Совпадение. Но неважно, все равно не предполагалось, что я попаду под подозрение. Потому что — подвожу итог — я тоже должна была умереть. Вместе с Кёрком. Так вы считаете.— Если мы уверены в том, где ты взяла грибы, то да, — ответил он и взял ее руку, которая начала дрожать.— Алексу такое и в голову не пришло. Он только знал, что я не убивала Кёрка, и начал искать, кто мог бы пожелать Кёрку смерти. Он будет вне себя, когда я ему расскажу.— Наверное. Но черт с ним, с секретным агентом и его ущемленным эго. Что ты думаешь по этому поводу, Мэгги?Она покачала головой:— Не знаю. Я уверена только насчет смерти, потому что в другом ты ошибаешься. — Она спокойно посмотрела на него и задала самый важный для нее вопрос: — Именно поэтому ты не спускаешь глаз с моего дома и с меня? Ты думаешь, что мне грозит опасность?— Вначале так и было, — согласился Венделл, снова сжал ее руку и помог встать. — Во всяком случае, я не рвался выслушивать перлы Блейкли относительно нашего дела. Но наше свидание? Оно же было в нерабочее время, Мэгги.— Значит, я хоть почти неотразима? Здорово. — Она не знала, куда девать глаза, и, к несчастью, посмотрела в сторону лифта именно в тот момент, когда выносили Пинкера, упакованного в пластиковый мешок. — Господи…У нее подогнулись колени. Венделл тут же подхватил ее и прижал к себе.— Мы распутаем это дело, Мэгги, обещаю тебе. — Он зарылся лицом в ее волосы. — А потом сходим в ресторан. Ладно?Мэгги было хорошо в его объятиях, уютно и безопасно. Любая другая на ее месте выжала бы из этого момента все, чего ей хотелось. Но не Мэгги. У человека должны быть приоритеты, и сейчас убийство стояло на первом месте.Она вырвалась из его рук и обрушила на него вторую порцию выводов:— Стив, это же важно. Я говорила тебе, что не пью красное вино? Я сказала это в больнице доктору, но тебе вряд ли. Тебе я говорила только, что Кёрк ел на обед.— Это все, о чем я спрашивал, — ответил Венделл, пытаясь представить, куда клонит Мэгги. — Черт, я совсем запутался. Прости.— Нормально. Я должна была сама сказать, но не сказала. Я слишком старалась доказать, что не убивала Кёрка. Теперь слушай. Я сказала об этом Кларис, когда она позвонила. Я не пью красное вино, я пью «Зинфандель». Этого она не стала бы упоминать в записке Кёрку, ведь он знал, что я пью только розовый «Зинфандель». Она записала только меню. Так что единственный, кто был уверен в том, что я не стану пить красное вино, — это Кларис. Никто больше не знал. Ни ты, потому что я не сказала тебе, ни другие, потому что Кларис этого не записала. Понимаешь теперь?— Вполне, — ответил Венделл, слегка улыбнувшись. — Продолжай.— Хорошо. Кёрк принес бутылку красного вина и розовый «Зинфандель». Фактически Кларис могла и не звонить — Кёрк знал, что у нас будут стейки, знал, что он станет пить красное вино, а я «Зинфандель». Я никогда ничего не готовила ему, кроме мяса. Мясо и красное вино. И Кёрк это знал. И я сомневаюсь, что он просил ее позвонить. Никто не пытался убить меня, Стив. Кто-то, наоборот, хотел убедиться, что я останусь жива. Что умрет только Кёрк. Каждый убийца совершает какой-то промах. Этот телефонный звонок и был тем самым промахом. Причем вполне женский промах, потому что даже если она убийца, у нее все равно остается совесть, ведь я — ее приятельница.Венделл долго смотрел на нее, потом сказал:— Точно. Черт…— Ты повторяешь мои слова. Ты искал того, кто хотел убить нас обоих — Кёрка и меня, да? Но убийца хотел, чтобы умер только Кёрк. А теперь и Пинкер… — Она посмотрела через высокое окно на улицу. Двери труповозки уже захлопнулись. — Алекс тоже думает, что это Кларис.