Государственное правление, по Бодену, осуществляет совокупность
семейств, находящихся под управлением «высшей и вечной власти». Далее он
утверждал: «Сила законов, какими бы справедливыми они сами по себе ни был
и, зависит только от волеизъявления того, кто является их творцом». Впроч
ем, в сочинениях Бодена находят выражение и старые взгляды, свойственные
средневековью. Он говорит о том, что суверен связан естественным правом
и своими обещаниями. Государь не может нарушать некоторые фундаменталь
ные законы собственного королевства. Иногда в определение государстве
нной власти Боден включает требование «разумности». Многие примеры он ч
ерпает из церковных учений и практики осуществления папских полномочи
й. В сущности, Боден предлагал две теории: теорию верховной власти и закон
а, которая является одной из основ концепции абсолютизма, и теорию огран
ичений верховной власти, которая носит средневековый характер. Но с разв
итием взглядов на государство в Новое время учение об ограничениях как-
то само собой исчезло, а учение об абсолютной верховной власти сохранило
сь.
Впрочем, все эти взгляды Ц представляют собой род книжного рационально
го абстрактного умствования, доступного лишь немногим. И, может быть, нет
ничего более ошибочного, чем апеллировать лишь к высокой академической
теории в объяснении вещей, которые вошли в нашу повседневность. Подлинно
е постижение (и самой властью и всеми ее подданными) действительного ист
очника высших государственных полномочий базируется не столько на эти
х верифицируемых формальной логикой академических конструкциях, сколь
ко на вещах, которые составляют самый воздух нашей культуры, и впитывают
ся нами уже с младенчества. Нечто интуитивное, бессознательное, иррацион
альное: фольклор, обряды, верования, наконец, свойственные народам заблу
ждения, Ц вот, что в действительности формирует глубинную основу нашег
о мироощущения. Именно из этого неразложимого на какие-то отдельные пон
ятия и силлогизмы духовного космоса и возникают самые стойкие жизненны
е убеждения. И одним из самых незыблемых на протяжение тысячелетий являл
ось убеждение в том, что высшие властные полномочия нерасторжимо связан
ы с чем-то надмировым.
Может быть, самое простое объяснение этой связи виделось в той древней м
агии, которая всегда сопровождала возведение правителя на царствовани
е. Ритуал коронации не был единым для всех времен и языков, но во все време
на у всех народов его магия состояла в порождении верховных властных пол
номочий какими-то высшими неотмирными силами. В Византии и в унаследова
вшей многое из ее богатой культуры России эта магия сохранилась в обряде
миропомазания.
Этот обряд, как известно, восходит еще к древнеиудейским ритуалам, упоми
нание о которых встречается в самых древних памятниках. Принятие помаза
ния означало многое: им очищались, им посвящались, оно же знаменовало и ос
вящение чего бы то ни было. Предполагалось, что с помазанием на обыкновен
ного человека снисходила какая-то особая сила и именно ею он наделялся к
акими-то недоступными простым смертным качествами.
Впрочем, особые свойства сообщались не только человеку, но и вещам. Вот чт
о говорится в книге Исхода: «И возьми елея помазания, и помажь скинию и все
, что в ней, и освяти ее и все принадлежности ее, и будет свята. Помажь жертве
нник всесожжения и все принадлежности его, и освяти жертвенник, и будет ж
ертвенник святыня великая.» (Исх. 40: 9-10) Все это только подчеркивает мистиче
скую силу идущего из глубины тысячелетий обряда.
Над царями он впервые был совершен за тысячу лет до нашей эры. Согласно Ве
тхому Завету, сын Киса из колена Вениаминова был помазан на царство прор
оком Самуилом, когда сам народ потребовал дать ему царя. Публичное избра
ние Саула царем произошло в Массифе. Считается, что это произошло между 1050
и 1040 годами до нашей эры.
Восторжествование христианства в Европе повлекло за собой и возрожден
ие этой древней восходящей к язычеству магии. Впрочем, вновь формирующей
ся государственной символикой перенималась не только обрядовая сторон
а христианства. В крестившейся Европе государь Ц это уже не просто защи
тник и водитель вверенного ему народа, но и мирской посредник между ним и
Господом. Ведь всякое водительство прямо предполагает какую-то цель, ме
жду тем цель формируется отнюдь не самим властителем, большей частью она
даже неизвестна ему. Как кажется, из всех верховных вождей один только Мо
исей в точности знал свое предназначение. Всем же остальным, кто когда-ли
бо после него перенимал власть над народом, Ц и судьям, и царям Ц остава
лось лишь молить Господа о наставлении, об указании истинного пути.
