– Только расскажи до конца историю!
– До конца?.. – Нина странно улыбнулась, повела плечами. – Это невозможно. Конец неизвестен… А начало ты уже почти все знаешь. Осталось совсем немного. Иван жил с матерью, вел хозяйство – оно у них большое – работал. По-моему, электриком. Однажды он обходил линию, то ли провода проверял, то ли… точно не знаю. Оказался далеко за деревней. И тут разразилась гроза, ужасная, с ливнем и ветром. Иван вмиг промок до нитки и спрятался под тем самым дубом, где родила его баба Надя. Больше он ничего не помнит. Попала ли в него молния, или еще что случилось, а только упал он замертво, и не скоро в себя пришел. А когда очнулся – земля уже высохла, светило солнышко, пели птички, в сочной траве жужжали пчелы, и бабочки порхали с цветка на цветок. Но самое удивительное, по его словам, то, что неподалеку от него играла маленькая девочка, годика полтора – два. Он подумал, что где-то поблизости должны быть ее родители, звал их, кричал, искал. Потом устал, да и вечерело уже. Взял он девочку с собой. Баба Надя как-то оформила все это в сельсовете, и стали они ее растить, как родную дочь и внучку. Люди, правда, говорили, что это Марийка, непутевая жена Ивана, нагуляла девочку и привезла ее бывшему мужу. Как все было на самом деле, никто так и не знает. Девочку назвали Лидией. Это сестра Алены.
– Слушай, это же нарочно не придумаешь! Ну и дела… А эта баба Марфа правда ведьма?
Нина пожала плечами.
– Вон твоя красавица, – она привстала и помахала рукой Алене, которая в полумраке не сразу их заметила. – Я вас оставлю. Так мы с Артуром тебя завтра ждем.
– Хорошо. – Сергей разглядывал Алену по-новому, как бы примеряя ее к рассказу Нины о странном лесном семействе. Жгучий интерес овладел им. Нина оказалась права.
Было уже довольно поздно. Гости потихоньку расходились. Сергей пригласил Алену за свой столик. Поговорить им не удалось. Девушка была задумчива, на вопросы отвечала неохотно. Настроение испортилось, непонятно, от чего. Сергей курил, не зная, как поддержать знакомство, напроситься в гости, в «ведьмину избушку». Разумеется, ничего подобного он вымолвить вслух не смел.
– Я завтра в село уезжаю, – неожиданно сказала Алена. – Хотите со мной? Вам, наверное, интересно будет. Видели когда-нибудь настоящий праздник Ивана Купала?
– Никогда. – Сергей ликовал в душе. Ему необыкновенно везет!
– Тогда поедем?
Сергей помолчал немного, собираясь с мыслями. Завтра ему нужно повидаться с Корнилиным, поговорить. А вечером он свободен. Так он и сказал Алене.
ГЛАВА 2
За окнами джипа, который Сергей нанял, помня предостережения Алены о расхлябанных дорогах, тянулась нескончаемая полоса леса. Теплый летний день клонился к закату, от заросших полынью и цикорием обочин тянуло пыльной горечью, синее небо без единого облачка дышало покоем. Водитель что-то тихонько насвистывал себе под нос.
Сергей невольно вспомнил разговор с Артуром, небритое, изможденное лицо художника, на котором словно отпечаталось ощущение смертельного страха. Корнилин пытался что-то объяснить, бессвязно перескакивая с одного на другое, путаясь и чуть не плача. Сергея неприятно поразила такая перемена в друге, которого он, уезжая в предыдущий раз во Францию, оставил полным творческих планов, надежд, грандиозных замыслов, жажды приключений и открытий, любви к жизни. Куда все это делось за столь короткий срок? И, главное, почему?
Сбивчивый шепот Артура напоминал горячечный бред больного. Эта удручающая картина отчетливо стояла перед глазами Сергея, и ему никак не удавалось отогнать ее мыслями об Алене и том приятном, что ожидало его в заманчивой поездке. В полутемной мастерской, освещенной почему-то керосиновой лампой, стоял запах опасности, невыносимого напряжения и тревоги. Артур бормотал о каких-то символах Книги Тота, – нечто египетское, как подсказал развитый интеллект Горского, – о тайной сущности мира, о том, что люди до сих пор находятся в неведении относительно самого главного…
– Это гораздо серьезнее, чем ты можешь сейчас даже представить, – шептал Корнилин, нервно подергивая небритой щекой. – Осирис… суть мага… его никогда нельзя постичь до конца. Это откровение… Ему подвластно все. Понимаешь?
Сергей согласно кивал, хотя не понимал решительно ничего. Ему казалось, что Артур не в своем уме, что он заговаривается. Взгляд художника, направленный в ведомые ему одному дали, горел лихорадочным огнем.
– Твой дух еще не пришел в движение… – продолжал бормотать Корнилин. – Поэтому для тебя сокрыта цель…
– Ужасно! – думал Сергей. – Что могло так повлиять на него?
