Павел Николаевич спустился вниз. Сегодня он служебную машину не заказывал. Улица встретила его ночной прохладой. Смеркалось. Встреча с полковником Кашириным была назначена у гостиницы «Украина». Полковник обещал приехать на своей машине один, без шофера. Бубновский должен был сесть на заднее сиденье, а затем где-нибудь во дворе или на стоянке они обменяются информацией. Так уже случалось не раз, процедуру отработали до мельчайших деталей, варьировались лишь места встреч.Каширину Бубновский позвонил еще утром, из таксофона на автобусной остановке. Он произнес условные фразы, и полковник сразу все понял.– В девятнадцать устроит? Транспорт мой, – уточнил Каширин.– Да, вполне.– У гостиницы?– Да, так мне удобнее.– Хорошо, – закончил разговор полковник.Встречи Бубновского и Каширина происходили не часто, раз в месяц или в полтора. Как правило, Каширин задавал вопросы и просил Бубновского разузнать то, что интересовало ФСБ. Павел Николаевич аккуратно выполнял порученное, если, конечно, это было в его компетенции.Уже перейдя мост, Бубновский обернулся – никого. Поеживаясь от холодного ветра, он спустился к гостинице. В руке Павел Николаевич держал зонт с длинной изогнутой ручкой. Некоторое время он постоял у памятника Тарасу Шевченко, осмотрелся. За ним никто не следил, лишь охранник у входа в гостиницу мельком взглянул на мужчину с дорогим кожаным портфелем и большим зонтиком в руках, по виду и повадкам сразу распознав в нем чиновника из заречного дома, причем не мелкого.«По всему видать, ждет кого-то, скорее всего, женщину. Потом поднимутся в гостиницу.., номер, поди, уже снят… Спустятся в ресторан, поужинают и на всю ночь останутся здесь».Таких парочек охранник уже насмотрелся, и подобные посетители его мало интересовали. От них никакого шума и, как правило, никаких неприятностей. Чиновники, а этот мужчина, похоже, из Белого дома, ведут себя крайне осмотрительно. Кому захочется светиться с любовницей – терять теплое местечко?Но охранник ошибался. Привлекший его внимание мужчина никого не ждал. Ждали его. Бубновский несколько раз оглянулся, словно чего-то опасаясь, а затем направился к стоянке, где поблескивали под дождем автомобили.«Да, не к нам… Интересно, женщина, что ли, заехала? Нетипично».Но охранник не понял, кто находился за тонированным стеклом автомобиля – мужчина или женщина. Быстро открылась задняя дверца, чиновник юркнул в салон, и «опель», тут же сорвавшись с места, сдал назад. Взвизгнули тормоза, машина резко вырулила со стоянки. Артистизм, с каким это было проделано, не оставлял сомнений, что за рулем опытный водитель.И лишь когда серый «опель» оказался в потоке машин, Каширин и Бубновский обменялись рукопожатием. Полковник, сидевший за рулем, протянул руку через плечо, не оборачиваясь. Бубновский снял перчатку и крепко сжал немного потную ладонь полковника ФСБ.– Ну как жизнь, Павел Николаевич? – спросил Каширин, сворачивая на более тихую улицу.– Такая же, как и погода. То дождь, то солнце, то тепло, то холодно. Как на вулкане, вот-вот взорвемся.– Сравнение, конечно, красивое. Белый дом был в свое время похож на вулкан, когда его обстреливали из танков, но сейчас вполне чист и презентабелен.– Вот это я и имел в виду. Но нутро-то осталось прежним! Лава клокочет.– Нутро – да. Человек меняет одежду, а остальное всегда при нем.И тут полковник Каширин заметил черный джип, увязавшийся за его «опелем».«Может быть, показалось? Проверим, сворачиваю».Джип не отставал. Полковник ничего не сказал своему пассажиру и, проехав квартал, неожиданно свернул влево. Черный джип не отставал и еще три квартала ехал за «опелем». Номера у преследователей были забрызганы грязью.– Что-то мне это не нравится.– Что? – спросил Бубновский.– Джип сзади. Не заметил?Бубновский оглянулся. Но черного джипа уже не было, за ними ехал скромненький «жигуль», неизвестно откуда появившийся на этой тихой улочке в центре города.– Нет там никакого джипа.– Сам вижу, что уже нет, – сказал полковник Каширин, – он сменился, и сейчас за нами едет «жигуль». Послушай, за тобой от подъезда не следили, Павел Николаевич?– Вроде бы нет, все как всегда. Пешочком прошелся до гостиницы.– А может, зря, – почти шепотом произнес полковник ФСБ, резко поворачивая руль влево и въезжая в очень узкий переулок.«Жигуль», как ни в чем не бывало, миновал перекресток и скрылся за домами.– Ждем, – сказал Каширин, останавливая машину, но не глуша двигатель.Сквозь лобовое стекло, по которому сползали крупные капли вперемежку с подтаявшими снежинками, он смотрел в конец переулка. Чуть сбросив скорость, между домами мелькнули те же самые «Жигули», и полковник даже заметил, что водитель посмотрел в их сторону.