берегись!– Вот что: можешь морочить голову кому-нибудь другому. – Мэри-Линетт приготовилась нанести новый удар.Эш открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут же передумал. Потирая подбородок, он посмотрел на Клодин, ухитрившись изобразить обиженную и жалкую, но в то же время кокетливую улыбку.– Большое вам спасибо за...– Пошел вон!Улыбка исчезла с его лица.– Именно это я и делаю.Эш захромал к парадной двери. Мэри-Линетт пошла за ним следом.– Интересно, как тебя обычно называют? – неожиданно спросил он, уже переступив порог, словно нашел наконец возможность отыграться. – Мэри? Мэрилин? М'лин? М. Л.?– Меня зовут Мэри-Линетт, – ровным голосом ответила она. И добавила шепотом: – «Слыхали так? Расслышали вы плохо».В прошлом году на спецкурсе по английской литературе она читала «Укрощение строптивой».– Неужели? «И всем известен злой ее язык»? – Эш все еще пятился, не спеша повернуться к ней спиной.Мэри-Линетт удивилась. Наверное, в его классе тоже проходили эту пьесу. Но Эш не выглядел таким начитанным, чтобы к месту цитировать Шекспира.– Желаю весело провести время с сестрами, – сказала она, закрыла за ним дверь и прислонилась к ней спиной, пытаясь перевести дух. Лицо и руки у нее онемели, словно на грани обморока.«Если бы сестры убили его, я бы их поняла, – подумала Мэри-Линетт. – Хотя они все какие-то странные, во всей этой семье есть что-то загадочное».Загадочное и пугающее. Если бы она верила в предчувствия, то испугалась бы еще больше. У нее было предчувствие, что непременно должно случиться что-то нехорошее.Клодин пристально смотрела на нее из гостиной.– Просто невероятно, – сказала она. – Ты только что ударила гостя. Ну, и что все это значит?– Он не хотел уходить.– Ты понимаешь, что я имею в виду. Вы с ним знакомы?Мэри-Линетт лишь неопределенно пожала плечами. Головокружение уже начало проходить, но мысли еще расплывались.Клодин внимательно посмотрела на нее и покачала головой.– Глядя на тебя, я вспомнила моего маленького брата... Когда ему было четыре года, он все время толкал одну девочку лицом в песочницу. Он делал это, чтобы показать, что любит ее.Мэри-Линетт не обратила внимания на эти ее слова.– Клод, а зачем Эш сюда приходил? О чем вы говорили?– Ни о чем, – раздраженно ответила Клодин. – Обычный разговор. Если он тебе так несимпатичен, какая тебе разница?Мэри-Линетт продолжала пристально смотреть на нее, и Клодин вздохнула.– Он очень интересовался всеми странностями здешней жизни. Всеми местными историями.Мэри-Линетт фыркнула:– И ты рассказала ему о саскваче?– Я рассказала ему о Вике и Тодде.Мэри-Линетт оцепенела. – Ты шутишь! Зачем?– Потому что он интересовался подобными вещами. Например, когда люди выпадают из времени...– Просто теряют время даром!– Какая разница. Мы просто приятно беседовали. Он хороший мальчик. Вот и все.У Мэри-Линетт сильно забилось сердце.«Я была права».Теперь она не сомневалась в этом. Происшествие с Тоддом и Виком действительно связано с сестрами и миссис Бердок. Но каким образом?«Пойду и все выясню», – решила она. ГЛАВА 7 Отыскать Тодда и Вика оказалось нелегко. Уже перевалило за полдень, когда Мэри-Линетт вошла в центральный магазин Верескового Ручья. Здесь продавалось все – от гвоздей до нейлоновых чулок и консервированного горошка.– Привет, Банни! Ты не видела Тодда и Вика?Банни Мартин подняла взгляд от прилавка. Бани была хорошенькой: мягкие белокурые волосы, круглое личико с ямочками на щеках и вечно застенчивым выражением. Они с Мэри-Линетт учились в одном классе.