— Ты сказала, что он не знает про две бутылки вина.— Нет, но у него есть другая причина. Он вспомнил, что, когда пришел сегодня к Пинку в кабинет, там стоял только что сваренный кофе. Он убежден, что Пинок и пальцем бы не пошевелил, чтобы приготовить кофе. Значит, Кларис, верная помощница, была где-то рядом. Она слышала их разговор, где Пинок признался, что растрачивал деньги издательства, потом пошла следом за Алексом и толкнула его под автобус. Чтобы защитить Пинка.Венделл отошел на два шага, повернулся к ней и вцепился себе в волосы.— Так. Ты думаешь, убийца Кларис, потому что она позвонила тебе и узнала, что ты не пьешь красное вино. А если бы ты его пила?Мэгги пожала плечами.— Не знаю. Может, я оказалась бы случайной жертвой. Или вино вообще ни при чем, а она хотела удостовериться, что я подам грибы, как обычно. И даже если бы в холодильнике оказались нормальные грибы, все равно в этой неразберихе вы не нашли бы ничего, кроме загадок. Согласись, Стив, что использовать грибы для отравления именно в тот вечер, когда и я приготовила грибы, чертовски удачный маневр. Вы бы смотрели везде, но только не там, где нужно. А может, она отравила вино прежде, чем Кёрк пришел ко мне. Вино — самый логичный вариант. Но ты не узнаешь правды, пока Кларис не признается. Черт, она даже вроде как проболталась об этом звонке на поминках. Почему же я раньше не сообразила? Она будто смеялась надо мной, смеялась надо всеми, словно говорила: «Эй, болваны, поймайте меня, если сможете».— Ну да. И твой кузен тоже думает, что это Кларис Саймон, потому что Пинкер не приготовил бы себе кофе.— Не только поэтому, — поправила Мэгги. Ей захотелось поддержать Алекса, который все-таки является плодом ее воображения, его идеи — это ее идеи. И она добавила некое соображение, показавшееся логичным: — Он думает, что Пинкер тоже участвовал в убийстве Кёрка, а сегодня они с Кларис каким-то образом поссорились, и она убила его. После того, как толкнула Алекса под автобус. Вот.— Какая резвая девушка. А у нас нет ни крупицы доказательств, даже если я подумаю и приду к выводу, что всех убивает эта серая мышка.— Именно это я и сделала. Подумала и пришла к выводу, что Кларис — убийца, когда собралась к ней домой, чтобы сказать про Пинкера.— Боже, ты ходила к ней?— Не дошла. Я постояла на тротуаре, покурила и поняла, что иду со свечкой в темный переулок, куда мне говорили не ходить. Знаешь синдром героини готического романа? Глупышка со свечкой идет туда, куда не следует, а читатель кричит: «Нет, нет, только не туда, дурочка!» В общем, когда я все обдумала, то захотела увидеть тебя и спросить, права я или нет.— Хорошо. Потому что, если ты права и если прав еще и Блейкли, Кларис может стать звеном очень короткой цепочки. Черт, но у меня нет никаких реальных улик. Найдется куча следов Кларис в кабинете Пинкера, но это ничего не значит, она же работала с ним. Нелегкая нас ждет работенка, но у меня есть один судья, которому я оказал услугу, и завтра же потребую с него должок.Кто-то позвал его по имени, и он обернулся.— Мне пора. Послушай, Мэгги, насчет того, что я не сказал тебе о том, что ты в опасности… Я хочу, чтобы ты знала…— Все нормально, — перебила Мэгги. — Ты решал дилемму: или-или. Или я убийца, или потенциальная жертва. Так что ты решил сблизиться со мной. И до сих пор с этим разбирался.— Только та часть меня, которая служит в полиции, — тихо ответил он. Его зеленые глаза смотрели на нее так, что она готова была простить ему почти все. — Ладно… Пора идти. Может, отправить кого-то из ребят проводить тебя домой?Нет, спасибо, обойдусь, подумала Мэгги и попросила его не беспокоиться, она поймает такси.
