– Что ж, тогда прошу прощения и откланиваюсь, – произнесла она с достоинством, для которого собрала все силы. – Как только приведу себя в порядок, я сразу же займусь ужином.
Кейт потуже обернула вокруг тела белое махровое полотенце. В первый раз после появления на ферме она с тоской подумала о своем дорогом и изысканном гардеробе, оставшемся в Милуоки. Отбросив с лица влажные волосы, она еще раз просмотрела скудные запасы одежды миссис Коулер, жалея, что вкусы почтенной фермерши не простирались дальше полиэстровых брючных костюмов, невзрачных блузок и так любимых ею джинсовых юбок.
Вздохнув, она выбрала белую водолазку и джинсовую юбку, прекрасно понимая, что Джони заявится к обеду в чем-нибудь сногсшибательном.
Одевшись, Кейт сразу же отправилась на кухню. Она принялась жарить бараньи отбивные, отварила рис и сделала соус. Пока она готовила обед, мысли ее бесцельно блуждали, а смятенная душа ухитрилась вырваться из-под железного контроля, в котором она держала себя в последние два года во время своей одинокой жизни в браке со Стивеном. Ее переполнял страх, хотя причину его она не вполне понимала и сама. Может, она боялась того, что Блейк примет всерьез ее необдуманные слова и решит, что она и вправду согласна стать его женой? А может, страшилась, что он потеряет к ней интерес, раз в его жизнь снова вернулась Джони?
Странное дело, но Кейт не спешила говорить правду даже себе самой, хотя та настойчиво билась в ее подсознании. После краха их семейной жизни со Стивеном она поклялась никогда больше не открывать душу ни одному мужчине. А теперь понимала, что уже поздно – ее зарок нарушен. Она безвозвратно и безнадежно привязалась душой к Блейку Коулеру, и паника, сжимавшая в железных когтях ее сердце, объяснялась угрозой его потерять.
Погруженная в размышления, она и не заметила, как Блейк вошел на кухню. Он запечатлел мимолетный поцелуй на ее шее, и все ее тело захлестнула волна радости.
– Я не слышала, как ты вошел, – сказала она.
– Ты чудесно выглядишь, – сказал он в ответ, словно его слова составляли какую-то логическую связь с ее замечанием. – Носи всегда такую прическу. До встречи с тобой я и не думал, что женские волосы могут так возбуждать…
Кейт повернулась и заглянула в его темные глаза, однако ей не удалось ничего ему ответить, так как в кухне с шумом появилась Джони.
– Эй вы, влюбленные голубки! Вы собираетесь обедать? Я умираю с голоду.
Ее вид излучал дружелюбие, и тем не менее Кейт была почему-то уверена, что Джони только ловко притворяется.
– Тебе страшно повезло, – с улыбкой ответила она. – Обед уже готов.
Она отвернулась и потыкала вилкой без всякой на то нужды бараньи отбивные, чтобы не смотреть на роскошный пурпурный наряд Джони. Тонкий шелк оставлял совершенно обнаженной спину девушки, а ее маленькую упругую грудь едва прикрывали две узкие полоски ткани. «При более глубоком вздохе воображению вообще ничего не остается», – цинично подумала Кейт и с досадой поправила ворот своей водолазки.
– Тебе помочь? – ласково поинтересовался Блейк.
– Нет, я справлюсь сама. – Она нахмурилась, когда он, поверив ее словам, проводил Джони из кухни, с явной фамильярностью положив ладонь на ее обнаженную, покрытую красивым загаром спину.
В старом фермерском доме столовая была маленькой и сумрачной, так что Блейк и Кейт всячески ее избегали, предпочитая завтракать и обедать в уютной и удобной кухне. Однако на этот раз кто-то уже зажег свечи в двух подсвечниках, и их огонь скрадывал унылые углы.
Джони по-хозяйски уселась в центре стола, и ее живое личико сияло при мягком свете. Она стала неизбежным центром внимания их маленького общества, но старательно расточала Кейт комплименты по поводу блюд и делала попытки вовлечь ее в беседу, как бы заглаживая свой прежний враждебный тон.
– Ты ведь знаешь, что мой отец Саша Стейн кинорежиссер, – заметила она сладким тоном. – И тебе, вероятно, известно, что он выдвинут в этом году на «Оскара» за свой фильм «Время: ноль». – Она тихонько вздохнула, словно маленькая девочка. – Я так им горжусь!
Пока Джони это говорила, память Кейт терзалась от ускользающих, неуловимых образов.
Почему именно упоминание об этом фильме вызвало в ее подсознании странные импульсы? Не успела она разрешить эту загадку, как ее снова отвлек жеманный голос Джони.
– Ведь ты слышала о моем отце, верно? Ты слышала про Сашу Стейна?
– Да, разумеется, – поспешно ответила Кейт. Затем, охваченная внезапным приступом озорства, она посмотрела через стол, и ее глаза засветились от скрытого смеха: – Саша стал темой моего самого первого разговора с Блейком. Он просто не мог говорить ни о чем другом.
