установка душевых кабин 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

– У вас остались в номерах какие-нибудь ценные вещи?
– Откуда у меня ценные вещи, Дмитрий Степанович? Там только саквояж с парой смен белья, юбкой и двумя блузками. Ну и кое-какие мелочи – гребень, зеркальце, шпильки...
– Полагаю, это можно безжалостно бросить. Не будем рисковать, возвращаясь в гостиницу за вещами. Вы и так ходили по острию ножа, остановившись в таком бойком месте. Завтра моя Дуняша сходит в лавку и купит для вас все необходимое. Пойдемте, я покажу вам вашу комнату. Слуг я на сегодня отпустил до полуночи, так что попытаюсь сам по мере сил устроить вас на ночлег.
– Дмитрий Степанович, вы не тревожьтесь, я и так доставила вам много хлопот. Если нужно, я сама уберусь у вас в мезонине, и полы протру, и постель застелю, мне в тюрьме пришлось многому научиться. Я вам так благодарна за все.
– Ну что вы, Анастасия Павловна, благодарить пока еще не за что.
Василий и Дуся вернулись домой из гостей в первом часу, веселые и немного пьяненькие. На вешалке в передней висело женское пальто. Слуги переглянулись, причем Васька скорчил весьма красноречивую рожу. Дмитрий Степанович, как оказалось, не спал и с лампой в руках вышел им навстречу.
– Ну, как погуляли, голубчики? – спросил он. – Вижу, что недурно. А теперь послушайте меня. Наверху в гостевой спальне спит дама, вы не шумите, чтобы ее не потревожить.
– Дама?! – ахнула Дуняша. – Это откуда ж такое, Дмитрий Степанович?
– От вопросов пока воздержись, Евдокия. И запомни – о пребывании этой дамы здесь никому ни слова. Ни соседкам, ни молочнице, ни горничной Любаше из седьмого дома. Поняла? И к тебе, Васька, это тоже относится. Смотри у меня! Чтобы язык свой длинный проглотил!
– Ну что уж вы так на меня, Дмитрий Степанович? Ни слова так ни слова, как прикажете, дело ваше хозяйское... Чегой-то мне языком давиться?
– Да знаю я тебя, балаболку! Дуся, завтра подойдешь к моей гостье и спросишь, что ей нужно купить – белье, чулки, из одежды что-нибудь и прочее, а то она прибыла к нам совсем налегке. За покупками съездишь к «Мюру и Мерилизу», деньги я дам. Ну все. Спокойной ночи. Завтрак не забудьте приготовить на две персоны.
– Ну вот тебе и на, – ворчал Василий, когда они с Дусей укладывались спать в своей комнате. – Как из дома отлучишься, так тут лихие дела начинают твориться. Опять чума какая-то Дмитрию Степановичу навязалась, уже и в дом въехала. Завтрак на две персоны... И откуда ее на нас нанесло? Я от той стервы рыжей, Марии Аркадьевны, все опомниться не могу, чуть ведь не порешила барина, подлюка такая! Насилу от ран оправился. И только-только барин в разум вошел да тосковать по Муре этой окаянной перестал, так на тебе – снова здорово! Еще одна вертихвостка тут как тут...
– Все от доброты его. Небось, чужая жена на шею хозяину вешается! – фыркнула Дуся.
– Это ты почему такое решила?
– А что ж тут еще решать? – передернула плечами она. – Поди от супруга законного в одной юбке удрала, а теперь вот изволь, в «Мюр и Мерилиз» за бельем для нее ехать надо. Только что же это она наверху в мезонине разместилась, не пойму?
– А что ей? Там тепло...
– Тепло-то оно тепло, да больно далеко от хозяйской спальни...
– Ну это уж не нашего ума дело. Захочет, так дойдет, не заблудится. Ты, Дуська, главное, когда будешь завтра в комнате у ней прибираться, пошарь по углам, не припрятан ли где револьверт. Что там она по любовной части думает, до нас не касаемо, а вот ежели с револьвертом, навроде той Муры, змеюки подколодной, на барина кинется, так может беда большая стрястись. Опаску иметь нужно.

