Возможно, это ничего не значило,
но Омсфорды до сих пор ничего не узнали о незнакомце. Он даже не назвал им
своего имени. Теперь же он исподволь добывал у ничего не подозревающего
хозяина гостиницы информацию о Доле. Это беспокоило Флика, но он не знал,
что предпринять. Ему захотелось, чтобы появился Шеа и увидел, что
происходит. Но брата все не было. Долгожданный ужин был подан и уже
полностью уничтожен, когда наконец распахнулись створки входных дверей, и
из темноты появился Шеа.
Впервые Флик заметил, что незнакомец в капюшоне проявил к увиденному
им человеку не просто легкий интерес. Сильные руки стиснули край стола и
черная фигура безмолвно поднялась, возвышаясь над Омсфордами. Казалось, он
забыл об их присутствии, и его лоб прорезали еще более глубокие морщины, а
неровное лицо сосредоточенно застыло. На одну страшную секунду Флик
поверил, что незнакомец намерен убить Шеа, но тут же эта мысль исчезла,
вытесненная другой: этот человек изучал мысли его брата.
Незнакомец пристально смотрел на Шеа, и его укрытые тенью запавшие
глаза быстро оглядывали узкое лицо и стройную фигуру юноши. Он немедленно
отметил в нем черты сказочных эльфов - слегка заостренные уши под копной
взъерошенных светлых волос, словно проведенные карандашом брови, под
прямым углом поднимающиеся от переносицы, не пересекая лба, и тонкие линии
носа и подбородка. Он увидел в этом лице честность и ум, и сейчас, глядя
через всю комнату на Шеа, он прочел в проницательных голубых глазах
решительность, которая также пылала в румянце, покрывшем лицо юноши, смело
глядящего в глаза незнакомцу. На мгновение Шеа замер, испытав трепет перед
огромным темным существом. Он чувствовал себя так, словно попал в некую
ловушку, только не понимал, почему. Наконец, решительно взяв себя в руки,
он пошел навстречу грозной фигуре.
Флик с отцом наблюдали, как Шеа подходит к ним, не сводя глаз с
высокого незнакомца, а затем, словно только что узнав вошедшего, оба
поднялись из-за стола. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга в
неловком молчании, а затем все Омсфорды разом торопливо заговорили,
здороваясь друг с другом и маскируя потоком слов непонятное напряжение.
Шеа улыбнулся Флику, но не мог отвести глаз от возвышающейся над ним
фигуры. Шеа был немного ниже брата, а следовательно, тень незнакомца
закрывала его еще сильнее, но глядя на великана, он вел себя спокойнее,
чем Флик. Курзад Омсфорд заговорил с Шеа о порученном деле, и пока тот
отвечал на настойчивые расспросы отца, его внимание на мгновение
отвлеклось, но после нескольких вопросов Шеа вновь повернулся к пришедшему
в Дол незнакомцу.
- Я уверен, что мы не встречались; но мне кажется, вы откуда-то меня
знаете, и я испытываю странное чувство, что тоже должен знать вас.
Нависшее над ним темное лицо кивнуло и его пересекла знакомая
мимолетная усмешка, все такая же издевательская.
- Возможно, ты и должен знать меня, хотя неудивительно, что ты не
помнишь. Но я знаю, кто ты; в самом деле, я тебя хорошо знаю.
От неожиданности Шеа онемел и встал, уставившись на незнакомца и не в
силах заговорить. Тот поднес к своему лицу тонкую руку и погладил темную
бородку, медленно оглядев троих людей, ожидающих его дальнейших слов.
Открытый рот Флика олицетворял вопросы, роящиеся в мыслях у всех
Омсфордов. Наконец незнакомец поднял руку и откинул капюшон плаща, открыв
взглядам темное лицо, обрамленное длинными черными волосами, аккуратно
остриженными у плеч и падающими на глубоко посаженные глаза, до сих пор
кажущиеся темными щелочками в тени густых бровей. - Меня зовут Алланон, -
тихо объявил он. Наступила долгая полная изумления тишина, и трое
слышавших его застыли в изумлении, не в силах вымолвить ни слова. Алланон
- таинственный странник четырех земель, историк народов, философ и
наставник, по слухам, практикующий мистические искусства. Алланон -
человек, побывавший всюду, от черных гаваней Анара до запретных вершин
Чарнальских гор. Его имя было знакомо даже жителям самых глухих и
уединенных поселений Юга. И вот он вдруг стоит перед Омсфордами, каждый из
которых за всю жизнь лишь несколько раз покидал родную долину.
В первый раз Алланон тепло улыбнулся, но в глубине души он жалел их.
Тихое существование, которое они привычно вели многие годы, кончилось, и в
некотором смысле это произошло из-за него.
