И резко сменил тон:
– Сядь, я сказал!
Он и не пытался встать - корчился, всхлипывал, хватал воздух ртом и руками.
– Что за Киса такая?
– Кликуха, - тяжело дыша, выдавил молодец. - Вообще-то он Игорь. Игорек.
– Так вот, передай Игорьку, чтобы на этой фазенде ни ноги, ни духу вашего не было. Имей в виду: я не от себя работаю, понял? Или объяснить? - Я покачал дубинкой.
– От Руслана, что ли? Так бы и сказал, - с обидой проскулил он. - Можно идти?
– Идите, - величаво кивнул я.
В распахнутую дверь я видел, как фермер проводил его до ворот, и парень, пожав плечами, что-то объясняя, протянул ему руку.
– Кто такой Руслан? - спросил я Коныгина, когда он вернулся. - Не слыхал?
– Нет, не знаю. Молочка еще хочешь?
– Спасибо, ехать пора.
– Прохору Матвеичу привет от меня. Молочка ему отвезешь?
– Я не скоро у него буду, прокиснет.
– Ну бывай, спасибо тебе. Хоть ты из этих, а человек…
– Объединиться вам, мужики, надо. Эт-точно. Тогда и государство вас слушать станет, и бандиты будут обходить.
«Сделал доброе дело, - усмехнулся я, садясь в машину, - и в бандиты попал…»
Перед поездкой в Никольское я еще раз просмотрел записи в Мишкином «Ежедневнике бизнесмена», но ничего нового в нем не обнаружил. Та же, частая в последних числах мая, загадочная буква Р с точкой или восклицательным знаком, те же динамично-лаконичные строки по поводу Алки. Впрочем, одна деталь мне показалась интересной: записи об Алке («позвонить», «передать», но еще не «трахнуть») появились всего на несколько дней раньше, чем буква Р, и дальше они мелькали, все время переплетаясь. Более того, если вчера была Алка, завтра - непременно Р, и наоборот. Что-то здесь такое было. Какая-то - тоньше паутинки - связь, хотя скорее всего случайное совпадение. Я старался не думать об этом, не отвлекаться на бесплодные догадки, но эта мысль все время беспокоила меня как задоринка на столешнице - вроде гладко и ровно, проведешь случайно ладонью - больно цепляется что-то остренькое, царапает… Напоминает.
– Ну что же, там, где след потерялся, с того места и искать его нужно; где веревочка оборвалась, оттуда и клубочек распутывать, с самого кончика.
Алка, Алка… Алка-давалка… Манекенщица в Никольском Доме моделей. Знаем мы такие «дома», и «манекенщиц» из них тоже знаем, не вчера родились, не в яслях воспитывались…
Сперва я не хотел ехать на машине, чтобы загодя не светиться - уж больно она приметная. Но, подумав, что мне все равно потребуется легенда, причем такая, чтобы своей «тайной деятельностью» я как можно скорее привлек к себе пристальное и настороженное внимание определенных кругов, решил, что Крошка Вилли неплохо на эту легенду сыграет: люди, на которых я собираюсь выйти, получат информацию о моей глупости и неосторожности, а значит, хоть на самую малость потеряют бдительность, и тогда мне будет легче, достовернее войти в их окружение и решать там свои задачи…
По дороге в Никольское я такую легенду, с которой мне придется шастать, видимо, по всей области, вчерне накидал, оставляя в узловых ее пунктах пробелы для возможного маневра и необходимой импровизации. Легенда получилась, так сказать, трехслойная, для всех уровней возможного общения: вначале - что-то разнюхивающий, не очень опытный мент, потом - лох, неумело работающий под делового по поручению туповатого шефа, а на самом-то деле - ого! - прекрутой полномочный представитель мощной организации, осторожно, под дурачка, нащупывающий новые связи, новые формы и области бизнеса, чтобы из Москвы прибрать к рукам то, что еще не прибрано провинцией, а если подвернется что-то стоящее, то и отобрать не грех…
Дом моделей в Никольском я нашел достаточно легко - нынче в нашей стране все дороги так или иначе ведут в тот или иной бордель. И как всякий бордель, он был окружен хищной стайкой иномарок - тут и дрянь ржавая с дырявыми крыльями, подвязанным проволокой выхлопом, слепленными скотчем стеклами, но есть и новенькие - прямо с картинок спецкаталогов. Иные из них пустые (значит, шеф сам за рулем), в иных - водилы-хранители: кругломордые, мутноглазые штампованные «качки», тупо жующие резинку или нахально сосущие пиво из банок, выставляя порожние на капот - вот, мол, я какой крутой: и пиво-то пью западное, по два куска банка, и на ментов мне плевать…
Я загнал своего «козлика» в самую гущу стаи и резко тормознул - вызывающе, с визгом, нахально. Наше появление было подобно плюхнувшемуся в аквариум с экзотическими заморскими рыбками облезлому уродливому ротану.
