Тогда завтра он будет на месте в пять, в четыре тридцать или в любое другое время, но – первым. Сон – чепуха. Сегодня он будет первым в офисе, и завтра тоже, и так каждый день до того момента, когда он станет компаньоном. Если у других на это уходило десять лет, то он добьется своего через семь. Он твердо решил стать самым молодым в истории фирмы компаньоном.
Автостоянка у здания фирмы была обнесена цепью на столбиках, у въезда стояла будка охраны. На месте, где он должен был ставить свой “БМВ”, между двух желтых полос, прямо на бетонном покрытии краской нанесено его имя. У ворот Митч притормозил, ожидая, пока их откроют. Из темноты появился охранник в форме, подошел к дверце автомобиля. Митч нажал кнопку, стекло поползло вниз, и в образовавшуюся щель он протянул охраннику пластиковую карточку со своей фотографией.
– Вы, должно быть, новенький, – проговорил тот, гладя на пропуск.
– Да. Митч Макдир.
– Читать я умею. По машине можно догадаться.
– А как ваше имя?
– Датч Хендрикс. Тридцать три года в полицейском управлении Мемфиса.
– Рад знакомству, Датч.
– Взаимно. Ранняя пташка, да?
Митч улыбнулся и забрал у него пропуск.
– Нет. Я-то думал, что все уже давно здесь. Датч сделал вид, что улыбается.
– Вы первый. Чуть позже появится мистер Лок. Ворота распахнулись, Датч махнул ему рукой в сторону стоянки. Митч нашел свое имя, выписанное белой краской, и загнал свой чистенький “БМВ” на место в третьем ряду от стены здания. Подхватив с заднего сиденья изящный кожаный чемоданчик, совершенно пустой, он аккуратно прикрыл дверцу автомобиля. У входа в здание его уже поджидал новый охранник. Митч представился и ему, глядя, как тот открывает дверь. Он посмотрел на часы: ровно пять тридцать. Стало чуть легче на душе – значит, пять тридцать достаточно рано для того, чтобы быть первым. Значит, остальные еще спят.
В углу его кабинета на полу стояли три ящика, куда он в беспорядке свалил накопившиеся за годы учебы книги, папки, блокноты, тетради. Подняв один из ящиков, Митч поставил его на стол, начал разбирать содержимое. Извлеченное он тут же раскладывал отдельными кучками на столе.
После двух чашек кофе в третьем ящике он обнаружил материалы для подготовки к экзамену. Потянулся, подошел к окну, поднял жалюзи. Светлее стало ненамного, поэтому он и не заметил внезапно появившейся в дверном проеме фигуры.
– Доброе утро!
Митч резко обернулся и уставился на вошедшего. – Вы испугали меня, – сказал он и глубоко вздохнул.
– Прошу прощения. Я – Натан Лок. По-моему, мы не встречались.
– Меня зовут Митч Макдир, я новичок. Они пожали друг другу руки.
– Да, знаю. Это моя вина, что мы не встретились раньше. Во время ваших двух первых приездов я был довольно-таки занят. Мне кажется, я видел вас на похоронах в понедельник.
Митч согласно наклонил голову, хотя и был уверен, что находился от него на расстоянии не меньше ста метров, иначе бы он сам его запомнил. Уж, во всяком случае, глаза – холодные, черные, окруженные черными же морщинками. Глаза сильного человека. Незабываемые глаза. Волосы на голове Лока были совершенно белыми, редкими на самом верху и погуще над ушами, их белизна резко контрастировала с цветом лица. Когда он говорил, глаза сужались, черные зрачки начинали неистово сверкать. Недобрые глаза. Знающие глаза.
– Очень может быть, – выговорил Митч, захваченный врасплох этим самым зловещим из виденных им прежде лиц, – очень может быть.
– Я вижу, вы встаете рано.
– Да, сэр.
– Что ж, хорошо, что вы пришли к нам. С этими словами Натан Лок оставил Митча одного, Митч даже высунул голову в коридор, а потом запер за собой дверь. “Ничего удивительного в том, что его держат на четвертом этаже, подальше от всех”, – подумал он. Теперь ему стало ясно, почему не стоило встречаться с ним до того, как он подписал контракт с фирмой. Он мог бы передумать. Спрятать бы этого Лока подальше от будущих кандидатов! У него просто дьявольское обличье, право слово. “И глаза, – сказал Митч про себя, усаживаясь в кресло и устраивая ноги на столе. – Глаза”.
Как Митч и предполагал, Нина принесла с собой кое-что перекусить. Она вошла в кабинет ровно в восемь тридцать, предложила ему пончиков, и он взял пару. Она тут же поинтересовалась, стоит ли ей по утрам приносить чего-нибудь легкого подкрепиться. Митч сказал, что это было бы весьма любезно с ее стороны.
– А что это такое? – спросила секретарша, указывая на разложенные по столу папки и прочее.
– Этим нам нужно будет сегодня заняться. Упорядочить и классифицировать мои бумаги.
– Никакой диктовки?