- Что привело вас сюда? - спросил наконец Шеа. Высокий странник
пристально взглянул на него и издал тихий глубокий смешок, удививший их
всех.
- Ты, Шеа, - прошептал он. - Я пришел за тобой.

2
Следующим утром Шеа проснулся рано, покинул тепло своей постели и
торопливо оделся на сыром прохладном воздухе. Он обнаружил, что встал так
рано, когда во всей гостинице не проснулся еще ни один человек: ни хозяин,
ни гости. Длинное здание окутывала тишина, пока он бесшумно пробирался из
своей маленькой комнатки в задней части основного здания в главный холл,
где быстро развел огонь в огромном каменном очаге негнущимися от холода
пальцами. Даже в самые теплые месяцы в эти ранние утренние часы, когда
солнце еще не поднялось над холмами, в долине стоял невыносимый холод.
Тенистый Дол был надежно укрыт не только от человеческих глаз, но и от
ярости переменчивой зимней погоды, приходящей с Севера. Но хотя свирепые
бури зимой и весной проносились мимо долины и Тенистого Дола, по утрам
среди холмов круглый год обитал жгучий холод, который разгоняли лишь
падающие в долину теплые лучи полуденного солнца.
Занявшийся на дровах огонь гудел и потрескивал, а Шеа расслабился на
одном из высоких стульев с прямой спинкой, обдумывая события прошлого
вечера. Он откинулся назад, сцепив пальцы рук, чтобы согреться, и опершись
спиной на жесткое дерево. Откуда Алланон может его знать? Он редко
выбирался из Дола и наверняка запомнил бы этого человека, если бы встретил
его в одном из своих нечастых путешествий. После своего заявления Алланон
отказался далее обсуждать этот вопрос. Он молча поужинал, заявив, что все
дальнейшие разговоры откладываются до утра, и вновь превратился в ту
зловещую фигуру, которая встретила тем вечером Шеа на пороге гостиницы.
Поев, гость попросил хозяина показать ему комнату, где он может выспаться,
и извинился. Ни Шеа, ни Флик не сумели больше вытянуть из него ни одного
слова про его путешествие в Тенистый Дол и его интерес к Шеа. Позднее,
когда ночью братья беседовали об этом наедине, Флик связал его встречу с
Алланоном и случай с ужасающей тенью.
Мысли Шеа вернулись к изначальному вопросу - откуда Алланон может его
знать? Он проследил в уме все события своей жизни. Ранние годы он помнил
смутно. Он не знал, где родился, хотя через какое-то время после того, как
его усыновили Омсфорды, ему рассказали, что он появился на свет в
маленьком поселении на Западе. Отец его умер раньше, чем в памяти мальчика
мог бы запечатлеться его образ, и теперь он почти ничего не мог о нем
вспомнить. Какое-то время его воспитывала мать, и он припоминал отдельные
эпизоды из жизни с ней, свои игры с детьми эльфов среди огромных деревьев,
в темно-зеленой глуши. Ему исполнилось пять лет, когда она вдруг заболела
и решила вернуться к своему народу в деревушку Тенистый Дол. Наверное, она
уже знала, что жить ей осталось недолго, но в первую очередь она
заботилась о сыне. Путешествие на юг стало для нее последним, и вскоре
после переселения в долину она умерла.
Родственники матери, оставшиеся здесь после ее замужества, исчезли,
все, кроме Омсфордов, приходящихся ей всего лишь дальними кузенами. Менее
года назад Курзад Омсфорд потерял жену и с тех пор один воспитывал сына
Флика и содержал гостиницу. Шеа стал членом их семьи; отныне мальчики
росли как братья и оба носили имя Омсфордов. Никто никогда не называл Шеа
его настоящего имени, а сам он не считал нужным спрашивать. Омсфорды были
единственной семьей, много для него значившей; они также приняли его как
родственника. Временами смешанная кровь беспокоила Шеа, но Флик упорно
убеждал его в том, что это только преимущество, ибо его характер и
инстинкты сформированы смешением кровей двух рас.
Но, как ни старался, он не мог припомнить встречи с Алланоном.
Казалось, этого никогда не происходило. Возможно, так оно и было.
Шеа поерзал на стуле и пустым взглядом уставился в огонь. Что-то в
мрачном путнике пугало его. Возможно, это говорило его воображение, но он
не мог избавиться от ощущения, что этот человек каким-то образом читает
его мысли и видит его насквозь, стоит ему лишь пожелать. Это казалось
нелепым, но с момента встречи в гостиной комнате эти мысли не покидали
юношу. Флик тоже заметил это. Он даже прошептал брату в темноте спальни -
боясь, что его могут как-то подслушать - что, по его мнению, Алланон
опасен.
