ваше имя и род занятий мне назвал тот, кому известно и то, и другое; и, наконец, целью моего визита является одно деловое предложение, которое может принести выгоду нам обоим.Илларион неторопливо закурил и некоторое время в открытую разглядывал гостя, словно какого-то экзотического зверя. Последний выдержал осмотр, даже не шевельнув бровью.– Ладно, – медленно произнес Забродов, – я слушаю вас.В мозгу его между тем лихорадочно билась одна-единственная мысль: не может быть! Неужели Мещеряков, с которым съеден не один пуд соли, продал его этому хлыщу? Возможно ли такое? Все вроде бы сходилось, и звонок Мещерякова с обещанием зайти по какому-то неотложному делу вполне укладывался в общую картину.– Группа лиц, которую я представляю, – продолжал между тем гость, – в последнее время сталкивается с активным противодействием, источником которого, центром, если хотите, является некая весьма заметная фигура. Все наши попытки как-то урезонить упомянутого деятеля, достичь разумного компромисса на взаимоприемлемых условиях…– Консенсуса, значит, – глубокомысленно вставил Забродов. Гость раздражал его безумно, цель визита стала ясна с первых же слов, но Илларион решил все же дослушать до конца, надеясь, что визитер как-нибудь проговорится и выдаст имя своего информатора. То, что кто-то из сотрудников ГРУ – пусть даже и не Мещеряков – работает на этого прощелыгу, его совершенно не радовало.– А?.. – на секунду растерялся сбитый с мысли гость. – Ну да, если угодно, консенсуса. Так вот, все наши попытки добиться взаимопонимания были отвергнуты в самой оскорбительной форме. Активность упомянутого лица в конце концов поставила нас в крайне щекотливое положение. Поймите, мы не по своей воле приняли решение пойти на крайние меры, нас вынуждают к этому весьма неблагоприятные обстоятельства. Я лично не считаю убийство методом борьбы. Гораздо удобнее для всех было бы, если бы с упомянутым лицом произошел несчастный случай. Ну, знаете, как это бывает: авария, неосторожное обращение с оружием, пьяная драка… семейная ссора какая-нибудь… ограбление, наконец.– Так, – сказал Илларион Забродов. – И при чем же здесь я?– У вас богатый опыт, – ответил гость, – огромные знания в весьма специфической области. Мы были бы весьма и весьма признательны, получив квалифицированную консультацию, не говоря уже о прямом содействии.– И каковы же размеры вашей признательности? – иронически поинтересовался Илларион.– Вы можете определить их сами, – предложил гость.– Заманчиво. Только что же это у вас, своих специалистов мало?– Не скромничайте, господин Забродов, не надо. Мы с вами оба знаем, что равных вам практически нет. Профессионалов везде предостаточно, но здесь нужна выдумка, смелая импровизация, творческий подход, если можно так выразиться… А это, согласитесь, редкие качества среди людей вашей профессии. Мы можем дать вам возможность подумать, только, сами понимаете, недолго.– Не стоит, – сказал Илларион, – ответ все равно вас не удовлетворит. То есть вы отказываетесь?– Категорически.– Можно узнать, почему?– Несомненно. Дело в том, что вы либо ошиблись адресом, либо ваш информатор ввел вас в заблуждение. Я не наемный убийца и становиться им не намерен. Не спорю, я мог бы справиться с этой работой успешнее многих, но я не собираюсь мараться в грязи, будь то политика или какие-то финансовые махинации. А вашего информатора, – добавил он, помолчав, – я рано или поздно вычислю и проведу с ним воспитательную работу. Так что убирайтесь-ка к чертовой матери, вы мне надоели.Разговор окончен.– Не ершись, капитан, – процедил гость сквозь зубы. – Разговор закончится тогда, когда я его закончу. И не петушись, дружок, а то как бы не пришлось потом пожалеть.– А вот я сейчас выбью из тебя дерьмо, – сказал Забродов, вставая, – и посмотрю, буду ли я об этом жалеть.– Грубо, – сказал гость, направляя на Иллариона пистолет, слишком незаметно для непрофессионала оказавшийся у него в руке. – Совершенно некорректно. А ну, сядь.– Сейчас вы уберете пистолет и выйдете из квартиры, – сказал Илларион, – после чего мы оба забудем этот разговор. Я не собираюсь ни помогать вам, ни мешать, так что делить нам нечего. Могу дать бест, платный совет: попробуйте все-таки договориться с вашим оппонентом. Но если вы и дальше будете размахивать своим пугачом, я его отберу, а потом спущу вас с лестницы. И не вздумайте путаться под ногами – от несчастных случаев не застрахован никто. Проваливайте! * * * – Что ж, – сказал гость, неохотно убирая пистолет. Илларион заметил, что это был «кольт» – 44. – Мне очень жаль, что наш разговор заканчивается на такой ноте. –Вы выбрали незавидную судьбу, капитан Забродов.– Всего хорошего, – сказал Илларион, закрывая за гостем дверь.