Что должно было перевесить Ц неизвестно, но уже становилось ясно, что
решающая схватка неизбежна, и в случае поражения партия, сделавшая ставк
у на Петра, была обречена. Для многих, очень многих в своем окружении Петр
был единственной защитой, и было ли возможно в условиях прямой зависимос
ти от подрастающего венценосца появление трезвого голоса, который и Цез
арю напоминал о том, что он Ц всего только человек.
Нет, благотворной способности к повиновению в подрастающем Петре не вос
питывал никто. Меж тем умение повиноваться и способность безропотно пер
еносить домашний деспотизм далеко не одно и то же: если первая воспитыва
ет в будущем монархе действительно свободную личность, то вторая Ц обык
новенного холуя, внезапно дорывающегося до абсолютной власти.
Добавим сюда и другое. В своих собственных глазах Петр был отнюдь не заур
ядным монархом какой-то третьестепенной державы. Еще были живы слова, вы
сказанные старцем Трехсвятительского Псковского Елизарова монастыря
Филофеем в посланиях к великому князю Василию Ивановичу и к царю Иоанну
Грозному. «Два Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти», утвержда
лось в них. Под третьим Римом давно уже понималась Москва. Этот лозунг кас
ался в первую очередь церкви, духовного наследия Византии, но для честол
юбивого Петра, слышавшего кое-что и о древней истории, он не мог не принят
ь другого измерения Ц измерения прямого сопоставления с первым Римом. П
оэтому-то в играх своего детства он видел самого себя Ц прежде всего сам
ого себя Ц прямым преемником славы первых цезарей.
Но будем все же трезвы: в прямые наследники былой славы давно угасших имп
ерий Россия того времени подходила мало. Слишком глубокая пропасть прол
егла между ней и когда-то объединявшими мир великими цивилизациями Запа
да. Заполнить ее могла только риторика профессионального идеолога… или
вымысел ребенка. Так в детских фантазиях неуклюжие картонные латы легко
восходят к изящному и несокрушимому стальному максимилиановскому досп
еху, деревянный меч Ц к клинку благородного толедского закала, привязан
ная коза Ц к огнедышащему дракону… уснувшая Россия Ц к исполненному эн
ергией Риму.

Но дальше.
Трудно сказать, когда начинается мужание молодого человека. Расставани
е с детством для каждого происходит по-своему и в свой срок. Но в шестнадц
ать-семнадцать подрастающий мужчина если и продолжает играть в игры сво
его детства, то только тайно, хоронясь от окружающих, стесняясь этого зан
ятия. Это явление интернационально. Американо-язычное «teenager» там, за океан
ом, звучит едва ли не оскорблением для подростка, в лексическом русском о
биходе именуемого юношей. Да и русский юноша легко обижается на обращени
е: «мальчик». Именно это стеснение, наверное, и является одним из первых пр
изнаков наступающей зрелости. Если же такие игры продолжаются и после же
нитьбы (что совсем уже непристойно для мужчины, главы семьи) мы смело може
м говорить о драме инфантилизма.
Именно такой инфантилизм наблюдается у Петра. Причем это касается не тол
ько его «воинских забав» (проще сказать игры «в войну», впрочем, так будет
и правильней, ибо дети играют именно «в войну»). И по сей день подпадающие
под дурное влияние подростки приобщаются к табаку и спиртному отнюдь не
ради удовольствия Ц кому ж не известны муки, испытанные от первой папир
осы, от первого опьянения. Все это начинается из простого подражания взр
ослым, из стремления утвердить себя в их мире. Но ведь это тоже инфантилиз
м, ибо неспособность отличить внешнюю форму взрослости от действительн
ой зрелости другим словом назвать трудно. Для человека же, воспитывавшег
ося как глава огромного государства (Третий Рим!), такой инфантилизм Ц уж
е патология.
Действительное взросление начинается не с физического и даже не с умств
енного становления молодого человека. Оно начинается со становления нр
авственного, критерием которого является способность принимать на себ
я ответственность за содержание и последствия всех своих действий. Но им
енно внутреннюю готовность к ответственности трудней всего различить
в этическом Credo давно уже вышедшего из детского возраста Петра.
Пусть Россия во многом все еще оставалась медвежьим углом нравственно р
азвивающейся вселенной, но ветром перемен уже повевало и здесь. Да и в неп
осредственном окружении Петра состояли, не одни только авантюристы. Впр
очем, и авантюристы эти зачастую не были чужды европейскому воспитанию.
Поэтому в пору своего совершеннолетия не понимать, что человек не может
быть игрушкой, это уже нравственное убожество.