Именно поэтому долгое время исключительное значение имели и различног
о рода знамения, и галлюцинаторные(?) явления святых. Зачастую всем этим фе
номенам придавалось куда большее значение, чем даже политическому опыт
у и собственной интуиции государя. Впрочем, все это было хорошо известно
и старой, еще языческой, Европе: не гнушались знамениями ни греки, ни римля
не, да и голос бессмертных богов Ц вспомним хотя бы того же Гомера Ц слыш
ался смертными не столь уж и редко. Но в пережившем Ренессанс мире многое
менялось. Мартин Лютер уже прибил (1517 г.) свои 95 тезисов к дверям Виттенбергс
кого собора. Уже был опубликован (1524) трактат Эразма Роттердамского «О сво
боде воли». Уже вовсю звучал голос Кальвина.
В свободе воли многое понятно уже интуитивно, хотя и здесь далеко не все д
ля простого ума, а вот о Кальвине стоит сказать особо.
Им было развито учение о безусловном предопределении. Согласно этому уч
ению, один только Бог обладает абсолютной свободой. Она неизмеримо выше
любых человеческих представлений о справедливости, и поэтому никто не м
ожет судить о решениях Всевышнего. Безграничная воля Бога предопределя
ет верующих к спасению, а неверующих Ц к погибели. Дар веры дается Вседер
жителем по Его воле. Ни один человек не может знать, избран он или нет, но он
обязан неустанно искать своего Господа, строить всю свою жизнь строго на
основе Священного Писания и стараться реализовать свое призвание. Толь
ко повседневный созидательный труд, согласно Кальвину, является формой
истинного служения Богу, и только он может быть истинной гарантией спасе
ния.
Казалось бы, здесь нет решительно ничего необычного, из-за чего следовал
о бы ломать копья, ведь все это, на первый взгляд, очень хорошо согласуется
с врожденными представлениями человека о чистоте и праведности его быт
ия. Однако во многом именно эти Ц сегодня представляющиеся самоочевидн
ыми Ц истины по существу революционизировали весь менталитет европей
ца и надолго определили тот путь, которым идет вся западная цивилизация.

Да, смертному человеку не дано знать заранее, избран он или нет, но вот мат
ериальные результаты его жизненного служения способны говорить об это
м со всей определенностью: ведь если его трудам сопутствует успех, значи
т, все время он шел верной дорогой к нашему Спасителю. Именно жизненным ус
пехом Он дает нам понять, угодны Ему наши дела или нет. Успех становился вс
еобщим критерием человеческой праведности, а его степень Ц ее объектив
ной мерой. А вот это уже доступно каждому, для постижения этой простой ист
ины не требуются долгие годы изучения сложнейшей богословской риторик
и.
Собственно, именно в этой простоте и состоит, наверное, сила настоящей пр
оповеди. Так, хорошие стихи западают в душу вовсе не потому, что они высказ
ывают что-то ранее неведомое нам, просто поэт вдруг находит нужные слова
для выражения того, что давно уже смутно ощущается самим человеком. В одн
ом из посланий Павла есть удивительные слова: «И когда мир своею мудрост
ью не познал Бога в премудрости Божией, то благоугодно было Богу юродств
ом проповеди спасти верующих» (I Коринф. 1: 21). Это юродство проповеди вполне
закономерно ставится апостолом даже не на одну ступень, но гораздо выше
изощренной штудиями академической мысли, ибо каким-то трансценденталь
ным, таинственным путем оно открывает нам вещи, принципиально недоступн
ые никакому логическому анализу. И несмотря на то, что кальвинизм Ц это в
сего лишь одно из многих ответвлений реформаторской мысли, парадоксаль
ные своей кристальной прозрачностью и общедоступностью откровения это
й проповеди вошли в кровь не только приверженцев его учения, но и практич
ески всех европейцев.
Кстати, в порядке отступления, можно сказать, что всеобщий критерий само
го успеха во все времена Ц если конечно забыть о языческих римских триу
мфах Ц был по преимуществу один Ц когда-то изобретенные финикиянами д
еньги, капитал. И не случайно именно учение Кальвина многими современным
и обществоведами и политологами воспринимается как этическое обоснова
ние того, что сегодня мы называем капитализмом.
