– Знаешь ее владельца?
– Она принадлежит отцу Чарли, – сообщила Вин.
Том изумленно повернулся к ней. Под нахмуренными бровями взгляд его казался недобрым.
– Я думал, он в Австралии.
Голос его звучал укоризненно, – подозревает, что она лгала ему?
Она отогнала эту мысль. И так слишком много на нее навалилось: и внезапный приезд Джеймса, и предательство Чарли… Да, предательство Чарли, это больнее всего.
– Был в Австралии. Но, судя по всему, решил перебраться сюда. Хочет жить поближе к Чарли.
Она прикрыла глаза, стараясь сдержать набегавшие слезы, но голос выдал ее отчаяние.
Если она ждала от Тома сочувствия, то совершенно напрасно. Не обращая на ее горе никакого внимания, он строго вопрошал:
– Что за всем этим кроется? Он решил вернуться обратно? Переезжает навсегда, так, что ли?
Вин молча кивнула, пытаясь проглотить застрявший в горле ком. Только сейчас, освободившись от присутствия Джеймса, она поняла, какой скованной была весь этот вечер. Напряжение все еще не покидало ее.
Она чувствовала себя почти такой же раздавленной, как после развода.
Тогда подступали боль и отчаяние; сейчас… сейчас тоже отчаяние от сознания, что Джеймс опять ворвался в ее жизнь, чтобы увести от нее Чарли. От одной этой мысли силы покидали ее. Пелена слез застилала глаза. Она почувствовала слабость, ноги похолодели, мозг будто отъединился и существовал помимо ее тела. Вин никак не могла с собой справиться.
– Он хочет отнять у меня сына, Том, я знаю. Он уже посеял раздор между нами. – Слова выплескивались сгустками боли и страха. – Вдобавок ко всему он вознамерился жить с нами.
– Жить с тобой? – Том чертыхнулся, оторвав взгляд от дороги, и резко спросил: – Что ты имеешь в виду?
Вин озадаченно посмотрела на него.
– Только то, что сказала. Возвращаюсь я сегодня с работы, а Чарли, оказывается, пригласил отца переехать к нам.
Ей стало не по себе от взгляда Тома.
– А ты и рада! О Господи, Вин, я же предупреждал, что тебя ждут большие неприятности, если ты во всем будешь потакать своему охвостью.
– Чарли не охвостье.
Том, не мигая, уставился на нее.
– Конечно, он твой любимый сыночек. Лучше скажи, как ты собираешься выдворять своего ненаглядного? Представляешь, что станут говорить люди, узнав, как радушно ты приютила своего экс-мужа? Счастливая семейка! И если узнают, что ты и я…
– Все не так, – решительно возразила Вин.
– Тогда прогони его.
– Не могу. – Она выглядела жалкой. – По очень простой причине: он законный владелец половины дома, и еще… – Она выглянула в окно машины, смахивая слезы и кусая нижнюю губу. – И еще я просто боюсь. Если я его прогоню, Чарли уйдет с ним. Права, конечно, на моей стороне, но если Чарли захочет жить со своим отцом…
Она услышала, как Том негромко выругался и вновь завел машину.
– Хочешь знать мое мнение? – злобно спросил он. – Для нас с тобой наилучший выход, если Чарли останется с отцом. Будто ты не знаешь, что мы друг друга не переносим! Мне его любовь не нужна, но представь: мы поженимся, а самолюбивый, ревнивый подросток будет нам строить козни на каждом шагу. А наши собственные дети, если мы их заведем? Да я ни за что не решусь оставить их наедине с этим поганцем!
– Том, как ты смеешь! – побледневшая Вин пришла в ужас от его слов.
– Повторяю, для нас это наилучший выход. – Он старался не замечать ее подавленности. – Мальчишка слишком круто взял тебя в оборот, Вин.
– Хватит!
Конечно, весь вечер пошел насмарку. Раздраженный Том держался с обслугой ресторана заносчиво и недружелюбно, отчего и Вин чувствовала себя неудобно. К тому же она никак не могла забыть резких слов, брошенных в адрес Чарли, ее не покидала мысль, что Том абсолютно равнодушен к судьбе ее сына.
Чей-то вкрадчивый голос внутри нее принялся допрашивать: а тот ли это человек, с которым можно связать свою жизнь?
Он так безразличен к ее нуждам, заботам, страхам, они для него просто не существуют. Не говоря уж о его неприязни к Чарли… Она закрыла глаза, подумав, что в жизни ей только и приходится, что уступать, то одному, то другому мужчине.
К концу вечера Вин была так измотана, что все замечания Тома принимала как заслуженные обвинения в свой адрес.
Когда он притормозил возле дома, она немедленно схватились за дверцу.
– Не терпится свидеться, а? – ехидно поинтересовался Том. – Он хорош в постели, да, Вин?
Она чуть не задохнулась от негодования. Второй раз за сегодняшний вечер грубо вторгались в ее интимную жизнь.
