Ее сердце учащенно билось, во рту пересохло. Она спала очень плохо и тревожно и поэтому вовсе не отдохнула, не набралась сил. Появилось какое-то странное состояние, какое бывает после приема таблеток во время болезни, и Ди ощущала несвойственное ей нежелание вставать. Ди чувствовала себя подавленной, двигаться не хотелось, мучило мрачное предчувствие.Несвойственное? Нет, это не совсем точно. Был период после смерти отца, когда Ди часами лежала в постели, специально вызывала переживания, и страх понемногу ослабевал. И сейчас Ди мучительно боролась с собой. Она сильная, волевая женщина, она не позволит обстоятельствам взять над ней верх. Ди твердила себе, что принятое решение было правильное и необходимое. Решительно скинув пижаму, она босая прошлась по спальне.Спальня казалась ей особенным местом, куда никому не было доступа. Не столько потому, что это ее личное убежище, объясняла Ди, сколько потому, что она знала: спальня выдает самые глубинные, самые сокровенные стороны ее натуры.Стены нежного цвета морской волны, что-то среднее между светло-зеленым и голубым. Окна завешены плиссированной материей кремового оттенка. Такого же цвета жесткое покрывало на двуспальной кровати. Удобные кресла, стоящие у окна, накрыты кремовой парчой. Ковер на полу того же оттенка. Вся обстановка комнаты изящная и утонченная. Одного взгляда на спальню Ди хватило бы, чтобы определить характер хозяйки. Атмосфера комнаты была удивительно мягкая и легкая, почти неземная. Атмосфера водного царства, женственности и чувственности. Казалось, что все здесь сделано руками не обычного человека, а сказочной русалки – осторожной и нежной, как лепестки живого цветка в круглой вазе на красивом антикварном столе, который Ди использовала в качестве столика для украшений.Когда Ди принимала душ, а затем одевалась, она поняла, что причиной ее желания свернуться калачиком и позволить миру жить без нее, были два неотложных дела, тягостных и безотлагательных.С одной стороны, ей необходимо поговорить с Питером. Она должна, не причиняя ему боли, убедить его, что пришло время отойти от дел комитета. И Ди знала, что лучший способ добиться намеченной цели – заручиться поддержкой Хьюго. Активно добиваться его помощи и одобрения ее планов. С другой стороны, в ней зрело стойкое нежелание работать с ним. Она должна любой ценой вычеркнуть его из своих мыслей, сердца, из своей жизни. Эти две задачи как бы исключали одна другую, но она должна выполнить обе. Как?Ди резко прекратила расчесывать волосы, ее тело передернулось от непроизвольной мелкой дрожи.Однажды она уже боролась с этим и одержала победу, преодолевая боль дюйм за дюймом, час за часом. Ди отложила расческу и устремила невидящий взгляд в зеркало. Она заранее все знала. И боялась вновь попасть в долгое, мучительное состояние тьмы, через которое прошла когда-то, боялась того, что может случиться с ней, если позволить Хьюго вернуться хоть в самый крошечный уголок ее жизни. Вот почему она с такой неохотой встретила начало дня.Да, сейчас Ди сильнее, чем когда была глупой девчонкой, но в то время у нее было преимущество в мотивациях, движущих ею, – она обдумала все, за что боролась, на ее стороне были рвение и молодость.Сейчас она по-прежнему верила, так же яростно, как и тогда, что во всем права, во всех своих решениях. Но на ее убеждения легла тень несбывшихся надежд. Она думала о детях, которые могли бы родиться, о жизни, любви, которые могли бы сложиться.Когда Хьюго был молодым человеком, горячо отстаивавшим свое мировоззрение, она могла противопоставить ему свои убеждения и аргументы, свои взгляды, свое мнение на какие-то проблемы. Его идеалистические взгляды диаметрально расходились со взглядами ее отца, а может, так временами казалось. И все-таки тогда она была сильнее.– А чего ты ожидаешь от моего отца, что должен он делать? – зло потребовала она однажды ответа от Хьюго, прервав его на середине очередного спора в пылу выяснения отношений. – Отдать все свои деньги?..– Не будь несправедливой, – яростно фыркнул Хьюго.Он так же страстно отстаивал убеждение, что люди, занятые в благотворительных программах, должны быть абсолютно чисты, не допуская и малейшего намека на скандал. Как ни странно, но эту идею Хьюго искренне разделял с ее отцом. Они оба были максималисты.Возможно, из-за того, что Ди женщина, она склонялась к более рассудительным и сочувствующим взглядам. Она не была такой непреклонной.Но теперь-то Ди не уступит. Она твердо решила взять быка за рога и поехать в Лексминстер, чтобы проведать Питера и заодно поговорить с Хьюго или назначить с ним встречу.