Я точно помню, что родилась она у меня не безъязыкой.
До сего дня щебетать могла, что твоя птичка.
Ц Уж больше никогда не буду! Ц громко выкрикнула Ниночка и сделала пару
неуверенных шажков к отцу. Ц Я больше уж никогда не смогу смеяться, папе
нька.
Ц А лгать? Лгать-то ты еще как можешь!
Ц Если то надобно во имя Бореньки, то даже ложь не во грех, а во счастье.
Ц Вот что сталось из тебя! Господи, и за что так караешь меня, грешного? Ц
Кошин глядел на дочь и понимал, что теряет, теряет безвозвратно единстве
нное свое дитя. Коли и стоит сейчас перед ним Ниночка, статная, красивая, в
шубке своей песцовой, то только потому, что Царь пока не приговорил Борис
а Степановича ни на казнь, ни к Сибири. А оттуда никто еще не ворочался.
Кто в дебрях таежных исчезал, тот переставал существовать для остальног
о человечества.
Ц А почему вы здесь? Ц едва шевеля языком, так тяжко было ему говорить в м
омент сей, спросил Кошин. Ц Что с того изменится? Неужто царя заставить в
ас слушаться хотите? О, господи ты боже мой, экие вы неразумехи! Вас же пого
нят отсюда, как котенок бродячих!
Ц А мы только того и ждем! Ц выкрикнула Волконская. Ц Пусть вся Россия в
идит то и слышит!
Ц А что потом? Жизнь-то на сем не кончится! Парочкой знатных дам больше, па
рочкой меньше, что с того России? Ниночка…
Ц Папенька?
Ц Возвращайся домой.
Ц Нет, Ц Ниночка сжалась, как от удара. Ее худенькое, прелестное личико о
каменело. И лишь глаза жили, а в уголках их трепетали слезы, превращавшиес
я в льдинки на холодном ветру.
Ц Я велю привести тебя домой со взводом солдат! Ц закричал Кошин.
Ц Вы не посмеете, даже если сам царь посмеет! Ц горделиво вскинулась Тр
убецкая. Ц Уходите, Павел Михайлович. Что ведомо вам о женской любви? Да, в
ы женились, вы зачали ребенка, ибо так велит природа. Но задавались ли вы х
отя бы раз вопросом, а счастлива ли графиня Марина Ивановна с вами?
Ц Моя жена? Конечно, счастлива!
Ц Вы как будто приказ на счастье отдаете! Она счастлива, потому что обяза
на быть счастливой! Ц И Трубецкая хохотнула коротко и мрачно. Ц Бедный
Павел Михайлович, вы промаршировали в параде мнимостей мимо реальной жи
зни. Оглянитесь вокруг Ц эти женщины любят своих избранников и в радост
и, и в горе! Даже если те сгоряча и понаделали глупостей.
Ц А в Сибири? Тоже любить будут?
Ц И в Сибири тоже, папенька, Ц в гробовой тишине прошептала Ниночка.
Ц Да мы повиснем на тех телегах, что увезут от нас наших мужей, Ц Трубецк
ая устало потерла замерзшее лицо. Ц И коли надобно, сами впряжемся в те с
ани, в те телеги. Поймете ли вы меня, граф?
Ц Нет, Ц бесстрастно отозвался Кошин. Ц Нет.
Ц Вот я и говорю, Павел Михайлович: бедный вы, бедный. Вы не знаете, что так
ое любовь. Уезжайте-ка вы в свой дворец, вы нам без надобности, мы и так знае
м, что нам делать.
Кошин в бессильной ярости и отчаянии сжал кулаки. Он замерз; тонкая матер
ия мундира не держала тепла. Мундир был старым, во многих местах пробитым
уж молью. За старой формой не следили, ибо сам Кошин и в мыслях не держал, чт
о одеяние сие когда-нибудь еще сумеет ему пригодиться.
Ц Пойдем домой, ласточка моя, Ц попросил он, и голос его предательски др
огнул.
Ниночка устало покачала головой.