Он уселся в кресло и, выдвинув ящик письменного стола, взял в руки один из своих ножей. Рассеянно поглаживая пальцами остро отточенную сталь, Илларион Забродов погрузился в раздумья. Что бы это все могло означать? То, что ему предлагали осуществить политическое убийство, не вызывало ни малейшего сомнения.Это однозначно, как любит выражаться один деятель. А кстати, не его ли собираются убрать? Впрочем, куда там. Кому может мешать этот клоун? Да и не обязательно убивать депутата Думы, чтобы придать убийству политическую окраску.Нынче даже алкаши возле пивной бьют друг другу морды по политическим соображениям. Карманная кража в какой-то мере тоже влияет на политику.И чем больше ты украл, тем выше твой политический статус… Чепуха это все, решил он. Все это пустые домыслы. Ведь он, стервец, ухитрился в получасовом разговоре и не назвать ни одного имени, не дать ни малейшей зацепки… Тоже, между прочим, высокий политес, чудеса дипломатии, танец языка… Единственное, что я сейчас могу сделать, – это вытрясти душу из Мещерякова. Если это не он, то ему все равно есть о чем подумать. Этак скоро каждая бабка в гастрономе будет знать мой послужной список, да и не только бабка, и не только мой.А вообще, Забродов, сказал он себе, жди неприятностей, больших и малых.Может, не стоило насчет выбить дерьмо? Ерунда, сути дела это не меняет. Так или иначе, я сейчас отношусь к категории тех, кто слишком много знает. «Как говорил один мой знакомый – покойник: я слишком много знал»… И ведь самое противное, что знаю-то я всего ничего, а именно, что кто-то кому-то подставил ножку и его за это собираются отправить в лучший мир. Больно, надо полагать, споткнулись.К чертям собачьим, решил он, разберутся без меня. А сунутся выяснять отношения – я им покажу творческий подход.И тут раздался стук в дверь.Ну вот, сказал он себе. До чего же все-таки неугомонные… Нерешительно повертев в руках нож, Илларион бросил его в ящик стола и пошел открывать.На этот раз за дверью оказался все-таки Мещеряков, вооруженный до зубов, в полной боевой экипировке: в правой руке у него была бутылка коньяка, в левой – бутылка водки, а под мышкой усматривался какой-то испускающий аппетитные запахи пакет.– Привет пенсионерам! – бодро приветствовал он Иллариона, входя в квартиру.– Чем занимаешься?– А чем все, тем и я. Шашки, пиво, домино, голубей вот в парке кормлю…– Ну, насчет голубей, это ты, брат, переборщил. Сгустил, так сказать, краски. Голубей обычно старушки кормят. Давай, накрывай на стол, душа горит, растравил ты меня. Давно мы с тобой как следует не сидели.– Да, давненько… Только что-то долго ты до меня с горящей душой добирался.– Что, соскучился? То-то же! Я, понимаешь, на Кутузовском в пробку угодил, да пока в магазин, то се… Черт, опять забыл, где у тебя рюмки?– Рюмки в шкафчике над мойкой. И как тебя с таким склерозом до сих пор на пенсию не выперли?– Склероз – профессиональная болезнь разведчика. Всех на пенсию не выпрешь!– Ладно, разведчик, – сказал Илларион, разливая коньяк. – Ты по-прежнему хочешь поговорить, или надобность уже отпала?– Эх, кабы она отпала… – вздохнул полковник. – А почему ты спрашиваешь?Да еще таким странным тоном?Вот что, Андрей. Не могу я с тобой в дипломатию играть, поэтому скажу прямо. Хотя, возможно, впоследствии это мне дорого обойдется… – сказал Илларион и замолчал, подбирая слова.– Так-так, – наклонился вперед Мещеряков, – вступление интригующее. Давай дальше.– Дальше? Дальше будет так. Скажи, каким образом к совершенно посторонним людям могла попасть информация о том, кто я такой, где живу и чем занимался в недалеком прошлом?– Что?! Этого просто не может быть! побледнел Мещеряков.– Ты считаешь, что у меня мания преследования?– Поверь, это было бы лучше. Но у тебя такой тон… Уж не решил ли ты, что источник этой информации – я?– Суди сам. Ты звонишь мне и предлагаешь встретиться. Я приглашаю тебя к себе домой. То есть я нахожусь дома и никуда уходить не собираюсь. Через десять-пятнадцать минут ко мне является какой-то вежливый хлыщ и делает некое предложение. При этом он демонстрирует такой уровень осведомленности о моей жизни, какого у него быть просто не должно. А сразу после него являешься ты со своим коньяком и своим склерозом. Как это все тебе нравится?– Да, логика железная, – задумался Мещеряков. – И ты, значит, решил, что главный злодей – это твой покорный слуга.– Ну, если бы я и в самом деле так решил, разговор у нас был бы другой. Но ведь не в газете же он все это про меня прочитал!– Я этим займусь, – пообещал Мещеряков. – То-то я смотрю…Он осекся, не желая посвящать Иллариона, который, как ни крути, был теперь лицом сугубо штатским, в дела службы.