Реакция золотистых аборигенов прошла несколько стадий. Поскольку, подобно золотым рыбкам, брызнуть в стороны они не могли, да и сами были рыбками плотоядными и зубастыми, сначала их постигло немалое изумление, потом они проявили оскорбительное внимание, сменившееся агрессивным интересом. Но пока еще в пассивном выражении. Да на это нам на… то есть все равно.
– Командир, - лениво окликнул меня, ухмыляясь через полуопущенное стекло ближайшей «Вольво», коротко остриженный белобрысый парень в ладно потертой джинсе, - ты куда вперся? Плейсом, часом, не ошибся? А то и по фейсу можно схватить. Здесь тебе не помойка, понял? И не очередь за картошкой.
Примерно на это я и рассчитывал. Права сейчас качать опасно, да и войти в их круг было бы крайне полезно. Ведь об этом Доме моделей я почти ничего не знал. К тому же я мог сделать заявку, оставить свой след именно на этом уровне. Поэтому лучше всего красиво пошутить, сыграть дурачка вначале, заслужить снисходительное одобрение, а может, и покровительство. И лучше всего для таких дубов - смеяться над собой. Попробуем.
Я шагнул из машины, поставил ногу на подножку, вышиб отработанным щелчком сигарету из пачки и, дурашливо улыбаясь, отмочил:
– Отсталый народ, парни. За делами от жизни оторвались. Такая модель, - я положил руку на капот, - на Западе - самый дикий визг моды. «Олдсмобил» - называется. Старина-автомобиль, по-нашему.
– И на какой же свалке ты его откопал, свой мобил? - угрожающе хохотнул другой водитель, в пестрой до ужаса майке и в таких же разноцветных трусах. - На нем, что ли, Чапаев к Анке ездил?
Все заржали: юмор - отпад! Да и мой не выше, как и надо.
Я тоже похихикал - с явной досадой на несмышленышей, осмеивающих по темноте своей то, чем должны восхищаться.
– На свалке? - Я сокрушённо покачал головой в ответ на такую явную серость. - Ты приглядись - ведь это точная копия военного джипа, с полной имитацией. Видишь, даже пулевые пробоины сделаны, даже ржавчина несмываемая нанесена - от настоящей не отличишь. - И тут по их глазам я с ужасом понял, что они мне верят, что мою незамысловатую шуточку не поняли, принимают за чистую монету. Вот это уже опасно. Разберутся - могу и по ушам схлопотать. Ладно, Бог не выдаст… - Ну а внутри кисочки все, конечно, с иголочки, по последнему слову. Движок ж-образный, с двойным передувом наддува, резина - пуленепробиваемая (на хрена она на открытой-то машине, спохватился я внутренне, но остановиться уже не мог - понесло). Стекла из Австралии - там какой-то редкий песок для них нашли - не грязнятся и не бьются, скрытый бортком-пьютер и всякое прочее.