– Извини, Том, если я испортила тебе вечер, – вымолвила она устало. Никакой вины перед ним она не чувствовала, но ее переполняло раздражение. Она не ожидала от Тома такого ребячества. И сколько эгоизма выплеснулось из него в этот вечер! Неужели таковы все мужчины – думают только о своем благополучии? И откуда этот эгоизм берется? Передается по наследству или воспитывается любящими матерями вроде нее, ни в чем не отказывающими своим милым чадам?
– Я пошутил, Вин. Конечно, твоей вины в этой ситуации нет, – заключил Том. Она вся напряглась, когда он потянулся к ней, и откинулась под натиском поцелуя.
Она пыталась внушить себе, что получает удовольствие, что в ее возрасте безрассудно ждать острых ощущений, пережитых в девичестве, когда все в ней трепетало, когда после поцелуев Джеймса по телу разливался огонь томительного предчувствия. Прошли годы с тех пор, как поцелуй Джеймса родил ответное желание и она со всей пылкостью юности поверила, что полюбила, полюбила навечно. Но это было давно. Поцелуй ее Джеймс сейчас, она, вероятно, ощущала бы то же самое, что и с Томом: чужое дыхание, приправленное запахом пищи, неловкость своего положения, стыдливость при виде соседа, приближающегося к машине, и даже резкое осознание того, что касания его рта только усугубляют ее чувство вины. Нет, поцелуи в машине – занятие не для нее.
Поразительнее всего, что Тома, казалось, ее сдержанность нисколько не обижала. Он ее просто-напросто не замечал.
– Так-то! – произнес он и осклабился. – Мы еще покажем твоему экс-мужу, где раки зимуют.
Сердце Вин отчаянно стучало. Покажем? Неужто Джеймс за ними подсматривает? Она взглянула на дом, но занавески в гостиной были плотно задернуты.
– Ты ему доложилась о наших делах? – полюбопытствовал Том.
– Чарли сказал, – ответила Вин, вылезая из машины.
Ее снова охватило сомнение: любит ли она Тома настолько, чтобы выйти за него замуж? И вообще – любит ли она его? Сейчас она к нему не испытывала никаких чувств, кроме раздражения.
Вин понуро вылезла из машины, критически отметив, что он отъехал, даже не подождав, пока она скроется в доме, уж не говоря о том, что мог бы и проводить до двери. Том всегда одинаков: грубоватый, настойчивый, неохотно тратящий время по пустякам. По пустякам…
Ей вспомнилось, как они занимались любовью. Отстрелялся – и сразу в душ, нет чтобы с ней поласкаться. А вот Джеймс долго не выпускал ее из объятий. Ласкал и осыпал поцелуями, вызывая новый прилив страсти.
Вин смутилась своих слишком откровенных мыслей, вызванных памятью. Открыла дверь и поспешила войти.
В доме было совершенно тихо. Нахмурившись, она взглянула на часы: начало первого.
Приоткрыла дверь в гостиную. На экране телевизора мелькало изображение, но звука не было. Сердце екнуло, когда она увидела Джеймса: он крепко спал, растянувшись на диванчике, явно для него маловатом. Когда проснется, не без сочувствия подумалось ей, у него будет ломить шею.
Спящий, он уже не казался ей врагом, а напоминал человека, которого она когда-то любила. На лоб упала прядь волос – точно как у Чарли. Она с трудом сдержала себя, чтобы эту прядь не поправить.
Стараясь не выдать себя ни единым звуком, она не отрывала от него глаз. С какой стати ее сюда занесло? Даже заглядывать в гостиную не собиралась – и вот зашла. Там, где рубашка выбилась из джинсовых брюк, виднелось загорелое крепкое тело. На этом боку у него шрам, но под одеждой не видно…
Она протянула к нему руку, но вовремя спохватилась. Пристыженно скользнула взглядом по его лицу и с облегчением убедилась, что Джеймс все еще спит.
Отступив на шаг, Вин сама себе подивилась: что же это с ней творится?
Неужели она и впрямь собиралась откинуть край рубашки и?..
Отступив еще на шаг, она почувствовала озноб – и неожиданно для себя резко вскрикнула: споткнулась о брошенные на полу тренировочные брюки Чарли и удержалась на ногах, только ухватившись за подлокотник диванчика, на котором почивал Джеймс.
Он проснулся незамедлительно и, нахмурившись, выпрямился на подушке дивана. Потом соскользнул на пол и, она опомниться не успела, обхватил руками ее колени.
Неожиданное прикосновение его теплых пальцев, знакомый, пьянящий запах – не об этом ли она вспоминала недавно? Вспоминала его объятия, поцелуи, ласки. Словно волшебством ее перенесло в прошлое: тело вновь стало молодым и жаждущим, пришедшим в возбуждение от его близости, от ожидания блаженства. Его спросонок хрипло прозвучавший голос – «С тобой все в порядке?» – вернул ее в унылые будни. Она решительно его отпихнула, дабы не запутаться в сетях прошлого.
– Сколько раз я говорила Чарли, чтобы он не разбрасывал вещи по всему дому!
– Извини, это мои тренировочные брюки. Я собирался передохнуть пару минут. – Он распрямил плечи, а она отступила еще на шаг. – Да что с тобой? – недоуменно спросил Джеймс, не сводя с нее глаз. – Огорчена, что сорвалась любовная ночка?
