– Тут говорится, что он заслужил одобрение в деловых кругах, получив серьезный контракт, который позволит провести работы в Англии, а не за границей, – прочитал Дэвид. – Он везде успевает, как видно, и от каждой выгодной сделки норовит ухватить кусочек. Вчера в «Савое» вокруг него все ходили на задних лапках. Вот, посмотри, Хен.
Ей вовсе не хотелось смотреть, но ее внимание приковала фотография. Джед, улыбаясь с присущим ему оттенком надменности, смотрел прямо в объектив. Под руку его держала леди Анастасия Филмор.
– Кто эта блондинка, Хен? Ты ее знаешь? – с типичной для старшего брата бестактностью поинтересовался Дэвид.
– Я ее видела на рождественской вечеринке в Фотрингеме, – без выражения произнесла Генриетта, не отрывая взгляда от красивого, невозмутимого лица, смотревшего в объектив. – Это леди Филмор, его подруга.
– Подруга, значит? Н-да… – В голосе Дэвида слышалось восхищение, но стоило Саре резко произнести: «Дэвид!», указав на побледневшее лицо Генриетты, как он тут же пошел на попятный: – Видимо, она очень фотогенична. Фотографии иногда так льстят…
– Нет, она действительно весьма красива, – спокойно сказала Генриетта и улыбнулась, глядя на обеспокоенные лица Сары и брата. – Все в порядке, не стоит делать из этого трагедию. Мы даже не встречаемся.
– Я ненавижу его! – воскликнула Генриетта, и Мерфи негромко завыл, сидя на заднем сиденье в «мини». – Честно. – И, пытаясь убедить саму себя, она еще раз повторила: – Ненавижу!
Но уже в следующую секунду ей пришлось признать, что у нее нет никаких оснований чувствовать себя обиженной или преданной. Джед свободный человек, абсолютно свободный, и именно по ее инициативе между ними ничего не произошло. Если ему вздумается переспать со всем Лондоном, что же, он вправе это сделать. Она включила дворники. Накануне погода окончательно испортилась, и теперь холодный, мокрый субботний вечер напоминал скорее ноябрь, чем апрель.
Генриетта собиралась выехать из Лондона еще утром, но дети уговорили остаться до ленча, и в результате она уехала только в три часа дня. У Сары замечательные дети, с тоской подумала Генриетта. Она любила детей и животных: они всегда честны . Хотя при нынешнем ее образе жизни материнство представлялось сомнительный перспективой.
Когда Генриетта свернула на проселочную дорогу, дождь превратился в ливень, и порывы шквалистого ветра буквально сдували маленькую машину. Наконец впереди показался свет, падающий из окон мельницы, и Генриетта облегченно вздохнула, однако уже в следующую секунду воскликнула:
– Свет? Откуда свет, Мерфи? И дым над трубой… Что случилось?
Случился Джед. Едва машина затормозила на площадке перед входом, дверь распахнулась и он появился на пороге – огромная, темная фигура и сердитая гримаса на лице.
Он сам открыл дверцу, прежде чем Генриетта успела отстегнуть ремень безопасности.
– Вы в порядке? – спокойно осведомился он.
– В порядке? – эхом откликнулась она, растерявшись.
– Вы чертовски долго добирались, – сквозь зубы процедил он. – Я уже начал думать, что вы попали в аварию. Почему вы так поздно выехали из Лондона? Разве по прогнозу погоды нельзя было догадаться, что вести машину будет очень трудно, а дорога к мельнице весьма ненадежна? Было очень глупо с вашей стороны отправляться в путь в совершенно неподходящей машине.
Генриетта смотрела на него во все глаза и наконец пулей, вылетела из машины.
– Вас абсолютно не касается, когда я возвращаюсь домой! – в ярости воскликнула она. – Я не обязана отчитываться ни перед вами, ни перед кем-то другим. И откуда вам известно, когда я выехала из Лондона?
– Я позвонил Дэвиду, чтобы поговорить с вами, сразу после вашего отъезда, – произнес Джед, и тон его голоса был холоднее, чем мелкие капли дождя, оседавшие на их лицах.
– Да что вы? – У нее уже было это: обвинения, ограничения. Никогда больше, никогда в жизни , она не позволит ни одному мужчине давать ей указания, тем более если этот мужчина только что щеголял перед ней в сопровождении другой женщины. – Ведь я вас не просила звонить, правда? – резко произнесла она. – И если мне взбредет в голову вернуться в полночь, это не ваше дело.
Генриетта чувствовала, что ведет себя неправильно, но уже не могла остановиться.
– Это все, что вы можете сказать? – В отличие от нее Джед был само спокойствие, и в этом спокойствии таилась странная угроза.
Генриетта отлично это почувствовала, когда устремилась вслед за ним в дом.
– Я не обязана что-либо говорить, – сдавленно произнесла она, глядя, как Джед направляется на кухню. – А куда это вы собрались?
– Никуда я не собрался! Хочу забрать пальто, если вы не против, – со сдержанным сарказмом ответил тот.
– Очень даже против! – огрызнулась девушка. – Более чем.