Артур рассказывал ему о грозящей опасности, о скорой смерти, о черном человеке, который, якобы, приходил к нему с недобрыми намерениями…
– Приехали! – Водитель обернулся с веселым видом, ему порядком надоело трястись по ухабам и кочкам, вздымая тучи желтой пыли.
Сергей расплатился.
– Обратно как договаривались?
– О кей, шеф! Буду как штык.
Джип развернулся и понесся прочь в облаке пыли. Сергей с сожалением посмотрел на свой шикарный светлый костюм, с недоумением задав себе вопрос: чего он так вырядился? Неужели эта деревенская Алена произвела на него такое впечатление?
Жаркое солнце все еще стояло высоко, когда Сергей подошел к нужному ему дому. Во дворе никого не было. Пахло мятой и цветами, которые росли повсюду – мальвы, дикая гвоздика, резеда, календула; множество кустов шиповника были облеплены жужжащими насекомыми. На большом гладком белом камне лежала кошка и нежилась в оазисе васильков и ромашек. Кошка мурлыкнула, сладко потянулась и неторопливо направилась к гостю, подставляя ему спинку.
– Попался, мил человек! – услышал Сергей позади себя голос, не предвещавший ничего хорошего.
В двух шагах от него, невесть откуда взявшись, стояла высокая дородная женщина, нарядно одетая, с закрученной на затылке толстой косой. Женщина усмехалась, перекладывая из руки в руку вилы. Ему стало не по себе. Все в этом дворе было неожиданным: множество диких цветов, половину из которых Сергей впервые видел, высокий резной деревянный забор, камень посреди двора, колодец с надстроенным сказочным домиком. Сам дом казался большим и, по-видимому, просторным, – каменный, с деревянной отделкой, высоким чердаком, опоясывающим его балконом, на который вела красивая лестница с перилами. Окна застекленной веранды закрыты вышитыми белыми занавесками.
Хозяйка дома смотрела на гостя с интересом, ожиданием и скрытой угрозой, которая читалась в ее улыбке и движениях.
Сергей поздоровался со всей возможной учтивостью, заготовленной им для «приличного общества», и которую он вовсе не собирался демонстрировать в какой-то глухой деревне. Однако жизнь лишний раз показала ему, что не все можно предугадать.
– Меня Алена пригласила, – он улыбнулся с изрядной долей робости и разозлился на себя. Какого черта? Чего он выпендривается перед сельской бабкой?
– Гуляй, гуляй, Ладушка, пушистенькая моя девочка! – проворковала бабка, обращаясь к кошке, направившейся к грядке с шалфеем и вербеной и нюхавшей горячий аромат трав с нескрываемым удовольствием.
– Наркоманка! – подумал Сергей, наблюдая, как кошка, помахивая хвостом и щуря глазки, пробирается в яркую гущу цветов.
Баба Надя, как он уже догадался, вспомнив рассказ Нины, перевела умильный взгляд с кошки на него. Как будто только что заметила гостя. Упоминание об Алене сделало свое дело. Она решила не гнать со двора непрошеного «татарина», как она называла всех без исключения мужчин, с которыми была не знакома.
– Алена дома? – вновь напомнил о себе Сергей. Он чувствовал себя нелепо в модном костюме и галстуке, видя, что не производит должного впечатления, а вроде как над ним даже смеются.
Баба Надя, наконец, удостоила его своим вниманием.
– На Ивана Купала девку у реки искать надо, мил человек, а не по домам шляться! – громко и назидательно проговорила она, окидывая Сергея сердитым и оценивающим взглядом. Он вновь ощутил себя испуганным школьником перед строгой учительницей.
Что ему оставалось делать, как не послушно повернуться и направиться к реке? Если бы он еще знал, где эта самая река находится, было бы неплохо. Баба Надя по-своему истолковала его колебания.
– Ты бы переоделся, сокол, – произнесла она насмешливо. – Куды так нарядился, хлопче? Как бы жалеть не пришлось!
Сергей наотрез отказался сменить одежду. Он не взял с собой ничего, даже спортивного костюма, и теперь это казалось ему ошибкой. Представив себе, что может предложить ему надеть баба Надя, он зажмурился от ужаса и поспешно спросил:
– Куда мне идти?
– Ну, тебе виднее, милок. – Она неопределенно махнула рукой вправо, смилостивившись над незадачливым кавалером. Видать, совсем разум у парубка отшибло, не ведает, что творит. Хоть и городской, а, поди ж ты, с ума спрыгнул от Аленки…
Баба Надя удовлетворенно усмехнулась. Что ж, внучка вся в нее! Она сама такая в молодости была, бедовая – страсть! Сам председатель не устоял.
Пока баба Надя предавалась неожиданно нахлынувшим на нее воспоминаниям юности, Сергей шел вдоль рощи, пока деревья не расступились, и он не оказался на большой цветущей поляне, где несколько девушек плели венки. Зрелище для него, выросшего на городском асфальте, оказалось экзотическим. То есть, он видел, конечно, в кино… Здесь, среди сочной травы, на звенящем чистотой и прозрачностью воздухе, все выглядело иначе. Одна из девушек подняла голову, и он, словно во сне, узнал в ней Алену.