«А может, мне просто показалось? Там одностороннее движение, – это Каширин знал, – любой водитель выполнил бы такой маневр».Но все эти совпадения, очень похожие на профессиональную слежку, уже начинали действовать на нервы.– Принес, Павел Николаевич?– Да-да, принес, – откликнулся Бубновский, запуская руку в карман пальто и вытаскивая оттуда сложенные вчетверо два листа бумаги. – Вот список.– Тот, о котором я просил?– Именно тот, – пальцы Бубновского подрагивали.Каширин догадался, что его пассажир нервничает, даже напуган.– Не волнуйся, – полковник слегка, сжал руку Бубновского, – закури.– Не хочу курить.– А ты закури, у тебя нервы расшалились.– Да уж, тут расшалятся. Лучше было бы, наверное, встретиться на квартире.Иногда для своих встреч полковник Каширин использовал конспиративную квартиру на последнем этаже старого дома на Цветном бульваре. Но в этот раз он решил, что никакой угрозы нет, и можно встретиться у гостиницы. Каширин развернул листки, переданные Бубновским, раскурил сигарету и тут же откинулся на спинку сиденья. Он был немного дальнозорким, и, чтобы прочесть документ, листы приходилось держать на расстоянии вытянутой руки, под рулем.– Ничего себе! – пробурчал полковник. – Что, и этот с ними?– Кого ты имеешь в виду, Олег Иванович?– Да вот, под номером семь. Ты бы их хоть по алфавиту расставил.– Зачем? Я их по важности рассортировал.Люди они все известные: раз прочтешь – сразу запомнишь.– И все-таки, Павел Николаевич, мне кажется, ты что-то напутал. Не могут они быть в одной компании!– Так выходит, – сказал Бубновский. – Я все проверил и перепроверил. За месяц они раз по десять встречались друг с другом и два раза собирались вместе под Москвой.– Ну и ну! – присвистнул Каширин. – А если ошибка?– От ошибки никто не застрахован – ни ты, ни я. Ты просил меня достать на них информацию, я достал. Ты получил, что хотел. А нравится тебе это или нет – не моя забота. Ясное дело, список заговорщиков – не стодолларовая банкнота.Полковнику Каширину передалось волнение собеседника, что зримо проявилось на его лице.Веки подрагивали, на скулах заходили желваки, даже на лбу выступили капельки пота.– Фу, черт, и этот здесь!– Читай, еще несколько фамилий тебя удивят.Павел Николаевич Бубновский сидел откинувшись на спинку заднего сиденья с абсолютно бесстрастным лицом. Он свое дело сделал, теперь пусть разбираются те, кто заказывал работу. В конце концов, он не виноват в случившемся, он лишь гонец, принесший плохую весть, лишь зеркало, отразившее реальность.Полковник ФСБ включил стеклоочистители, и те смахнули с лобового стекла крупные капли.Теперь улица просматривалась отлично. Город казался абсолютно вымершим. В окнах еще не зажегся свет, прохожие попрятались, машины в этот тихий переулок, по-видимому, заезжали редко.«Ну и погодка, – подумал Бубновский, – не поймешь, то ли зима, то ли весна, беспросветная мгла и дождь, который, кажется, никогда не кончится».И вдруг сквозь сумерки и пелену дождя, смешанного со снегом, в переулке неожиданно появился джип с погасшими фарами, тот самый, который преследовал «опель» еще от гостиницы «Украина».Чисто механически полковник Каширин взглянул в зеркальце заднего вида. С другой стороны переулка, разбрызгивая лужи, мчались «жигули».– Вот те на! – воскликнул полковник.Оружия у него не было. Он носил пистолет при себе крайне редко, лишь при участии в операциях по захвату и ликвидации.Джип и «жигули» остановились, перекрыв движение «опелю» и вперед, и назад. Одновременно дверцы обеих машин открылись, на улицу выскочили люди и бросились к «опелю». Полковник Каширин лишь успел повернуть ключ в замке зажигания, но двигатель даже не заурчал.Раздались четыре выстрела, посыпались стекла.Пистолеты нападавших были с глушителями, и выстрелы потонули в шуме непогоды и монотонном гуле большого города.На заднем сиденье «опеля» с простреленным затылком и пулей в сердце истекал кровью Павел Николаевич Бубновский. Сведенными смертью руками он прижимал к груди свой портфель – последнее, что успел сделать теперь уже бывший чиновник Белого дома.Каширину пуля попала в висок. Он лежал, уткнувшись головой в баранку. В коротко стриженных седоватых волосах сверкали осколки мокрого стекла. Кровь из раны толчками вытекала полковнику на брюки и на рифленый резиновый коврик. В руке Каширин продолжал сжимать перепачканные кровью два листка бумаги со списком фамилий.Один из нападавших, судя по всему, старший, протянул руку в тонкой кожаной перчатке и выдернул листки из пальцев мертвого полковника Каширина. Двое других уже обыскивали мертвого Бубновского. Портфель у него забрали, осмотрели машину, но ничего интересного не нашли – ни документов, ни оружия.