Нам, людям старшего поколения, которые воспитывались на полной безнравс
твенности накопительства и едва ли не абсолютном моральном оправдании
раскулачивания, сегодня трудно понять ту этику, согласно которой сама ни
щета является критерием человеческой неправды, критерием неправедност
и человеческого бытия. Мы привыкли всем своим сердцем сочувствовать сла
бым. Но мы Ц люди другой, как кажется уходящей, культуры, других, исчезающ
их, традиций, и нас, наверное, уже ничто не переделает. Во всяком случае све
ршающаяся перемена ценностей дается многим из нас очень болезненно. А ве
дь самый дух того времени, о котором говорится здесь, перемалывал именно
таких людей, ибо в основном из них и состояла вся тогдашняя Европа. Ведь не
случайно Реформация Ц это еще и время самых свирепых гражданских войн.

Разумеется, сказанное ни в коем случае нельзя понимать так, что норматив
ная этика шестнадцатого столетия требовала начисто забыть о вдовах и си
ротах, о всех несчастных. Ничуть не бывало, человеческое сочувствие обез
доленным свойственно, как кажется, самой природе человека, и никакие дог
мы никакой новой идеологии не в состоянии изменить то, что вошло едва ли н
е в его генетический код. К слову, упоминание о вдовах и сиротах встречает
ся уже в самых первых юридических кодексах Междуречья: «Чтобы сильный не
притеснял слабого, чтобы оказать справедливость сироте и вдове, чтобы в
Вавилоне Ц городе, главу которого вознесли Анум и Эллиль, и в Эсагиле Ц х
раме, фундамент которого прочно установлен, точно небеса и земля, Ц суди
ть суд страны, выносить решения страны и притесненному оказать справедл
ивость, я (Хаммурапи Ц Е.Е.) начертал свои драгоценные слова на своем памя
тнике и установил перед своим, царя справедливости, изображением». Речь
идет совсем о другом Ц о неспособности понять, почему нищ здоровый и сил
ьный мужик, когда решительно ничто (кроме, разумеется, его собственного н
ерадения и лени) не мешает ему обеспечить достаток для себя и своей семьи.
Точно так же сказанное нельзя понимать и как моральное оправдание нажив
ы любой ценой. «Мироеды» и «кулаки», которые существовали всегда, и тогда
симпатий ни у кого не вызывали. Угоден нашему Господу только тот результ
ат, который достигается без ущемления убогих и сирых.
Таким образом, подводя итог этому краткому обзору, наверное, не будет пре
увеличением сказать, что во все времена существовали два духовных поток
а, одним из которых была развивающаяся кабинетными книгочеями абстракт
ная академическая мысль, другим Ц эволюция глубинных основ менталитет
а всех тех, кто вообще никогда не прикасался ни к какой книге.
Меж тем в те времена грамотность была редкостью даже в привилегированны
х слоях общества, а многие книги по своей стоимости все еще соперничали с
драгоценностями. Ведь даже Библия стала доступной широким слоям только
в XVI веке с развитием книгопечатания и первыми переводами ее на националь
ные языки, до того она публиковалась только на латыни. На латыни же шла и ц
ерковная служба. Книги же, касавшиеся каких-то специальных материй, были
и вообще неизвестны никому за пределами узкого цехового круга.
В какой-то мере каждый из этих потоков влиял на другой, но все же во многом
оба они развивались автономно друг от друга. Но как бы то ни было, общий вы
вод, синтезируемый ими обоими, гласил: удостоверяемое успехом свободное
волеизъявление венценосца Ц вот подлинный источник всех его властных
полномочий. Легко видеть, что этот синтез ни в коей мере не исключает Бога
, он лишь объединяет извечное интуитивное представление человека о како
м-то надмировом трансцендентном источнике высшей государственной вла
сти с рождающимся мироощущением Нового времени.

3. Тайна зачатия. Пятна на сол
нце

Сопоставление опорных для ориентации в европейской истории дат и событ
ий приводится здесь вовсе не для утверждения каких-то национальных прио
ритетов. Россия и в самом деле родина многих Ц и зачастую очень жирных Ц
слонов, в том числе и абсолютизма; вот только многое, что рождалось здесь,
оставалось неведомым высокомерным европам. Даты лишь позволяют фиксир
овать сроки, в течение которых свершается круг развития ключевых истори
ческих явлений, и здесь говорится именно об эволюции, которую претерпел
европейский абсолютизм. Ведь еще совсем недавно монарх был неким подоби
ем Моисея, единственным назначением которого было вести своих подданны
х за назначенный им «Иордан», и вот в начале XVIII века он снова предстает про
стым водителем народа. Мы знаем, что уже в приказе к Полтавской битве во ве
сь голос звучало: российское воинство сражается вовсе не за Петра, но за О
течество, ему врученное, иначе говоря, движется отнюдь не суверенной вол
ей никому не подвластного самодержца, но волей самой России, служить кот
орой обязан даже (а может быть и в первую очередь) венценосец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31