– Только она почему-то считает мое поведение неприличным.
– Дорис? – поинтересовался я вежливо. – А кто это?
– Моя подружка. Это она первой взяла трубку, – объяснил Кларри. – Милейшее существо, способное создать уют даже в холодные зимние ночи, когда не выбираешь, чем бы согреться.
Сквозь шумы в телефонной трубке я услышал мелодичный смех и звон бокалов. Гораздо приятнее было бы сейчас пить с этими людьми, чем ложиться в одинокую постель и размышлять над невеселыми перспективами, нарисованными для меня Амброузом.
– Завтра в семь утра я буду у вас, Дэнни. Черт, я забыл одну мелочь. Вам неинтересно узнать, сколько это будет стоить?
– В этом вопросе я полностью полагаюсь на вас, Кларри. Думаю, мы сойдемся в цене. До свидания!
– Спокойной ночи, Дэнни!

* * *

Уже где-то после полуночи я проснулся от странных звуков, доносившихся из коридора: кто-то осторожно скребся в мою дверь. Я вытащил из-под подушки револьвер, на цыпочках пересек комнату и прижался к стене справа от двери. Царапанье не затихало. Наверное, оно продолжалось уже давно и не могло принадлежать злоумышленникам – те или взламывают дверь в единый миг, или бесшумно вскрывают ее отмычкой.
Осторожно сдвинув засов, я распахнул дверь. Бетти буквально влетела в мою комнату.
– Не зажигай электричество, – прошептала она.
Комната была залита лунным светом, и я без труда различал все формы ее тела, едва прикрытые полупрозрачной рубашкой, не доходившей до колен сантиметров на тридцать. Рубашка была слишком короткой, а колени слишком круглые, чтобы на это можно было смотреть спокойно.
– Очень мило, что ты нанесла мне визит, Бетти, – сказал я. – Хотелось бы узнать: ты по делу или ради удовольствия?
– Дэнни, я хочу предостеречь тебя, – жарко зашептала она. – Это же я делала в Сиднее, но ты мне не поверил. А теперь дело зашло чересчур далеко. Боюсь, что уже слишком поздно...
– Поздно для чего?
– Неужели ты не понимаешь, что творишь? Зачем ты доводишь их до белого каления. Ты загнал их в угол. Им некуда отступать. Ну зачем ты заявил, что хочешь присутствовать на судебном следствии?
– Не торопись, моя милая. Ты слишком быстро говоришь... Что ты имела в виду, сказав: "Им некуда отступать"?
– Мне кажется... Я думаю... они просто убьют тебя, – произнесла она сдавленным голосом. – После того, как ты ушел спать, в баре состоялся настоящий военный совет. Я пыталась остаться, но меня грубо вытолкнули вон. При этом Ларри заявил, что тебе не удастся дать свидетельские показания против них.
– Может, они хотят купить меня за тридцать сребреников? – предположил я.
– Твои сребреники будут отлиты из свинца! Сделка уже вряд ли возможна. Догадываешься, зачем я встретила тебя в Сиднее?
– Догадываюсь. Сколько ты мне собиралась предложить?
– Первое предложение – двадцать тысяч. Последнее – шестьдесят. Но теперь это уже не имеет значения. Ты сам накликал на себя беду, мой милый.
– Ясно... Ты посвящена в детали? Время? Место? Исполнитель?
– Ромней заикнулся что-то о завтрашнем дне. Сегодня ночью ты, наверное, можешь спать спокойно. Здесь они не решатся напасть на тебя. Слишком много улик будет против них.
– Не кажется ли тебе странным, что ты сейчас здесь и со мной? Жертва пришла в гости к вурдалаку.
– Мне самой это кажется странным. Зачем я хочу помочь тебе? Но во всяком случае не из-за любви, можешь быть спокоен.
– Возможно, милосердие просто распирает тебя от рождения?
– Милосердие мне не знакомо...
– Так же, как и любовь?