– Ты была в баре? В «Золотом ручье»?Мэри-Линетт кивнула:– И у них дома, и в другом магазине, и в конторе шерифа.Контора шерифа служила еще и городским управлением, и библиотекой.– Ну, если они не играют в пул, то обычно пуляют. «Пуляние» заключалось в стрельбе по консервным банкам.– Да, но где? – спросила Мэри-Линетт. Банни покачала головой, сверкнув сережками.– Я знаю не больше твоего.Она колебалась с ответом, прилежно вглядываясь в заусеницы, которые отодвигала небольшой деревянной палочкой с тупым концом.– Но... я слышала, что иногда они ходят вниз, к ручью Бешеного Пса. – Банни подняла свои большие голубые глаза, многозначительно взглянув на Мэри-Линетт.«Ручей Бешеного Пса...»– Замечательно, – поморщилась Мэри-Линетт.– Вот именно. – Банни передернула плечами. – Я бы туда не пошла. Я бы все время думала об этом трупе.– Ага, и я тоже. Ну, спасибо, Бан. Пока! Критически осматривая свои ногти, Банни рассеянно произнесла:– Удачной охоты.Мэри-Линетт вышла из магазина, щурясь от жаркого, подернутого дымкой августовского солнца. Главная улица была неширокой. Вдоль нее стояло несколько кирпичных и каменных домов, сохранившихся еще с тех времен, когда в Вересковом Ручье свирепствовала золотая лихорадка, да несколько современных каркасных зданий с облупившейся краской. Тодда и Вика нигде не было.«Ну, и что теперь?»Мэри-Линетт вздохнула. Дороги к ручью Бешеного Пса не было, туда вела лишь тропинка, заросшая сорняками и заваленная валежником. И всем было известно, что в этих местах не только «пуляют».«Если их там нет, то, возможно, они охотятся, – подумала Мэри-Линетт. – А может, они все же там, выпивают... Стрельба и пиво... не говоря уже о наркотиках... Да еще этот труп».Тело нашли в прошлом году приблизительно в это же время. Судя по тому, что рядом с телом нашли рюкзак, это был бродяга. Никто не знал, кто он и как он умер: труп слишком долго пролежал и был обглодан животными. Но кое-кто утверждал, что прошлой зимой у ручья видели привидений.Мэри-Линетт снова вздохнула и забралась в свой фургон.Автомобиль был старый, ржавый и, стоило чуть разогнаться, издавал устрашающие звуки. Но это была ее машина, и Мэри-Линетт делала все возможное, чтобы поддерживать ее на ходу. Она любила ее потому, что сзади в ней свободно помещался телескоп.
У единственной в Вересковом Ручье бензоколонки она выудила из-под сиденья фруктовый нож и принялась за работу, пытаясь открыть заржавевшую крышку бензобака.Так, чуть выше... еще, еще... теперь повернуть...Крышка отскочила.– Не пора ли подумать о карьере взломщика? – раздался позади знакомый голос. – Успех гарантирован.Мэри-Линетт обернулась.– Привет, Джереми.Он улыбался, в основном глазами – ясными, карими, опущенными неимоверно темными ресницами.«Если бы я решила влюбиться – хотя вовсе и не собираюсь! – это был бы кто-нибудь, похожий на него. А вовсе не большой белокурый кот, который считает, что имеет право выбирать друзей для своих сестер».Однако тут вовсе не о чем говорить: нелюдим Джереми избегает общества девушек.– Хочешь, загляну под капот? – Он вытер руки тряпкой.– Нет, спасибо. Я все проверила на прошлой неделе. – Мэри-Линетт принялась заправлять машину.Джереми поднял скребок и бутылку со спреем и начал протирать «дворники». Его движения были ловкими и легкими, а лицо невероятно серьезным.