Мысли в голове носились с невероятной скоростью. Ди твердила себе, что приняла правильное решение. То, что существовало между ней и Хьюго в прошлом и что разделяло их на протяжении всех этих лет, сейчас в ее жизни неуместно, и уж совершенно точно – в его. Самой подходящей Ди посчитала следующую тактику: вести себя с ним так, как будто они не более чем хорошие знакомые, и временно установить дружеское перемирие, но четко определить дистанцию между ними.Вполне благоразумное решение, но оно, естественно, не повлечет за собой изменений в костюме. Ди тщательно обдумала все детали плана, прежде чем отправиться в Лексминстер. Что же надеть? Пожалуй, стоит достать наряды и прикинуть, что ей сегодня к лицу.Тщательная подготовка необходима, решительно твердила она себе. Ее отец принадлежал к старой гвардии и непоколебимо верил в важность создания правильного впечатления, и Ди уделяла много времени своему внешнему виду, как бы перенимая убеждения отца.Бежевое платье, которое она выбрала, было очень простое, длинные разрезы, сбегающие вниз по обеим сторонам, облегчали движения, а ни в коем случае не использовались как провокация. По крайней мере так думала Ди, хотя мужчины говорили ей, что эта деталь восхитительна и очаровательна. Когда она шла, длинная стройная ножка слегка мелькала в просвете, но тут же исчезала в волнах юбки.Воротничок, обрамлявший шею, казался строгим, даже более того, чопорным, но крой платья был так хорош, что создавалось впечатление совершенной скульптурной композиции. Маленькие замшевые туфли-лодочки были такими же изысканными, как и весь наряд. Крошечные золотые сережки – подарок папы – выполняли роль последнего мазка, завершающего аккорда и были ей очень дороги, Ди испытывала к ним особую привязанность.Перед тем как сесть в машину, она ринулась в дом, чтобы надушиться своими любимыми духами и нанести губную помаду, но что в этом особенного?Когда Ди проезжала по центру города, она нахмурилась, заметив небольшую группу подростков, бесцельно слоняющихся по скверу. От директора местной школы, с которой сотрудничал ее благотворительный фонд, Ди знала, что там возникают серьезные проблемы, в том числе прогулы, неуспеваемость, нежелание учиться.Тед Ричард говорил ей, и она разделяла это мнение, что городские подростки нуждаются в здоровой отдушине для выхода накопившейся энергии и для них невероятно важно чувствовать себя нужными и взрослыми, полноправными личностями в собственном городе. А пока они в ожидании внимания взрослых слонялись без дела и бесконечно скучали.Ди отметила сутулость плеч, нарочитое шарканье и выражение полного безразличия на лицах молодых людей, когда проезжала мимо. Пожилые граждане использовали уютную кофейню и комнаты отдыха на нижнем этаже ее строения для встреч и вечеринок. В прошлый понедельник она видела лист на доске объявлений, приглашающий на экскурсии, и под этим объявлением фамилии желающих. Взрослых людей было легче объединить и найти для них достойные занятия.Для подростков подобные акции не проводились, да и сами они не проявляли особого энтузиазма. Понимая это, Ди живо интересовалась их настроениями, потребностями и мечтала устроить для них какой-нибудь клуб, мастерскую или студию.Муж Анны, Ворд, конечно, на многое открыл ей глаза и вдохновил ее на поиск формы для такой работы. Возможно, имело смысл попросить Ворда показать Питеру его собственную мастерскую. Ди оглянулась на оставшийся позади город и задумалась о том, что можно сделать для Питера.Старый друг отца занимал особенное место в ее сердце. Она никогда не скучала в его обществе, слушая истории о его молодых годах, и становилась еще более внимательной, когда рассказ доходил до их знакомства с отцом. Питер, Питер, как-то он себя чувствует?Уже подошло время ленча, когда Ди подъезжала к Лексминстеру.В одной руке, прижимая к груди, она несла файлы, в которые добавились документы о подростках города Рай, в другой был домашний пирог, приготовленный ею специально для Питера.У нее были ключи от дома Питера, но по привычке она несколько раз громко постучала и, когда ответа не последовало, выудила ключи из своей сумочки. Войдя, она тревожно окликнула его, переступив порог и оглядываясь.– Питер, это я – Ди.Затем она направилась на кухню, чтобы положить пирог, и тут дверь неожиданно отворилась. Но появился вовсе не Питер, а нахмуренный Хьюго. Сердце Ди болезненно сжалось в груди.– О… – Ди, как бы защищаясь, приложила руку ко рту. – Я не… ты…– Я слышал, как ты стучала, но был занят – разговаривал по телефону, – сказал он грубо, прежде чем добавить: – Питер спит. Доктора очень обеспокоило его встревоженное состояние, и поэтому она дала ему что-то, чтобы он уснул. – Хьюго нахмурился, заметив ее разочарование. – Я просто предупреждаю, что не нужно его будить.