– Нет, я любила однажды, – она горько вздохнула. – Впрочем, тебе даже это слово не известно.
– Ты меня обижаешь.
– То, что ты ревешь, как бык, и бьешь копытами при виде каждой бабенки, еще ничего не значит. Это не любовь, а похоть. Вряд ли ты способен питать к кому-нибудь нежные чувства.
– Это можно проверить...
– Молчи! Мне тошно от твоей болтовни! Мне осточертел твой чеканный профиль и твоя фатоватая улыбка!
– За что ты вдруг возненавидела меня, крошка? Иди это та ненависть, которая возбуждает?
Внезапно она ухватила свою рубашку за подол и единым движением сбросила ее через голову. Передо мной предстало обнаженное тело, облитое лунным светом.
– Бетти, дорогая, я не понимаю, чем ты так опечалена... – забормотал я. – Я хочу помочь тебе... Ты мне не безразлична... Не огорчай меня так больше...
– Иди ко мне, Дэнни, – ее гортанный голос сотворил со мной чудо.
Несколько секунд я пытался сопротивляться этому страстному зову, но все было бесполезно. Я потерял власть над своим телом. Мои руки, мои глаза, моя плоть, – все вышло из-под контроля сознания. Все, что осталось в мире, и все, к чему я стремился, находилось передо мной – прекрасная статуя из слоновой кости, живая и теплая...
И с этого мгновения время остановилось. Я подхватил ее на руки – легкую, как перышко! Потом мы оказались в моей постели, на сбитых простынях.
– Дэнни, милый, – она гладила меня по голове, а я еще не мог прийти в себя от всего пережитого.

Глава 8

Кларри, как и обещал, прибыл точно в семь. С собой я взял только самое необходимое – револьвер и пачку сигарет.
Он лихо развернул свой видавший виды драндулет и погнал его туда, где нас ожидала лодка.
– Если ветер не изменится, на море не будет даже ряби, – сказал Кларри. – Вам везет, Дэнни. Прекрасно отдохнете сегодня. Все удовольствие будет стоить двадцать пять монет плюс жратва и напитки.
– Годится, – сказал я. – А какую валюту вы предпочитаете?
– Английские фунты само собой. В мире нет более надежных денег.
Вид его суденышка вызвал у меня восторг – ну прямо миноносец, надраенный, сверкающий, только очень маленький.
Не менее получаса ушло на загрузку провизии, а главное – пива. Его мы взяли с запасом.
И вот уже палуба мелко задрожала под нашими ногами, а ветер тихо запел в снастях.
Я стоял на мостике рядом с Кларри и наблюдал, как наша яхта удаляется от причала. При мысли, что мне уже нечего бояться банды озверевших друзей покойного Деймона Гилберта, меня охватила тихая радость.
Бетти оставалась у меня до самого рассвета и в перерывах между любовными ласками уговаривала как можно скорее покинуть дом. Я поинтересовался, за кого она меня принимает, уж не за труса ли? Она ответила, что принимает меня за того, кто я есть на самом деле, – за придурка-самоубийцу. Вот такое нежное у нас получилось прощание.
Когда мы проходили мимо роскошной яхты, стоявшей на якоре у входа в порт, моего приятеля окликнул ее шкипер.
– Эй, Кларри, старина! – заорал он во всю силу своих могучих легких. – Ты не видел Джека Ромнея? Того самого, что недавно утопил свою яхту! Он нанял мою посудину на сегодня. Сначала должны были прибыть только два пассажира, а теперь, говорят, могут заявиться сразу человек пять. Хотелось бы знать, куда они хотят направиться и с какой целью.
– Нет, я не видел его, – ответил Кларри. – Неплохой денек сегодня, а?
После всего услышанного у меня создалось впечатление, что денек будет не только неплохим, но вдобавок еще и содержательным. Кое-кто захотел устроить праздник в честь Дэнни Бойда.