— Ты хандришь.— Джентльмены не хандрят. Они предаются размышлениям, мрачным и опасным, чего я, кстати, не делаю, — сообщил Сен-Жюст и снова устремил взгляд в никуда. — Ты сказала, что у лейтенанта все еще нет весомых улик. Я просто размышляю, как бы заставить Кларис Саймон сознаться.— Нет. — Мэгги села за компьютер и включила шарики. — Ты размышляешь, как же умудрился прошляпить то, что и я могла бы оказаться жертвой. Как проморгал столь важный факт. Согласись, Алекс, ты дуешься, вернее, предаешься размышлениям об этом с самого завтрака.— Что ж, если тебя это обрадует, признаюсь — да, я крайне разочарован в себе, раз не учел этого.— Потому что ты больше волновался о том, что Мэгги могут посадить в тюрьму и нам придется самим добывать себе пропитание, — вставил Стерлинг и сложил разлетевшиеся страницы воскресной газеты. — Иногда ты бываешь очень холоден, Сен-Жюст.Мэгги повернулась на кресле и посмотрела на Стерлинга:— Правда? Ты правда думаешь, что Алекс бывает холоден? Я назвала бы его высокомерным, заносчивым, невыносимо самодовольным и самоуверенным. Но никак не холодным, не бесчувственным. Мне кажется, Стерлинг, что он вполне эмоционален.— Он заботится только о себе, — ответил Стерлинг и слегка кивнул. — Трудное детство и все такое. Неласковая мать, отец-неудачник, разочарование в первой любви. Таким ты описывала его характер. Я прочитал это однажды, нашел у тебя на столе, когда убирался. И о себе тоже. Но мои характеристики были короче. Приятный, милый, отзывчивый, не слишком сообразительный, но временами очень проницательный. И, к счастью, сирота. Нет, Сен-Жюст не холоден. Он слишком озабочен собой.Сен-Жюст стоял прямо, точно кол проглотил.— Ты уже закончил? — спросил он Стерлинга, который вдруг вспомнил, что ему нужно что-то сделать на кухне. — Видимо, да, — добавил он ему в спину и повернул лицо к Мэгги. — Это все твоя вина. Я скрываю свои настоящие чувства лишь потому, что ты создала меня таким.— Моя вина? — Мэгги перевела компьютер в ждущий режим и подошла к дивану. — Почему виновата только я?— Думаю, это очевидно. Ты создала меня, придумала историю моей жизни. Причем вложила часть своей, Мэгги, хотя, судя по твоему ошеломленному лицу, ты об этом не подозревала. Ты сделала меня человеком, который думает головой, а не сердцем. Человеком, который закрыл свое сердце и охраняет его. И если я холоден, значит, на то есть причины. Как и у тебя. А ты считаешь себя холодной и бесчувственной? Или просто осторожной?Мэгги очень долго смотрела на него, так долго, что он прочел все эмоции, которые появлялись и исчезали на ее выразительном лице.— Я и не представляла… — Она зашагала по комнате. — Знаешь, сколько раз я говорила людям, что никогда не использую личный опыт для создания персонажей?Сен-Жюст несколько секунд смотрел на нее с легкой улыбкой.— Мы не полностью схожи, — произнес он мягко. — Например, мне вовсе не сложно поговорить с секретаршей доктора Боба, чтобы отменить твой завтрашний прием.— Надо же, — кисло произнесла Мэгги и покрутила в воздухе указательным пальцем. — Я подарила льву храброе сердце. — Она остановилась, посмотрела на него и смахнула слезы. — Знаешь, кто я? Волшебник страны Оз. Мелкое ничтожество, которое прячется за занавеской и делает вид, что большое и страшное. Или чревовещательница. Да, чревовещательница, так даже лучше. Я читала о них. Стеснительные, замкнутые люди, они говорят, что хотят, лишь надев на руку куклу, которая вместо них открывает рот.