«Очевидно, что я позарез нужен этим людям. Если я откажу им, то из этого ничего хорошего не выйдет. Может быть, тогда они предъявят счет за разбитую вазу, поцарапанную голову умника Дереванша и черт его знает за что еще. А если я их предложение приму, тогда, пожалуй, я смогу отсюда выбраться и как-нибудь уже по-своему распорядиться полученным знанием и личной свободой».
– Хорошо, я возьмусь за это дело, – вслух подытожил я, глядя на маркиза, мигом порозовевшего и заулыбавшегося. – Чего там… найдем как-нибудь обувку святейшей этой…
– Пелесоны, – с придыхом прошептал Дереванш.
– Есть еще некоторое обстоятельство… – тоже негромко проговорил граф Ланпок и отошел на шаг к окну. – Как бы вам сказать… Существует еще одно пророчество, которое произнес шесть дней назад оракул…
– Оракул Греда у другого священного источника, – передразнил я, чувствуя, что меня мутит от их пророчеств.
– Откуда вы знаете? – Рерлик недоуменно и испуганно уставился на меня. – У храма Греда Трисолнечного был только граф Ланпок с немногочисленной свитой.
– Да так, догадался посредством дедукции, – ответил я. – Ну, говорите-говорите, что предсказали жрецы на этот раз?
– Понимаете, господин Блатомир, чтобы иметь наиболее точное предсказание, мы решили, что будет разумным получить его в разных храмах, и ответы прорицателей свести воедино. В храм Юнии Вседающей ездил маркиз Вашаб, – пояснил Нестен, помахивая шляпой. – А я имел счастье посетить святилище Греда. Странно, но предсказания от служительниц Юнии и оракула Греда получились не совсем одинаковыми. Есть между ними кое-какая разница…
– Да, очень странно. Снова боги договориться не в состоянии. Прямо-таки невероятные дела происходят, – съязвил я. – Так что сказал оракул Греда?
– Он сказал… – Маркиз замялся, теребя платок и поглядывая на Нестена.
Через полминуты тягостного молчания граф понял, что все-таки отвечать придется ему.
– Он сказал, будто Сапожок Пелесоны найдет некая молодая госпожа по имени Элсирика, волосы которой окрашены солнцем, которая появится на рассвете у Восточных ворот Рорида. Ну и еще сообщил кое-какие приметы этой важной особы, и без того известной в Кенесии. Мы ее также нашли и привели во дворец.
– Позвольте, но тогда зачем вам нужен я? Пусть эта важная и солнечная девица ищет ваш сапог. – Я почувствовал себя уязвленным и встал с дивана.
– Извините, господин Блатомир, но из пророчеств получается, что Элсирика и вы способны отыскать Сапожок с равным успехом. Нам необходима и ваша помощь, и госпожи Элсирики, – проговорил маркиз, разнервничавшись так, что платок выпал из его ладони.
– Сдается мне, что на этот счет должно быть еще одно пророчество. – Я горько усмехнулся и оперся о стол. Моя рука снова потянулась к канделябру – отчего-то захотелось опустить его на голову одного из кенесийцев. – Разве вы не посылали своих людей к оракулу храма Вирга? – поинтересовался я. Ведь вполне логично предположить, что они должны были спросить совета и у третьего гильдийского бога.
– О! Вы и об этом знаете?! – восхитился моей проницательностью маркиз. – Да, посылали и к нему господина Дереванша. Но, увы, оракул святилища Вирга отделался молчанием. Как мы ни старались, старик не смог наладить общение с богом. Разбили об алтарь три десятка яиц, сожгли волчью шкуру и семь козлят зарезали – все безрезультатно.
– Понятно. Занят был Вирг реальными божественными делами, – констатировал я и подумал, что надо бы поскорее выбираться отсюда.
После суток, милостью маркиза Вашаба проведенных в глубокой отключке, и утомительной чепухи с прорицаниями я чувствовал себя злым, голодным и не удовлетворенным во многих человеческих нуждах. А эти, так сказать, господа дворянского происхождения даже не торопились предложить мне нормальный завтрак или кофе с гамбургером, на худой конец. В общем, нужно было проваливать из дворца, найти приличную харчевню с хорошей кухней и там за стаканчиком вина обдумать сложившееся положение. Наверное, сейчас мне следовало сказать: «Ну, счастливо оставаться, добрейшие маркизы с графьями и дереваншами, удачи вам всяческой, здоровья и благоприятных астрологических прогнозов, а я пошел башмаки Пелесоны искать. Адью», и твердой поступью направиться к двери. Только я вовремя вспомнил о своей волшебной сумке и посохе. Вспомнил и подумал: а не собираются ли господа дворяне этак хитренько оставить мое имущество в залог? И целы ли мои драгоценные вещи или их по несусветной глупости оставили в дорожной пыли у ворот? Поэтому вместо того, чтобы торопливо распрощаться, я спросил:
– Надеюсь, сумка моя и посох в сохранности?
– Да! Конечно! В самом надежном месте под присмотром королевских гвардейцев, – заверил граф Ланпок, для убедительности помахивая шляпой куда-то в сторону комода.