Ц Нет, папенька. Пожалуйста, уходи…
Ц Маменька твоя умрет с горя, когда узнает…
Ц И Боря умрет, если меня с ним не будет, Ц Ниночка отвернулась и медленн
о пошла к костру. За ней сомкнулась стена из онемевших от горя женщин, как
будто двери узилища сырого захлопнулись. Навсегда. Сердце Кошина пропус
тило удар.
«Царь, Ц подумал он. Ц Здесь может помочь лишь он один! Я буду валяться у
него в ногах, как пред иконостасом со всеми святыми угодниками. Ниночка, д
итя мое любимое… Что знает Трубецкая о любви! Она фанатична не в меру, она
сгорает в пламени сердца. Но когда прогорит сей огонь, что от нее останетс
я. Господи, Ниночка, неужто и ты хочешь золой ненужной сделаться?»
Он пошатнулся, как от удара, а потом бросился к возку.
Ц Гони! К государю! Ц крикнул он. Ц Гони, сукин ты сын! Я отправлю тебя на
съезжую, если твои лошади не окажутся самыми быстрыми в Петербурге.
Кучер из графской челяди, чьи прадеды еще принадлежали Кошиным, весь сжа
лся от угроз и оходил плеткой лошадей. Те с места взяли в карьер. Кошина мо
тнуло с силой, едва не вылетел из собственных саней-то. Еще никогда доселе
не мчались по ночному Петербургу тройки с безумной такой скоростью.

Что тогда было говорено меж Кошиным и императором Николаем Павловичем, м
ы никогда уж не узнаем. Караул, стоявший у дверей, рассказывал позднее лиш
ь о том, что граф Кошин вышел из государева кабинета Ц без орденов и эполе
т, Ц так, как будто царь дрался с ним на кулаках.
Все было не так. То Кошин бросил царю под ноги ордена свои и аксельбанты, м
оля о том, чтобы сослал его император в Сибирь, потому что он се
йчас ему всю правду в глаза скажет. А царь брезгливо раздавил сорванные с
имволы чести и доблести сапогом, а затем заметил спокойным, совершенно б
есцветным голосом:
Ц Я все припомню вам, любезный мой Павел Михайлович, когда будет на то вр
емя.
Что было сказано до того и после, покрыто тайной.
Зато почти каждый вскоре мог увидеть, как гнался чрез весь дворец Ц на ул
ицу Ц Кошин, вооружась длинной плеткой, за кучером Мироном Федоровичем.
И бил Мирона, бил, пока тот не свалился без сознания, а снег не стал красным
от крови. После чего Кошин пнул с силой кучера под ребра и ушел, оставив то
го валяться на улице.
Качаясь, в изорванной одежде, весь окровавленный появился Мирон перед Пе
тропавловской крепостью, был усажен у костра нянюшкой Катериной Иванов
ной и отдан на попечение графинь и княгинь, как будто был он не грязным хол
опом, а господином высокого происхождения. А когда началась у него лихор
адка, те к нему даже доктора позвали.
Воистину в России наступали новые времена, пусть даже тихо и робко.
Три недели «осаждали» крепость жены заговорщиков, и каждый день из этих
трех недель кружил в санях граф Кошин неподалеку от костров, издали набл
юдая за дочерью любимой, Ниночкой.
Внезапно, на четвертую неделю стояния, когда Петербург потонул в снегах,
женщины исчезли.
Кошин велел доложить о себе генералу Лукову. Он дрожал как в лихорадке, ко
гда Луков, наконец, принял его.
Ц Что вы сделали с моей дочерью? Ц набросился на коменданта Кошин. Ц Гд
е она? Прохор Григорьевич, родной вы мой, имейте ж сострадание к медленно у
мирающему от горя отцу! Где моя Ниночка?
Ц В конюшнях. Они все там! Сидят, греются. Нет, смотреть на них не надобно, П
авел Михайлович. Но я клянусь вам, что с женщинами ничего не случится. Царь
решил наконец проявить великодушие. Завтра они свидятся со своими мужья
ми.
Кошин привалился к стене. Ноги отказывались служить ему.