Глава 11

«Ну что ж, начнем ab ovo, – сказал сам себе Колычев на следующее утро. – Прежде всего следует посмотреть уголовное дело Анастасии Покотиловой – может быть, сразу что-либо прояснится».
Гостья еще спала наверху в мезонине, когда адвокат в одиночестве выпил кофе и, вооружившись блокнотом, отправился в судебный архив. Там, дабы не привлекать ненужного внимания, он заказал пять разных старых дел, одно из которых было делом об убийстве Никиты Покотилова.
Колычев стал внимательнейшим образом читать страницу за страницей собранные в папке документы и, чем дольше он читал, тем более сложные чувства его обуревали.
Купеческая чета Покотиловых проживала в собственном особняке в квартале от Пречистинки, на углу Мертвого и Староконюшенного переулков. В этом доме и случилась трагедия.
По странному стечению обстоятельств, участок Пречистенской части, на котором произошло убийство, был как раз закреплен за господином Колычевым в бытность его судебным следователем Московского окружного суда. Но к моменту убийства в доме Покотиловых, следователь Колычев был отстранен отдел до окончания расследования по поводу его приватной связи с террористкой Марией Веневской, членом боевой организации эсеров. Начальство заподозрило, не продался ли судебный следователь Колычев политическим террористам и не причастен ли он к проведенным в Москве терактам...
«Эх, Мура, Мура, – горько вздохнул Дмитрий, – не втянула бы ты меня в свои дела, я сам вел бы следствие по убийству Никиты Покотилова и, возможно, Анастасии Павловне не довелось бы оказаться на каторге».
Тогда, отстранив Колычева от должностных обязанностей, начальство распорядилось передать все его дела другому следователю. Коллега Дмитрия, Аристарх Герасимович Тырышкин, человек немолодой, с плохим здоровьем и скверным характером, получив участок Колычева, воспринял происходящее как несправедливую обиду и тяжелую обузу. Еще бы, этот желторотый мальчишка, этот выскочка Колычев запутался в своих амурах и сел в лужу (да уж, именно, что в лужу – ухитрился сойтись с террористкой, других баб ему мало; нервы, не иначе, пощекотать хотелось!), а пожилой заслуженный следователь изволь теперь отдуваться из-за глупости этого фертика.
– Вот радости-то привалило, – ворчал Аристарх Герасимович, принимая от Дмитрия дела, – со своим участком не чаю как расхлебаться, так теперь еще и на вашем побегаю да попотею, батенька. У меня геммороидальные колики, сердце барахлит, печень ни к черту, того гляди, разлитие желчи случится, мне с таким здоровьем разве можно столь тяжкий воз на себя взваливать? Вот так всегда, один срывает, так сказать, цветы наслаждений, порхая как мотылек, а другой потом хоть костьми на службе ложись... Вы, батенька Дмитрий Степанович, учудили с террористками своими, не подумавши, а нам, грешным, теперь распутывай...
Листая подшитые, уже тронутые желтизной времени бумаги, Колычев понял, что следствие велось вполне формально – лишь бы поскорее передать дело в суд. Очевидно, Аристарх Герасимович изначально уверившись в виновности Анастасии Покотиловой, уделил внимание лишь тем фактам, которые подкрепляли его версию.
Например, рассказ Анастасии о телефонном звонке неизвестного человека, сообщившего о несчастье с мужем и срочно вызвавшего ее домой, нисколько не заинтересовал следователя. Тем паче, Ксения Лапина этих сведений не подтвердила. Следователь даже не потрудился опросить прислугу в доме Лапиных, способную удостоверить, что телефонный вызов имел место, сочтя этот вопрос совершенно несущественным...
Найденная в секретере Анастасии Павловны любовная переписка в деле фигурировала как свидетельство ее неверности мужу, но никто не подумал подвергнуть письма загадочного обожателя дактилоскопическому исследованию – держала ли сама Анастасия эти листки в руках или некто подкинул их в ее секретер, как она утверждала...
Так и не было установлено, кто именно вызвал в дом Покотиловых полицию, подгадав именно к тому моменту, когда хозяйка вернется из гостей домой, обнаружит смертельно раненого мужа и в отчаянии склонится над ним.
Легко было предположить, что это не случайное совпадение, что некто, следивший за особняком на углу Староконюшенного и Мертвого, дождался, пока мадам Покотилова перешагнет порог дома, и тут же протелефонировал в полицейский участок, передав паническое сообщение о стрельбе в купеческом гнездышке, чтобы слуги закона поторопились. Но звонивший так и не был найден. Да его по-настоящему и не искали, даже тех соседей Покотиловых, кто имел в доме телефонные аппараты, опросить не соизволили...
И таких примеров в деле об убийстве Никиты Покотилова было во множестве. Колычев, успевший исписать чуть ли не половину блокнота, только тяжело вздыхал. Вот вам и презумпция невиновности в российской юридической практике.
Аристарх Гаврилович уже с полгода как вышел в отставку, прикупил каменный домик в провинции и теперь увлекся на досуге разведением курочек... С него, право, нелегко спросить за проявленную некомпетентность. И все же странно, что старый судебный следователь, обычно столь педантичный, вдруг так вольно отнесся к расследованию убийства... Помнится, он все канючил, что присмотрел себе славный домик с садиком в Воронеже, но не хватает ему трех тысяч рублей, чтобы оформить покупку и уйти на покой. Придется, дескать, тянуть служебную лямку еще Бог знает сколько, пока нужная сумма не соберется. А ведь домик ждать не будет, уплывет в чужие руки, людей с бешеными деньгами теперь развелось несчитано-немерено, и на такой хорошенький домик каждый позарится. Как ни странно, через пару месяцев после суда над Покотиловой деньги на дом у Аристарха Гавриловича нашлись... Откуда ни возьмись, что называется.