Мэри-Линетт проглотила смешок. Но ей было приятно, что сам он не смеется над паутинкой трещин на стекле и заржавевшими «дворниками». Она всегда ощущала странное родство с Джереми. Он был единственным человеком в Вересковом Ручье, который хотя бы немного интересовался астрономией: в восьмом классе он помог ей построить модель Солнечной системы, а в прошлом году наблюдал вместе с ней лунное затмение.Родители Джереми умерли в Медфорде, когда он был еще совсем маленьким, и дядя привез его в Вересковый Ручей в жилом трейлере. Дядя был странным: он постоянно бродил с лозой в горах Кламата, пытаясь найти золото. В один прекрасный день он не вернулся домой. Джереми остался жить один в лесу, в своем трейлере. Он перебивался случайными заработками и подрабатывал на заправочной станции. И хотя он был одет хуже других ребят, это его не волновало. А может, он просто не подавал виду.Ручка шланга щелкнула в руке у Мэри-Линетт. Она поняла, что замечталась.– Что-нибудь еще? – спросил Джереми. «Дворники» были чистыми.– Нет... а впрочем, да. Ты не видел сегодня... Тодда Эйкерса или Вика Кимбла?Джереми протянул было руку, чтобы взять у нее двадцатидолларовую банкноту, но его рука замерла в воздухе.– Что?– Я просто хотела с ними поговорить. – Мэри-Линетт почувствовала, что краснеет. «О боже, он думает, что я собираюсь общаться с ними... и что я совсем свихнулась, коли спрашиваю его о них».Она поспешила все объяснить:– Просто Банни сказала, что они могли отправиться вниз, к ручью Бешеного Пса, вот я и подумала, что ты мог видеть их, может, еще утром. Ведь ты живешь внизу, у ручья...Джереми покачал головой.– Я ушел в полдень, но утром не слышал никаких выстрелов со стороны ручья. Впрочем, не думаю, что они вообще бывали там этим летом. Я все время говорил им, чтоб они держались подальше от этого места.Он произнес это спокойно, без всякого выражения, но Мэри-Линетт вдруг почувствовала, что даже Тодд и Вик могли его послушаться. Она не помнила, чтоб Джереми когда-нибудь участвовал в драках. Но иногда его карие глаза становились страшными, и за спокойной внешностью этого парня проглядывало что-то первобытно чистое и жестокое, которое, пробудись оно, могло сотворить много зла.– Мэри-Линетт, я знаю: ты, может, считаешь, что это не мое дело, но... но я думаю, тебе лучше держаться подальше от этих парней. Если ты действительно хочешь их найти, давай я пойду с тобой.Мэри-Линетт почувствовала теплый прилив благодарности. Она не могла принять его предложение... но с его стороны это было очень славно.– Спасибо, – сказала она. – Это было бы замечательно, но... спасибо.Джереми пошел в здание станции за сдачей. Мэри-Линетт смотрела ему вслед. Что он чувствовал, оставшись совсем один на белом свете в двенадцать лет? Может быть, ему нужна была помощь. Может, надо было попросить отца, чтобы тот предлагая ему какую-нибудь случайную работу по дому? Ведь он выполнял ее для других. Но Мэри-Линетт понимала, что должна быть начеку: Джереми ненавидел все, что пахнет благотворительностью.Он протянул ей сдачу.– Вот. Слушай, Мэри-Линетт... Она взглянула на него.– ...если найдешь Тодда и Вика, будь осторожна.– Я знаю.– Я не шучу.– Знаю, – сказала Мэри-Линетт. Она протянула руку за сдачей, но он все еще не отдавал ее. Более того, он сделал нечто странное: одной рукой раскрыл ее ладонь, а другой положил на нее счет и сдачу. А затем сжал ладонь и удержал ее руку в своей.Это мгновение физической близости удивило ее... и тронуло. Она вдруг обнаружила, что смотрит на тонкие загорелые пальцы, крепко, но нежно удерживающие ее руку, на его золотое кольцо с печаткой, украшенной черным рисунком.