Ц Это правда? Царь так распорядился?
Луков кивнул.
Ц Ну, не я же. Не почитайте меня за архангела, который все может. Конечно, т
о была воля царя. Все дамы свидятся со своими мужьями. Одноразовый знак ми
лости его величества.
На следующее утро, ровно в девять, капитан вывел тридцать женщин из конюш
ен и повел к казематам, где дожидались своей участи заключенные. Вновь ше
л снег, снежинки напоминали жемчуга, которыми небеса украшали волосы жен
щин.
Великий час их любви свершился.

ГЛАВА 3

Внутренний дворик крепости. Две высокие чугунные ограды прорезали его н
апополам. Коридор меж ними патрулировался пятью караульными солдатами,
укутанными в шинели.
Часовые не прервали своего движения, когда во внутреннем дворике появил
ись жены арестованных и спешно устремились к ограде. По другую ее сторон
у медленно открылись четыре двери в высокой, мрачной, унизанной зарешече
нными окошками стене крепости.
Сначала появился офицер, быстро проверил, все ли предписания безопаснос
ти соблюдаются, а затем сделал караульным знак выводить арестованных. У
каждой двери стало по два солдата. А затем из темноты вышли узники, многие
в мундирах, изодранных, покрытых пятнами крови, с наспех перевязанными р
анами, простоголовые и небритые. Они смотрели в свинцово-серые небеса, на
тихо падающий снег, веря и не веря в то, что есть еще хоть что-то в мире, кром
е сырых и холодных стен крепостного узилища.
И только когда женщины начали выкрикивать их по именам, они увидели высо
кую ограду и поняли, наконец, для чего извлекли их из темных зарешеченных
нор на свет божий. И бросились к решетке, пытаясь дотянуться руками до рук
своих любимых.
Ц Маша!
Ц Катерина!
Ц Полина!
Крики, что способны разорвать сердце. А по ту сторону чугунных ограждени
й неслись ответные крики радости и отчаяния.
Ц Николенька!
Ц Андрей!
Ц Григорий!
Вся боль, вся тоска, вся любовь рвалась из сердца, из груди, в отчаянной поп
ытке дотянуться сквозь решетки до родных, таких близких и таких далеких.
Но коридор меж чугунными оградами был широк, и руки заключенных наталкив
ались лишь на безмолвных стражей, что каменели лицами, безмолвные, не вид
ящие ничего, что творится вокруг.
Солдатам надобно приказы исполнять, они не дураки, они знают, что за ними н
аблюдают, вынюхивая едва ощутимый запашок жалости и сочувствия в сердца
х, что бились под сукном шинелей, согласно уставу воинскому. Многие из офи
церов, что оказались ныне в узилище крепостном, были когда-то их командир
ами, а уж имена знати, князей да графов всяк в Санкт-Петербурге знает. Эти г
оспода привыкли, что все пред ними кланяются да ручки их барские вернопо
дданически целуют. А сейчас эвон стоят драные да грязные за оградой, тяну
т ручонки сквозь решетки, плачут. Плачут, ей же богу, плачут!
Братцы, что с миром-то содеялось? Все ж вверх тормашками перекувыркнулос
ь! Ей-ей!
Борис Степанович Тугай медленно брел вдоль ограды, как вдруг увидел Нино
чку. Ее не должно было быть здесь, но она… Она стояла последней в длинном р
яду страдалиц, без вины виноватых, махала ему рукой и плакала, прижималас
ь худеньким прелестным личиком к решетке и выкрикивала:
Ц Боря, Боренька! Любимый мой! Дорогой мой…
Тугай замер. Сон или явь? Он бросился к забору, не отрывая взгляда от Ниноч
ки. Голова его была перевязана широким бинтом с запекшейся кровью, мунди
р изорван, рейтузы конногвардейца свисали клочьями. Одно колено тоже был
о перевязано, и Борис слегка хромал при ходьбе. Молодое, когда-то сияющее
радостью и юношеским задором лицо стало бледно-серым, осунулось. Теперь
он казался чужым, совершенно незнакомым Ниночке.
