Похоже, дама едва сдерживала рыдания. Все-таки надо было нюхнуть нашатыря, зря отказалась. Кровищи вокруг, как в убойном цехе, обезображенные трупы валяются, у тебя на глазах тяжко умирает молодая женщина, по сути, еще совсем девчонка... А ты сиди, как пень, и пытайся вытащить из нее последние крохи информации. Потому что так пожелали большие и сильные мужики, которые сами сделать это не в состоянии. Тут поневоле напрашивается сравнение: эту несчастную, которая очень скоро умрет, на дело направили такие же сильные и бессердечные мужики...
Вот такие, братцы, дела. Мы, конечно, занимаемся важным и очень нужным делом... Но бывают такие моменты, когда я просто ненавижу свою работу...
Глава вторая
МОДЖАХЕД
Право первой ночи
Просторная комната. Стены чисто выбелены, оба окна занавешены шторами. В комнате нет мебели, как и положено, только большой зеленый ковер на полу, с высоким ворсом. Посреди ковра лежит полуторный матрац, застеленный белоснежной простыней, две атласные подушки, два скатанных одеяла. В углу кассетный магнитофон на батарейках играет приятную восточную мелодию. Рядом в медной чашке курятся благовония и стоят два бронзовых канделябра, каждый на три свечи. Канделябры местные - забрали у каких-то гяуров, еще в первую войну.
Свечи горят. Сейчас уже лето, вечерами светло, но окна специально занавешены, потому что здесь происходит таинство. Да и уютнее так, это Халил придумал.
В комнате находятся двое. Наш моджахед Халил и юная чеченская девушка Эльза, которой на прошлой неделе исполнилось шестнадцать лет. Это молодожены, у них первая брачная ночь. Или первый брачный вечер. Сейчас половина девятого вечера, нам, вообще-то, скоро надо по делам ехать... Но, чувствую, сегодня мы здесь задержимся.
Халил приступает к раздеванию новобрачной. В углу комнаты, примерно на высоте человеческого роста, замаскирована камера. Провод выведен сюда, к нам, в соседнюю комнату. Мы сидим перед монитором и любуемся тем, что происходит у молодоженов. Эльза, естественно, об этом не знает. Качество записи не очень - надо бы света побольше. Но все равно, это лучше любого кино. Потому что мы все знаем, какое у этого кино будет продолжение.
Девчонка робеет. У нее это в первый раз, а Халил, по сути, чужой для нее человек. Так, виделись несколько раз. Сидит, как истукан, глаза опустила. Халил только платок с нее снял, а она уже вся красная, как закат в горах, - даже при скудном освещении видно, что лицо потемнело.
- Ухх! - сквозь зубы выдыхает Абу. - Ух ты, мой барашек...
Абу жутко заводится на невинных девушек. Может месяц спокойно обходиться без женщины, но уж если дорвется до такой вот, как эта Эльза, его ничем не остановишь. Если сейчас кто-то придет говорить о делах, он его точно расстреляет. Только вряд ли кто станет рисковать. Все это знают, сумасшедших нет.
- Долго, - бормочет Абу. - Я уже весь горю. Что-то Халил тянет...
Халил не спеша расстегивает пуговицы на блузке новобрачной. Улыбается, бормочет что-то ласково, типа успокаивает. Он свое дело знает. Умеет он это - раззадорить амира так, чтобы тот выл от страсти, как буйвол во время гона, и слюной капал на ковер.
Девчонка низко опустила голову и как будто окаменела. Боится! Никакой любви тут нет, в том плане, как ее понимают европейцы и прочие гяуры. Обычная история. Бедная семья, мужчин или совсем мало, или вообще нет, а те, что есть, - инвалиды. У них тут, после десяти лет войны; такое положение дел - норма. Красивая девчонка - это капитал. Надо только правильно этот капитал разместить, чтобы польза была. Мы, на их взгляд, являемся очень неплохим банком для такого капитала. Даем хороший бакшиш, обещаем потом оказать поддержку. А Халил у нас как приманка. Красивый, с глазами, как у вола, мягкий весь такой, добрый. Смотрит хорошо, как будто ласкает. Местные молодухи от него всегда млеют. Никто за руку не тащит, сами идут. Думают, вот счастье подвалило! Породниться с самим амиром Абу (Халил - его двоюродный брат) - это вам не шутки. И не беда, что в языках не разбирается, может коряво изъясняться по-русски, а по-чеченски вообще - лишь набор обиходных фраз. Зато из нации пророка, и молитвы читает получше любого улема - как песни поет...
Вот Халил уже снял блузку. Девчонка сидит в лифчике. Теперь и все остальные заводятся, не только Абу. Что дальше будет? Юбка или лифчик? Халил каждый раз выдумывает что-то новое, любит он это дело.
Эльза в трансе, сейчас в обморок упадет. Халил правильно понял ее состояние, сделал паузу. Сам начал раздеваться. Рубашку снял, остался по пояс голый. Она не смотрит на него, стесняется. Халил успокаивает ее, ласковые слова шепчет, потом дает ей специально припасенный шарфик - давай глаза завяжем, не так стесняться будешь.