В сложившейся ситуации я решил выложить перед Кларри всю подоплеку нашей экспедиции.
Судно уже давно бороздило голубую гладь Большого Барьерного рифа, а солнце поднималось к зениту, когда я окончил свою исповедь. Подумав немного, Кларри глубокомысленно изрек:
– Значит, вы опасаетесь, что сегодня вам придется туго?
– Думаю, им легче разделаться со мной в море, чем на суше, – сказал я. – Если вы не хотите рисковать, поворачивайте назад. Я не обижусь на вас, Кларри. Каждому дорога его жизнь.
– Но вы ведь рискуете?
– На это есть причины. Мне заплатили.
– Мне тоже. Разве вы забыли о двадцати пяти фунтах?
Над палубой, жалобно крича, пронеслась какая-то птица.
– Что там оттягивает ваш карман, Дэнни? – спросил он.
– Револьвер.
– Какого калибра?
– Тридцать восьмого.
– Неплохо. А у меня в кубрике имеется старое ружьишко и полсотни патронов к нему. Впрочем, мне кажется, что заранее тревожиться не стоит.
Он вытащил карту, нарисованную Ромнеем, и принялся ее тщательно изучать.
– Знаю я это место. И риф этот помню. Он немного в стороне от обычных наших путей... Вон, смотрите! – указал он куда-то вправо. – Видите?
Прикрыв лицо от солнца ладонью, я вгляделся в морскую даль и увидел острый треугольный плавник, бороздящий воду.
– Это серая акула, – пояснил Кларри. – Весьма опасная тварь... Я бы не отказался от кружечки пива. А как вы?
– Какие вопросы, Кларри! – сказал я.

* * *

Сразу после полудня на горизонте показались два темных пятнышка. Ради такого случая пришлось вскрыть второй ящик пива.
– Вот мы и прибыли, – сказал Кларри. – Вон те два острова – наши. Именно они изображены на карте. Только не лейте пиво так быстро! Высокая пена хороша только при стирке белья.
Он взял из моих рук стакан и принялся критически рассматривать его.
– Да, – пробормотал он. – Если бы Дорис видела это, то наверняка сошла бы с ума. Она ведь у меня профессионалка.
– В каком смысле?
– Она работает барменом.
– А-а, – сказал я, пригубив пиво. – Который остров из тех двух нам нужен?
– Левый. Но до него еще идти и идти.
– Может, тогда перекусим? Я что-то проголодался.
– И я не откажусь.
Когда наша трапеза, сопровождаемая богатым возлиянием, подошла к концу, до островов было рукой подать.
– Видите, как кипит вода прямо перед островом и слева от него? Это волны разбиваются о рифы, – Кларри презрительно сплюнул. – Как Ромней не заметил их? Или спал, или был в стельку пьян. Как близко я должен подойти к рифам?
Но мое внимание сейчас было целиком приковано к правому острову.
– Какое расстояние отделяет эти острова друг от друга? – спросил я.
Кларри оценивающе прищурился.
– Думаю, метров восемьсот, а может, и того не будет. Но вы ведь хотели взглянуть на риф, а не на остров.
– Знаете, Кларри, я передумал, – медленно сказал я. – Мне бы хотелось осмотреть вон тот остров.
– Слева?
– Нет, справа.
– Хорошо. Вы меня наняли, вам и командовать.
Он пожал плечами и взялся за руль. Его яхта обогнула рифы, возле которых ревел прибой, и стала приближаться к правому острову. Вблизи он оказался куда больше, чем издали. В центре острова возвышались три холма, поверхность целиком покрывал буйный тропический лес, спускавшийся к самой воде.
– Какова площадь острова? – спросил я.
– Примерно три квадратных мили.
– Куда мы сейчас направляемся?
– В глубине лагуны есть небольшой пляж. Это лучшее место для швартовки.
– Хорошо.
Он управлял своим суденышком ласково и нежно, словно мать, баюкающая своего ребенка.