– Послушай, – вскинулся он вдруг, – так это же, наверное, была его машина!– Какая машина? Где? Ты видел его машину?– Шестисотый «мере», не машина – песня, просто слюнки текут. Правда, фару он себе в твоей подворотне все-таки раскокал. Я, грешным делом, позлорадствовал: не мне одному такое счастье. А что он тебе предлагал?– То, от чего я отказался. Ты лучше скажи: номер его ты не запомнил?– Номер? Что-то такое вертится… Нет, так сразу не вспомню. Если всплывет, я тебе сразу сообщу. Да что там номер, совсем в голове все перепуталось, огорошил ты меня… Я тебе прямо имя владельца назову.– Ладно. И вот что, Андрей. Есть еще одна зацепка, правда, слабенькая. У этого типа пистолет не из простецких – «кольт» сорок четвертого калибра.– Ого, – уважительно сказал Мещеряков и украдкой оглядел комнату, словно искал следы разрушений, оставленных крупнокалиберной пулей.– Вполне возможно и даже скорее всего что он носит оружие нелегально, но чем черт не шутит…– Понял. Проверю и позвоню.– Ну и хватит об этом. У тебя ведь было ко мне какое-то дело?– Дело… Давай-ка мы сначала все-таки выпьем, капитан. Насухую все это трудновато проглотить.Они выпили, не чокаясь, и Мещеряков снова наполнил рюмки. Забродов закусил, искоса поглядывая на полковника. Да, тот явно был чем-то сильно озабочен – брови сошлись к переносице, на скулах перекатываются желваки.– Ты Алехина помнишь? – спросил он наконец.– Алехина? Подожди, что-то знакомое…– Кабул, – напомнил Мещеряков.– Ну конечно! Алехин! Симпатичный такой парнишка из армейской разведки…Лейтенант.– Капитан. Был капитан.– Что значит – был?– Убили его.– В Чечне?– В Подмосковье. Ножевое ранение в горло. Кроме того, он был сильно избит.Сломано три ребра, гематома на затылке, выбиты зубы…– Сволочи, – сказал Илларион и залпом опрокинул свою рюмку, не дожидаясь тоста.– Так вот, Илларион, дело это какое-то темное. Труп обнаружили грибники в полукилометре от дачи генерал-лейтенанта Рахлина.– Это который в Думе?– Он самый. Тут вот какая штука получается: Алехин в Чечне служил под его началом, они были лично знакомы. В Москву Алехин приехал в отпуск. Как попал в окрестности дачи, непонятно: ни машины, ни мотоцикла поблизости не нашли, а принадлежавший Алехину «опель», между прочим, исчез, как в воду канул.– Интересно получается, – сказал Илларион. – Подчиненный навещает своего бывшего командира, а потом его находят мертвым в полукилометре от дачи этого самого командира. Выходит, били его на даче, а потом отвезли в сторонку и зарезали. Судя по тому, что я слышал о Рахлине, на него это мало похоже.– Сыскари эту версию уже отработали, – покачал головой Мещеряков. – Соседи по даче ничего подозрительного не слышали, хотя и легли очень поздно – говорят, соловьев слушали. На генеральской даче было темно и тихо, и главное – никто оттуда не выходил, никто не входил.– Получается, что шел он не оттуда, а туда?– Именно! И кто-то очень не хотел, чтобы он дошел. Но есть и еще кое-что.Машину, по описанию похожую на алехинскую, накануне видели в… черт, опять из головы вылетело! В общем, городишко один километрах в трехстах с небольшим к югу от Москвы. Там одному местному эфэсбэшнику кто-то сунул бомбу под капот. Когда опрашивали свидетелей, кто-то и припомнил «опель» с московскими номерами. А на сто восьмом километре обнаружили пустую ПМГ, приписанную к одному из московских райотделов. А чуть в сторонке, в кустиках, отыскались и гаишники. Убиты пулями калибра 9 миллиметров. Вокруг полно крови, и знаешь, Илларион, кровь не их.– Алехина, – с уверенностью сказал Забродов.– Группа крови, во всяком случае, совпадает. Еще там нашли стреляные гильзы немецкого производства…– От «парабеллума», – сказал Илларион. – Был у Алехина «парабеллум», это точно. Там, в Афгане, точно был. Хотя, возможно, это и совпадение. Чем же это ему гаишники не потрафили?– Кто знает. В ГАИ, между прочим, за головы берутся: за каким чертом их на сто восьмой понесло? Да еще и пьяных…– Пьяных?– А ты что, пьяных гаишников не видел? Судя по содержанию алкоголя в крови, незадолго до смерти они выпили как минимум бутылку водки на двоих.– Кстати, а откуда тебе все это известно? Впрочем, можешь не отвечать.Доблестная московская милиция обгадилась и прибежала к вам за помощью.– У них это называется «обратиться за консультацией», – невесело усмехнулся Мещеряков. – Наши решили провести служебное расследование…– И поручили это гнилое дело тебе, – закончил за него Илларион.– А я пришел к тебе. Может, подскажешь что-нибудь по старой дружбе? Ты ведь его знал, – И вправду, какая-то каша… Куча данных, а получается какая-то ерунда, скачка с препятствиями, боевик про Рэмбо.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7