Да, здесь можно возразить: и в Европе уходящее столетие все еще ограничив
ало сферу, в которой надлежит властвовать принципам господствующей над
состояниями и сословиями морали, в основном кругом нобилитета Ц по отно
шению же к «черни» допускалось многое. Но допуская использование «черни
» как простого средства достижения какой-то цели, самый дух времени уже н
астоятельно требовал ее облагораживания. И пусть организация монаршег
о досуга еще долго будет цениться как некоторое важное государственное
дело, самый досуг всегда рассматривался как необходимый отдых в пожизне
нном служении государству. Высокая служба венценосца могла оправдать м
ногое, но справедливо и обратное: оправдать многое могла только она, служ
ба. Меж тем, давно вышедший из детского возраста, Петр все еще умеет только
одно Ц играть, и не прекращает свои игры даже после женитьбы.
«Потешное» войско впервые было создано, когда ему было всего десять лет,
но баловался он им долго. Уже совершеннолетним мужчиной он создает «поте
шную флотилию» (если честно, то даже отдаленно не напоминающую настоящий
флот, как палочки с конскими головами не напоминают настоящую кавалерию
). В двадцать два обзаводится новой игрушкой Ц «потешной артиллерией» (б
омбардирской ротой Преображенского полка)…
Можно, вторя воспитанной на монархической идее историографической мыс
ли, говорить о том, что именно здесь создавалось ядро русской армии новог
о типа, ее цвет, ее гвардия. Но все это будет справедливым только в том случ
ае, если в Полтаве, Бородино и Сталинграде искать объяснение воинских за
бав будущего Императора. В той или иной форме так и поступает большая час
ть историков. Но ведь это же неверно, система обратной детерминации, когд
а следствие предопределяет причину, если и имеет право на существование
, то только в областях с деформированной пространственно-временной метр
икой, т е. где-нибудь в окрестностях Альфы Центавра (впрочем, даже и не там,
а лишь по ту сторону «черных дыр»). Ни для десяти, ни для семнадцати, ни для д
вадцатидвухлетнего человека нет еще никакой Полтавы. Есть только краси
вая сказка о ней, или о какой-нибудь другой, но обязательно грандиозной, п
обеде, потрясающей самые основания мiра. Есть только опьянение воображен
ия, есть только игра. Видеть же в Петре того времени государственного муж
а, давно прозревшего необходимость глубокой реформы всего воинского ст
роя России, ошибочно. И даже организация его собственных «потешных» полк
ов по европейскому типу Ц это отнюдь не дань признания отсталости стрел
ецкой организации: какой же ребенок не замирал в восхищении перед распис
ной самодвижущейся заморской игрушкой, перед которой немедленно блекл
и и самые любимые предметы его детских игр. Именно и только игрушкой были
для будущего Императора его будущие гвардейские полки.

Нет, не государственному гению Петра обязана военная слава России, но ег
о инфантилизму.
Кстати. Представим на минуту, что после первой Нарвы последовал-таки нем
едленный удар на Москву. Ведь поражение поражению рознь. Бородинская бит
ва, хоть и закончилась формальной победой Наполеона, была в то же время и з
вездным часом русского оружия. Нарвская же «конфузия» уничтожила не тол
ько вооруженные силы России. Лишь полное отсутствие у юного Карла даже з
ачатков стратегического видения дало ему повод считать, что варварской
стране, дерзнувшей бросить ему вызов, уже не подняться. И когда б не та гор
дыня, которая на годы ослепила этого молодого героя, целые библиотеки, по
священные Петру, сегодня были бы наполнены совсем иным содержанием. Совс
ем иными глазами смотрели бы мы сегодня на воинские забавы несостоявшег
ося Императора, так и не дождавшегося своей Полтавы. (К слову сказать, свер
гнутый Екатериной Петр III тоже с детства питал слабость к марсовым утехам
. И вот Ц мысль спорная, но все же: когда б не бунт гвардейских полков, то, мо
жет, и сегодня мы с придыханием вспоминали бы о полководце, утвердившем в
еличие России на военных полях Европы разгромом Франции.)
Нет, не исполненный ответственностью перед Богом за врученную ему держа
ву Ц задержавшийся в своем развитии тинейджер в те дни водительствовал
Россией. И на исходе третьего десятка Петр все еще оставался ребенком, пр
одолжающим играть в прямого наследника громкой славы императоров перв
ого Рима.