Конечно, особых оснований заподозрить следователя во взяточничестве пока нет, но пища для раздумий на эту тему явно имеется.
Удивлял и внезапный недуг, сразивший на время судебного процесса несчастного адвоката, вынужденного подключить к делу своего неопытного помощника, проигравшего суд. Колычев хорошо знал эту старую лису, присяжного поверенного Бреве, пару раз им даже доводилось сталкиваться друг с другом, представляя интересы противоположных сторон по гражданским делам. Слабым здоровьем Бреве не отличался, и мысль, что роковая болезнь носила «дипломатический» характер, невольно напрашивалась сама собой.
«Ну что ж, побеседую с господином Бреве, – решил Колычев. – Конечно, мало надежды, что он вдруг захочет покаяться и расскажет мне все как на духу. Но мне для начала и одно случайно оброненное словцо сгодится».
Колычев поколебался, раздумывая, какой путь к господину Бреве выбрать – нанести ли ему визит и побеседовать в непринужденной домашней обстановке, прийти ли на прием в адвокатскую контору или поискать случайной встречи.
Учитывая, что Анастасия как беглая каторжанка находилась в полицейском розыске, следовало быть особенно осторожным. Заподозрив, что Покотилова объявилась в Москве и попросила помощи у адвоката Колычева, Бреве может навести на ее след полицию, особенно если у него самого рыльце в пушку... Пожалуй, случайная встреча будет предпочтительнее, да и пару вопросов о деле Покотиловой можно задать между делом, не вызывая особых подозрений.
Наведя кое-какие справки в коллегии, Колычев узнал, что сегодня в гражданском отделении суда будет слушаться дело о разделе наследственного имущества и интересы истца представляет как раз господин Бреве. Коллеги адвоката азартно ожидали исхода процесса – хотя у истца не было никаких особенных оснований отщипнуть кусок от чужого наследственного пирога, но раз уж за дело взялся сам Бреве, то законных наследников без сомнения ожидали различные мало приятные сюрпризы.
Дмитрий отправился в Окружной суд, где «устроил засаду» на Бреве. Судебный процесс о наследстве вот-вот должен был подойти к концу, и Колычев, прогуливаясь по коридору и беседуя с попадавшимися на каждом шагу знакомыми, не сводил взгляда с дверей зала судебных заседаний, чтобы не пропустить выхода Бреве.
Наконец двери распахнулись, и из зала повалила толпа возбужденных зрителей, обменивавшихся на ходу громкими комментариями к увиденному, потом вышли ошарашенные неожиданным судебным решением ответчики, их адвокат, напоминавший виноватую собаку, сияющий истец и адвокат Бреве с потным радостным лицом. Пиджак его был расстегнут и пластрон модного дорогого жилета, украшенного золотой цепочкой с брелоками, представал на всеобщее обозрение. Бреве шел гордой походкой театрального бенефицианта, и каждое его движение словно бы говорило: «Не надо оваций! Цену себе я знаю и без того...»
– Иннокентий Рудольфович! – окликнул его Колычев. – Добрый день! Вас можно поздравить с победой?
– Здравствуйте, коллега. – Бреве вытащил из кармана белоснежный платок и промокнул им лицо. – М-да, можно поздравить, можно! Победа заслуженная, но тяжелая, пришлось-таки попотеть... Рад видеть вас, Дмитрий Степанович! Вы мне, батенька, как раз чертовски нужны! («Как удивительно – и вы мне тоже!» – хмыкнул про себя Колычев.) Одну минуту, голубчик...
Бреве снисходительно принял выражение благодарности со стороны своего клиента, который долго тряс его руку и говорил проникновенные слова. Освободившись от осчастливленного истца, Бреве вновь повернулся к Колычеву и подхватил его под руку.
– Я, голубчик Дмитрий Степанович, намеревался нанести вам визит, чтобы поговорить о деле скопцов. Вы, конечно, помните обстоятельства...
Сердце Дмитрия невольно ёкнуло – вот был бы номер, если бы Бреве заявился с визитом к нему домой на Остоженку и обнаружил там свою бывшую клиентку Покотилову, успевшую удрать с каторги! Надо быть осторожнее – при плохом обороте дел укрывательство беглой преступницы может стоить Колычеву адвокатской практики.
– Но раз уж мы с вами столкнулись здесь, в суде, я вижу в этом перст судьбы. Не соблаговолите ли отобедать вместе со мной, Дмитрий Степанович? И выигранное дело обмоем и обо всем прочем переговорим. Не заставляйте меня праздновать в одиночестве!
– Извольте, Иннокентий Рудольфович, почту за честь составить вам компанию.
– Так вперед, дорогой коллега, к Тестову!
В трактире Тестова, подняв пару рюмок за выигрыш последнего дела в суде и вообще за удачу в делах, Бреве приступил к расспросам о нашумевшем процессе, в котором Колычев принимал участие в качестве защитника, – недавно выяснилось, что один из клиентов Иннокентия Рудольфовича был связан с обвиняемыми, и теперь Бреве собирал по возможности полную информацию обо всех интересных для него фактах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38


А-П

П-Я