Поэтому в умах наверное подавляющего большинства эт
о понятие восходит к имени римского консула.
После кончины Цезаря цезарями стали именоваться все властители Рима, эт
о великое имя стало общепризнанной формой утверждения преемственности
его громкой славы, составной частью их державного титула. Но принявшая к
рещение Европа отказывалась не только от языческих богов, но и от язычес
ких же кумиров. Поэтому и в титулование венценосных особ со временем вхо
дит имя уже совсем иного Ц прославившегося на стезе христианизации Евр
опы Ц героя. Имя Карла, основателя Священной Римской империи заменяет с
обой громкое имя Цезаря, и однопорядковое с титулом царя вошедшее в наш л
ексический обиход слово «король» несет в себе отзвук именно его имени. В
изантия же, даже приняв христианство, не порвала со своим прошлым и береж
но хранила все, оставшееся в нем (может быть, именно это обстоятельство вп
оследствии, когда угроза турецкого завоевания вызвала исход греческой
интеллигенции, и сделало возможным Ренессанс, возрождение погребенных
под наслоениями средневековья пластов великой культуры), поэтому имя Це
заря продолжало жить.
Между тем Византия всегда была империей, причем когда-то даже такой, что и
мировое господство не могло быть ей в тягость. Но сложилось так, что истор
ические судьбы Восточной и Западной Европы давно уже разошлись.
Византия Ц это восточная часть Римской империи, которая в начале Средни
х веков пережила и падение самого Рима, и утрату западных провинций. Она п
росуществовала вплоть до завоевания Константинополя (ее столицы) турка
ми в 1453 году. Был период, когда она простиралась от Испании до Персии, но осн
ову ее всегда составляли Греция и другие балканские земли, а также Малая
Азия. Вплоть до середины XI века она была самой могущественной державой вс
его христианского мира, а Константинополь Ц крупнейшим городом всей Ев
ропы. Византийцы называли свою страну «Империей ромеев» (греческое слов
о «ромей» означает римлянин), однако она чрезвычайно сильно отличалась о
т Римской империи времен Августа. Она сохранила римскую систему управле
ния и римские законы, но по языку и культуре была, скорее, греческим госуда
рством, имела монархию восточного типа, а самое главное Ц ревностно хра
нила христианскую веру. Веками Византийская империя выступала как хран
ительница греческой культуры. Кстати, благодаря именно ей к цивилизации
приобщились и славянские народы.
Непреодолимые отличия сохранились и после того, как Запад принял христи
анство. Делались, правда, попытки достигнуть компромисса между Римской и
Восточной церквами. Одно время даже казалось, что раскол преодолен, но вс
е же Рим и Константинополь продолжали отдаляться друг от друга в вероуче
нии, богослужении и церковной организации. Прежде всего, Константинопол
ь возражал против притязаний папы на главенство над всей христианской ц
ерковью. Периодически возникали раздоры, приведшие в 1054 к окончательному
расколу (схизме) христианской церкви на Римско-католическую и Восточную
Православную.
Различия культур (а любая идеология Ц это неотъемлемая часть националь
ной культуры) способны порождать самые глубокие разногласия, больше тог
о Ц вражду. Поэтому нет ничего удивительного в том, что долгое время, несм
отря на прямое родство, они воспринимали друг друга с большой неприязнью
. В 1204 году крестоносцы уже не испытывали, наверное, никаких угрызений сове
сти, когда штурмовали Константинополь, и с чистым сердцем грабили его, ка
к какую-нибудь вражескую твердыню, которую жестокий военный обычай тех
лет на время отдавал в полную власть победителя. Кончилось же тем, что Зап
ад вообще отказал Византии в помощи, когда той угрожал общий и для него са
мого враг. Известно, что инерция турецкой экспансии будет продолжаться е
ще долгое время, ее остановят только под стенами Вены. Но тогда, в середине
XV столетия, восторжествование этого врага на Западе воспринималось куд
а меньшим злом, чем существование угасающей державы. Впрочем, и в самой Ви
зантии многие, включая даже высших военачальников, предпочитали видеть
на Босфоре турецкую чалму, нежели папскую тиару.