– Однако! – Помрачнев, он бросил на нее взгляд и, накинув пальто на плечи, пошел к выходу.
Генриетта готова была взорваться от ярости. Она догнала его в холле.
– Может, вы и хозяин мельницы, Джед, но я подписала договор на трехлетнюю аренду, а это значит, что еще два года здесь – мой дом. Если хотите побывать в гостях, лучше предупреждайте заранее, идет?
– Отлично, – рявкнул тот, и Мерфи зарычал громче. – И ты тоже заткнись! – добавил Джед, после чего с треском захлопнул за собой дверь.
– Ох, Мерфи… – Девушка добрела до лестницы и опустилась на деревянную ступеньку, уронив голову на руки. Мерфи сочувственно уткнулся ей в руку мокрым носом. На мельницу спустилась тишина, нарушаемая лишь стуком дождя по крыше и завыванием ветра за окном.
Генриетта Сама не знала, сколько прошло времени, пока она наконец заставила себя встать и вернуться к машине, чтобы забрать оттуда сумки и чемодан. Закрыв дверь, она медленно поднялась по лестнице и прошла в гостиную.
Девушка застыла на пороге, оглядываясь вокруг. На подоконнике перед маленьким окном, выходящим на реку и поля, стояла ваза со свежими цветами, а возле камина на специальной подставке лежали дрова. В самом камине жарко горел огонь, наполняя комнату теплом и светом, а задернутые шторы на окнах отгораживали ее от хмурой непогоды. Комната выглядела такой приветливой и уютной, что Генриетта почувствовала, как злость и страх отступают, и едва не заскулила от грусти. Распаковав вещи и спустившись на первый этаж, девушка почувствовала себя ещё хуже. Холодильник оказался набит продуктами, включая сочное мясо и дорогое вино, а на столе лежали свежие яйца, хлеб и даже аппетитная кость, явно предназначенная для Мерфи. Судя по всему, поговорив с Дэвидом и узнав, что Генриетта вернется поздно, Джед отправился по магазинам, а потом увидел, что ей нечем топить камин, и приготовил дрова. Он согрел дом, придал ему уютный вид, а она… просто его уничтожила! Генриетта зажмурилась, чувствуя, как желудок противно сжимается от стыда.
Не один час просидела девушка перед огнем и наконец пришла к неизбежному выводу: надо завтра же навестить Джеда и извиниться. Конечно, она сразу сообщит ему, что все так же не желает иметь с ним серьезных отношений, а на протяжении следующих нескольких месяцев будет крайне занята, так что какие-либо визиты не приветствуются; но и оставить все как есть она не могла, иначе это будет камнем лежать у нее на душе.
Генриетта поднялась к себе в спальню с твердым намерением заснуть. В час ночи она приготовила себе сладкое молоко, в три выпила какао с печеньем, а в половине пятого сдалась и села к окну, завернувшись в одеяло. Она просидела там до рассвета, наблюдая, как утро нежными розовыми пальчиками приподнимает над полями завесу ночи.
Сразу после завтрака она отправится в Фотрингем, и, если Джед ее примет – что совсем не обязательно, – она покончит с извинениями еще до того, как начнется новый день. И на этом поставит точку. История завершится, и останется только вежливо раскланиваться при случайной встрече.
Рваные облака неслись по низкому, свинцово-серому небу, когда Генриетта подошла к массивной, богато инкрустированной двери Фотрингем-Холла и позвонила. Сердце уже готово было выпрыгнуть из груди, когда дверь начала открываться, но это была всего лишь миссис Паттен, неутомимая экономка Джеда.
– Доброе утро, миссис Паттен, – скрипучим голосом произнесла Генриетта и откашлялась, прежде чем продолжить: – Могу ли я увидеть мистера Винсента на пару минут? Это Генриетта Ноук, с мельницы.
– Да, я вас помню, мисс Ноук, – скупо улыбнулась экономка и распахнула дверь. – Мистер Винсент сейчас завтракает, но я скажу ему, что вы пришли. Будьте любезны, подождите в гостиной.
– Спасибо. – Генриетта чувствовала себя нашкодившим ребенком. А вдруг он просто попросит миссис Паттен передать сообщение и предложит ей удалиться? Содрогнувшись, она заставила себя сидеть смирно. Ясно одно: он в ярости.
Скрип открывшейся двери заставил ее резко поднять голову.
– Мистер Винсент примет вас в столовой. – В сдержанном голосе экономки слышалось неодобрение. – Будьте добры, идите за мной.
– Спасибо. – Покраснев до ушей, Генриетта направилась вслед за женщиной через роскошный холл к двери направо. Такие же ощущения она испытывала, когда ее вызывали к директору в школе.
– Мисс Ноук, мистер Винсент. – Экономка пропустила девушку в комнату. – Сейчас я принесу еще один прибор, мисс Ноук.
– Что вы, не стоит беспокоиться. Я не хочу… – Она тут же запнулась – причина неудовольствия миссис Паттен была ясна.
