Я изучала вывешенные списки тех, кто прошел первый тур, и, не находя в них своей фамилии, нервно кусала нижнюю губу и чувствовала, как по моим глазам текут слезы. Мне хотелось кричать, что комиссия была ко мне просто несправедлива, что я растерялась, что прошли только те, кто шел по блату. Я была уверена, что комиссия была настроена против меня потому, что я приезжая и хочу занять место в студенческом общежитии, которое и без того переполнено. Когда я читала свои стихи, на меня мало кто обращал внимание. Преподаватели почему-то шептались, говорили на отвлеченные темы, смотрели на часы и обсуждали тех, кто уже прошел.
— Не сдала?
Подняв глаза, я посмотрела на стоящего рядом со мной пожилого мужчину и всхлипнула, словно маленькая девочка, которой не купили понравившуюся ей игрушку.
— Не прошла.
— А слезы почему?
— Потому что засудили.
— Что значит засудили? Ты хочешь сказать, что у тебя необыкновенный талант, который никто не оценил?
— У меня есть способности, — вытерла я платком слезы. — Просто их никто не заметил.
— Странно, а мне кажется, что тут сидят профессионалы.
— Если бы тут сидели профессионалы, то я бы уже готовилась ко второму туру.
Мужчина улыбнулся и посмотрел на меня заинтересованным взглядом.
— А у тебя с чувством юмора все в порядке. Мне нравятся люди, которые умеют достойно принимать поражение и шутить даже тогда, когда им приходится тяжело.
— А я и не шучу, я говорю правду. Если бы я только знала, что в таком приличном институте сидит целая комиссия бездарей, которая мой талант рассмотреть не может, я бы и шагу сюда не ступила. Зачем терять впустую время и нервы?! Я-то смогу без этого проклятого института, а вот каково будет этому институту без меня, даже страшно подумать! Кого он выпустит из своих стен? А ведь я смогла бы сыграть что-нибудь стоящее. Я смогла бы проснуться знаменитой.
Мужчина громко рассмеялся и поправил свои очки.
— Правильный подход к жизни. Деточка, да тебе повезло.
— В чем?
— В том, что бог миловал тебя от этой профессии. Ты думаешь, у всех актрис завидная жизнь?
— А что плохого в их жизни? Слава, признание, поклонники.
— Тебе это только кажется. Быть актрисой — жутко утомительная работа. Все хотят быть звездами, но далеко не каждая актриса становится звездой. Большинство из них до самой пенсии играют в массовках и ведут нищенское существование. Одна моя знакомая десять лет играет березку.
— Какую березку?
— Обыкновенную березку. Дерево такое.
— Понимаю, что это не кактус, — натянуто улыбнулась я.
— Ну вот, а ты, оказывается, улыбаться умеешь. Так вот, насчет березки…
— Действительно, что там насчет березки?
— Моя знакомая играет эту самую березку уже десять лет.
— Это я уже поняла.
— Да ничего ты не поняла. Десять лет она выходит на сцену в неудобном костюме с тяжелыми ветками на голове и стоит так около двух часов. Ты только представь, что такое десять лет…
— И что, вообще ничего не говорит?
— У нее есть всего одна незначительная фраза, и то в самом конце спектакля.
— Я бы тоже сейчас на первых порах березой где-нибудь постояла. — Странно, но от моих слез не осталось даже следа.
— Деточка, можно остаться стоять березой не только на первых порах, но и всю оставшуюся жизнь. Тот, кто играет годами березу, вряд ли когда-нибудь сыграет в «Чайке».
— А в этом я в корне не согласна.
— Почему?
— Курочка клюет по зернышку.
Согласен, только зернышко разным бывает. И не забывай, что на роль той же березки претендуют и другие девушки, которые будут злобно шипеть за твоей спиной и ставить тебе подножки. Ты выбрала не самую лучшую профессию. Добиваются славы лишь единицы, а все остальные смешиваются с серой массой, в которой просто невозможно раскрыть свои творческие способности.
— Быть может, вы и правы, но мне тяжело расстаться с мечтой всей своей жизни. Я так не отступлюсь — я не умею проигрывать.
Мужчина оглядел меня с ног до головы и рассмеялся.
— Деточка, я когда тебя увидел, то сразу понял, что ты не местная. Такая молоденькая, провинциальная амбициозная акула, которая в первый же день сломала свои зубки о московскую действительность. Откуда ты, лапушка?
— Издалека.
— И все же, откуда?
— Название вам все равно ничего не скажет.
— А может, и скажет. Я неплохо знаю русскую провинцию.
— Поселок Широкая Речка, слышали про такой?
— Ни про Широкую речку, ни про узкую не слышал.
— Вот и я про то же. Кстати, а откуда вы узнали, что я не местная? У меня что, это на лбу написано? Или вы сказали это потому, что сюда местные редко поступают? В основном в артистки метят только приезжие?
— На лбу у тебя ничего не написано, а в артистки лезут все, кому не лень. Я провинциалок сразу вижу. У меня это профессиональное.
Внимательно посмотрев мужчине в глаза, я сделала шаг в сторону от списка, висящего на стене, и осторожно спросила:
— Простите, а вы кто?