Ц Ниночка, Ц прошептал он. Ц Ниночка, зачем ты пришла? Ты должна позабыт
ь меня.
Ц Я обещалась тебе! Ц выкрикнула она. Выкрикнула сквозь слезы, что души
ли ее, выкрикнула что есть мочи, иначе он не понял бы, не понял ее! Ц Я всегд
а буду с тобой.
Ц В этом более нет уж никакого смысла, Ниночка, Ц Тугай вжался лицом в чу
гунную решетку ограды. Караульный прошел мимо, украдкой покосился на аре
стованного. Ц Завтра начнется судебное разбирательство. Они прикажут к
азнить нас. Царю не ведомо сострадание. Мы все погибнем с честью. Мы ведь х
отели добра России. Добра! Только добра!
Они смотрели друг на друга, тянули руки, еще, еще немного. Еще… смехотворно
е расстояние, вершков десять, не более, а кажется, что переговариваются др
уг с другом, стремясь дотянуться, с двух далеких, нестерпимо далеких звез
д.
Бориса и Ниночку поглотило молчание, безысходное, безвыходное, отчаянно
е, и лишь глаза говорили, превратившись в крик, лишь губы дрожали, но молча
ли, а глаза выплакивали всю немую боль сердца.
В четырех метрах от них стояла княгиня Трубецкая в длинной своей соболье
й шубе и беседовала с мужем тем тоном, коим принято разговаривать на бала
х в Зимнем дворце.
Ц Я горжусь тобой, Ц громко, прекрасно артикулируя слова, говорила она.
Ц Трубецкие всегда были героями. Что бы ни случилось, любимый, уповай на н
ебеса и Господа Бога. Когда-нибудь Россия обретет свободу, и тогда уж она
вспомнит о тебе.
Ц Никаких вольнодумных речей на свидании не дозволено! Ц рявкнул офиц
ер караула. Он ходил за спинами женщин и внимательно прислушивался к бес
едам. Ц Я велю прекратить свидание! Дозволен только личный разговор, мил
остивые государи!
Ц Нет, нет, государь не позволит казнить вас! Ц расплакалась Ниночка. Ц
Папенька был у него. Император хочет стать добрым государем своему отече
ству.
Ц В России еще никогда не было доброго государя, Ц мрачно возразил Бори
с. Ц Так с чего бы вдруг Николаю Первому меняться в лучшую сторону?
Ц Он планирует реформы в обществе.
Ц Реформы в России всегда кровью пишутся. Но мы рады, что в сих чернилах е
сть и капелька нашей крови.
Ц Никаких вольнодумных речей! Ц вновь выкрикнул капитан.
Ц Да оставь ты нас в покое! Ц огрызнулся один из узников. Ц Перед смерть
ю мы вольны говорить все, что захотим! Да здравствует свобода!
Над крепостью повисла гробовая тишина. И тут княгиня Трубецкая повторил
а во весь голос:
Ц Да здравствует свобода!
Капитан в ужасе взглянул на нее. Все замерли, ожидая, что вот оно, прозвучи
т сейчас страшный приказ прекратить свидание, очистить крепостной двор.
Караульные взяли ружья на изготовку. Но капитан молчал. Он торопливо отв
ернулся от княгини и, подойдя к крепостной стене, закурил сигаретку. Снег
все валил и валил, капитан поднял воротник шинели повыше, как будто хотел
укрыться то ли от колких пощечин ветра, то ли от слов Трубецкой схоронить
ся.
Ц Мы ведь все время в крепости были, Ц торопливо рассказывала Ниночка.
Ц Живем в пустых конюшнях. Там так тепло, мы получаем еду, все относятся к
нам с большим решпектом.
Ц После вынесения приговора от решпекта и следа не останется Ц они пог
онят вас, как шелудивых бродячих псов.
Ц Не смогут. Весь мир сейчас смотрит на нас.
Ц Весь мир? Ц Борис рассмеялся с горечью. Ц С каких-таких пор Россию за
ботит мнение света?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29