– И вы мне их немедленно выдадите? Я же не могу отправиться на поиски Сапожка без сумки и посоха.
– Обязательно выдадим, господин Блатомир. Сразу же после аудиенции с королем. Он скажет вам несколько напутственных слов. Вам и госпоже Элсирике, – отозвался Рерлик Вашаб. – Если вы готовы, то пойдемте в Цветочный сад. Должно быть, король прогуливается там. И там же дожидается госпожа Элсирика.
– Пойдемте. – Я взял с тумбочки плащ, отмечая, что его кто-то побеспокоился зашить, и направился за кенесийцами.
Честно говоря, было интересно посмотреть на первое лицо этого несчастного государства, лицо, судьба которого была под каблучком святейшей Пелесоны, а также в моих крепких руках.

4

Пройдя в южное крыло дворца и спустившись по широкой лестнице, мы вышли в сад и двинулись по дорожке между магнолий. От цветочного запаха воздух здесь казался пьяным и сладким. Под ногами хрустела гранитная крошка, а за ветвями, белыми от цветов, журчал фонтан. В общем, сад был вполне королевский, и его великолепный вид даже несколько улучшил мое мнение о Люпике Третьем и мирке, в который меня занесло университетское распределение.
– Сюда, пожалуйста, господин Блатомир. – Маркиз коснулся моего локтя, увлекая меня к дорожке, отходящей от аллеи. – Элсирика должна ждать там.
Едва мы миновали клумбу ирисов, как нам открылась беломраморная беседка. На ступеньки вышла тучная пожилая дама в роскошном платье и немолодой субъект с тростью; мишура и золотые ордена во множестве украшали его торжественный мундир.
Из этой сладкой парочки Элсирикой, скорее всего, являлась пожилая дама, приветствующая нас улыбкой поварихи, у которой только что сгорел праздничный пирог. Я тоже улыбнулся и подумал: «Неужели эту кухарку они пророчили мне в конкуренты в розыске Сапожка?! Агата Кристи нашлась на мою голову!»
– Приветствую, восхитительная э-э… Элсирика! – воскликнул я, не доходя до ступенек и игнорируя ее протянутую для поцелуя руку.
– Это герцогиня Клуфра Паноль, – наклонившись к моему уху, быстро прошептал Нестен.
– Черт! – Я растерялся лишь на один миг: порозовел, почесал за ухом. И тут же легко исправил положение: – Шутка, ваша светлость. Надеюсь, развлек вас. Мм, моя прелесть. – Без особого аппетита я приложил губы к ее сморщенной руке.
Оторвавшись, обратился к субъекту, отягощенному орденами:
– Получается, вы – Элсирика?
– Это супруг герцогини, уважаемый герцог Горис Паноль, – прогнусавил мне в другое ухо Рерлик.
– О! Приветствую, господин Паноль! Рад до сумасшествия! – Я изобразил на лице восхищение, отпустил любезный поклон и принялся искать взглядом неуловимую Элсирику.
В беседке ее точно не было. Я озирался и ощущал, что она где-то здесь и что с семейством Паноль я угодил в неловкое положение. Герцог о чем-то ворчал подскочившему к нему Дереваншу. А его красотка жена продолжала глупо улыбаться, как будто помимо пирога у нее сгорела утка с яблоками и полкухни в придачу. Причем улыбалась она всей душой и именно мне.
– Опля! – услышал я сзади, и тут же мои глаза закрыли мягкие ладони.
– Госпожа Элсирика! – На этот раз я угадал безошибочно.
Повернулся и обомлел. Вообще-то меня трудно удивить. Все странные вещи, даже чрезвычайно странные, которые происходили перед моими глазами, никогда не доводили меня до того состояния, когда открываешь рот и при этом не можешь произнести ни звука. Даже в темном университетском подвале, когда на меня напал дух магистра Шарипова (как выяснилось позже, инициированный двумя ведьмами-шутницами с пятого курса) я не был в той точке предельной растерянности. По крайней мере тогда, при виде синей рожи магистра, я смог открыть рот и даже закрыть его, снова открыть и заорать благим матом. А в этот раз я только рот открыл и замер в глупейшей позе, вытаращив глаза и вытянув руки вперед.
Передо мной стояла Анька Рябинина. Я узнал ее сразу. Ни прошедшие годы, ни кенесийский непривычный наряд с пышным бантом на плечике не изменили Анну Васильевну: те же насмешливые серо-голубые глаза, тот же лик принцессы Марго из старого французского фильма и те же распущенные опасно-рыжие волосы, от вида которых чувствуешь себя беспокойно, будто при пожаре.
– Маг Блатомир? – проговорила она с явной издевкой, будто перед ней появился Волк из сказки про Красную Шапочку, неумело прикинувшийся Бабушкой. И ее следующей репликой по всей логике должно быть: «А чего у вас такая кислая улыбка? Зубы болят?» Но вместо этого она проворковала: – Наслышана, наслышана. Из каких же далей занесло вас в благословенную Кенесию?