Вторая Нарва, Лесное, Полтава, Гангут списали все. Но справедливо ли? Ведь
было и гродненское бегство, было, наконец, и прутское пленение. Справедли
во ли забывать о том, что первые победы русского оружия не результат дейс
твительных трудов действительно государственного мужа, но итог на деся
тилетия затянувшейся игры приостановившегося в своем нравственном раз
витии ребенка-царя.
Между тем именно это патологически затянувшееся детство во многом спос
обствует жизнестойкости той версии, в которой гениальность Петра утвер
ждается как нечто изначальное.
Вспомним. Впервые увиденный им во время путешествия в Архангельск в авгу
сте 1693 года настоящий боевой корабль заставляет его тут же принимать меры
по строительству собственного, российского, флота. Это ли не пример госу
дарственной мудрости? Но не напоминает ли его решение нечто совсем иное
Ц поведение капризного ребенка, который бросается на пол в магазине игр
ушек и криком вымогает у родителей понравившуюся ему вещь? Петр и по возр
асту и по положению (муж! отец!! царь!!!) Ц совсем не ребенок, но уже в сентябре
того же года на Соломбальской верфи закладывается 24-пушечный корабль, дл
я которого к тому времени уже завезены все необходимые материалы. Так чт
о же все-таки это: нетерпеливость ребенка, или оперативность государств
енного мужа?
Против государственной мудрости говорит и другой факт, относящийся к эт
ому же времени: сделанный голландцам заказ на строительство 44-пушечного
фрегата. Какая уж тут мудрость, если не понимать, что для эксплуатации так
их судов у России того времени не было ни опыта, ни надлежащей материальн
ой базы, ни даже кадров. А ведь здесь нужны и офицеры, и боцмана и обученные
матросы, и артиллеристы: ни много ни мало сорокачетырехпушечный фрегат т
ребует около трехсот человек обученной команды. И это без учета подмены
больных, увечных и всякого рода командированных. Между тем в такой коман
де даже кадровый костяк рядовых матросов и канониров готовится годами, ч
то же говорить об унтер-офицерском и уж тем более обер-офицерском состав
е? Опыт плавания на поморских кочах Ц здесь плохой помощник. А необходим
ость доков, магазинов, оборудованных причалов, наконец, собственных кана
тных мастерских и по-новому устроенных кузниц (ведь только стандартный
адмиралтейский якорь такого крупного фрегата по своим габаритам в деся
тки раз превосходит размеры всего того, с чем привыкли иметь дело арханг
елогородские мастера) и так далее и так далее…
Добавим и другое: с точки зрения правильной организации военно-морского
флота не имея ни оборудованных баз, ни судов обеспечения совершенно без
грамотно начинать со строительства крупных кораблей. И потом: 44-пушечный
фрегат, построенный по голландским стандартам Ц это уже претензия на фл
от открытого моря. О доступе же в открытое море России того времени, распо
лагавшей единственным портом в замерзающем Белом море, приходилось тол
ько мечтать. И наконец: где достойный такого корабля противник? Уж не сама
ли Англия? Словом, так и напрашивается мысль о том, что заказы на строитель
ство размещались на далеких северных верфях только потому, что корабли т
акого класса невозможно было построить сразу на Плещеевом озере…
Сегодня, правда, нам мало о чем говорят эти факты: за далью времени теряетс
я всякий оттенок ирреальности. Понять их до конца можно только проведя а
налогию между развивающейся страной сегодняшнего времени, которая бы, н
е обладая не только необходимой промышленной базой, но и приличным космо
дромом, вдруг вздумала обзавестись собственным космофлотом, пусть даже
и состоящим не из «шаттлов» или «буранов» последних моделей, но из прост
ых транспортных ракет…
Мы помним, что неудача первого азовского похода не обескуражила Петра. У
же через год Азов был взят при помощи стремительно (всего за одну зиму!) по
строенного флота.
Что это, как не проявление стратегического гения мужающего императора?
Ц говорят нам…
Заметим, что волеизъявление абсолютных монархов, имеет одну характерну
ю особенность, решительно отличающую его от решений любого смертного: дл
я его осуществления зачастую мобилизуются все ресурсы государства. Дей
ствительная же мощь всех ресурсов государства превозмогается лишь мощ
ью Творца. Поэтому в сущности нет ничего удивительного в том, что им иногд
а удается достичь, казалось бы, абсолютно невозможного. Нет ничего удиви
тельного в том, что царствующей особе снискать славу гения иногда горазд
о легче, нежели любому из числа подданных, не облеченных абсолютными пол
номочиями.
Но вот что важно. Трезво мыслящий государственный деятель всегда считае
тся с затратами, принцип «любой ценой» абсолютно неприемлем для него, a priori
исключен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31