— Я не понимаю. — Сен-Жюст надеялся, что Стерлинг держал рот на замке. Мэгги своих проблем хватает.— А ты… — Она указала на него пальцем. — Ты моя чревовещательная кукла. Я прячусь за тебя, говорю через тебя, даю тебе храбрость, которой сама лишена. В тебе нет моих слабостей, ты делаешь то, на что не способна я. Ездишь верхом, стреляешь, фехтуешь. Безнаказанно говоришь всем и каждому, чтобы они шли к чертовой матери. Вслух. Ты делаешь все, чего я делать боюсь. — Она глухо рассмеялась. — Конечно, я не ожидала, что ты вдруг оживешь и начнешь сводить меня с ума. Хотя куда уж дальше, — Мэгги вытерла глаза. — И еще, — добавила она, пока Сен-Жюст отошел к бару, чтобы налить ей бренди. Возможно, спиртное успокоит ее. — Это неправильно. Все неправильно с тех пор, как вы со Стерлингом оказались здесь. Знаешь, что было бы, если б я все это описала в своей книжке?— Нет, не знаю, — ответил он и подал ей коньячную рюмку.— Сейчас расскажу. Критики растоптали бы меня, вот что. Оживают придуманные персонажи, убийства везде и всюду, любовный треугольник, какая-то идиотская психология затесалась. Обозначьте сюжет, мисс Дули. Вы берете на себя слишком много, мисс Дули, у вас для этого не хватает таланта. У меня нет настоящего таланта, потому что я пишу книжки только со счастливым концом, потому что я пишу только романы. Значит, я пишу отвратно, а если меня читают, то лишь потому, что мне повезло или что это нравится поклонникам. Ну и черт с ним, переживу. А все остальное? Боже, Алекс, моя жизнь — зоопарк, я взяла из нее все худшее и вручила тебе. Никудышные родители, страх перед обязательствами и прочее дерьмо. Прости меня, Алекс.— Что за любовный треугольник? — спросил он только потому, что должен был. На самом деле должен.— Вот так. Чего, спрашивается, распиналась? — Она протянула ему рюмку и убежала в свою спальню.
Стерлинг сбавил шаг, чуть отстав от Сен-Жюста, когда они прошли мимо ярко освещенного «Стильного кафе».— Ты уверен, что Мэгги ничего не подозревает? Сен-Жюст взял трость под мышку и подождал, пока Стерлинг догонит его.— Я же сказал, она все еще хандрит в гостиной и ничего не замечает. И пребывает в полной уверенности, что нам необходима вечерняя прогулка.— Она предается размышлениям. Ты же сам так говорил.— Размышлениям предаюсь я, Стерлинг. Мэгги дуется. Мужчина размышляет, созерцает, потягивая бренди, он выглядит умудренным и благородным. Женщина же, когда хандрит, начинает рыдать, швырять вещи и съедает все мороженое, которое мы оставили себе на десерт. Что, кстати, хорошо, потому что у нас вполне правдоподобное объяснение: мы пошли за едой. Правда, было бы проще, если бы Мэгги уехала подержать за руку Бернис, но с той уже сняли подозрения. Будь добр, скажи, который час? Кажется, наши друзья задерживаются.Стерлинг вытащил карманные часы и посмотрел на них в свете фар проезжающих автомобилей.— Одиннадцатый час. Ты прав, они задерживаются. Наверняка не придут. Стыд и позор. Может, пойдем?— Что за малодушие, — Сен-Жюст покачал головой и повернулся на слабый звук, доносившийся из переулка. — Стерлинг, кажется, на местном диалекте это называется «по рукам», если я не ошибаюсь.— Чаще смотри телевизор, — проворчал Стерлинг, когда Змей, Киллер и Луза вышли из тени. — Если мы, конечно, выживем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39