Всем советую магазин Wodolei.ru 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


— Да, — согласилась она. — Поэтому пойдем поужинаем и вернемся, когда совсем стемнеет. Около десяти часов.
Они поели в грязной харчевне на Пикадилли, и Тэмсин выпила несколько стаканов портера, чтобы успокоиться и усмирить чертенят предвкушения и возбуждения, плясавших у нее в животе. Она не понимала, почему так волнуется. Она знала этого человека, знала его тело почти так же хорошо, как свое собственное. Знала его настроения и как свет менял выражение его глаз. Знала, что значило, когда он принимал определенную позу, когда его губы кривились, когда его подвижные золотистые рыжие брови поднимались или сдвигались. Или когда его веки лениво опускались, прикрывая глаза и наполовину скрывая их яркую синеву.
И ей был известен его гнев. Но с чего бы ему сердиться. Она была здесь просто, чтобы сказать, что передумала, что готова вернуться с ним назад, в Испанию… что она согласна на временную связь, если он считает это единственным, что может ей предложить.
Габриэль больше молчал, сосредоточив все свое внимание на бараньих отбивных и вине, но в его ласковых серых глазах светилась настороженность. Он вовсе не был уверен в разумности их предприятия и, по правде говоря, желал, чтобы полковник лорд Сент-Саймон отправился к дьяволу. Тэмсин, конечно, могла решить, что нашла единственную любовь своей жизни, но он имел право пожелать, чтобы она остановила свой выбор на ком-нибудь попроще, с кем было бы легче поладить, на ком-нибудь, кто занимал бы не столь высокое положение, как этот такой воспитанный английский лорд.
Если бы не появился англичанин, Тэмсин нашла бы кого-нибудь вроде Барона, и они все счастливо жили бы в горах, делая то, к чему были способны и что им удавалось лучше всего.
«Бывает, и свиньи летают», — подумал Габриэль с мрачной улыбкой.
— Пошли, девочка, — он отодвинул стул. — Ты доведешь себя до изнеможения.
— Нет, ничего подобного, — отозвалась Тэмсин, но она не могла скрыть своего облегчения, когда стало ясно, что ожидание окончено.
— Ты подождешь в конюшнях, пока я проникну в дом?
— Я подожду, пока ты дашь мне знак, что я могу поискать себе ночлег, — подтвердил он.
Они молча быстрым шагом вернулись на Одли Сквер. Окна в доме Сент-Саймона светились, фонарь над входной дверью горел.
— Может быть, у него гости, — сказала Тэмсин. Такая мысль впервые пришла ей в голову.
— Как только окажешься внутри, ты сможешь подождать, пока они уйдут, — ответил Габриэль спокойно. — А если там всего-навсего слуги, ты легко сможешь ускользнуть от них, у тебя же есть приличный план дома, — Да. — Тэмсин сунула руку в карман бридж. Люси говорила, что штат прислуги Джулиана очень невелик, поскольку лондонским домом пользовались крайне редко. Было совсем нетрудно вовлечь Люси в непринужденную беседу о доме, и, поддавшись на незначительные провокации, она начертила план каждого этажа, чтобы проиллюстрировать свой рассказ. Теперь эта бумага успокоительно зашуршала под пальцами Тэмсин. Если бы Джулиан оказался не один или если бы его не было дома, она легко смогла бы найти путь наверх и войти в его спальню.
В конюшнях стояла тишина, если не считать тихого ржания лошадей. Ночь была облачная, но лампа, горевшая в круглом оконце над конюшней, где жил старый грум, бросала сноп золотистого света на чисто выметенные камни мощеного двора. Тэмсин и Габриэль неслышно проскользнули мимо, сливаясь с другими тенями. Свои предательски яркие волосы Тэмсин прикрыла капюшоном темного плаща, в который она плотно закуталась. Ворота в сад были заперты, как и предполагал Габриэль.
— Полезай. — Он легко поднял Тэмсин и усадил ее на верхнюю перекладину ворот. Она немедленно скрылась из виду, потом прошептала с другой стороны, из сада:
— В библиотеке горит свет.
— Удачи тебе! — прошептал в ответ Габриэль и скрылся в тени.
Тэмсин ползком обогнула угол обнесенного стеной сада, только раз зацепившись плащом за шип вьющейся шпалерной розы. Она задержалась и отцепила плащ, прижимаясь к стене рядом с розовым кустом. Из окон библиотеки лился свет, падавший на цветочные клумбы и квадрат лужайки, и она молила Бога, чтобы тень стены надежно укрыла ее на случай, если бы кто-нибудь смотрел из окон верхнего этажа.
Освободившись от шипа, она метнулась вперед и снова прижалась к стене рядом с освещенным окном. Оно было закрыто, но занавески не задернуты. Тэмсин подкралась к окну и заглянула внутрь. Сердце ее билось тяжело, и ладони стали влажными, но она так и не могла решить, были ли тому виной нервы или возбуждение.
