Наступало время сделать решающий ход.— Вспомним, о чем вы говорили у меня в конторе, — начал я. — У вас жена сбежала с капитаном вашей яхты — это первое. Правильно?— Допустим.— На жену вам плевать, на капитана тоже — новыми обзаведетесь. Плохо то, что жена знала что-то лишнее о деле, которое вас в последнее время интересует. Это второе. Так?— Ну, так.— Вам стало известно, что Вирджиния с Ларсоном сейчас здесь. И вы подумали, не собрались ли они вашему делу помешать. Это третье.— К чему ты клонишь? — нервно спросил Рид.— Раскладываю все по полочкам.— Возьми бумажку и распиши по пунктам.— Не мой стиль. Тем более, что на главный вопрос ответ я могу получить только от вас: что это за дело?Ладони Рида сжались в кулаки.— А вот это, Бойд, тебя не касается. Твоя задача маленькая: приехать, поговорить, проследить, чтоб все было в порядке. И не больше.— Все так, — согласился я. — И я был не против — до определенного времени. До того момента, пока не выяснилось, что прирезали некую мисс Арлингтон. И не надо мне сказки рассказывать, что тут случайность, и вам в голову не приходит, из-за чего красотку могли порешить. От нечего делать людям глотки не кроят! Так что мой интерес законный, Рид!На длинном лице Рида ходили желваки.— Все, что надо, ты уже услышал, Бойд.— Как хотите, — я внимательно посмотрел ему в глаза, — только условия игры меняются, старина Эмерсон. Или вы отвечаете на все мои вопросы об этом деле, или я прощально машу вам рукой.— Размахивать руками — дурная привычка, — щека Рида нервно дернулась. — Ты кое-что забыл. Например, аванс, который взял. Тысяча долларов, Бойд! Плюс дорожные расходы: летел-то ты сюда за мой счет. Так что будь любезен, отработай-ка эти деньги.— Сколько стоил авиабилет? — я наморщил лоб. — Где-то шестьсот баксов?— Да, около того. Немалые денежки, дружок.— Немалые... — я постарался, чтобы мой тон казался максимально равнодушным.Это было болезненное решение, но я хорошо обдумал его. Что поделаешь, бывают такие моменты в жизни, когда приходится идти против всех своих принципов, против философии, выработанной годами. Действуй, Дэнни Бойд, у тебя нет другого выхода!Я достал из бумажника чековую книжку и выписал чек на имя Эмерсона Рида. Тысяча шестьсот долларов. Расписался и положил чек перед Ридом. Потом прихлебнул джин, машинально отметив, что не я за него платил — хоть это хорошо. Хотя, чего хорошего, Бойд, когда с такими деньгами приходится расставаться... Ладно, не ной.— С ума сошел? — Рид с любопытством посмотрел на меня.— Мои проблемы, — отрезал я.— Бойд! — Рид если не рычал, то скулил — вот уж в самом деле собака! — Ну чего ты завелся? Обиделся, что я с тобой так разговаривал? Действительно, грубовато вышло. У меня погано на душе в последнее время... Утром, как про Бланш узнал, вообще, думал, инфаркт хватит. Да забери ты этот чек, посидим по-человечески...— Я уже объяснил, что меня интересует.— Нет! — быстро и четко ответил он.— Чек перед вами, мистер Рид. Между нами никаких обязательств. Надеюсь, вы успеете нанять кого-нибудь другого.— Слушай! — снова заканючил Эмерсон. — Ну не торопись, давай еще выпьем по-мужски...— Ты для меня больше не клиент, Рид. Другом никогда не был. А с дерьмом пить, — я пожал плечами, — ну, посуди сам, зачем?Я встал. Что-то больно уперлось мне в бок. Это был длинный объектив одной из кинокамер, которыми был обвешан тот самый толстяк. Я со всей силы врезал каблуком по его ботинку. Толстяк охнул:— Ты мне на ногу наступил!