Они приходят к нам во сне в виде подозрений и сомнений, которые хранят нас от непредвиденного. Во сне для нас открыты такие пути, которые не открываются никогда, если мы бодрствуем. Путь, по которому пришло ко мне это предупреждение, должно быть, невероятно широк и прям, учитывая силу его воздействия.
При этом воспоминании ее снова затрясло, и она теснее прижалась к мужу.
— На протяжении многих месяцев нам ничего не грозило, — припоминая, спокойно сказал Бен. — В Заземелье царит мир. Ночная Мгла и Страбон надежно упрятаны. Лорды Зеленого Дола не ссорятся между собой. Даже тролли в Мельхорских горах поутихли. В волшебных туманах никакого волнения не наблюдается. Так что ничего нет.
Оба замолчали, тесно прижавшись друг к другу на широкой постели, наблюдая, как за окном постепенно рассветает и растворяются ночные тени, прислушиваясь к звукам просыпающегося замка. Маленькая блестящая алая птичка промелькнула за окном и исчезла в небе.
Ивица наконец подняла голову и заглянула Бену в глаза. Ее прекрасное лицо было бледным и напряженным.
— Я не знаю, что делать, — шепнула она. Бен чмокнул ее в носик:
— Будем делать то, что потребуется. Встав с постели, он направился к умывальнику, стоящему возле восточного окна. На мгновение замерев, он посмотрел на разгорающийся день. Небо было ясным и светлым, освещенное лучами утреннего солнца, падающими на зелено-синюю долину. Лесистые холмы, окружавшие еще окончательно не проснувшуюся землю, виднелись за сияющими стенами замка Чистейшего Серебра. На лугу возле простиравшегося вокруг озера начали раскрываться цветы. Во внутреннем дворике замка шла смена караула, а конюхи тащили корм лошадям.
Бен умылся водой, которую замок подогрел к началу нового дня. Этот великолепный дворец был живым и обладал собственной магией, позволявшей ему заботиться о короле и его приближенных, словно любящая мать. Когда Бен впервые появился в Заземелье, то не переставал изумляться тому, что вода в ванне всегда нужной температуры, свет появляется по первому требованию, холодными ночами каменные полы замка становятся теплыми под ногами, пища по необходимости охлаждается или вялится. Но теперь он уже привык к подобным маленьким чудесам и больше не задумывался над этим.
Однако этим утром по какой-то непонятной причине Бен обнаружил, что вновь поражается свойствам замка. Вытерев насухо лицо, он посмотрел на блестящую водную поверхность в умывальнике. Оттуда на него глядело его собственное отражение — волевое, загорелое лицо с резкими чертами и проницательными синими глазами, орлиным носом и выбритыми висками. Из-за легкого колебания воды у отражения появились морщинки, которых у Бена на самом деле не было. Бен подумал, что выглядит точно так же, как в тот день, когда впервые появился в Заземелье. Внешность обманчива, гласит поговорка, но в данном случае он вовсе не был уверен в правоте данного высказывания. Магия являлась краеугольным камнем самого существования Заземелья, а там, где замешана магия, возможно все.
Как и с Мистаей, которая постоянно подтверждает этот конкретный постулат, напомнил себе Бен.
Ивица поднялась с постели и подошла к мужу. Никакой одежды на ней не было, но она, как всегда, вроде бы этого даже и не замечала, поэтому ее нагота выглядела естественной и само собой разумеющейся. Бен обнял жену и прижал к себе, вновь подумав, как же ему повезло, что она у него есть, как сильно он ее любит и как отчаянно она нужна ему. Ивица по-прежнему оставалась самой красивой из всех известных ему женщин, и красота ее была не только внешняя, но и внутренняя. Она была для него той великой любовью, что он потерял со смертью Энни там, в прежнем мире, — событие, которое он теперь едва помнил, так давно это, кажется, было. Ивица являлась для него партнером на всю жизнь, которого он уже и не мечтал обрести вновь, существом, придававшим ему силу, наполнявшим его радостью и вносящим порядок в его жизнь. В дверь спальни постучали.
— Ваше Величество? — раздался резкий и взволнованный голос Абернети. — Вы проснулись?
— Проснулся, — ответил Бен, продолжая прижимать Ивицу к груди и глядя поверх ее склоненной головки.
— Прошу прощения, но мне необходимо с вами поговорить, — произнес из-за двери Абернети. — Немедленно.
Ивица выскользнула из объятий Бена и быстро накинула на себя длинный белый халат. Бен подождал, пока она оденется, и открыл дверь. Абернети, переминаясь, стоял под дверью, тщетно пытаясь скрыть нетерпение и растерянность. И то, и другое ясно читалось в его глазах. Вообще-то у собак всегда несколько обеспокоенное выражение глаз, и Абернети, хоть и был собакой лишь внешне, не являлся исключением. Он напряженно стоял в своей багряной, расшитой золотом ливрее — официальной одежде придворного писца, — и пальцы его рук (единственное, что осталось в нем от человека после превращения в лохматого пшеничного терьера) нервно теребили пуговицы, будто проверяя, все ли на месте.