Эльза быстро кивает - соглашается. Глупая девчонка. Откуда в конце мая здесь шарфик шерстяной оказался? Очень вовремя! И кто ей сказал, что молодожены друг другу глаза завязывают?
Странно, но ни разу еще не было такого, чтобы новобрачная отказалась от шарфика. Все стесняются и все с благодарностью принимают помощь ласкового Халила. А может, просто потому, что они такие юные, а он красивый мужчина, и они не ждут от него никакого подвоха. Какой подвох может быть от жениха, который прямо сейчас станет твоим мужем?
Халил завязывает шарфик на голове невесты, поворачивается к камере и, лукаво улыбаясь, манит нас пальцем. Потом говорит Эльзе, чтобы немного подождала, - он сейчас разденется.
Нас дважды просить не надо, сразу встаем и направляемся в соседнюю комнату, ступая на цыпочках. Мы все босиком, у нас в доме не принято ходить в обуви, это только гяуры так делают у себя в домах.
Заходим крадучись рассаживаемся у стены, сбоку от матраца. Нас четверо: Абу, два его верных аскера - Дауд и Фатих, и я, персональный секретарь-референт, переводчик и вообще доверенное лицо. Меня Усман зовут, мы земляки с Абу, как, впрочем, и все остальные мужчины, что находятся здесь. Мало того, мы как братья, хотя и не родные по крови. Вместе с красивым Халилом нас сейчас пятеро. И всего одна невеста. Вот таков суровый быт моджахеда.
Мы расселись, затаив дыхание, ждем, пожираем глазами юное тело. Я с собой вторую камеру взял, снимаю, для страховки, отсюда. Музыка играет, благовония курятся - шорохи наши не слышны, запах пота неуловим. Невеста ведет себя естественно, как будто здесь нет никого, кроме нее и ее избранного.
Халил просит невесту, чтобы сняла лифчик. Эльза некоторое время возится с застежками, у нее руки дрожат, потом снимает лифчик... Маленькие упругие груди выпрыгивают наружу, как два белых мячика и некоторое время взволнованно колыхаются. Розовые соски торчат... Ух!!!
Абу зрачки выкатил, начал тихонько штаны снимать. Мы все возбуждены, ждем, когда же он потеряет терпение. Амир без штанов - это нехорошо. Скажешь кому-нибудь, не поверят, заставят ответить за неправильные слова. Но нас он не стесняется. Говорю же, мы как братья. У нас джаммаат не только на словах, как у некоторых, а во всем.
Халил просит, чтобы невеста сняла юбку. Ага, он решил, чтобы в этот раз она все сама сделала. Пусть покажет, как она его любит и насколько покорна своему повелителю.
Эльза снимает юбку и остается в одних белых трусиках. Красивая девчонка, гладкая такая, белая вся, стройная - еще не успела жира нарастить. Трусики шелковые, специально ей такие мать надела, чтобы порадовала своего мужа. Все просвечивается...
У Абу глаза налились кровью, вот-вот лопнут! Мы тоже все раскалены, как полоски металла в кузнечном горне, из которых выковывают самые лучшие дамасские клинки.
Халил просит невесту снять трусики. Нежно шепчет, коверкая слова, гладит по голове, тело пока не трогает. Тактичный красавец. Эльза просовывает пальцы под резинку и в нерешительности замирает. Мы тоже замерли, ждем, что будет дальше. Эльза ложится на спину, ступнями к нам, сгибает ноги и снимает трусики. Вах! Когда она сгибает ноги, нам все видно. Пушок у нее светлый и даже какой-то немного рыжеватый, хотя волосы на голове черные... Разве может какое-то кино с этим сравниться?
Абу не выдержал, стиснув зубы, пополз на коленях к невесте. Халил только успел проворковать ей: не бойся, будет немного больно. "Сабсэм мала болна будит", - по-русски сказал. Она кивает, прикусывает губу и перестает дышать. Ждет свершения таинства. Мать, наверное, ей сказала, что может быть больно. Только она не знает, что больно будет не "сабсэм мала"! Абу у нас, как ишак. Сам небольшой, корявый немного, зато достоинство...
Абу пристраивается. Наваливается на невесту, жадно сосет ее губы, страстно мыча от избытка чувств, мнет упругие груди. Потом, широко разведя ее бедра в стороны и немного там поелозив для подготовки, несколькими толчками до упора входит в лоно девчонки. Делает он это нетерпеливо и грубо, получается так, будто он сваи заколачивает.
Эльза вскрикивает от боли и неожиданности - не может понять, куда делась нежность жениха. Только что ей тут ворковали всякие хорошие слова... Она сдергивает шарфик с глаз, и...
Да, такого визга мы давно не слышали. Примерно с месяц. В прошлый раз, кажется, тоже так было. Та, предыдущая, тоже орала, как резаная. Дурные все-таки эти чеченские девки, ничего не понимают в мировом джихаде.
Эльза извивается, как змея, дико орет и пытается выскользнуть из-под Абу. Амир вцепился в нее мертвой хваткой, дерет ее молча и страшно, только рычит от страсти. Куда там вырваться! Ее из-под него сейчас бульдозером не вытащишь.