— Прости, друг, — ласково улыбнулся я. — Я вообще-то тебе на рожу наступить собирался. * * * В холле отеля за стойкой дежурной меня встретила милой улыбкой молоденькая хорошенькая брюнетка.— Я ищу друга, — сказал я, — он тоже должен был здесь остановиться. Мистер Эмерсон Рид.— Минутку, сэр, — она открыла книгу записей. — Да, есть. Приехал вчера днем. Блок «Оушн Тауэр», номер тысяча четыреста восемь.— Ах, вчера днем! — я сокрушенно покачал головой. — Он не знал, что меня допоздна не будет. Бедняга напрасно стучался в дверь.Потом я вышел на улицу и прошел к ближайшей телефонной будке. При отеле был цветочный магазин, я это знал и по справочнику нашел его телефон.— Меня зовут Эмерсон Рид, я живу в блоке «Оушн Тауэр», мой номер тысяча четыреста восемь, — я старался говорить тихо и печально.— Слушаю вас, мистер Рид.— Вы слыхали о вчерашней трагедии? Зверское убийство мисс Арлингтон? — я всхлипнул.— Я читала в газетах, сэр, — женский голос на том конце провода зазвучал смущенно.— Я любил ее... — мой голос задрожал.— Примите мои соболезнования, сэр.— Вот что я хочу, — я тяжело вздохнул. — Я хочу послать цветы на похороны Бланш. Как можно больше. Самые дорогие, самые лучшие цветы. Столько цветов, сколько здесь не посылают никому. Я должен это сделать для нее...— Конечно, сэр. Вы хотели бы выбрать цветы сами?— Я вам верю. И не думайте о цене. Просто очень много самых красивых, самых дорогих цветов. Не волнуйтесь, все будет оплачено. А надпись на ленте вот какая: «Моей любимой. Эмерсон Рид». Чем проще, тем лучше — правда?— Безусловно, сэр. Не волнуйтесь. Все будет исполнено. Я лично прослежу, — казалось, эта дамочка сейчас заплачет вместе со мной.— Счет пришлите мне. «Оушн Тауэр», номер тысяча четыреста восемь. Записали?— Да, сэр.— Спасибо.Я повесил трубку.Что ж, хоть Бланш Арлингтон будет похоронена по-людски. Может, и заслужила...На твою бы могилку эти цветочки, Эмерсон Рид! Глава 5 Форт-стрит оказалась достаточно оживленной улицей в деловом районе Гонолулу. Припарковаться здесь было трудно, и пришлось изрядно поколесить, прежде чем где-то в самом конце квартала нашлось место, куда мог втиснуться мой «додж». Теперь надо было идти пешком искать мистера Чоя.Мне повезло: довольно скоро я увидел большую вывеску «Чой. Магазин подарков». За прилавком стояла очаровательная миниатюрная китаяночка. Я улыбнулся ей и спросил, могу ли поговорить с хозяином, назвав при этом свое имя.Китаяночка вышла на пару минут, потом вернулась и сказала, что проводит меня к шефу. Она была одета в национальный китайский наряд, но, как оказалось, слегка осовремененный — сзади у халата (или как там эта штука называется) проходил достаточно высокий разрез. Я намеренно чуть-чуть отстал от девушки, чтобы любоваться при ходьбе ее стройными изящными ножками.Мы вошли в дверь с табличкой «Только для работников магазина», прошли через склад, потом завернули в какой-то узкий темный коридорчик. Он упирался в дверь с надписью: «Управляющий». Девушка сказала, что это кабинет мистера Чоя, улыбнулась на прощание и пошла обратно. На пороге, глянув ей вслед и оценив в последний раз изящество ножек, я подумал, что Улани, конечно, краса Гавайев, но это еще не все Гавайи. Как видишь, Бойд, есть чем гордиться и Гавайям китайским. А, кроме них, существуют еще Гавайи японские, португальские, немецкие, испанские... Эх, закатиться бы сюда месяца на три!Кабинет Чоя оказался примерно таким, каким мне представлялся: просторным, светлым, слегка в восточном стиле, обставленным дорогой элегантной мебелью. Сам мистер Чой, конечно же, был одет в отлично сшитый легкий костюм, и — конечно же! — традиционная улыбка светилась на его лице.