Досада на неприветливость Хьюго вернула ее в те времена, когда она чувствовала себя неловко и виновато, как беспомощная маленькая девочка, и, чтобы побороть это, она ответила тем же:– Это действительно необходимо или же прихоть доктора – притуплять чувства Питера?– Притуплять чувства… что именно ты подразумеваешь?– Я ничего не подразумеваю, – сказала Ди. – Но нельзя не учитывать возраст Питера.– Джейн квалифицированный специалист, Ди, и если она считает, что ему требуется слабое снотворное, значит, так оно и есть.Сердце Ди предательски заныло от нежных интонаций, с которыми Хьюго произнес имя доктора. Эту самую нежность просто невозможно было не услышать в его голосе.– Мне необходимо поговорить с Питером, – заявила она, нарочно изменяя предмет разговора. – Но, если он спит…– Тебе нужно поговорить с ним? Так это не обычный визит с целью узнать о его здоровье, а деловой! – атаковал Хьюго.– Конечно же, я думаю о его самочувствии…– Но, очевидно, недостаточно, чтобы позвонить доктору, – жестко указал Хьюго.Ди ощутила, как лицо багровеет от чувства вины и злости.– Я собиралась сделать это вчера, но у меня не было…– Времени. Да, понимаю. И о чем же тебе так срочно понадобилось переговорить с Питером?Ди бросила на него испепеляющий взгляд. Да, вряд ли уже будет возможность привлечь Хьюго на свою сторону, пока он так сурово настроен по отношению к ней.– Полагаю, что это мои и Питера дела, ты так не считаешь? – холодно спросила она.Незамедлительно брови Хьюго поползли на лоб.В его взгляде прослеживалось такое же пренебрежение, какое она испытывала к нему.– Ну, как на это посмотреть. Видишь ли… – Он прервал свою речь из-за телефонного звонка, который раздался на кухне и заполнил все пространство. Извинившись, Хьюго поднял трубку. – Да, все верно, – услыхала она, когда он выслушал того, кто звонил. – Нет проблем. Я останусь здесь в любом случае, так что ты всегда сможешь найти меня… Дело не во времени… Моя работа позволяет мне находиться где угодно и так долго, сколько потребуется, но у меня всегда должны быть под рукой средства связи… Нет… Я не сказал ей еще, но обязательно сделаю это…Ди неумышленно подслушала его разговор, у нее просто не было возможности не слушать, хотя она и вышла в коридор. Как только поняла, что Хьюго повесил трубку, она вернулась на кухню.– Коль скоро я не могу увидеть Питера и поговорить с ним, то мое дальнейшее пребывание здесь не имеет смысла. Когда он проснется, пожалуйста, очень прошу, передай, что я очень его люблю. Я принесла вкусный пирог…Она замолчала, когда Хьюго внезапно и довольно бесцеремонно перебил ее:– Не уходи, мне нужно кое-что сказать тебе.Кое-что сказать ей? Судя по выражению его лица, все, им сказанное, не сулит ничего приятного. Ее сердце начало глухо биться. Вдруг Питер говорил с ним о ее отце… о прошлом? Нет, это отметается, ведь Питер ничего не знает. Она никогда… Но Хьюго мог и догадаться, он такой подозрительный… и…– И что же это? Говори…Ди услышала дрожь в своем голосе, выдававшую ее волнение.– Пойдем в другую комнату, – предложил Хьюго. – Мы находимся прямо под спальней Питера, и я не хочу тревожить его.Ноги Ди стали ватными, перед глазами все поплыло, когда она следовала за ним в гостиную.Воздух в комнате был спертым и тяжелым. Ди машинально прошла к окну, словно отгораживаясь от Хьюго массивным викторианским гарнитуром, украшавшим гостиную.– Так что ты хотел сказать мне? – натянуто проговорила Ди.Хьюго нахмурился, глядя куда-то в сторону, а вовсе не на нее… Господи, что же он тянет? – с тоской подумала она.– Мы с Питером очень долго говорили о делах после твоего последнего визита…Ди почувствовала неистовое, тяжелое сердцебиение, сотрясавшее грудь. Здесь и сейчас ей нанесут тот удар, которого она всегда боялась. Питер что-то рассказал Хьюго, поделился с ним своими сомнениями и страхами о ее отце. Сомнениями и страхами, которыми с ней он не делился вслух, но которые, как и ее, очевидно, преследовали его.– Он сказал мне, что твой отец…Ди закрыла глаза, отдавая себя во власть поднимающейся волне тревоги, которая прошла сквозь тело, пронизав ее жутким холодом.– Мой отец умер, Хьюго! – страстно выкрикнула она. – Единственное, что он всегда хотел делать, – это помогать людям. Это все, чего он желал. Отец никогда…Ди замолчала, не в силах продолжать.Сделав глубокий вздох, выпрямила спину, взяла себя в руки, посмотрела в глаза Хьюго и сурово спросила:– О чем говорил тебе Питер?– Он признался, что его очень заботят твои планы по изменению некоторых правил, касающихся фондов твоего отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17