Блейк встретился с ней глазами, в которых тоже прыгала смешинка. Джони заметила их интимный обмен взглядами, и по ее лицу пробежала темная тучка.
– Я снимаюсь в новой картине отца, – объявила она с гордостью. – Сейчас мы ведем натурные съемки на Фиджи. Кейт, Блейк сказал мне, что ты просто домашняя хозяйка. У тебя что, никогда не было постоянной работы?
– Я никогда не работала за деньги, – спокойно ответила Кейт. Ей хотелось узнать побольше о карьере Джони, поэтому она проглотила язвительные замечания, готовые сорваться с ее языка. – Расскажи мне подробней про твою работу, Джони, пожалуйста, – сказала она, радуясь, что за долгие годы поднаторела в светских манерах и умела справляться с самыми трудными гостями, даже если сама пребывала в это время в смятенных чувствах.
– Я исполняю очень сложную роль малолетней преступницы. Отец считает, что мало кто из девушек моего возраста способен с ней справиться, но без Блейка…
– Это будет первый большой фильм Джони, – поспешно вмешался Блейк, и они с Джони обменялись яростными взглядами, значение которых осталось для Кейт неясным. После этого Джони начала нервно тыкать вилкой в тарелку, а Блейк возобновил разговор. – Джони снимается на телевидении с самого младенчества. Готов поклясться, что Саша стал снимать ее в рекламе детского питания и подгузников сразу же после того, как она появилась на свет.
– Как интересно. Телевидение всегда кажется блестящим местом работы для таких, как я, кто сидит дома перед экраном. Оно и в самом деле помогает подготовиться к карьере киноактрисы?
– Я играю так же естественно, как дышу, – с ноткой высокомерия ответила Джони, и на этот раз Кейт не усомнилась в ее искренности. – А вот о технике игры мне говорить трудно, поскольку очень многое я делаю интуитивно, по наитию. – Казалось, она сразу же пожалела о том, что дала искренний ответ, так как тут же бросила на Кейт недобрый взгляд и добавила с фальшивой любезностью: – Я не представляю, как можно сидеть весь день дома, ничего не делать, только печь пирожки и толстеть. Я всегда считала, что женщина должна стремиться сделать карьеру. Ты со мной согласен, Блейк? Если женщина сидит дома, она становится невероятно скучной.
Блейк задумчиво взглянул на порозовевшие щеки Кейт.
– Если женщина нигде не работает, то это еще не означает, что у нее пустая голова, – возразил он. – Хранить семейный очаг утомительно, и эта нудная работа отнимает много времени, однако я уверен, многим женщинам домашний труд приносит радость и удовлетворение.
– Блейк, ты шутишь! – Носик Джони прелестно сморщился, а на лице появилась недовольная гримаска. – Я уже догадываюсь, что задумал этот чудовищный тип, – сказала она, обращаясь к Кейт и глядя на нее с ложным сочувствием. – Он решил жениться на женщине, которая уже смирилась с ролью домашней хозяйки. Попомни мои слова, Кейт. После свадьбы он будет держать тебя под каблуком. Ты будешь торчать на кухне, а он в это время будет развлекаться где-нибудь в другом полушарии. Ты уверена, что тебе хочется вступать в брак на таких условиях?
Терпение Кейт наконец-то лопнуло.
– Наш брак я вижу совсем по-другому, Джони. Я сказала, что никогда не работала за плату, но это не значит, что я всю свою жизнь провела как декоративный коврик у дверей. У меня есть профессия, я получила хорошее образование, я педагог и пять дней в неделю работаю по четыре часа в Центре для трудных детей в Милуоки. Я не получаю денег, просто потому что не нуждаюсь в них, и перевожу свое жалованье на счет Центра.
Наступила короткая пауза, но Джони быстро пришла в себя.
– Ах, какое потрясающее благородство, Кейт! Впрочем, ничего удивительного, ты и выглядишь серьезной дамой. – Она ухитрилась произнести свой комплимент так, что он прозвучал как оскорбление.
Затем Джони потянулась как кошечка и откинулась на спинку стула, так что отблески свечей заиграли на гладкой коже ее упругих грудок. Пурпурные полоски почти их не закрывали, когда она ерзала на своем стуле и тихонько позевывала.
– Блейк, милый, ты помнишь, как отец устроил ту потрясающую вечеринку в доме Беллы?
– Да, – ответил Блейк.
Такого краткого ответа ей оказалось достаточно, и она пустилась в длинный поток воспоминаний обо всем, что находила потрясающе забавным и что для Кейт не представляло ни малейшего интереса.
Блейк смеялся вместе с Джони, но не отрывал глаз от лица Кейт. А она наслаждалась мыслями о том, что он почти не трудился скрыть свое желание поскорей остаться с ней наедине. В ее сердце зашевелилась искорка надежды. Может, она и впрямь ему нравится? Она, Кейт. Такая, как есть. Она лелеяла эту мысль, раздумывая над нею, и слова Джони звучали, как назойливые комары, не проникая в сознание.