«По идиотскому распределению из родимого университета», – хотел сказать я, но вместо горестной правды сообщил:
– Волей всевышних из Героны, госпожа Э-э…
– Элсирика, – хором подсказали маркиз Вашаб и граф Ланпок.
– Слава богам, ваше знакомство счастливо состоялось! Уверен, вы легко подружитесь, – подытожил герцог Горис Паноль. – А дружба – важнейшая вещь в нашем непрочном мире, особо если приходится вместе идти к возвышенной цели.
– И трижды особо, если к такой возвышенной, как поиски чьего-то сапожка, – заметил я.
– Да, да! – подтвердил герцог, утверждая мою мудрейшую мысль постукиванием трости. – Сапожка Пелесоны! Мы очень рассчитываем на вас! Боги, храните нашего короля!
– Господин Блатомир… – бархатным голоском проговорила Элсирика и отчего-то замолчала; в глазах ее вспыхнул и погас веселый отблеск.
– Можно просто – Блат, – сказал я. – Чего уж там, если нас связывают такие трогательные обстоятельства.
– Блат, извините, что я так вот из-за спины… Поставила вас в неловкое положение. – Губы ее скруглила ангельская улыбка. – Мне и в голову не могло прийти, что вы спутаете госпожу Паноль, а затем и самого герцога со мной.
– Я никого не спутывал. Это была шутка, – огрызнулся я. – Но ладно, извинения приняты.
– Вот и чудесно. А теперь поспешим к Его Величеству, – вмешался граф Ланпок. – Думаю, он уже поджидает нас.
С этими словами Нестен взял Элсирику под руку, и они зашагали в сторону небольшого пруда, блестевшего за деревьями. Я в сопровождении Дереванша и Вашаба направился туда же. По дороге меня мучили опасения, что Элсирика – в прошлой мирской жизни Анька Рябинина – наговорит графу чего-нибудь не того. Мало ли что на уме у взбалмошной девицы, а тем, касающихся меня, в ее головке должно было сохраниться много. Я старался держаться поближе к ней и Ланпоку, прислушиваясь к их разговору, но говорили они так тихо и мило, что до моих ушей долетали лишь отдельные слова вроде «очаровательно», «глупость», «грешить», «нежное волшебство» и редкие взрывы смеха Элсирики.
Когда мы обогнули пруд и впереди за стрижеными кустами появилась небольшая лужайка, сходящая к воде, Нестен и Элсирика ускорили шаг.
– Его Величество Люпик Третий, – сообщил мне Рерлик. – Он сидит в центре на белом с позолотой табурете. Пожалуйста, господин Блатомир, не перепутайте его с кем-нибудь другим. Король не всегда расположен к шуткам.
– Нет проблем, – сказал я, тоже быстрее переставляя ноги.
Когда мы подошли к Люпику и его пестрой свите, граф успел представить Элсирику, и она присела в изящном реверансе (не знаю, где и когда наша Анька Рябинина научилась этим выкрутасам, но она вела себя точно опытная фрейлина). Настала моя очередь быть названным. Маркиз Вашаб совершил это в точном соответствии с дворцовым этикетом. И я на всякий случай присел, изобразив замысловатый выверт рукой, скаля зубы монарху – худенькому старикашке в красных одеждах, расшитых драгоценными камешками.
– А, маг Блатомир! – воскликнул король. – Очень рад видеть в нашем королевстве! – Он вдруг встал и, к удивлению собравшихся, похлопал меня по плечу.
– И я рад, Ваше Величество! – В ответ я тоже хотел стукнуть Люпика в костлявое плечико, но благородное воспитание не позволило. – Всю сознательную жизнь мечтал так вот запросто пообщаться с королем в неформальной обстановке.
Все отчего-то притихли. Застенчивым взором я оглядел лужайку, прудик с белыми лебедями и хмурые лица дворцовых людей.
– Ну, сир, приступайте к напутственной речи, – поторопил я короля. – Сапожок ваш, вернее этой… Пенелопы…
– Пелесоны! – свистящим шепотом подсказал маркиз Рерлик Вашаб, дыша мне в ухо.
– Сам знаю. – Я успокаивающе зыркнул на него и повернулся к монарху. – Сапожок – не проблема. Найду с легкостью. С моими магическими способностями, дедукцией, интуицией, эрудицией поиски обувки – дело плевое, – заверил я, поглядывая на госпожу Рябинину и с удовольствием замечая, как в изумлении округляются ее глаза.
– Очень на вас рассчитываю. Вы же понимаете, насколько это важно?! Я был в ужасе, когда узнал, что благоденствие нашего королевства и всего окружающего мира зависит от какого-то Сапожка! – Люпик разнервничался и заходил между мной и Элсирикой маленькими, но очень быстрыми шагами. – Вы бы знали, что написано об этом Сапожке в древних текстах! Вы знаете, что о нем написано?! – Он пронзительно глянул на меня.
– Частично, – ответил я. – Кое-что знаю. Чего еще не знаю, то скоро узнаю, если вам так угодно.
– О! Вы должны знать все! Я вам доверяю. Доверяю эту историю и все, что связано с историей святейшей Пелесоны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9