— Ваше Величество. — Абернети приблизился к Бену, чтобы говорить как можно тише. — Прошу прощения, что врываюсь к вам с утра пораньше, но у ворот стоят два всадника. Судя по всему, они прибыли, чтобы бросить вам вызов. Они отказываются назвать себя кому бы то ни было, кроме вас, а один даже швырнул перчатку на середину моста. Они ждут вас.
Бен кивнул, перебирая в уме варианты вразумительных ответов:
— Сейчас буду.
Закрыв дверь, он начал быстро одеваться, одновременно пересказывая Ивице суть дела. Вызов в виде брошенной перчатки звучит смешно для человека двадцатого столетия на Земле, но в Заземелье в этом вовсе не было ничего смешного. Правила поединка здесь соблюдались строго, и когда кому-то бросали перчатку, то двух мнений быть не могло. Брошен вызов, и он требует ответа. Даже король не может проигнорировать этого. А возможно, подумал Бен, натягивая сапоги, в особенности король.
Он поднялся и оправил тунику, на миг коснулся медальона, висевшего на шее, — символа власти, защитного талисмана. Если брошен вызов, то его примет рыцарь по имени Паладин, защищавший всех королей Заземелья с начала времен. С помощью медальона короли призывают Паладина, который на самом деле является альтер эго самого короля. Поскольку Бен как бы переходит в тело и мозг Паладина, когда тот ведет сражение, то на некоторое время перевоплощается в рыцаря, становясь своим вторым “я”. Бен далеко не сразу разобрался в истинном происхождении Паладина. И еще больше времени у него ушло на то, чтобы переварить эти сведения.
Он выпустил медальон. На эту тему можно будет поразмышлять позже, если это действительно вызов на бой, если понадобится Паладин, если угроза не вымышленная, если, если, если…
Бен вышел из спальни, взял Ивицу под руку и направился к воротам. Они быстро прошли по коридорам и поднялись по лестничному пролету наверх, в башню, возвышавшуюся над воротами крепости. К расположенному на острове посреди озера замку Чистейшего Серебра с берега вел мост, который в свое время выстроил Бен — и уже не раз перестраивал, — и по нему в замок приезжали посетители. Заземелье не находилось в состоянии войны, мир здесь установился с тех пор, как Бен утвердился на престоле, и он давно решил принимать у себя в резиденции ходоков, поскольку не было причин в изоляции короля от народа.
Конечно, у народа не было в обычае бросать вызов своему королю.
Бен распахнул дверь на башню и быстрым шагом пошел к площадке. Советник Тьюс и Абернети уже стояли тут, тихо переговариваясь между собой. Сапожок бродил туда-сюда по парапету, когти кобольда легко держались за камни. При желании Сапожок мог запросто спуститься вниз прямо по стене. Его ярко-желтые глаза грозно сверкали, рот растянут в подобии улыбки, демонстрируя полный набор весьма впечатляющих КЛЫКОВ.
Советник и Абернети обернулись и поспешили навстречу Бену и Ивице.
— Ваше Величество, вы должны разрешить эту проблему в угодной вам форме, — как всегда напыщенно проговорил Тьюс, — но я осмелюсь посоветовать вам проявить чрезвычайную осторожность. Вокруг этих двоих чувствуется магическая аура, сквозь которую не могу пробиться даже я.
— Какое веское доказательство! — ехидно заметил Абернети, насторожив уши. Он с болью посмотрел на Бена:
— Ваше Величество, это наглые, возможно, умалишенные создания, и вам стоит рассмотреть возможность того, чтобы предложить им провести некоторое время в темнице. Мы не поприветствовали вас. Извините. Доброе утро.
— И вам тоже доброе утро, — ехидно ответил Бен. — Прекрасный день, чтобы бросать перчатки, не так ли? — Одарив обоих сухой улыбкой, он двинулся дальше. — Вот что я вам скажу. Давайте-ка послушаем их самих, прежде чем принимать решение.
Бен глянул вниз. На середине моста стояли два всадника в черных плащах. Тот, что крупнее, был одет в доспехи, к седлу приторочены палаш и боевой топор. Забрало шлема опущено. Тот, что поменьше, одетый в балахон с натянутым на голову капюшоном, сидел скрючившись, засунув руки в рукава. Оба не двигались. Никаких опознавательных знаков — герба или вымпела.
Черная перчатка рыцаря валялась в центре моста.
— Понимаете теперь, о чем я? — многозначительно прошептал Тьюс.
Бен ничего не понимал, но это не имело особого значения. Не желая затягивать дело, Бен крикнул стоящим на мосту:
— Я Бен Холидей, король Заземелья. Я слушаю вас. Что вы хотите?
Шлем рыцаря чуть качнулся вверх.