Мужики подобрались поближе. Белобрысая «джинса» недоверчиво ахнула:
– Ну, дают гады-немцы! И сколько же такая тачка стоит?
– Хрен ее знает, - я небрежно дернул плечом. - Я ее не покупал - подарок фирмы «Хорнс энд хувз» («Рога и копыта»). Между прочим, наш парень основал, одессит. Толковый мен, мы с ним на Привозе одно время знались, он мебелью торговал - столами, стульями, гобеленами. Теперь в Мюнхене заправляет. По старой памяти мне сделал, - я похлопал ошалевшего от такой биографии Вилли по капоту.
– Дай движок глянуть! - с блеснувшим в глазах огоньком профессионала робко попросили «цветные трусы».
Во-во, только этого не хватало!
– А что тебе под капотом глядеть? - нахально отказал я. - Ты ж водила, а не механик, не поймешь все равно ни… черта, там все на интегральных схемах и топонимике.
– Водила… - вдруг обиделся он. - Да я знаешь какой мастер был? Первый люкс! Развалилась наша лавочка - кто на нары, кто - в бега, а мне выпало за баранку сесть. Дай глянуть - душу поласкать…
– Так у нее ж капот не открывается! - Наглость - лучшее средство в любой борьбе. - Условие фирмы - гарантия на пятнадцать лет. Никакого обслуживания, только горючку заливай. Но если вдруг что - поставляют за свой счет любую другую модель.
– Ну дают немцы! - напомнил о себе белобрысый.
– Одесситы, - ревниво уточнил я. - Сейчас по всей Европе мода такая пошла. Даже этот… Мюрилин Диор в такой тачке ездит - копия нашей «Победы», если кто помнит…
– Ну, - уважительно протянули «трусы». - Как не помнить - первая моя тачка. Считай, еще пацаном по болтикам собрал. Броневик! Двенадцать годков на ней калымил, пока не зарвался - конфисковали… Теперь где-нибудь в Тараканий какой-нибудь темный пенсионер-ветеран свою старую красно-коричневую жопу в ней греет, - сказал с таким искренним презрением, будто сам он - истинный демократ - живет и работает, по крайней мере, в Париже, закончив последовательно МГУ, Кембридж и Сорбонну.
– Ладно, парни, - озабоченно прервал я нашу милую беседушку. - Шеф поручение дал, он ждать не любит…
– Крут? - с лакейским участием отозвался белобрысый.
– Да ничего, в общем-то, ладим… Но если что - у него не задержится… Но за своих - горой!
– А он кто? Московский?
Я усмехнулся, огляделся, подмигнул и с выразительной томностью возвел к небесам свои лживые очи. Всю эту примитивную мимику надо было понять так: мой деловой круг на порядок выше, им он недоступен, и всякая информация о нем для них не только недосягаема, но и просто опасна.
– Так что, мужики, не задавайте глупых вопросов - не получите грубых ответов.
– Я тебе не мужик, - вдруг оскорбился белобрысый. - Мужики в поле…
– Это точно, - дружелюбно согласился я и не сдержался: - А холуи - в «Вольве».
Он засопел и начал выбираться из машины, одновременно запуская красную волосатую «лопату» под мышку. Остальные тоже сделали несколько шагов, окружая мою машину.
– Не спешите, коллеги, - спокойно посоветовал я, ныряя за руль и запуская двигатель, - а то я вам такой ночной таран в подмосковном небе устрою… - Но ссориться с ними в мои планы не входило, хотя и очень хотелось. Я круто переменил курс. - Стоп, парни, погорячился. Ради красного словца ляпнул, - примирительно сказал я. - Есть такой недостаток. Трепану, потом сам жалею. Приношу свои искренние извинения. Тем более что хлебаем мы из одной кормушки. - И я протянул белобрысому раскрытую коробку «Джи Пи Эс».
