https://wodolei.ru/catalog/stalnye_vanny/Roca/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 





Йен Пирс: «Идеальный обман»

Йен Пирс
Идеальный обман



OCR Ustas, Readcheck by Vladimir
«Идеальный обман: (роман) / Йен Пирс; пер. с англ. Л.Г. Мордуховича»: АСТ; Москва; 2006

ISBN 5-17-035719-2Оригинал: Iain Pears,
“The Immaculate Deception”

Перевод: Л. Г. Мордухович
Аннотация Классическое полотно Клода Лоррена «Кефал и Прокрида» украдено во время его транспортировки из Рима в Париж.Таинственный похититель согласен вернуть шедевр за выкуп, который берется ему передать сам генерал Боттандо.Однако после того как передача состоялась, выясняется — человек, укравший картину, был убит за день до ее возврата.Так кто же передал картину генералу Боттандо?!Джонатан Аргайл и «доктор Ватсон в юбке» Флавия ди Стефано, ставшая его женой, начинают расследование и с изумлением осознают: генерал скрывает от них что-то очень важное... v.1.0 — создание файла fb2 by Ustas Йен ПирсИдеальный обман Посвящается Майклу и Александру. 1 Пропади оно все пропадом! Флавия ди Стефано хмуро посмотрела в окно. Судя по всему, пробка была гигантская. Начиналась у пьяцца дель Пополо и заканчивалась на пьяцца Венеция. Как вы, наверное, догадались, все это происходило в Риме. Добавим, прекрасным майским утром, когда солнечные лучи, пробиваясь сквозь облака угарного газа и пыли, намекали, что день предстоит замечательный. Воздух останется свежим, и будет совсем не жарко. Казалось бы, чего уж расстраиваться. Ну застряла в пробке, так наберись терпения, посиди, поразмышляй, понаблюдай в окошко за окружающей жизнью, как все нормальные люди. Это, конечно, верно, но не многих так называемых нормальных людей шофер возит по городу за счет налогоплательщиков в «мерседесе» с тонированными стеклами. И совсем не многие в столь молодом возрасте занимают престижный пост начальника (пусть даже исполняющего обязанности) Национального управления по борьбе с кражами произведений искусства. С солидным штатом, бюджетом и всем прочим.Но дело даже не в этом. Вряд ли кого-либо из ее коллег, начальников отделов, премьер-министр Италии ждал сейчас в своей официальной резиденции — палаццо Киджи.В этом и состояла причина равнодушия Флавии к ласковому утреннему солнышку и вообще ко всему живому. Почему-то ужасно кусался воротник, а в голове вертелись одни и те же мысли, что у нее совершенно нет опыта общения с важными людьми и она не умеет создать о себе нужного впечатления.Утром встала, как угорелая помчалась в душ. Потом, вместо того чтобы спокойно попить кофе, принялась лихорадочно выбирать, что надеть. Зачем-то сильно накрасилась. Посмотрела в зеркало, разозлилась, все стерла, а затем не выдержала и накрасилась снова. После чего слонялась по квартире, проверяя и перепроверяя содержимое сумки, каждую минуту, а то и чаще, подбегая к окну взглянуть вниз на маленькую площадь, не приехала ли машина. В голове возникали кошмарные видения. Вот она, не дождавшись машины, хватает сумочку и бежит на улицу. Спотыкается на булыжной мостовой, ломает каблук. Наконец прибывает на место, запыхавшись, волосы растрепаны. Можно только догадываться, что подумает премьер-министр. В общем, карьера безнадежно разрушена. И все потому, что опоздал чертов водитель. В довершение ко всему она чувствовала себя больной. В желудке творилось нечто невообразимое, да и все остальное тоже было не в порядке. Очевидно, заразилась гриппом. А может, это нервное? Да, скорее всего нервное. Сегодня предстоит пережить тот еще денек, она это знала.— Флавия, перестань трястись. А то я тоже начинаю волноваться. — Сидящий за кухонным столом Джонатан Аргайл, уже четыре недели как ее законный супруг, а фактически — почти десять лет, поднял голову от газеты. — В конце концов, это всего лишь премьер-министр.Флавия развернулась и метнула на него недовольный взгляд. Аргайл улыбнулся и потянулся за мармеладом.— Зачем так переживать? Разве ты в чем-то провинилась? Шедевры Рафаэля и Микеланджело пока еще, слава Богу, находятся в музеях. Ты вчера застрелила какого-то сенатора? Признавайся.Она наградила супруга еще одним сердитым взглядом.— Ну вот, по глазам вижу, что нет. Так о чем беспокоиться? — Аргайл встал и сочувственно погладил ее по плечу. — Тем более что твой автомобиль уже здесь. — Он весело помахал водителю внизу.Флавия схватила сумочку и ринулась к двери.— И помни, главное — спокойствие, — добавил Аргайл, целуя ее у двери.— Хорошо.«Спокойствие, — мысленно повторяла она через тридцать минут, в очередной раз посмотрев на часы. — Значит, я на пять минут опаздываю… отсюда не так уж далеко. Пойти пешком? Тем более что меня почему-то вдруг стало укачивать в машине. Нет, подожду. Главное — спокойствие».