необходимо, – это внимательный слушатель!
– Чем он занимается, помимо разговоров?
– Он играет на бирже. Спекулирует акциями, в основном в сырьевой отрасли.
– О’кей! Значит, мне надо терпеливо выслушивать папочку и каждый раз быстро вылезать из постели, когда в комнату зайдет Соня Шеппард. Что еще?
– Почему бы нам сначала не поесть? Отдай должное этим маленьким австралийским устрицам, Дэнни. Посмотри, как они аппетитно выглядят, так и жаждут быть съеденными.
Примерно через час официанты убрали остатки пиршества, и мы, насытившись, отползли от стола, опустошив за едой примерно четверть огромной бутыли шампанского. Я снова наполнил наши бокалы и уютно устроился в кресле, а Марсия растянулась на кушетке, поставив бокал с шампанским себе на живот.
– Который час, Дэнни?
– Начало девятого.
– У нас еще целый час до отъезда в аэропорт, – с довольным видом заметила она, – ты не боишься летать?
– Я не просто боюсь, боюсь до чертиков, – поделился я откровенно, – у меня агорафобия.
– Аго… какая фобия?
– Патологический страх открытого пространства.
– Тогда тебе должна понравиться Австралия! – хихикнула она. – А меня совершенно не пугают длительные полеты, конечно, до тех пор, пока капитан внимательно следит за приборами и держит руки подальше от юбки стюардессы.
Она села, не отрываясь допила шампанское, снова улеглась, выронив пустой бокал на пол.
Потом с наслаждением потянулась и зевнула.
– Я выпила шампанского ровно столько, чтобы проспать все время до Сиднея.
– Что касается меня, – мрачно заметил я, – не хватит проклятого шампанского со всего белого света, чтобы заставить заснуть в самолете.
– Обычные фобии не что иное, как легкие неврозы. Любой приличный психиатр вылечит тебя за несколько сеансов.
– Меня вполне устраивает моя голова в таком виде, как она есть. Я знал одного парня в Нью-Йорке, у него были страшные желудочные колики. Он долго страдал, и никто не мог его вылечить. Ну, он пошел к психоаналитику, и всего за тысячу баксов тот его вылечил. Оказалось, что этому парню приходилось сдерживать свой бешеный темперамент, подавлять вспышки гнева и раздражения. Это ему удавалось, чем он немало гордился. Но подавление естественных чувств вызывало стресс и выливалось в желудочные спазмы. Психоаналитик оказался совершенно прав – как только мой приятель узнал об этом факте и перестал сдерживаться, спазмы тут же прекратились.
– Но это же замечательно! – Кажется, Марсия неподдельно заинтересовалась моей историей. – Значит, у него больше никогда не было коликов?
– Никогда, – ответил я, – но теперь у него страшные мигрени.
Мы помолчали.
– Я была страшно потрясена, когда погиб Ральф, мой первый жених, – начала она монотонным безучастным голосом, – но постепенно успокоилась. А спустя год погиб Кевин, и вот это меня доконало. Понадобилось три сеанса в неделю в течение полугода, чтобы психоаналитик вытащил меня из ужасного стресса.
– Значит, он привел тебя в норму?
– Да, это ему удалось.
– Так для чего тебе понадобился еще и я?
Она медленно повернула голову и, окинув меня задумчивым взглядом, прикусила нижнюю губу.
– А ты не так глуп, Дэнни, хотя и не можешь вовремя увернуться от распахнутой двери. Ну хорошо, слушай. Доктор вытащил меня, но на это потребовалось много сил и времени. Когда я пришла к нему первый раз, то имела привычку заливаться слезами, стоило кому-нибудь сказать мне всего лишь «с добрым утром». Целыми днями я лежала в постели, мне не хотелось вставать. Доктор Лэйтон сделал много для меня, и я ему очень благодарна.
– По какому-то странному совпадению оба человека, которые собирались на тебе жениться, погибли от несчастного случая, – подвел я итог, – почему бы тебе с этим не смириться?
– Господи, какой здесь яркий свет, – вдруг сказала она, – сделай что-нибудь, Дэнни, пожалуйста.