Джулиан сидел за письменным столом спиной к окну. Он писал, его перо летало по листку пергамента. Пока она наблюдала за ним, чувствуя, что сердце подскочило к самому горлу, он перестал писать, откинулся на спинку стула, потянулся, выгибая шею, потом снова окунул перо в чернильницу и продолжил начатое. Она наблюдала за ним, погруженным в свое занятие, и представляла его лицо, когда он повернется и увидит ее, и кровь быстрее заструилась у нее в жилах. Он должен быть в восторге. И, конечно, так и будет. Тэмсин поскреблась в окно и снова отступила в тень.
Джулиан готовил отчет для премьер-министра, собираясь представить его завтра утром. Лорд Ливерпул попросил дополнительных сведений о боях и потерях в Сиудад Родриго и в Бадахосе, чтобы обосновать требование пэра о предоставлении ему людей и средств.
Услышав скрежет по стеклу, он посмотрел через плечо в окно. Вероятно, это ветка бьется. Он устало потер глаза. Ему было трудно сосредоточиться, и слова в отчете никак не связывались в предложения. Он все время слышал чувственный смех Тэмсин. Этот смех звучал у него в ушах, он видел ее улыбку, озорную и призывную. Ее образ будто висел в воздухе перед его мысленным взором. Он надеялся, что со временем картина потускнеет. Как только он вернется в Испанию, у него не будет времени думать о ней. Но даже когда он твердил себе это, сознавал, что в Испании будет еще труднее забыть ее. Воспоминания будут там еще живее и мучительнее, ведь именно эта страна породила столь невероятное, немыслимое создание, в котором струилась кровь Пенхэлланов…
Хмурясь, он потер затылок, пытаясь избавиться от неприятного ощущения, потом решительно вернулся к отчету.
Снова послышался скрежет, на этот раз более упорный. Он не обратил внимания. Потом царапанье сменилось барабанной дробью, ритмичным тук-тук-тук. Он круто повернулся на стуле. Через стекло ничего не было видно. Он нетерпеливо отодвинул стул и подошел к окну, широко распахнул его, Кусты и деревья росли слишком далеко, чтобы какая-нибудь случайная ветка могла царапать стекло. Он пристально вглядывался в темноту сада, но снова ничего не видел.
Потом откуда-то снизу ни с чем не сравнимый голос сказал:
— Добрый вечер, милорд полковник.
Он перевел взгляд ниже, к земле. Ее глаза казались темно-лиловыми на фоне бледного лица, капюшон свалился с головы, а золотистые волосы казались маяком во тьме ночи, — Я уже было подумала, что ты никогда не подойдешь к окну, — сказала Тэмсин, видя, что он потерял дар речи.
Она положила руки на подоконник, потом подтянулась и села. Повернувшись к нему, она улыбнулась, и если бы он не был так изумлен, то заметил бы беспокойство, которое она пыталась замаскировать улыбкой:
— Ты ничего не собираешься сказать?
— Ты… чертенок, сатанинское отродье! — Он наконец обрел голос. — Как, черт возьми, ты добралась сюда?
Еле нащупав ее талию под плащом, он поднял ее с подоконника и втащил в комнату, но вместо того чтобы поставить на пол, продолжал держать ее на весу, будто она была тряпичной куклой. Его большие руки удерживали ее за талию, ее лицо находилось на одном уровне с его лицом. Плащ свалился на пол, и под ним оказались бриджи и рубашка — униформа разбойницы.
— На Цезаре, конечно, — ответила она с улыбкой.
— Опять за свое, девочка! — Он встряхнул ее, все еще держа на весу, но она не могла понять, действительно ли он раздражен или только удивлен. Как бы то ни было, но он не выказывал большого восторга от того, что она явилась.
— Я должна была приехать. Ты умчался так внезапно, не сказав ни слова, — начала оправдываться она.
— У меня сложилось впечатление, что мы сказали друг другу все необходимые слова, — решительно перебил он. — Ты выразилась вполне ясно…
— Да, но ты застал меня врасплох, — запротестовала Тэмсин, все еще находясь в его объятиях. — Откуда мне было знать, что ты умчишься ночью и не оглянешься назад?
Она сделала попытку лягнуть его, чтобы наконец оказаться на полу, но, кажется, это не возымело никакого действия.
— О? — Золотисто-рыжие брови поднялись. — Так, значит, эта небольшая беседа в салоне была всего лишь разминкой перед боем? Ты мне заявляешь с абсолютно чертовским высокомерием, что больше не хочешь иметь со мной дела, а я должен понять это как приглашение?
— Все было совсем не так, — сказала она тихо. — Ты выразил желание покончить с этим, а не я.
— А мне показалось, что я предложил нечто противоположное, — ответил он спокойно, не сводя с нее глаз.
Такая беседа ни к чему не могла привести. Он все еще держал ее на весу, будто она была чучелом, набитым соломой. Будь она проклята, если ему удастся сбить ее с толку, когда было ясно как день любому существу, обладающему минимальным запасом разума, что все сложности исходили от него. Именно он не хотел видеть очевидного.