— Лорд Холидей. Я Райделл, король Марнхулла и всех земель за пределами волшебных туманов до Великого Провала. — Голос мужчины звучал низко и гулко. — Я пришел, чтобы принять твою покорную сдачу, лорд. И предпочел бы решить это мирным путем, но не колеблясь прибегну к силе, если потребуется. Я желаю получить твою корону, твой трон и медальон власти. Я желаю получить власть над твоими подданными и твоим королевством. Достаточно ясно для тебя излагаю?
Кровь бросилась Бену в лицо.
— Для меня ясно то, Райделл, король Марнхулла, что ты дурак, если рассчитываешь, что я стану обращать на тебя внимание!
— А ты дурак, если не прислушаешься к моим словам, — быстро возразил рыцарь. — Дослушай, прежде чем скажешь еще хоть слово. Мое королевство, Марнхулл, лежит за волшебными туманами. Все, что существует по ту сторону границы, принадлежит мне. Я завоевал это мечом и огнем много лет назад, завоевал все. Годами я искал возможность преодолеть волшебные туманы, но их магия не пускала меня. Но теперь все переменилось. Я пробил брешь в твоей основной защите, лорд Холидей, и наконец-то твоя страна открылась передо мной. У тебя крошечная, совершенно неукомплектованная армия. Моя же, наоборот, огромна и хорошо оснащена, она сметет твое войско в одно мгновение. Если я ее призову, она пройдет по Заземелью, как смерч, уничтожая все на своем пути. У тебя нет практически никакой возможности остановить ее шествие, а как только моя армия придет в движение, то потребуется время, чтобы вновь взять ее под контроль. Мне едва ли нужно пояснять что-либо еще, не так ли, Ваше Величество?
Бен быстро глянул на Ивицу и советников.
— Кто-либо из вас когда-нибудь слышал об этом парне? — тихо спросил он. Все трое покачали головой.
— Холидей, ты сдашься мне? — крикнул Райделл громовым голосом.
Бен снова повернулся к рыцарю:
— Вряд ли. Может, в другой раз. Король Райделл, я сомневаюсь, что ты действительно пришел сюда в расчете на то, что я выполню твое требование. Никто из нас отродясь о тебе ничего не слышал. У тебя нет никаких доказательств того, что ты действительно тот, за кого себя выдаешь, и что у тебя есть войско. Ты восседаешь тут на лошади и сыплешь угрозами и требованиями, только и всего. Два человека, прибывших невесть откуда. — Бен помолчал. — Что, если я прикажу вас схватить и упрятать за решетку?
Райделл засмеялся низким и глубоким, как и его голос, смехом и решительно заявил:
— Я бы вам не советовал этого, милорд. Это может оказаться не так просто, как кажется. Холидей кивнул:
— Забирай свою перчатку и проваливай. Я еще не завтракал.
— Нет, Ваше Величество. Это вы должны поднять мою перчатку и принять вызов, раз отвергли мои требования. — Райделл заставил коня двинуться чуть вперед. — Ваши земли лежат на пути моих армий, и я не могу их обойти. И не хочу. Ваши земли так или иначе станут моими. Но кровь тех, кто падет в этой битве, будет не на моей совести, а на вашей. Выбор за вами, Ваше Величество.
— Выбор уже сделан! — ответил Бен. Райделл снова рассмеялся:
— Храбро сказано. Что ж, я и не думал, что ты, Холидей, легко сдашься, по крайней мере до тех пор, пока не убедишься в моей силе и не получишь основания поверить в то, что твой отказ принять мои условия причинит тебе, а может, тем, кто тебе дорог, вред.
Бен снова вспыхнул, на сей раз от неприкрытой злости:
— Угрозы на меня мало действуют, Райделл из Марнхулла. Разговор окончен.
— Подождите, Ваше Величество! — торопливо воскликнул рыцарь. — Не спешите прерывать…
— Убирайся туда, откуда пришел! — рявкнул Бен, повернувшись к всаднику спиной.
И тут увидел Мистаю. Она стояла в одиночестве возле парапета, в десятке шагов от основной группы, и смотрела вниз, на Райделла. Девочка стояла совершенно тихо, ее длинные медные волосы рассыпались по узеньким плечикам, тонкое лицо эльфа было напряжено, изумрудные глаза устремлены на всадников у ворот. Кажется, она совершенно не замечала ничего вокруг, полностью сосредоточив свое внимание на Райделле с напарником.
— Мистая, — нежно окликнул ее Бен. Ему не хотелось, чтобы ее увидели, и не нравилось, что она стоит так близко к краю. Он вдруг почувствовал, что покрывается потом. Голос Бена возвысился:
— Мистая!
Она не расслышала или не пожелала услышать. Бен направился к ней, молча схватил за талию и унес от края стены. Мистая не сопротивлялась. Обняв отца за шею, она позволила отнести себя в сторону и опустить на землю.
Склонившись к ней, Бен постарался скрыть раздражение.
— Уйди, пожалуйста, внутрь, — велел он ей. Она задумчиво на него посмотрела, будто стараясь отгадать какую-то загадку, затем послушно повернулась и ушла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37