«Яркий» свет лился от одной лишь настольной лампы под абажуром. Я встал и погасил ее. Стало темно, но снаружи все-таки пробивался свет со стороны бассейна через створчатую стеклянную раздвижную стену. Я вернулся к своему креслу.
– Так гораздо лучше, – сказала Марсия, – никогда не могла откровенно говорить с доктором Лэйтоном, пока он не опустит шторы на окнах. Вообще гораздо легче разговаривать с человеком, если не видишь его лица.
– Ты не хочешь сейчас говорить об этом?
– Не хочу, но все-таки отвечу на твой вопрос. – Она понизила голос почти до шепота. – Я не могу принять дурацкую теорию совпадений, потому что смерть Кевина сопровождали кое-какие обстоятельства.
– Но раз это был не несчастный случай, значит, самоубийство или убийство?
– У Кевина не было абсолютно никаких причин сводить счеты с жизнью, он вообще не был похож на самоубийцу.
– Значит, из-за каких-то обстоятельств ты сделала вывод, что он был убит, – терпеливо подвел я черту.
– Я устроила небольшую вечеринку в своем пентхаусе. Сначала все было прилично, началось с полуофициального ужина вшестером. Но Соня притащила дюжину бутылок редкого розового вина из виноградников ее отца, оно наверняка было очень крепким. После обеда все были изрядно навеселе, но продолжали пить. Я не очень хорошо помню происходившее после обеда, многое выпало из памяти. Помню, как Тони Уолтерс, парень, с которым пришла Соня, начал делать хэмбоун.
– Делать… что? – тупо переспросил я.
– Мужской стриптиз. Но Соня никому не позволит быть в центре внимания, помимо нее самой, и начала свой стриптиз. В конце она швырнула свои трусы на балкон, заявив, что тот, кто вернет их, получит заслуженную награду. В это время мне стало так плохо, что я пошла в ванную, и меня вырвало. Со мной это случилось в первый раз, помню омерзительное чувство отвращения к самой себе. После я приняла душ, переоделась. Не знаю, сколько прошло времени, но когда я вернулась в комнату, то оказалось, что Тони Уолтерс ушел, а другая пара устроилась на диване в гостиной. Я вошла в спальню и застала Кевина в постели с Соней, прямо посередине получения обещанной награды.
– И будучи воспитанной леди, ты повернулась и молча удалилась?
– Можно было подумать, что мы давно женаты, когда Кевин вскочил с постели и поспешно стал натягивать одежду, – в голосе ее прозвучала неподдельная горечь, – Соня начала хохотать, и я ударила ее. Чтобы нас разнять, потребовались усилия не только Кевина, но и тех двоих, из гостиной. Потом та пара увезла домой Соню, а мы с Кевином начали ругаться, не выбирая выражений. Это было ужасно. Я сказала, что могу убить его за то, что он сделал, и в следующий раз, если застану с другой женщиной, убью обязательно. Это я помню… – Тут ее голос стал неуверенным. – Но совсем не помню, что случилось потом.
– Ты имеешь в виду, что твоя память отключилась во время вашей словесной перепалки?
– Помню, как мы стояли посреди гостиной и орали друг на друга, – продолжала она напряженно, – и больше ничего… Потом помню, что проснулась на своей постели, раздетая, а в ушах все еще стояло эхо от чьего-то крика. Но и в этом я уверена не до конца. Может быть, мне это все показалось? Я встала с постели, чувствуя боль во всем теле, и обнаружила, что все оно покрыто ссадинами и царапинами. Набросив халат, я пошла в гостиную. Потом интуиция подсказала выйти на балкон. Нагнувшись через перила, я увидела внизу во дворе кучку людей. И тогда я все поняла, Дэнни! Каким-то образом я уже знала, что люди внизу собрались у тела Кевина и что он мертв!
– Как ты сама объяснила кровоподтеки и царапины на своем теле?
– Сначала я решила, что мы от ругани перешли к действиям, и Кевин избил меня до бессознательного состояния. Потом… – голос Марсии задрожал, – я задумалась. Что, если за то, что он со мной сделал, я столкнула его с балкона?