— Ты говоришь о моем высокомерии. Так я скажу тебе, милорд полковник, что ты упрямый, тупой и вдвое высокомернее меня! — огрызнулась Тэмсин.
К ее ярости внезапно в голосе прибавились слезы и затуманили глаза. Она хотела сказать, что любит его, но слова не шли с языка. Она хотела сказать, что он любит ее, должен любить. Она не могла бы так глубоко погрузиться в пучину любви, если бы не чувствовала, что и он испытывает то же.
— Ты, — сказал Джулиан провокационно, — упрямая, испорченная сирена-интриганка.
Ему казалось, он уже смирился с мыслью о том, что их авантюре пришел конец, что она уйдет из его жизни столь же решительно, как и вошла в нее, но теперь ему было ясно, что ни с чем он не смирился.
— Ладно, я жалею, что пришла, — объявила Тэмсин, сердито сопя. — И, если ты опустишь меня на пол, я уйду.
— Нет, не уйдешь, ты, строптивый чертенок! Его снова захлестнула знакомая восхитительная, требовательная страсть. Она нахлынула, пока он держал ее в объятиях, ощущая ее гибкое и стройное тело, вдыхая аромат жимолости, исходивший от кожи, утопая в огромных озерах ее глаз. И сейчас, когда он продолжал держать ее, разделявшее их молчание показалось ему наэлектризованным, он почувствовал волны соблазна, исходившие от нее, и понял, что она, как всегда, ощутила его возбуждение и мгновенно отозвалась на него. Глаза ее светились, длинные темные ресницы, слипшиеся от непролитых слез, трепетали, а губы чуть приоткрылись. Пожалуй, она, сознавая, что происходит, все-таки ждала от него первого шага.
— Никто никогда не скажет обо мне, что я смотрю дареному коню в зубы. — С этими словами, ловко развернувшись, он подхватил ее под мышку, как уже делал в Бадахосе, и вышел из комнаты, неся ее таким образом.
Он поднялся по лестнице, а Тэмсин, не издававшая ни звука, только благодарила Бога, что по дороге им не попался никто из его слуг.
Джулиан ногой отворил дверь спальни, вошел и уронил свою ношу на постель.
Он остановился, глядя на нее сверху вниз, слегка упираясь руками в бока, на его красиво очерченных губах играла улыбка.
— Неотразима, — сказал он задумчиво. — Не понимаю, почему такая тощая, плохо воспитанная, беспринципная маленькая интриганка может быть такой неотразимой. Но, видит Бог, это так.
Глаза Тэмсин пленительно прищурились, но она промолчала. Она так долго подталкивала его к этому, интриговала и готовилась к такому моменту. Может быть, наступит время, когда он больше не сможет сопротивляться тому, что происходит между ними, когда он перестанет считать, что струившиеся между ними токи носят только чувственный характер… может быть, он заглянет в собственное сердце. Но до тех пор она возьмет судьбу в свои руки и будет делать то, что считает нужным, и то, что он считает ее «неотразимой», — хорошее начало.
Она сбросила сапоги, и с глухим стуком они упали на обюссонский ковер.
Ее руки потянулись к пуговицам бриджей. Ловким движением она освободилась и от них.
Джулиан нагнулся и услужливо стянул с нее чулки, а потом выпрямился и снова занял положение наблюдателя.
— Я сама должна сделать все остальное? — Она смотрела на него с невинной жалобной улыбкой.
— Да. — Его веки опустились, полуприкрыв глаза, лицо приняло лениво-дразнящее выражение, он стоял неподвижно и продолжал смотреть на нее, скрестив руки на груди.
Тэмсин высвободилась из панталон, расстегнула рубашку и сняла ее. Потом, нагая, она легла на покрывало и устремила на него загадочный взгляд.
— А теперь ты можешь помочь мне, — распорядился Джулиан, и его спокойный голос странно контрастировал с огнем, полыхавшим в глазах.
Тэмсин села на постели, положила руки ему на бедра и привлекла совсем близко к себе. Ловко и уверенно расстегнула пряжку на поясе.
— Не возражаешь, если я начну с этого? — спросила она небрежно, расстегивая его бриджи.
— Ни в малейшей степени.
Она спустила его бриджи с бедер с медлительностью и нежностью, от которой у Джулиана захватило дух. Ее пальцы гладили его, а ладонь плоско лежала на животе, и мышцы его непроизвольно сократились. Медленно она наклонилась, поцеловала его живот и провела языком вверх, ее ласка была влажной и обжигающей, а пальцы продолжали гладить и ласкать его тело до тех пор, пока он тихо не застонал. Ее руки дотянулись до его спины, и она прижалась к нему так, что его восставшая плоть оказалась между двумя маленькими холмиками.
Она осторожно накрыла руками свои груди, так что они приблизились друг к другу, и он ощущал их нежное убаюкивающее прикосновение. Дыхание Джулиана участилось, восхитительное ритмичное трение все усиливалось, и с тихим стоном наслаждения он откинул голову назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56


А-П

П-Я