– Я остальные деньги тебе привез. – Сергей с трудом выговорил эти слова, чувствуя себя шутом на чужом празднике. Господи, почему все так глупо складывается?
– У меня кармана нет! – засмеялась Алена.
– Что? – Он не понимал происходящего. Может, это свежий воздух так на него действует? Голова кругом идет…
– Кармана, говорю, нет!
– Ой, девочки, глядите, какой красавец! Может нам его Купалом нарядить, вместо чучела? Чего зря маяться, когда такой экземпляр сам в руки идет?
Девушки захохотали, подбегая к Алене и Сергею.
– Аленка, отдай нам своего парубка, – уж очень красивый! А одет как! Загляденье! Мы его листьями ивы приберем, будет лучше куклы!
– Бежим! – сквозь смех крикнула Алена, хватая Сергея за руку и увлекая прочь от разошедшихся девчонок. С сожалением глядя на его дорогой костюм и представляя, что с ним будет, если они задержатся еще хоть на минуту, она резво бежала впереди. Молодому человеку ничего не оставалось, как, проклиная все на свете, пуститься вслед за ней. Модные туфли скользили в траве. Сергей чувствовал себя идиотом. Что его принесло сюда? Воистину, искусство требует жертв! Захотелось прославиться – вот и терпи, – говорил он сам себе, стараясь не отстать от Алены.
В селе хлопцы таскали между домов ведра, полные то ли жидкой грязи, то ли воды с илом; отчаянно визжали девушки; взрослые выходили к заборам, смеялись и подзадоривали молодежь. Алена с Сергеем еле успели отскочить в сторону, как на одну из пробегавших мимо девушек выхлюпнули полное ведро болота, брызги которого полетели во все стороны. Всю эту дикость сопровождали крики восторга и непонятное, дурацкое веселье.
Сергей просто остолбенел, когда несколько хлопцев и девчат, подхватив ведра с грязной водой, направились к нему. Что это? Они что, собираются облить его этой гадостью? Его костюм от французского кутюрье? Он почувствовал, как на него самого накатывает приступ неудержимого истерического хохота. Так ему, дураку, и надо! Хотел острых ощущений? Получай сполна!
Алене не нужно было больше тащить его за руку, он сам осознал, что нужно бежать без оглядки, иначе… Они летели к дому бабы Нади со всех ног, не думая более ни о чем, кроме спасительного убежища.
– Успели, сладкие мои? – Баба Надя, улыбаясь с ехидцей, закрыла тяжелую дверь, протянула Сергею переодеться: какие-то брюки, рубашку с вышитым воротом. Не новые, но чистые, пахнущие сушеными травами.
Переодеваясь, Сергей почему-то вспомнил предостережения Нины насчет ворожбы и колдовства. Ну нет, ни таким, ни любым другим путем они его в ЗАГС не затащат. Не хватало еще жениться на деревенщине неотесанной! Его аж в дрожь бросило от этой мысли. Ничего у них не выйдет! Он всегда сам придумывает сценарии пьесы под названием жизнь, а все остальные только послушно исполняют предназначенные им роли. Все идет именно так, как он, Сергей, задумал, и не иначе. Он давно решил, что играть будет исключительно по своим собственным правилам. А другие пусть остаются в неведении до поры, до времени. Если они обманутся в своих ожиданиях, что ж, это их вина. Он только расставляет ловушки, а уж попадаются в них те, кто клюнул на приманку. Не надо было… Сергей злорадно улыбнулся про себя.
Он сам был достаточно безрассуден, чтобы идти на таинственный зов не колеблясь, не медля ни секунды. Окунаясь с головой в жизненные водовороты, впитывая жадно необычное и неизведанное, погружался в их остроту без остатка. Но… напитавшись всласть новизной бытия, будучи принят им, – он вдруг срывался, все бросал, уходил в сторону, и, наблюдая все уже со стороны, с ледяным бесстрастием и полной трезвостью, оставался в самой глубине себя спокойным и равнодушным. Его снова влекло куда-то, как будто все плоды благ земных он должен был вкусить, все изведать, всем насладиться и все оставить. Уйти. Куда?.. Этого он не знал.
Сергей любил жить мгновением: взять все, что жизнь дает, использовать и бросить без сожаления. Он не замечал и не жалел никого вокруг. Он ненавидел скуку, и все, кто были склонны грустить, исключались из его игры. Печаль тяготила его. Кто хоть раз сталкивался с ним в жизненных битвах или на дорогах наслаждений, запоминали его холодную несгибаемую силу, безжалостную и влекущую, как смертоносный клинок. Многие продолжали обожать его, как иногда жертва обожает острую сталь, рассекающую ее нежную плоть. Неисповедимы мотивы людских привязанностей, запутанных и мутных земных страстей… Сила разрушения иногда бывает гибельна и прекрасна, как сокрушительный ураган, сметающий все с лица земли, вызывает одновременно ужас и восторг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9