— Рад вас видеть, Дэнни! Садитесь.— A y вас неплохой магазин, Као, — сказал я, усаживаясь напротив.— Стараемся. Если хотите, могу приказать подыскать для вас какой-нибудь симпатичный сувенирчик.— Благодарю, — я махнул рукой. — Успеется. Есть дело поважнее. У меня сегодня утром был один очень интересный разговор.— С кем?— Не поверите. С Эмерсоном Ридом. Он все-таки приперся в Гонолулу.— Вот как? — Као продолжал вежливо улыбаться, но в глазах его на мгновение мелькнул странный огонек. — Ну и?..— Мы перестали понимать друг друга. Я предпочел отдать Риду тысячу шестьсот баксов и послать этого ублюдка подальше. В его игры я больше не играю.Као хмыкнул:— Ну, Дэнни, если вы на такое решились, значит, действительно произошло нечто чрезвычайное.— Как считать. Я попросил Рида рассказать о деле, из-за которого он меня посватал. А Рид не захотел.— И все?— Да. Если не считать события, о котором сегодня пишут все утренние газеты.Улыбка покинула лицо Као:— Я уже читал. Печально. Я плохо знал мисс Арлингтон, но от мысли, что такая красивая женщина умерла столь жуткой смертью...— А я ее вообще не знал, — сказал я. — Но мне просто не нравится, когда людей убивают.— Н-да... — Као предпочел обойтись без комментариев.Я закурил, и некоторое время мы сидели молча. Наконец я произнес:— Вы в прошлый раз сказали, что могли бы предложить мне какую-то работенку. И что гонорар будет даже выше, чем у Эмерсона.Као кивнул:— Говорил. А что — есть интерес?— Деньги Рида пришлось вернуть. Нужно как-то возмещать убытки.. — Естественно, — китаец ухмыльнулся. — Но нам нужно твердо знать, Дэнни, что вас с Ридом действительно отныне ничего не связывает.— Отрезано навсегда! — твердо сказал я.Као помолчал.— Допустим, лично я вам поверю. Лично я! Но вы же понимаете, что есть еще мои друзья. И им понадобится определенное время на то, чтобы убедиться, что вы нас не... — он щелкнул в воздухе пальцами.— С вашей стороны это совершенно нормально, — сказал я. — Только интересно, каким образом ваши друзья собираются выяснять, что я их не... — и тоже щелкнул пальцами.— Дэнни! — расплылся Као в улыбке. — Я человек восточный, а какой же Восток без тайн!— Вопрос снимается, — сказал я. — Сколько времени вам нужно на проверку?— Пара часов, — ответил он, — может, чуть больше. Необходимая формальность, но ведь, простите, и мы рискуем. Если все будет нормально, предложим вариант, который, мне кажется, вас устроит.— И Ларсон согласится работать со мной на пару? — засмеялся я.— Он просто будет поставлен перед фактом — и никуда не денется. С такими простыми ребятами надо быть жестче.— Китайцы в Америке забыли Конфуция, — с искренним изумлением покачал я головой. — Но приобрели кое-что взамен. Например, хватку. Приятно говорить с человеком, у которого есть ответ на любой вопрос.— Не на любой. — Као развел руками. — Сейчас, например, я не нахожу ответа на вопрос, кто зарезал Бланш Арлингтон.— Не может быть, — вежливо улыбнулся я.— Честность, Дэнни, — он поднял палец кверху, — мое главное достоинство.Разговор, похоже, заканчивался, я встал.— Спасибо, Као. Когда мне ждать от вас вестей?— После обеда. Где вы в это время будете?— У себя в отеле.— Отлично. Будете идти сейчас через торговый зал — можете попросить Сью Тонг подобрать вам что-нибудь на память. Только саму ее не прихватите!— Сью Тонг?