Халил хватает Эльзу за руки, чтобы сильно не корябала амира, и пытается ее успокоить. У нас, говорит он, так принято. Джаммаат. Мы все братья. Все женщины общие. То есть ты сейчас, с этого момента, принадлежишь каждому мужчине братства. Абу - старший брат, он первый имеет право на тебя.
Эльза задыхается от гнева и ужаса, она, похоже, не может поверить в то, что с ней сейчас происходит. Тело ее содрогается от рыданий и бесполезных рывков, взгляд мечется по нашим лицам, окаменевшим от желания. Я ее понимаю. С ее точки зрения, мир сейчас рушится. Красивая гордая чеченка, тут ее родная земля, родственники, знакомые...
Абу как раз такие вещи и любит. В принципе, можно было сразу уколоть невесту хитрым наркотиком, и она бы сама всем спокойно дала, хоть даже снимай на камеру. Но это будет потом. А так, как сейчас, - с надрывом, ужасом и страданиями, получается только в первый раз. Абу говорит, что такие моменты нельзя упускать, это как раз и есть настоящая жизнь моджахеда. Лучше бы, конечно, это по традиции делать, в бою: тяжело ранить врагов и на их глазах взять силой юную красавицу из их рода... Но у нас такое очень редко получается. Всего такое было раза три за последнюю войну. Это когда наказывали местных предателей. Мы, вообще, немного по-другому воюем, приходится нарушать традиции...
Абу, взревев, как буйвол, конвульсивно дергает задом и замирает. Все, кончился мужской задор. Вообще, хорошо держался, последний раз у него женщина была месяц назад. Вернее, девушка у него была. Отвалился, сел, дышит тяжело. Пах у него весь в крови. На простыне тоже пятна крови. Как будто тут было побоище.
Эльза вырывается от Халила и ползет к выходу, убежать хочет. Куда ты денешься с подводной лодки, как русские говорят. К ней тут же пристраиваются аскеры - Дауд и Фатих. Она вспотела, стала скользкой, некоторое время они с ней борются, гибкое девичье тело выскальзывает из сильных мужских рук. Я снимаю. Такие вещи потом будет интересно посмотреть. Кроме того, эта запись - наша гарантия. А для Эльзы - пропуск в Великий джихад, билет в один конец.
Аскеры трудятся неистово - возбудились страшно. В комнате перестало пахнуть благовониями, теперь воздух здесь насыщен ароматами крепкого мужского пота и других выделений. Кровь аскеров не смущает. Это хорошая кровь, чистая. Я снимаю крупным планом лицо Эльзы. Она уже устала кричать, в глазах ее смертная тоска на грани сумасшествия. Халилу потом придется с ней маленько поработать. Надо будет сразу колоть и следить. Было дело, две девчонки сошли с ума. Недоглядели, испортили материал.
Аскеры вскоре заканчивают, каждый успевает за пару минут. Натерпелись, бедолаги, насмотрелись домашнего натурального порно! Предлагают Халилу. Он отказывается. Халил не любит кровь и, вообще, он у нас нежный. Он их всех любит. Делает такие вещи вместе с нами и все равно любит. Он им сострадает. Интересно, что они отвечают ему той же монетой. Когда наступает пора последнего инструктажа, его проводит именно Халил. Девчонка, вся обколотая, превратившаяся за пару месяцев, по сути, в животное, почему-то сохраняет в памяти этого красавца как своего законного жениха и доверяет ему. Чеченский парадокс, похлеще Стокгольмского синдрома будет...
Мне предлагают, я тоже вынужден отказаться. Я крови не боюсь, просто со мной случился казус, недостойный мужчины. Я от возбуждения намарал в штаны. Братьям ничего не говорю, смеяться будут. Надо будет поменять нижнее белье.
Пока аскеры возились, Абу опять возбудился. Смотрю, у него торчит, как хороший минарет в предрассветной дымке. Он похлопывает невесту по попке и кивает аскерам. Они быстро соображают - сзади хочет. Кладут две подушки, одну на другую, сверху скатанные одеяла, потом невесту ставят на колени и перегибают через это сооружение, прижав голову к матрацу. Окровавленная попка торчит кверху, Халил бросается в соседнюю комнату, тащит мазь. Заботливый. Эльза уже не в силах кричать и рваться из грубых мужских рук. Она вяло сопротивляется, мычит и всхлипывает. Ничего, нежно говорит Халил, потерпи еще немного, скоро все кончится. Такой у нас обряд посвящения, что уж тут поделаешь...
Абу смазывает что надо мазью, пристраивается позади невесты и, крепко ухватив ее за талию, вламывается... немножко не по адресу. Чуть выше, чем положено по естественному природному предписанию.
Эльза жутко вскрикивает и теряет сознание. Я снимаю на камеру. Видно, что Абу хорошо. Может быть, даже лучше, чем в первый раз. В первый раз было много страсти и нетерпения, сейчас один сплошной кайф, даже кальяна не надо!
1 2 3 4 5 6