Но еще больше она удивилась, снова взглянув ему в лицо. В его глазах читалась забота... и, похоже, уважение. На какой-то миг ее охватил внезапный и совершенно необъяснимый порыв рассказать ему обо всем. Но что он подумает! Джереми очень трезво смотрел на вещи.– Спасибо, Джереми, – сказала она, выдавив слабую улыбку. – Береги себя.– Это ты береги себя. Если с тобой что-то случится, кое-кому здесь будет тебя недоставать.Он улыбнулся, но Мэри-Линетт, уже отъехав от бензоколонки, все еще чувствовала его тревожный взгляд.Ну, и что дальше? Она потратила почти весь день на поиски Вика и Тодда. А сейчас, вспоминая взгляд спокойных карих глаз Джереми, спрашивала себя: что, если все это с самого начала было дурацкой затеей?...Карие глаза... а какого цвета глаза у «большого блондинистого кота»? Странно, но она не могла точно вспомнить. Когда он говорил о своей старомодной семье, они были карими, а когда заявил, что любит девушек с норовом, ей показалось, что они блекло-голубые. Потом эти странные глаза, словно лезвие клинка, вдруг вспыхнули стальным блеском и стали холодными и серыми.«Какого черта ты об этом вспоминаешь? Зачем тебе это нужно? Хоть бы они у него были и оранжевые.Гони-ка прямо сейчас – домой! Нужно подготовиться к сегодняшней ночи.И как это Нэнси Дрю всегда находит людей, которых нужно допросить?»«Ну почему? Почему? Почему я?»Эш уставился на желтые слезы кедра, застывшие в ручье. Сверху на Эша глазела белка, у которой не хватало ума спрятаться от палящего солнца. Позади него, на камне, ящерица подняла вначале одну лапку, затем вторую...«Это нечестно! Это неправильно».Ему даже не верилось.Ему всегда везло. Или, по крайней мере, всегда удавалось в последний момент избежать беды. Но сейчас беда настигла его, это был полный крах.Его сила и власть, все, во что он верил... Как мог он утратить все это за несколько минут? Из-за девчонки, возможно, даже ненормальной и определенно более опасной, чем все его сестры, вместе взятые?«Нет, – мрачно заключил он. – Нет, нет и нет. Не за несколько минут. Всего за доли секунды».Он знал так много девушек – прекрасных девушек! Ведьм с таинственными улыбками, вампирш с дивной кожей, волосатеньких девушек-оборотней. Даже смертных девушек с модными спортивными автомобилями – славных девушек, которые никогда не возражали против укуса в шею. Почему же эта оказалась не такой, как они?Ну, значит, не судьба. Не вышло. Что толку рассуждать сейчас о какой-то там несправедливости. Главное теперь решить, что делать со всем этим. Просто опустить руки и отдаться на милость судьбы?«Я соболезную твоей семье», – сказал ему Квин.Возможно, все дело в этом. Эш стал жертвой редферновских генов. Редферны постоянно влипали в неприятности: они на каждом шагу спутывались с людьми.Итак, он может дождаться Квина и выложить ему в качестве оправдания все, что с ним случилось: мол, простите, я очень сожалею, но события вышли из-под контроля, и теперь я даже не могу закончить расследование.Если он так поступит, Квин призовет Старейшин, и они сами во всем разберутся.Внезапно Эш почувствовал, что весь напрягся, Взгляд его прищуренных глаз устремился на белку... рыжей молнией она метнулась вверх. Позади, на камне, замерла ящерица.Нет, он не станет покорно дожидаться неминуемой кары! Он сделает все, что в его силах, чтобы спасти ситуацию... и честь семьи.Он сделает это сегодня ночью.
– Мы сделаем это сегодня ночью, – сказала Ровена. – Когда совсем стемнеет, перед восходом луны. Перенесем ее в лес.Кестрель великодушно улыбнулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22