– Пока нет. Через несколько минут у меня встреча с Эйвери. А пока мне необходимо навести здесь хоть какой-то порядок.
– Ах, как интересно! – воскликнула она, направляясь за кофе.
Эйвери Толар ждал его, держа в руках толстенную папку, которую тут же вручил Митчу.
– Это дело Кэппса. Вернее, часть его. Нашего клиента зовут Сонни Кэппс. Сейчас он живет в Хьюстоне, а родом из Арканзаса. Он стоит около тридцати миллионов и денежки свои, все, до последнего цента, держит в очень крепкой руке. В наследство от отца ему досталось несколько рассохшихся барж, а сейчас он стал владельцем крупнейшей транспортной компании на всей Миссисипи. Теперь его суда, или лодочки, как он зовет их, плавают по всему миру. Мы ведем восемьдесят процентов всех его юридических сделок, все, кроме судебных процессов. Сейчас он задумал создать еще одну компанию и приобрести новую флотилию танкеров, выкупить ее у семейства какого-то китайца, помершего в Гонконге. Кэппс обычно называет себя главой компании, а в компаньоны набирает человек двадцать пять, чтобы было с кем делить риск и объединять ресурсы. Эта сделка стоит шестьдесят пять миллионов. Я уже сколачивал для него подобные товарищества, и все они были разными, все были хитроумными. К тому же с ним чрезвычайно трудно иметь дело. Он педант, и очень взыскательный, и он уверен, что знает гораздо больше меня. Тебе разговаривать с ним не придется, да у нас тут никто кроме меня с ним и не говорит. В этой папке – часть документации по последней компании, что я оформлял для него. Помимо всего прочего, ты найдешь здесь деловую записку с общей идеей замысла, соглашение сторон о создании товарищества, протоколы о намерениях, требования заинтересованных сторон и само соглашение о партнерстве. Не упускай из внимания ни слова. Я попрошу тебя, после того как ты вникнешь в суть, составить предварительный проект нового соглашения.
Папка в руках Митча сразу стала тяжелее. Похоже, пять тридцать – это поздновато.
Толар между тем продолжал:
– В нашем распоряжении дней сорок, и, по мнению Кэппса, мы уже опаздываем. С этими материалами, – он указал на другую папку, лежащую перед ним, – мне помогал Марти Козински. Я передам их тебе, как только просмотрю сам. Вопросы?
– А что с поисковой работой?
– В основном это текущая документация, но тебе нужно будет просмотреть ее. За прошлый год Кэппс заработал более девяти миллионов, а налогов заплатил жалкие гроши. Он не видит ни малейшего смысла в уплате налогов и требует от меня отчета за каждый цент, что идет в казну. Естественно, все делается на законных основаниях, я хочу только сказать, что это очень напряженная работа нервов. На карту поставлены миллионные инвестиции и огромная экономия на налоговых издержках. Эта сделка будет тщательно изучаться правительствами по крайней мере трех стран. Так что тебе понадобится все твое внимание.
Митч пролистал папку.
– Сколько времени в день мне тратить на это?
– Как можно больше. Я знаю, что экзамен по адвокатуре очень важен. Но Кэппс важен не менее. В прошлом году он заплатил фирме гонораров на полмиллиона долларов.
– Я все сделаю.
– Уверен в этом. Я уже говорил тебе, что твоя ставка – сто долларов в час. Нина с сегодняшнего дня будет помогать тебе с хронометражем. И не забывай про счета!
– Как я могу забыть об этом?
Оливер Ламберт и Натан Лок стояли перед дверью на пятом этаже и смотрели в объектив телекамеры. Раздался громкий щелчок, и дверь открылась, охранник кивнул им головой. Де Вашер сидел у себя и ждал.
– Доброе утро, Олли, – сказал он спокойно, не обращая внимания на другого компаньона.
– Что нового? – раздался резкий голос Лока. Он тоже не повернул головы в сторону Де Вашера.
– Где? – спокойно спросил тот.
– Чикаго.
– Там очень беспокоятся, Нат. Независимо от того, что ты можешь предполагать, им очень не хочется пачкать руки. Да и, говоря честно, они просто не понимают, с какой стати они должны это делать.
– Что ты имеешь в виду?
– Они задают кое-какие неудобные вопросы, типа того, почему бы нам самим не держать своих людей в узде.
– И как ты им на это отвечаешь?
– Что все в порядке. Все отлично. Что фирма великого Бендини непоколебима. Все утечки ликвидированы, дело идет обычным порядком. Проблем нет.
– Много они успели навредить? – спросил Ламберт.
– Неизвестно. Мы и не сможем ничего узнать, но я сомневаюсь в том, что они вообще имели какую-то беседу. Да, они намеревались, в этом сомнений нет, но думаю, что они так этого и не сделали. Из надежного источника мы узнали, что агенты ФБР были только на пути к острову, когда все это произошло, поэтому-то мы и думаем, что их прогулка туда была впустую.
– Откуда вам это стало известно? – спросил Лок.