Столовая была намного меньше гостиной; деревянные стены, дубовая мебель и темно-красный ковер придавали ей уют, которого не хватало в другой комнате, и это впечатление усиливали веселые языки пламени в лепном камине.
Но Генриетта ничего этого не заметила. Широко раскрыв глаза, она смотрела на крупного загорелого мужчину в коротком махровом халате, распахнутом на груди, и черных шелковых брюках от пижамы, комфортно устроившегося во главе стола.
– Генриетта, – мягко произнес Джед, улыбаясь, – чем могу быть полезен? Прошу, садись и расскажи.
Она уже видела полураздетых мужчин – в конце концов, она же была замужем? – лихорадочно твердила про себя девушка. Но Джед Винсент – это нечто совершенно особенное. Он… ну, он просто несравненен. Черные завитки волос на груди, поджарый живот и сильные ноги, которые не скрывала, а только подчеркивала тонкая шелковая ткань. Босые ступни усиливали эффект обнаженности. Влажные черные кудри падали на лоб, придавая Джеду взъерошенный и очень-очень сексуальный вид. Настоящая бомба.
– Я… я не знала… – Она глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. – Не стоило из-за меня прерывать завтрак. Я могла бы подождать или вернуться позже.
– А я ничего и не прерываю. – Он лениво поднялся и указал на соседний стул. – Я был бы рад, если бы вы ко мне присоединились.
– Спасибо, но я уже ела, – поспешно ответила Генриетта.
– Тогда кофе. Миссис Паттен сейчас принесет чашку.
Он продолжал стоять, и ей ничего не оставалось, как подойти и сесть за стол.
– Итак, – бархатным тоном начал Джед, вернувшись на свое место, – чем могу служить?
– Я… пришла, чтобы извиниться за свое поведение вчера вечером. Я все приняла слишком близко к сердцу, я знаю, а вы были очень добры, что наполнили мне холодильник, накололи дров и так далее. Я вам все возмещу.
– Не говорите глупостей, Генриетта, мне не нужны ваши деньги.
– Пожалуйста, мне бы этого хотелось. – Она снова вздохнула, не в состоянии унять дрожь в голосе. – Я бы меньше переживала по поводу своей грубости, если бы вы позволили мне заплатить.
– А я бы стал больше переживать по поводу того, что вторгся на вашу территорию.
– Что? – Она раскрыла рот от изумления.
– Я не имел права без спроса входить в ваш дом. Но вчера я думал только о том, что вы приедете уставшей и замерзшей, и мне хотелось прогреть дом и проверить, все ли готово к вашему позднему возвращению. – Красивые голубые глаза смотрели на нее в упор без тени насмешки. – Я воспользовался привилегией друга, на которую, очевидно, не имел права. Ведь вы никогда не скрывали неприязни и недоверия ко мне, правда?
Боже, помоги! Все оказалось намного хуже, чем она предполагала.
– Джед, я же сказала, что прошу прощения… – неуверенным голосом произнесла Генриетта. – Правда.
– Не за что, это я был не прав. С чем вы любите кофе?
Господи, да с чем угодно!
– С молоком, один кусочек сахара, будьте добры. – Она еще раз попыталась вернуться к больной теме. – Я не испытываю к вам неприязни, – медленно начала она.
– Но все же не доверяете, – резко перебил ее Джед, и впервые в его голосе послышалось раздражение. – Так?
– Дело не в вас, правда… Наверное… – Она запнулась. – Наверное, я до смерти боюсь доверять мужчинам вообще, – нескладно выговорила она.
Надолго воцарилась тишина, а потом Джед мягко произнес:
– Не хотите рассказать?
– Нет.
Ответ вырвался у Генриетты непроизвольно, и, несмотря на раскаленную атмосферу, Джед улыбнулся.
– Что ж, довольно однозначно, – сдержанно произнес он. – Могу я хотя бы уточнить, имеет ли это отношение к вашему мужу?
Генриетта нервно сглотнула.
– Имеет.
– Понятно. – Неужели этот идиот ей изменял? Весьма правдоподобно. А она сохраняла ему верность, выполняла все супружеские обязанности, любила его. Такое он видел не раз.
Генриетта взяла чашку, слегка кивнув в знак благодарности и чувствуя, как горят щеки. О чем он думает? Загорелое лицо бесстрастно. Из него вышел бы превосходный игрок в покер.
– Похоже, жизнь нам обоим сдала неважные карты, – произнес Джед. Генриетта не сдержала улыбки. – Что я такого сказал?
– Ничего, – поспешно ответила она. – Просто я подумала, что вы бы хорошо справились с игрой в покер, а тут вы заговорили о картах.
– Я много с чем хорошо справляюсь, Генриетта. – Он улыбнулся, потому что румянец, только начавший было остывать, вновь окрасил ей щеки. – Вот только вы упорно не даете мне это доказать, – с сожалением пробормотал он. – Но однажды…
Ничего не будет однажды. Генриетта выпрямилась и решительно отпила горячий кофе.
– В общем, я только хотела прояснить ситуацию и извиниться, – сказала она, вставая из-за стола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15