Он еще немного попыхтел, убрал свою газовую пушку, взял сигарету, закурил, потом - халявная натура - вытянул еще две и положил на полочку в машине.
– Не знаешь, - спросил я его, - сама здесь сегодня? - Мне было известно, что Домом моделей командовала какая-то дама, но ни ее имени, ни «псевдонима» я не имел.
– Хозяйка-то, - ухмыльнулся белобрысый, - Серафима? Кто ее знает! Но должна быть. Как же без нее? Мы этот Дом-модель Дом-бордель зовем. Здесь хозяйка телок напрокат дает. Девки - блеск. Я и сам пользовался. Но дают не всех и не каждому, по чину. Самых крутых для больших людей держат. Ты, значит, для шефа приехал невесту на ночь выбрать? Что ж у вас, в столице нашей Родины, своих телок мало?
Я ухмыльнулся: коммерческая тайна.
– Пригляди за тачкой, ладно? Я скоро. Пиво за мной.
На верхней ступеньке, преградив вход, маялся охранник: расставив ноги, руки за спиной (и когда научился?), на поясе - дубинка, на лице - рябинка, сонный, тяжелобезразличный взгляд.
– Куда? - грубо спросил он, когда я почти ткнулся головой в его живот.
– К самой, - так же грубо отрубил я.
На его лбу собрались морщинки, трудно зашевелились, глаза еще больше затуманились - соображает, пытается ворочать заржавевшими без практики шариками. Сообразил!
– Зачем?
– Фирма мне сказала: если Рябой спросит, пошли его на…
Он ухмыльнулся - такой ответ был вполне доступен его пониманию, ясен и понятен - и сделал шаг в сторону, пропуская меня в здание.
Снаружи Дом моделей, даже облепленный по всем своим облупленным стенам разномастной рекламой, более всего походил на кирпичный барак или казарму. Впрочем, так оно и было - до революции здесь квартировал какой-то конно-гвардейский полк. И я вспомнил об этом, когда вошел внутрь: здесь одуряюще пахло конюшней, где вспотевшие после скачек лошади перебирают ногами, стучат копытами и встряхивают растрепанными гривами. Но в конюшне, надо полагать, не бывает такого шума: дурная музыка, аплодисменты, топот ног, свист, визгливые возгласы распорядителей и посетителей.
В холле я осмотрелся и вздохнул. Мебель, рекламные листы на стенах, одноногие пепельницы по углам, вазы с искусственными цветами - все здесь было рваное, ломаное, пыльное, затасканное; не было ни одной новой или хотя бы целой вещи. Вытертые подлокотники и лопнувшие подушки кресел, царапины, следы загашенных сигарет и неприличные слова на полировке столешниц. Как будто какая-то фирма решила наконец обновить свой ставший уже неприличным интерьер и выбросила все атрибуты на помойку, а Дом моделей подобрал и с дикарским благоговением расставил по углам и развесил по стенам весь этот хлам. Наверное, и персонал такой же, особенно - девочки. Ну и вкусы же у нашей элитарной провинциальной мафии…
Я перехватил делового озабоченного молодого человека в малиновом пиджаке и черных бесформенных брюках, при бабочке и усиках, с какими-то бумажками в руках, и спросил, как мне найти Катю Иванову. Выходить непосредственно на Алку было рискованно.
– Кэт? - озабоченно переспросил он, нетерпеливо постукивая стоптанными лаковыми копытами. - Она на подиуме. Через три минуты освободится. Я передам ей, что ее спрашивают. Подождите здесь. Ведь вы от Руслана?
– Еще бы! - согласился я, до сих пор понятия не имея, кто такой Руслан.
Молодой человек со снисходительным одобрением, но как-то не очень хорошо усмехнулся и исчез.
Я присел в уголке, но не успел выкурить сигарету, как девушка в стареньком спортивном костюме, а вовсе не в мехах, как я ожидал, вошла в холл и уверенно направилась ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17