Наверное, в том, что Флавия так переживает, опаздывая на встречу с премьер-министром, была доля вины и Боттандо, ее бывшего начальника, перешедшего на более важную работу. Он любил формулировать универсальные жизненные законы, которые выдавал в виде афоризмов.— Политик, — произнес он однажды за обедом, делая глоток бренди, — может испортить тебе день. Министр — целую неделю.— А премьер-министр? — спросила Флавия.— Премьер-министр? О, этот человек легко испортит тебе жизнь.Шутка Боттандо в данный момент не казалась ей остроумной. Она поразмышляла, не следует ли попросить водителя пойти посмотреть, как долго это все будет продолжаться, но не решилась. Еще одно правило Боттандо: никогда не показывай, что нервничаешь, особенно водителям, они, как известно, любят болтать. Так что, подобно приговоренному, который осознал, что его участь неотвратима, Флавия глубоко вздохнула и обреченно откинулась на спинку сиденья. И вдруг на светофоре зажегся зеленый свет, машины начали движение, и вскоре впереди показался дворец. «Мерседес» без промедления пропустили во двор, а через несколько минут Флавию проводили сначала в одну приемную, затем в другую, перед кабинетом, который уже целых девять месяцев занимал премьер-министр Антонио Сабауда.Флавия опоздала на четырнадцать минут, но ее ангел-хранитель не дремал. Премьер-министра Сабауду пришлось ждать сорок минут. Она даже набралась наглости мысленно повозмущаться непунктуальностью отдельных государственных деятелей. Когда ее пригласили в кабинет, нервозность улетучилась, благоговение перед важной персоной тоже, в желудке все успокоилось, и она пришла в свое нормальное состояние.Кабинет оказался на удивление скромным. Флавия почти равнодушно пожала руку премьер-министру и, не дожидаясь приглашения, уселась в кресло. «Подумаешь… я ведь за него даже не голосовала». Единственное, что ее сейчас беспокоило, это сожаление, что она ярко накрасила губы.Первые несколько очков премьер-министр выиграл тем, что не позволил себе никаких замечаний относительно ее возраста и пола. Его рейтинг поднялся в глазах Флавии еще выше, когда выяснилось, что он не намерен заводить какой-то необязательный предварительный разговор. Но затем премьер все испортил, выразив удивление, почему не пришел сам генерал Боттандо. Флавия ответила, что управлением по борьбе с кражами произведений искусства теперь руководит она.— Но мне сказали, что начальник он.— Номинально, да. Но активного участия в наших операциях генерал больше не принимает. Все свое время он отдает работе в Европейской комиссии.Премьер-министр едва заметно улыбнулся:— Понимаю. В таком случае за работу этой организации можно не беспокоиться. — Он внимательно посмотрел на Флавию. — И я уверен, синьора, что генерал передал руководство в надежные руки. Очень хотелось бы надеяться, поскольку совсем недавно произошло весьма прискорбное событие. Я рассказал бы о нем сам, но не знаю многих деталей. Всей информацией располагает доктор Маккиоли, он должен прибыть с минуты на минуту. К сожалению, именно по этой причине вам пришлось долго ждать.Услышав фамилию, Флавия мысленно усмехнулась. Неудивительно. Алессандро Маккиоли был одним из забавных хрестоматийных чудаков, которые никогда ничего не делают вовремя, как ни стараются, и всегда наталкиваются на разного рода неодушевленные предметы, выпрыгивающие перед ними, когда они проходят мимо. В общем, типичный ученый не от мира сего, причем ученый серьезный. Так утверждал Джонатан, который в этом деле разбирался значительно лучше ее. Но, по мнению Боттандо, на должность директора Национального музея Маккиоли совершенно не годился. Его предшественник был предприимчивым, энергичным, полным решимости превратить насквозь прокисший музей в современное культурное учреждение, но вскоре все закончилось тюрьмой. Разумеется, поднялся большой переполох, и Маккиоли, который имел иммунитет к любому искушению, потому что даже не подозревал, что его искушают, показался начальству при данных обстоятельствах подходящим кандидатом. Абсолютная честность, стремление вернуть искусство к традиционным ценностям, эрудиция и тонкое понимание старины.Все бы хорошо, но он был совершенно не способен защитить вверенное ему учреждение от бюрократов, которые урезали фонды, отпугивали потенциальных спонсоров и срывали планы по развитию музея.Когда директор музея вошел, Флавия сразу увидела, что он очень расстроен. Доктор Маккиоли сунул в карман поношенного пиджака велосипедные брючные зажимы. После чего премьер-министр представил его Флавии. Потом Маккиоли сел и стал внимательно разглядывать свои ладони.— Может, начнем? — произнес Сабауда.— Что? — встрепенулся Маккиоли. — Ах да.