Все это способствовало тому, что единая сложившаяся к середине XVI века, то
есть ко времени воцарения Иоанна, иерархия западных держав как бы исключ
ала из себя это, казалось бы, братское, но все же столь чужое по духу госуда
рственное образование. Так и сегодня самосознание европейца все еще иск
лючает из Европы большую часть того, что на самом деле обнимается единым
раскинувшимся от Атлантики до Урала континентом. Поэтому всегда считав
шийся только с самим собой западный мир и в те поры знал лишь одну Ц основ
анную Карлом Великим Священную Римскую империю. К тому же Византийская и
мперия еще задолго до падения Константинополя утратила былое величие, а
с его захватом и вообще исчезла с политической карты.
Строгая иерархия всех структурных образований, формировавших пеструю
политическую карту Европы того времени, Ц это вовсе не дань бездушной б
юрократии. В ее основе всегда лежало общее инстинктивное стремление нар
одов к порядку, к обеспечению своей собственной безопасности. В образующ
ейся же благодаря этому охранительному инстинкту пирамиде государстве
нных формирований империя занимала вершинное место, которое возвышало
ее над всеми княжествами, герцогствами и королевствами. Известно, что да
же символы государственной власти были разными, и корона герцога обязан
а была отличаться от короны короля, корона же последнего Ц от император
ской. Своя иерархия геральдических признаков соблюдалась и здесь. Кстат
и, пришедшая на смену шапке Мономаха корона российских монархов содержа
ла в себе все то, что должно было возвышать ее над всеми королевскими венц
ами.
Таким образом, для дипломатического протокола того времени новый титул
московского государя означал собой отнюдь не пустое сотрясение воздух
а. Принявший его русский самодержец тем самым как бы заявлял о своем раве
нстве уже даже не с королями, но с самим императором Священной Римской им
перии.
Правда, тогда, в 1547 году едва ли кто на Руси мог всерьез замахнуться на поли
тическое лидерство среди европейских держав. В лучшем случае в те поры р
ечь могла идти лишь об идеологическом верховенстве. И к этому времени уж
е получала широкое распространение концепция «третьего Рима». Москва и
в самом деле всерьез претендовала на переятие от Константинополя духов
ной власти над всем православным миром. Представление о том, что центр ис
тинной веры из Константинополя (второго Рима) перешел в Москву, впервые б
ыло высказано в посланиях старца псковского монастыря Филофея. Кстати, о
тчасти эти претензии какое-то время поддерживались и Западом. Дело в том,
что римские папы были заинтересованы в том, чтобы привлечь московских го
сударей к совместной с европейцами обороне от турок, и как бы в обоснован
ие этого провозглашалась мысль о том, что русские цари Ц прямые наследн
ики Византии.
Словом, на деле перемена титулования означала собой всего лишь констата
цию наконец обретенной независимости русского государства от любой вн
ешней силы Ц и не более того, лишь окончательную ликвидацию всех следов
былой его слабости. Введенное в дипломатический оборот одновременно с н
овым титулом русское слово «самодержец» и прозвучало тогда именно как д
екларация полного суверенитета русского государя. Но все же услышалось
в новых словах и нечто такое, о чем в Европе осмысленно заговорят еще не ск
оро. Абсолютизм Ц вот имя той материи, в правовое существо которой госуд
арственно-политической мысли еще только предстояло проникнуть.

2. Природа власти

Понятно, что история европейского абсолютизма, не начинается с яркого де
марша молодого Людовика XIV. Ее корни уходят куда как глубже.
Еще греки хорошо знали, что такое абсолютизм, ибо у них была прекрасная во
зможность наблюдать за соседними восточными деспотиями. Впрочем, они и с
ами имели немалый опыт тиранической власти во многих своих полисах. Поэт
ому склонные к систематизации и теоретическому осмыслению всего, с чем о
ни сталкивались, основоположники научного подхода не могли не задумать
ся и о ее природе.
Большое место анализу тирании в свое время было уделено Аристотелем в ег
о «Политике»; он отличает ее от монархии, которая, как ему представляется,
правит по закону. При этом философ критически высказывается не только о
ней, но и обо всех иных формах государственной власти, которые не считают
ся ни с какими правовыми ограничениями. Впрочем, в Греции же получили раз
витие и прямо противоположные взгляды. Так, в своих диалогах Платон отст
аивает идею неограниченной власти «наилучших». По его убеждению, избран
ным и прошедшим специальное обучение правителям следует позволить пра
вить не ограничивая их кодексом законов или необходимостью народного о
добрения. Правда, Платон не считал такое правление ближайшей практическ
ой перспективой. Кроме того, отсутствие в его философии какой-либо теори
и права как человеческого волеизъявления отличает его от представител
ей абсолютизма Нового времени.