– Какая спасительная потеря памяти! Длилась ровно столько, чтобы столкнуть его с балкона, вернуться в спальню и полежать несколько минут.
– Знаешь ли ты, что любая амнезия спасительна? – раздался в темноте ее горячечный шепот. – Последняя защитная реакция организма, чтобы не нанести мозгу непоправимый вред.
– Что по этому поводу сказал доктор Лэйтон?
– Не имеет значения! Я не хочу больше говорить об этом! – Голос ее стал прежним, только звучал пожестче. – Забудь это, Бойд. Включи свет и налей мне еще.
Я сделал, как она просила, и, когда принес шампанское, Марсия уже сидела на диване, подбирая растрепавшиеся волосы.
– Спасибо. – Она взяла у меня бокал. – Который час?
– Без четверти десять.
– Хочешь таблетку нембутала? Поможет тебе уснуть в самолете.
– Ничто не поможет мне уснуть в самолете, – горько вздохнул я.
Она окинула меня оценивающим взглядом и недовольно покачала головой:
– Тебе просто необходимо расслабиться. Попробуй еще выпить.
– Я и так пью! – Я поднял руку с полным бокалом шампанского.
– Не помогает?
– Помогает, но мало. Правда, все-таки сдерживает от громкого крика.
– Нембутал ты не хочешь, алкоголь не помогает. – Она глубоко задумалась и вдруг улыбнулась. – Я знаю! Хочешь заняться со мной любовью? Времени у нас все еще достаточно.
– Конечно, я бы не отказался заняться с тобой любовью, но только не в виде физиотерапии, направленной на излечение моей агорафобии.
– А почему бы и нет? – Казалось, мой отказ ее удивил.
– А где страсть?
Я услышал, как насмешливый, порочный смешок заклокотал у нее в горле.
– Если тебя останавливает только это, я попытаюсь ее изобразить!
– Большое спасибо. Да и вообще, кому это надо – заниматься любовью с австралийской сумасшедшей, у которой вывернуты внутрь коленки, плоская грудь и торчащие зубы?
– Я думала, ты захочешь, – хихикнула она, – послушай, а ты случайно не голубой?
– Почему бы тебе потом не спросить об этом свою подругу Соню? – огрызнулся я. – Скажем, через пару дней после нашего приезда?
Кровь отхлынула от ее лица, кобальтовые глаза нестерпимо засверкали. Она сделала быстрое движение правой рукой и выплеснула содержимое своего бокала прямо мне в лицо.
– Никогда больше не смей так говорить, – процедила она с яростью, – никогда, даже в шутку, слышишь?
Я вытер лицо носовым платком и с большим трудом подавил в себе желание пнуть ее в голень. Постепенно краска возвращалась на ее лицо и теперь сконцентрировалась в два ярких пятна, горевшие на скулах. Она отошла к стене и встала ко мне спиной.
– Прости меня, Дэнни, – пробормотала она, – ты наступил на больную мозоль.
– Забудь об этом, но больше никогда так не делай. Потому что с этого момента я начисто лишился джентльменских манер, и ты рискуешь.
– Пожалуй, мне надо переодеться.
– Я подожду тебя в холле.
– Ты можешь подождать и здесь, это займет буквально минуту. – Голос ее зазвучал вкрадчиво.
Все еще стоя ко мне спиной, она расстегнула «молнию» на тунике и сбросила ее на пол. Потом стянула прозрачные пижамные брюки с медальонами. Передо мной предстала пленительная картина – прямая спина и длинные ноги были покрыты ровным золотым загаром, белая шелковая полоска не прикрывала упругие высокие ягодицы, подчеркивая их идеальную форму. Я с сожалением смотрел, как она снова надела белую тунику и застегнула «молнию». Потом повернулась; на лице ее играла лукавая улыбка.
– Все, что осталось сделать, – положить брюки в один из чемоданов, и я готова ехать. Просто, правда? – Голос стал вкрадчивым. – Ты как следует полюбовался картиной?
– На пляжах Вайкики такого добра хватает, – небрежно сказал я.
– Ты лжец, Бойд! Еще минуту, и ты прожег бы мне зад своим горящим взором!
Я сделал вид, что не слышу.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
1 2 3