— Расскажите, пожалуйста, синьоре о своей проблеме.Некоторое время доктор Маккиоли сидел, ссутулившись, потирая нос. Внутри у него, видимо, шла титаническая борьба. Он уговаривал себя начать, но боялся. Очевидно, ему казалось, что стоит только заговорить, и на голову повалятся всевозможные неприятности. Наконец набравшись смелости, он выпалил:— У меня украли картину! Вернее, у музея. Ее похитили.Флавии это показалось странным. Понятно, он расстроен. Когда у вас крадут картину, это, конечно, скверно, но… банально. Картины пропадают постоянно, и процедура хорошо налажена. Вы звоните в полицию. Они прибывают, делают свое дело, а потом проходит время, и вы о своей потере постепенно забываете, осознав, что снова увидеть свою картину вам вряд ли удастся. В общем, ничего необычного. При чем же здесь премьер-министр?— Сожалею, — произнесла Флавия.Видимо, бедный Маккиоли воспринял ее слова как-то по-своему и надолго замолчал.— Эту выставку мы готовили пять лет. — Он заговорил, решив, что окольным путем идти легче. — Посвященную председательству Италии в Европейском союзе, которое начинается через пятнадцать дней. Хотели, чтобы на ней было представлено искусство всей Европы. Однако кое-кто, — он метнул взгляд в сторону стола, за которым сидел премьер-министр, — пытался придать ей националистический характер.— Только чтобы напомнить о нашем вкладе в мировую культуру, — мягко промолвил премьер-министр.— Во всяком случае, получить работы из музеев других стран было не просто, — продолжил Маккиоли. — Правда, к тому, что случилось, это отношения не имеет…Премьер-министр оказался более терпеливым, чем можно было предположить. Но и он в конце концов демонстративно вздохнул. Этого оказалось достаточно, чтобы подтолкнуть блуждающие мысли Маккиоли в нужном направлении.— Но нам все же удалось взять во временное пользование работы, какие мы хотели. Естественно, большую часть экспонатов выставки будут составлять произведения живописи, скульптуры и графики из итальянских музеев, но значительное количество нам передали зарубежные музеи и частные владельцы. Должен заметить, многие картины в нашей стране выставляются впервые.— Мне это хорошо известно, — произнесла Флавия, теряя терпение, которого у нее оказалось меньше, чем у премьер-министра. — Наше управление несколько лет участвует в подготовке выставки. На прошлой неделе мои сотрудники сопровождали партию картин из аэропорта в музей.— Да. Вы проделали большую работу, несомненно. Но, к сожалению…— Одна из картин украдена. Так?— Да.— Когда?— Вчера, после полудня.— После полудня? Но почему вы сообщаете лишь сейчас?— Понимаете, тут такое дело… в общем, я не знал, как поступить…Премьер-министр бросил взгляд на часы, догадываясь, что если ничего не предпринять, то беседа продлится до вечера, и Маккиоли толком ничего не объяснит.— Позвольте мне ввести синьору в курс дела. И поправьте меня, пожалуйста, если я неправильно изложу детали. Итак, картину похитили вчера, примерно в половине второго. Во двор музея задним ходом въехал небольшой грузовик. Остановился у помещения, где складировались прибывшие картины. Из кабины вылез человек в плаще с накинутым на голову капюшоном и заставил охранников вынести одну картину и положить в кузов. А затем уехал. Верно?Маккиоли кивнул. Флавия беспокойно заерзала в кресле, заговорила о том, что упущено время, остывают следы, но премьер-министр прервал ее:— В ваше управление, синьора, не позвонили, потому что грабитель оставил записку с требованием ничего не сообщать полиции.— Он хочет выкуп?Премьер пожал плечами:— Пока не ясно. Но уверен, скоро мы что-то подобное от него услышим.— О какой картине идет речь?— Клод Лоррен, «Кефал и Прокрида», — неохотно проговорил Маккиоли.Флавия чуть не охнула.— За которую правительство дало официальные гарантии?Маккиоли кивнул.Поразительно, подумала Флавия. Не шедевр, хотя лично ей картина всегда нравилась. Она была известна во всем мире тем, что ее многократно похищали. Аргайл, несомненно, описал бы работу Клода Лоррена лучше, но и Флавия смогла вспомнить кое-какие детали. Изящный рисунок, эффектный контраст света и тени. Произведение было написано в тридцатые годы семнадцатого века по заказу итальянского кардинала. Затем ее присвоил герцог Моденский, обнаружив после боя в обозной повозке. Через несколько лет она оказалась в руках одного французского генерала. Во времена Французской революции ее украли, но позднее Наполеон захватил картину в Голландии в качестве трофея. В тридцатые годы двадцатого века ее похитили воры, в сороковые она попала к немцам, а после войны, в пятидесятые и шестидесятые годы, ее похищали три раза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21


А-П

П-Я