Наконец обед закончился. Свечи были потушены, а грязные тарелки лежали в кухонной раковине. Кейт даже не заметила, что Блейк подал на стол десерт. И вообще, она была как во сне и не замечала ничего, кроме физического напряжения, нараставшего между ней и Б лейком, и поразилась, услышав собственный голос, вызвавшийся приготовить кофе. Кейт удивлялась самой себе, что до сих пор нормально держится и ведет светскую беседу.
– Спасибо, но мне кофе не нужно, – покачал головой Блейк. – День получился долгий, и я намерен отойти ко сну. А вы что скажете, мои милые леди?
– Так рано? – возмущенно запротестовала Джони. – Блейк, ведь сейчас только десять.
Он засмеялся.
– Рано ложиться спать не грешно. И федеральный закон это не запрещает.
Джони вздохнула и прижалась к нему своим полуголым тельцем.
– Если уж мне приходится ложиться в постель в такой ранний час, ты не проводишь меня? – попросила она, глядя на него широко распахнутыми невинными глазами.
– Так и быть, я провожу тебя до комнаты, – ответил он. – Пойдем, Кейт?
– Ладно.
Они гуськом поднялись наверх. Кейт брела позади, пока Блейк не остановился у двери дальней спальни.
– Доброй ночи, Джони, – сказал он. – Приятных сновидений.
Она посмотрела на него, и в ее глазах горел неприкрытый призыв.
– Но ты ведь вернешься на Фиджи, Блейк? Пожалуйста, скажи, что ты вернешься туда со мной!
– Я уже позвонил Саше и сказал, что вернусь, так что успокойся.
Взяв Джони за руки, он привлек ее к себе и быстро чмокнул в полные, выпяченные губки.
– Не беспокойся, милое дитя, и ложись скорее спать.
Она горько усмехнулась, когда Блейк подошел к Кейт.
– Не беспокоиться? – переспросила она. – Оказывается, мы беспокоились совсем не о том, о чем надо было. Отец и представления не имел, что у тебя на уме. То несчастье было всего лишь поводом для твоего отъезда с Фиджи… ты просто хотел уехать к ней.
– Ты кое-что недавно мне обещала, – спокойно сказал Блейк. – Пожалуйста, не забывай об этом.
– Обещала! На черта мне эти обещания!
Джони быстро поднесла ладонь к глазам, и Кейт с удивлением обнаружила, что на кончиках ее длинных ресниц заблестели слезы.
– Ты была права, что приехала за мной, – сказал Блейк, оставляя без внимания ее слезы. – Я благодарен тебе за это, Джони. И ты мне совершенно справедливо напомнила, что я не выполнил до конца своих обязательств.
– А как же она? Как быть с Кейт?
На этот раз Кейт была уверена, что Джони произнесла свой вопрос для себя одной и не рассчитывала на то, что он будет услышан.
– Она может быть рядом со мной на Фиджи. Никаких проблем тут нет. Заверяю тебя, Джони, что Кейт не помешает моей работе.
– Конечно! – Джони сердито тряхнула головой и отвернулась. – Ради Бога, Блейк, веди ее поскорей в свою спальню. Я знаю, что ты делаешь это каждую ночь, так что нечего ломать передо мной комедию.
Даже не взглянув на Кейт, она с треском захлопнула дверь спальни для гостей.
Кейт быстро повернулась и направилась к себе в комнату, но Блейк успел опередить ее. Она не успела закрыть за собой дверь, как он уже оказался внутри. Затем он быстро подошел к кровати и включил один из ночников.
Она остановилась у окна, в напряженном молчании глядя на него, а Блейк ответил ей слабой, полной сарказма усмешкой.
– Знаешь, твой неприступный вид ни к чему. Я не собираюсь силой затаскивать тебя в постель только из-за того, что Джони считает нас давними любовниками. Просто мне хочется воспользоваться случаем и поговорить с тобой.
Кейт попыталась стряхнуть с себя охватившее ее оцепенение. Она села на жесткий деревянный стул подальше от кровати.
– Я должна извиниться, – чопорно заявила она. – Сама не понимаю, как у меня вырвались слова о том, что мы собираемся пожениться. Это было ужасно нелепо.
– Неужели? А я-то надеялся, что это правда. И весь вечер только и ждал, когда наконец смогу остаться с тобой наедине и спросить, всерьез ты это сказала или нет. Хотя, впрочем, я подозревал, что на это тебя спровоцировала Джони.
Кейт взглянула на него, и в ее зеленых глазах застыло смущение.
– Блейк, зачем Джони явилась сюда? Почему ты так для нее важен?
– Ей хочется вернуть меня на Фиджи, а она своенравная девица. Кстати, Кейт, у нас никогда с ней ничего не было, несмотря на все ее усилия представить дело иначе. Если тебя беспокоило это, то можешь забыть. Джони актриса и нуждается в зрителях, как другие люди нуждаются в друзьях. Она все время кого-то изображает и не может без этого. В данный момент Джони решила исполнить роль брошенной любовницы, вынашивающей планы возмездия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24