– Будет тебе, Нат. У нас свои источники. А потом, и на острове тоже есть наши люди. Мы умеем работать, ты должен знать об этом.
– Все было сделано чисто?
– Да. Очень профессионально.
– Каким образом туда затесался местный житель?
– Мы были вынуждены, Олли, чтобы выглядело естественно.
– А что тамошние власти?
– Какие власти? Это крошечный тихий островок, Олли. В прошлом году там произошло убийство и четыре несчастных случая с аквалангистами. Там рассматривают это как еще один несчастный случай. Три утопленника.
– А агенты ФБР? – поинтересовался Лок.
– Понятия не имею.
– Я думал, у вас есть источник.
– Есть. Но его никак не могут разыскать, вчера, во всяком случае, о нем не было слышно. Все наши люди сейчас на острове, и там не замечено ничего необычного.
– Долго вы еще там будете?
– Еще пару недель.
– Что, если там объявится ФБР?
– Сядем им на хвост. Мы увидим их, когда они будут спускаться по трапу самолета.
– Мне становится дурно от всего этого, Де Вашер, – сказал Ламберт.
– Ты думаешь, мне это нравится, Олли? А что нам остается? Сидеть сложа руки и ждать, пока они наговорятся? Хватит, Олли, все мы люди. Я был против, но Лазарев сказал – сделай. Если ты хочешь поспорить с ним – давай, вперед. Потом твое тело тоже кто-нибудь найдет. А эти двое занялись не тем. Они должны были вести себя тихо, кататься на своих красивых машинах и играть в больших юристов. Нет, им захотелось почувствовать себя святыми.
Лок закурил сигарету, выпустил струю дыма в сторону Де Вашера. Разговор на секунду прервался, пока дым не рассеялся. Де Вашер бросил на Лока взгляд, но не сказал ни слова.
Ламберт поднялся и опустошенно уставился в стену.
– Зачем ты позвал нас? – спросил он. Де Вашер глубоко вздохнул.
– Чикаго требует поставить на прослушивание домашние телефоны всех некомпаньонов.
– Я говорил тебе, – сказал Ламберт Локу.
– Это не моя идея, а они начинают давить. Там наверху они становятся все более нервными, поэтому и перестраховываются. Нельзя их в этом винить.
– Не кажется ли тебе, что это может завести слишком далеко?
– Согласен, это абсолютно бессмысленно. Но Чикаго думает иначе.
– И когда? – спросил Лок.
– Где-то на следующей неделе. Это займет несколько дней.
– Слушать будут всех?
– Некомпаньонов – всех. Так было сказано.
– И Макдира?
– Да, и Макдира. Я почти уверен, что Тарранс будет пытаться вновь, и на этот раз он может попробовать начать снизу.
– Я видел Макдира сегодня утром, он пришел раньше меня.
– В пять тридцать две, – уточнил Де Вашер.
Университетские конспекты были сметены на пол, и всю поверхность стола заняли документы из папки Кэппса. С обеда Нина принесла ему бутерброд с курятиной, и он съел его, вчитываясь в лежащие перед ним бумаги, в то время как Нина разбирала кучу на полу. В начале второго Уолли Хадсон, или Дж. Уолтер Хадсон, как было написано на его фирменном бланке, явился для того, чтобы начать с Митчем подготовку к сдаче экзамена. Хадсон был специалистом по контрактам. Он уже пять лет работал в фирме и был в ней единственным выходцем из Вирджинии, что сам он находил несколько странным, поскольку, по его мнению, вирджинская юридическая школа являлась лучшей в стране. Последние два года он занимался разработкой нового курса по контрактам, которые составной частью входили в экзамен. Уолли не терпелось опробовать свое детище, и тут как раз подвернулся Макдир. Он вручил Митчу сброшюрованные тетради, пачку толщиной сантиметров десять и весом не менее папки Кэппса.
Экзамен займет четыре дня и будет состоять из трех частей, объяснил ему Уолли. В первый день – четырехчасовой комплексный экзамен по этике. Подготовкой по этике с ним займется Джилл Вон, компаньон, эксперт фирмы по вопросам этики. На второй день – восьмичасовой экзамен, называемый просто “многоштатный”, – в его ходе будет проверяться знание Митчем тех законов, которые имеют одинаковую силу на территории всех штатов. Это тоже комплексный экзамен, и вопросы на нем самые каверзные. Потом – самое трудное: третий и четвертый день, по восемь часов каждый, отданы пятнадцати областям материально-правового законодательства. Контракты, единый коммерческий кодекс, недвижимость, гражданские правонарушения, внутренние дела, завещания, акты дарения, налогообложение, компенсации рабочим, конституционное право, процедура федерального суда, уголовный суд, корпорации, товарищества, страхование и отношения должника и кредитора. Ответы подаются в виде развернутых письменных справок, а вопросы главным образом сформулированы с точки зрения законодательства штата Теннесси. Фирма разработала план повторения всех пятнадцати разделов.
– Вы имеете в виду пятнадцать таких?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50