— Та девушка, на которую вы так страстно оглянулись в дверях, — он засмеялся. * * * Реклама ресторанчика в Вайкини обещала накормить до отвала всего за один доллар двадцать пять центов — и не врала. За эти деньги мне принесли целых семь блюд. Я подумал, что это местечко надо запомнить.У себя в ланаи я был около двух часов дня. Жара не спадала. Я надел плавки и пошел к бассейну: впереди, возможно, был важный разговор, вечером — встреча с Улани, так что стоило встряхнуться.В воду я бухнулся с удовольствием и тут же рванул быстрым кролем. Как оказалось, напрасно: через несколько секунд, держась за поручень на противоположном конце бассейна, я, тяжело дыша, слушал, как бешено колотится в груди сердце. Ты слишком много курил в последние дни, Дэнни Бойд. И пил виски. И шлялся по жаре. Иди отдыхай, парень, и кончай с ненужными подвигами.Хорошо, хоть шезлонг стоял недалеко. Можно было плюхнуться в него и вытянуть ноги. Сновавшего поблизости официанта в белом костюме я попросил принести холодный колинз Колинз — коктейль из крепкого алкогольного напитка и лимонного сока с сахаром.

с ромом — и сразу три порции. Наступали минуты блаженства: голубое небо, яркое солнце, плеск воды, вкус коктейля во рту, сладкая расслабленность в теле. Может быть, ради таких мгновений и живет человек. Сами собой закрылись глаза...Острая боль, будто кто-то разодрал мне щеку, — и я мгновенно проснулся.— Хватит спать! Встречай гостей.Высокая статная блондинка в черном закрытом купальнике стояла передо мной, насмешливо улыбаясь. Ее длинный красный ноготь покачивался перед моим носом, готовый впиться в него, если я немедленно не приду в себя. Надменный подбородок, широко стоящие голубые глаза, высокие скулы, полная грудь, которая, казалось, вот-вот вырвется наружу, длинные загорелые ноги с крутыми бедрами — Вирджиния Рид сейчас могла свести с ума кого угодно.— Сколько ты еще намерен на меня глазеть? — спросила она. — Или есть замечания по моей фигуре?— Замечаний нет, — сказал я и констатировал: — Фигура — класс!Она опустилась в соседний шезлонг, надела черные очки.— Что, Дэнни Бойд, парень-вечный двигатель, уже перегрелся? А ты, оказывается, храпишь во сне.— Не пугай меня, — я подозвал официанта. — Заказать тебе колинз?— Алкоголь в такую жару? — ее брови удивленно поднялись. — Ладно, только ради тебя.Официант ушел за коктейлем. Я закурил.— Такая женщина — и одна. Ты рискуешь. Могут похитить!Она приспустила очки на кончик носа и оценивающе глянула на меня поверх стекол.— Юмор, конечно, незамысловат. Все прочее — ничего... Что-то в тебе есть.— Профиль! — сказал я. — Четкий чеканный профиль, как на старинной медали. Женщины, увидев его, валятся с ног.— Да? А я думаю, что ты дамочек сам заваливаешь до того, как они тебя разглядят.— Я им все равно на всякий случай глаза завязываю, — сказал я. — Слушай, а твои старики были изрядными хохмачами. Это ж надо — назвать тебя Вирджинией Вирджиния — дева, девственница.

.Нам принесли колинз. Я прихлебнул коктейль и снова почувствовал себя на вершине блаженства. Вирджиния вертела бокал в пальцах.— Я здесь, как сам понимаешь, в качестве парламентера.— Као убедился, что я не вру?— Считай, что так. В любом случае, решено, что можно брать тебя в игру.— Подробнее, если можно.— Тебе будет причитаться пятая часть — если мы выиграем. Это порядка пятидесяти тысяч долларов, а может, и больше. Если проиграем — большой-большой, жирный ноль. Так что решай.— Сколько народу придется пришить?— Хотелось бы обойтись без этого, — быстро произнесла она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16