– Уходим! – негромко распорядился старший – гладко выбритый мужчина в черном пальто. Джип и «жигули», не зажигая фар, словно призраки, бесшумно разъехались в разных направлениях.А на «опель» сыпался мокрый снег и тут же таял, попадая на теплое еще лобовое стекло. Капли скатывались на затылок полковнику Каширину, смешивались с кровью, заливали чехлы сидений.– Покажи, – мужчина в длинной кожаной куртке протянул руку к тому из нападавших, который командовал операцией, а теперь сидел на заднем сиденье черного джипа.Тот небрежно подал листки бумаги.– О, смотри, и Коровин тут есть.– Да, я уже это заметил. И не только он. Многие есть.– Хорошо, что мы успели вовремя.– А мы всегда успеваем вовремя, – не терпящим возражения тоном произнес гладко выбритый мужчина в дорогих очках на тонком с горбинкой носу.Человек, читавший список, морщился, словно от зубной боли, надоедливой и неприятной. Было непонятно, что его больше смущает – то ли кровь на добротной финской бумаге, то ли фамилии, встречающиеся в списке.– А про него они откуда знают? – указующий палец остановился напротив одной из фамилий. – Он же, вроде, не светился, мы его вывели.– Мы-то его вывели, но Бубновский начал копать давно, а вычислили мы его лишь десять дней назад, тогда только стали водить, следить…– Хорошо, что он лопух. Профессионал сразу бы почувствовал за собой слежку.– Лопух-то лопух, а список сделал толковый.Думаю, в ФСБ дорого бы дали за него.– Дорого бы дали всем нам, если бы сейчас взяли.– Да, вроде, пока не за что, чисто сработали.Водитель, сидевший за рулем джипа, резко обернулся.– Телефон, – отрывисто бросил он.– Давай сюда, – рука в тонкой кожаной перчатке приняла телефон, поднесла трубку к уху.– …– Да, все сделано, продолжения не будет.– …– Вы сейчас где?– …– Хорошо.– …– Я сам вас найду.– …– Нет, туда ехать не надо. Исчезните на пару дней, на глаза не попадайтесь. Вас в городе не было.Нас тоже.– …– Люблю понятливых, приятно с такими работать, – мужчина небрежно положил телефон себе на колени и, взяв один из листков, принялся изучать столбцы фамилий.Его тонкие губы шевелились, неслышно произнося какие-то слова, и от волнения мгновенно стали сухими; время от времени он по-змеиному быстро облизывал их влажным языком.Через сорок минут черный джип выезжал на кольцевую дорогу. А «жигули» тем временем подъехали к вокзалу, и трое мужчин покинули салон, в машине остался только водитель. Пассажиры направились в здание вокзала, а водитель тщательно протер дверные ручки, стекла, баранку, даже приборную панель и стекло спидометра, хотя в этом не было нужды – к спидометру никто не прикасался. Но если уж делать дело, то основательно. Глава 2 По случаю субботы полковник ФСБ Самохвалов Евгений Ильич был дома и, сидя на кухне, уже минут пять монотонно помешивал чай серебряной ложечкой.– Да он уже остыл! – послышался голос жены.– Что? – Евгений Ильич повернул голову.– Говорю, чай твой остыл! А ты просил налить горячего.– А, да-да, спасибо, Зина, спасибо. Ты, как всегда, все замечаешь.– Хотя, в отличие от тебя, и не служу в ФСБ.– Ты – в ФСБ?! Представляю, как бы ты гоняла подчиненных.– Не то что ты, либерал. Даже просто прикрикнуть на кого, и то у тебя смелости не хватает.– А чего на них кричать, – возразил Евгений Ильич, – они и так неплохо работают, стараются.– Стараются, стараются… Да только отдуваться за их работу тебе приходится.– Что поделаешь, за подчиненных всегда отвечает начальник.– Пей чай-то, в конце концов! Вот бутерброды тебе сделала свежие, а ты сидишь, словно в прострации. Опять, небось, о чем-то своем думаешь? Уже целый месяц сам не свой… Женя, я тебя не узнаю.Если что случилось, так скажи, поделись, может, помогу или хотя бы поддержу.– Ты и так меня поддерживаешь. Ничего не случилось, не бери в голову.– Как это, не бери? Да я на тебя просто смотреть без боли не могу. Даже дочь уже спрашивает:«Что с отцом происходит?» Может, ты себе любовницу завел?– Я? – Евгений Ильич улыбнулся, но улыбка получилась жалкой, растерянной, а он хотел выглядеть бесшабашно.– Не умеешь ты притворяться, не то что твои друзья по работе. По ним никогда не скажешь, что у них на душе. А ты какой-то…– Но ведь ты меня за то и любишь, что я «какой-то»? Какой, кстати?– Да, да, люблю. Пей чай, наконец! Давай кипятка добавлю.– Добавь, – Евгений Ильич подвинул чашку, жена подлила кипятка.Но Самохвалов вновь принялся, звякая ложечкой о чашку, помешивать золотистую ароматную жидкость.– Дай-ка ее сюда! – жена забрала чайную ложечку и швырнула в мойку. – Так ты точно решил ехать?
1 2 3 4 5 6 7