Шеа выпрямился и глубоко вздохнул. За окном уже начинало светать. Он
поднялся, чтобы подбросить в огонь хвороста, когда услышал в коридоре
голос отца, громко рассуждающего о хозяйственных проблемах. Глубоко
вздохнув, Шеа отогнал от себя мрачные мысли и поспешил на кухню, чтобы
помочь готовить завтрак.
Только ближе к полудню Шеа увидел Алланона, который, очевидно, все
утро провел в своей комнате. Тот неожиданно появился из-за угла гостиницы,
когда Шеа отдыхал под огромным тенистым деревом позади дома, задумчиво
управляясь с легким завтраком, который сам себе соорудил. Его отец был
занят делами где-то в доме, а Флик пропадал по отцовскому поручению. В
лучах полуденного солнца мрачный незнакомец казался ничуть не менее
грозным, чем прошлым вечером, его невероятно высокая фигура по-прежнему
была закутана в плащ, хотя теперь этот плащ был уже не черным, а
светло-серым. Склонив узкое лицо к земле, он подошел к Шеа и уселся на
траву рядом с юношей, задумчиво поглядывая на вершины холмов,
возвышающиеся на востоке над деревьями поселка. Несколько долгих минут оба
они молчали, затем Шеа не выдержал.
- Зачем вы пришли в Дол, Алланон? Зачем вы искали меня?
Темное лицо повернулось к нему, и на тонких губах заиграла легкая
усмешка.
- Это, мой юный друг, такой вопрос, на который нельзя ответить столь
просто, как тебе хотелось бы. Возможно, лучшим способом ответить было бы
вначале поспрашивать тебя. Читал ли ты что-либо по истории Севера?
Он помолчал.
- Знаешь ли ты о Королевстве Черепа?
При упоминании этого имени Шеа замер - в этом названии крылись все
страшные явления жизни, вымышленные и настоящие, этим именем пугали
расшалившихся маленьких детей, от него бегали по коже мурашки у взрослых
мужчин, когда перед мерцающими углями ночного костра рассказывались
всяческие истории. В этом названии слышались имена призраков и гоблинов,
коварных лесных карликов Востока и огромных скальных троллей дальнего
Севера. Шеа взглянул на мрачное лицо перед собой и медленно кивнул. И
снова Алланон помедлил, прежде чем продолжить.
- Я историк, Шеа, помимо прочего - возможно, величайший
путешественник среди нынешних историков, ибо за последние пять веков мало
кто, кроме меня, посещал земли Севера. Мне известно о расе человека много
такого, о чем никто и не подозревает. Прошлое стало расплывчатым
воспоминанием, и возможно, это и к лучшему; ибо последние две тысячи лет
история человека была не особенно приятной. Сегодня люди забыли прошлое;
они мало знают о настоящем и еще меньше - о будущем. Раса людей почти в
одиночестве живет в пределах земель Юга. Люди ничего не знают о Севере и
его обитателях, и совсем мало - о Востоке и Западе. Жаль, что люди стали
столь недальновидной расой, ибо в свое время они были самыми мудрыми из
всех народов. Но сейчас они только стремятся жить отдельно от других рас,
отгородившись от проблем остального мира. Они стремятся к этому, заметь,
лишь потому, что эти проблемы еще не коснулись их, и потому еще, что страх
перед прошлым не позволяет им слишком далеко заглядывать в будущее.
Эти огульные обвинения вызвали у Шеа легкое раздражение, и он резко
ответил:
- Вы говорите об этом так, словно желание жить самим по себе - это
что-то ужасное. Я достаточно знаю историю - нет, я достаточно знаю жизнь,
чтобы понять - человек может надеяться на выживание лишь в том случае,
если полностью обособится от прочих рас и заново отстроит все то, что
потерял за последние две тысячи лет. Возможно, тогда ему хватит ума не
потерять все это во второй раз. Он уже почти полностью уничтожил себя в
Великих Войнах из-за своего постоянного вмешательства в чужие дела и
нежелания обособиться от остальных.
Темное лицо Алланона стало жестким.
- Я хорошо знаю, к каким ужасающим последствиям привели эти войны -
порождения власти и жадности, которые человеческая раса обрушила себе на
голову из-за своей беспечности и потрясающей недальновидности. Это было
давно - но что изменилось? Ты думаешь, человек может начать все сначала,
так, Шеа? Так вот, тебя должен удивить тот факт, что кое-что не меняется
никогда, и власть всегда будет таить в себе опасность, даже для расы,
почти полностью уничтожившей себя. Пусть Великие Войны остались в глубоком
прошлом - войны рас, правителей и националистов, и отдача последних сил в
борьбе за абсолютную власть. Но сегодня перед нами стоят новые опасности,
а над всеми расами нависла более страшная угроза, чем когда-либо в
древности! Если ты думаешь, что человек свободен и может строить новую
жизнь, не обращая внимания на остальной мир, то ты вообще не знаешь
истории!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15