Скоро нос яхты уперся в мелкую гальку пляжа.
– Я останусь здесь, – сказал я. – А вы немного отплывите в сторону и ждите моего сигнала.
– Значит, я должен бросить якорь невдалеке и ждать, пока вы наиграетесь в Робинзона?
Я размышлял, внимательно разглядывая заросшие кустарником берега. Что-то обязательно должно произойти здесь сегодня. Но что бы ни случилось, декорация для драмы идеальная.
– Да, – произнес я. – Так и сделаем. Бросайте якорь и будьте начеку. Если появится Ромней и вся его компания, скажите, что я здесь.
– Хорошо, я скажу. А потом?
– Ждите, пока я не появлюсь на пляже. Тогда я подам вам сигнал.
– Хотелось бы дождаться его до прихода темноты. Иначе вам придется махать рукой до самого рассвета.
– Постараюсь, – сказал я, выскакивая на берег.
Кларри, силуэт которого четко вырисовывался на фоне ослепительной синевы лагуны, крикнул мне вдогонку:
– А что мне делать, если начнется потасовка?
– Скорее всего, ее не будет.
– Думаю, Дэнни, вы поступаете опрометчиво, высаживаясь на этот остров. Здесь даже задницу не спрячешь. Надо было мне потребовать свои двадцать пять монет вперед... В любом случае будьте осторожны и не задерживайтесь здесь.
Судно медленно отчалило от берега, и я помахал ему вслед. Отойдя на сотню метров, Кларри добавил оборотов и переложил руль влево. Яхта пулей полетела к выходу из лагуны. Волна, поднятая форштевнем, забурлила у моих ног.
Выбравшись на пляж, я почувствовал себя совершенно отрезанным от цивилизованного мира. Присев на первый приглянувшийся мне камень, я разулся, чтобы просушить башмаки, и закурил. Спустя десять минут и обувь, и брюки были сухими, а солнце стало обжигать кожу через одежду.
Яхта Кларри вскоре превратилась в крохотную точку на горизонте. Я неторопливо обулся и стал озираться по сторонам.
Все вокруг так и дышало покоем. Чертовски приятная штука, скажу я вам, – оказаться единственным человеком на земле. Впрочем, вскоре тишина стала мне надоедать. Всякая полная тишина имеет какой-то зловещий оттенок. Только ради того, чтобы услышать шипение спички, я закурил снова.
Как там поживает без Дэнни Бойда город Нью-Йорк? Ведь до Рождества осталось всего несколько дней. Я вспомнил снег, Санта Клаусов, украшенные игрушками елки, и меня охватила ностальгия.
Как хорошо было бы сейчас сидеть в своем кабинете вместе с Фрэн Джордан, грызть жареные каштаны, любоваться на небоскребы Манхэттена и на коленки моей очаровательной секретарши!
Внезапно за моей спиной раздался еле уловимый шорох!
Помимо воли волосы у меня на голове встали дыбом. Я уже так привык к тишине, что скрип песка под чьими-то ногами казался мне ревом реактивного самолета. Кто-то приближался ко мне через заросли лиан, с легким шумом раздвигая листву.
А потом раздался и голос – не дьявола, а человека:
– Наконец-то вы догадались посетить этот остров, Дэнни Бойд. Я уже целую неделю схожу здесь с ума от скуки.
На песок пляжа грациозно ступила живая и невредимая Лейла Гилберт. Лукаво рассматривая меня, она остановилась, уперев руки в бока.
Ее светлые волосы выглядели еще более спутанными, чем в прошлый раз, но сейчас солнце почти обесцветило их. Некогда бледное лицо покрывал бронзовый загар. Только глаза по-прежнему не утратили своей интенсивной кобальтовой синевы, и в их глубине все так же плясали огоньки скрытой иронии. На девушке был только платок, повязанный вокруг груди, да узенькие шорты, полностью открывающие бедра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13