Государственно-политическая мысль Рима утверждала существование всео
бщего, вечного и незыблемого закона, который распространяется не только
на людей, но даже и на бессмертных богов. Однако в случае возникновения чр
езвычайных обстоятельств римские обычаи допускали и временное (до шест
и месяцев) введение диктатуры, наделявшей одного человека всей полнотой
исполнительной власти. Кроме того, в период имперского правления, начина
я с 27 года до нашей эры, выдвигались идеи о наделении императора также и вс
ей полнотой законодательной власти. Теоретически источником всех влас
тных полномочий являлся народ Рима, но на практике в последние десятилет
ия республики на механизме их передачи сказывалось вмешательство воен
ных контингентов. Находившая же поддержку армии исполнительная власть
уже на закате республики (Марий, Сулла) не сдерживалась практически ника
кими ограничениями. О времени Тиберия, Калигулы, Нерона мы уж и не говорим.

В период раннего Средневековья общепринятым принципом было равенство
всех Ц и господ и их подданных Ц перед законом. Этот закон считался наст
олько непререкаемым и всеобщим, что право принятия независимых от него р
ешений отрицалось за любой земной властью, будь то светская или церковна
я. Теоретические обоснования этого взгляда можно обнаружить в XII веке в тр
актате «Поликратик» (Polycraticus, 1159) Иоанна Солсберийского и в XIII веке в сочинениях
св. Фомы Аквинского. Конечно, на практике теория ограниченного правления
осуществлялась неадекватно. Примеры тому Ц обсуждение вопроса о тиран
оубийстве Иоанном Солсберийским и средства, которыми пользовалось дво
рянство, для того чтобы обеспечить выполнение королем Великой хартии во
льностей. Все это препятствовало развитию теории абсолютизма и продолж
ало служить источником противодействия централизации и укреплению гос
ударственного правления.
Завершение эпохи Средневековья совпадает по времени с началом конфлик
та между церковью и государством. Стремление и государства и церкви утве
рдить свое верховенство в решении спорных вопросов Ц например, в выборе
и назначении епископов или в смещении светского правителя Ц привело к
тому, что каждая из сторон начала все более настоятельно заявлять о свое
й независимости и, в конечном счете, о превосходстве над другой стороной.
Эта тенденция была подкреплена идеями о законодательных правах и право
вом иммунитете правителя, которые черпались из римского права. В результ
ате представление о власти как о совокупности субъектов с неопределенн
ыми полномочиями, взаимно поддерживающих друг друга, дополнительных по
отношению друг к другу и равных перед законом, уступило место концепции
неограниченной власти одного субъекта. Так, утверждалось от имени и в по
льзу папства, что положение папы приближается к положению римского импе
ратора в том, что он властен над всеми законами и в то же время неподвласте
н никому, кроме Бога. Теории такого рода содержатся в сочинениях Иннокен
тия III, Бонифация VIII, Манегольда из Лаутенбаха. Со стороны светской власти и
м противостояли, например, Пьер Дюбуа и Людовик IV Баварский, в сочинениях
которых утверждалось равенство светской и духовной властей перед их бо
жественным источником (учение о божественном праве), а следовательно, не
прикосновенность светской власти, ее неподверженность притязаниям цер
кви. Закат Священной Римской империи и возникновение национальных госу
дарств перевели обсуждение данных вопросов уже в новую плоскость. Хотя с
ама аргументация изменилась мало, ее применение к внутренним вопросам к
аждого из новых государств придало им существенно иной смысл. Божествен
ное право королей перестало быть оружием в борьбе монархов против некой
посторонней власти и было обращено на оправдание свободы действий в отн
ошении своих подданных.
Дальнейшее развитие этих взглядов видно в работах французского филосо
фа Жана Бодена (Bodin, Jean) (1530Ц 1596), законника при королевском дворе. Задачей Бодена
было оправдание притязаний короля на различные общественные институт
ы. С одной стороны, он разрабатывал идею независимости короля от императ
ора Священной Римской империи, а с другой Ц его верховенства над феодал
ьными и муниципальными институтами. В своем труде «Шесть книг о государс
тве» Боден впервые сформулировал ставшую аксиоматичной для Нового вре
мени концепцию обладателя верховных прерогатив как высшего и не ограни
ченного никакими законами начала, стоящего над всеми гражданами и подда
нными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31