Вин резко повернулась и заспешила к двери, намереваясь заглянуть в комнату Чарли.
Мальчик крепко спал. Нежно улыбнувшись, Вин наклонилась и поцеловала его. Как же она его любит! Нет, своего сына она не отдаст никому.
Усталая, поплелась в свою комнату. Часа три она провела без сна: голова гудела от навязчивых дум, навязчивых воспоминаний. Неужто она уже до того докатилась, что начала сравнивать Тома с Джеймсом? Зачем? Раньше ей такое и в голову не приходило. Почему именно этой ночью она в таких подробностях вспомнила его ласки, его поцелуи?
Сегодняшняя их встреча вовсе не была радостной, и ей полагалось бы вспомнить о его равнодушии к сыну, о его измене. Таковы факты, и нечего поддаваться лживому воображению.
И все же сегодня, когда он дотронулся до нее… Вин сжалась, мускулы напряглись – снова нахлынули воспоминания о давно минувших любовных радостях.
Не было никаких радостей, не было, твердила Вин. Она почти убедила себя. С чего это ей вдруг вздумалось взглянуть на прошлое сквозь розовые очки? И даже если радости были, разве не обернулись они для нее жгучей болью? Разве физическое удовольствие стоит душевных мук?
И потом, дело сейчас вовсе не в прошлом и не в любовных талантах ее бывшего мужа, ей надо постоянно помнить о той угрозе, что нависла над ними с приездом Джеймса.
Неужели у нее не осталось силы воли, чтобы выйти из расслабленного состояния? Кажется, настало время открыть глаза Чарли и показать ему отца в истинном свете. Вин была убеждена, что Джеймс рано или поздно предаст сына так же, как предал ее.
Внутренний голос давно уже нашептывал ей, что следовало бы хоть изредка говорить Чарли правду об отце, который не желал его появления на свет. Но именно об этом она говорить не решалась – меньше всего ей хотелось ранить юную душу. Но во всяком случае, кое-что придется мальчику объяснить. Ради его же блага.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Звук открывающейся двери заставил Вин пробудиться от глубокого сна, в который она погрузилась только перед рассветом. Голова раскалывалась, в глазах песок, веки распухли – ей таки удалось наплакаться вволю.
Невзирая на недовольство Тома, уик-энды она всегда проводила с Чарли: за неделю скапливалось немало общих дел. В этот раз, например, они собирались съездить в магазин канцелярских товаров. К тому же воскресные завтраки были особенными: для Чарли в этот день готовилось его любимое блюдо: подрумяненные сосиски с глазуньей.
Пытаясь сесть, она отыскала скомканный носовой платок, высморкалась и потерла глаза. Боже мой, неужели так поздно – уже начало десятого.
– Привет, мам. Папа сказал, что приготовит завтрак, а ты можешь еще поспать. Я тебе кофе принес.
Нате вам! Утро начиналось с пренеприятнейшего сюрприза – экс-супруг готов даже стряпней заняться, лишь бы оттеснить ее на вторую роль. Дело, разумеется, не в завтраке, а в том, что втируша Джеймс целенаправленно разрушал сложившийся уклад их жизни.
Вин почувствовала густой аромат кофе, который Чарли осторожно нес к ней. Джеймс, видимо, нашел спрятанный ею пакетик с зернами и кофемолку.
Сердце екнуло, отзываясь рассеянной болью, когда она взяла с подноса чашку и увидела, что Джеймс приготовил для нее кофе по-особенному: на поверхности дрожала тонкая пленка шоколада. Кофе времен их недолгого супружеского счастья!
И кто бы мог подумать, что такой незначительный жест, явно рассчитанный на то, чтобы заинтриговать Чарли, мог так ее взволновать. Опять воспоминания! Вин снова испугалась своей полной незащищенности перед прошлым.
– Папа специально купил плитку шоколада, когда мы ездили за свежими газетами, – важно заявил Чарли. – Он сказал, тебе всегда нравился такой кофе.
– Ну вот, наконец , и проснулась сама. Чарли хотел тебя разбудить, но я не разрешил, пора ему узнать, что работающим людям в выходные дни не грех и отоспаться.
Вин взглянула на показавшегося в дверях Джеймса, рука, сжимавшая чашку, дрогнула, и кофе выплеснулся, обжигая кожу.
Вин удрученно глядела в сторону двери. Как же ей пресечь эти беспрестанные попытки вбить клин в ее отношения с сыном?
И ведь как умненько действует, как хладнокровно вычисляет все ее болевые точки. Наверняка этот трюк с кофе спланирован загодя. А самое неприятное, что у него слишком много преимуществ. Уже одно то, что он мужчина, ставит его в выгодное положение, к тому же родитель отсутствующий и лишь изредка возникающий всегда привлекательнее для ребенка.
И внешность у него выигрышная, уныло подумала Вин, представив собственное измученное и блеклое без косметики лицо. Да, вид у Джеймса цветущий, ничего не скажешь, настоящий живчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14