— Я тут работаю, — все так же спокойно ответил мужчина.
— Кем?
— Преподавателем.
— Вы это серьезно?
— А разве похоже, что я шучу?
— А почему вас не было в комиссии? Я вас там не видела.
— Потому что не все преподаватели сидят в комиссии. У многих есть дела поважнее. Если нас всех посадить в приемную комиссию, то совершенно непонятно, кто же будет заниматься текущими делами института.
— Тоже верно.
Осознание того, что мужчина работает в институте, в который я только что не поступила, подействовало на меня должным образом. Я посмотрела на него растерянным взглядом и принялась соображать, как мне вести себя дальше. Передо мной стоял человек, который при желании мог бы оказать мне хоть какую-то посильную помощь, но я не могла представить, чем бы я могла его заинтересовать, как мне убедить его в том, что я не так бездарна, как оценила меня комиссия?
— Детка, а ты мне нравишься, — неожиданно сказал мужчина. — Странно, почему тебя не заметили. Хотя это часто бывает. Редко кто поступает с первого раза. Все можно исправить.
Мне показалось, что мужчина читает мои мысли вслух, и от этого я растерялась еще больше.
— Как это можно исправить? Вы хотите мне помочь?
— Я готов тебе посодействовать. Мы можем обсудить твои проблемы, но только не в стенах этого института.
— А где?
— Я приглашаю тебя к себе в гости.
— В гости?!
— Да, а почему в твоих глазах я вижу удивление?
— Я даже не знаю, что и сказать…
— Я тут живу недалеко. Мне показалось, что нам есть о чем поговорить.
— Вы приглашаете меня к себе домой?
— А у тебя есть комплексы по этому поводу?
— Я к этому как-то не готова… Мне кажется, что подобные вопросы не должны обсуждаться у вас дома. Где угодно, но только не дома — это не совсем прилично.
— Ты меня боишься, что ли? — в глазах мужчины появилась насмешка.
— Вот еще!
Тогда в чем дело? Заметь, я пригласил тебя в гости. Это предложение безобидно. Я же не позвал тебя в свою кровать, а предложил попить чай на моей кухне, поговорить о театральной жизни и о моем друге режиссере, который снимает один интересный фильм. Он как раз ищет девушку, похожую на тебя.
— Вы хотите сказать, что я могла бы сняться в кино? — От нахлынувшего на меня возбуждения я ощутила, как пол закачался под ногами.
— Если это заинтересует и тебя, и моего знакомого режиссера, то почему бы и нет? Большинство актрис начинали свой творческий путь подобным образом. На улице к ним подходила какая-нибудь серьезная тетенька и задавала один и тот же вопрос: «Девушка, а вы бы не хотели попробовать сняться в кино?»
— Но ведь вы же не серьезная тетенька?
— Я серьезный мужчина. В серьезности моих намерений ты можешь убедиться в дальнейшем. А что касается этого института, то ты поступишь в него на следующий год. Я протолкну тебя на подготовительное отделение и договорюсь со своими коллегами: они могли бы давать тебе уроки актерского мастерства. Я могу многое для тебя сделать. Намного больше, чем ты можешь себе представить.
— Это было бы замечательно. — Я стояла и не могла понять, где нахожусь — в реальности или во сне, полном пустых надежд и обещаний.
Москва решила надо мной сжалиться и подкинула мне этого старикашку, готового бросить к моим ногам целый мир? Правда, пока только на словах. По крайней мере он производит впечатление интеллигентного человека. Хотя, если быть откровенной, мне кажется, что интеллигентные люди не приглашают к себе домой незнакомую девушку под предлогом попить с ней чаю. Странно все это.
— Правда, мне нечем платить, — тут же продолжила я свою мысль. — Но это не беда. Я не белоручка. Я привыкла работать. Если я буду учиться на подготовительном отделении, то сразу пойду на работу. Я готова трудиться и днем и ночью, только бы платить репетиторам.
— Не думай о деньгах, — отрицательно замахал головой мужчина.
— Как же мне о них не думать? Я же прекрасно понимаю, что никто не будет заниматься со мной бесплатно.
— Голубушка, думать о деньгах — не женское дело. Предоставь это нам, мужчинам.
Я улыбнулась и произнесла то, что давно вертелось у меня на языке:
— Знаете, я не очень-то рассчитываю на чье-либо покровительство, потому что всегда привыкла думать сама за себя. Для того чтобы оплачивать свою учебу, я готова выполнять любую работу: мыть полы, подметать улицы. Спасибо за ваше обнадеживающее предложение, но я хочу вас сразу поставить перед фактом: интим между нами однозначно исключен. За любую предложенную вами помощь я своим телом расплачиваться не собираюсь. Я приехала в Москву, чтобы завоевать ее, и торговля своим телом в мои планы не входит.
Мужчина рассмеялся и вновь поправил свои очки.
— Голубушка! Если ты думаешь, что я охотник за телами малолетних девиц, то ты глубоко ошибаешься. Я уже далеко не в том возрасте, чтобы заниматься подобными вещами. Оставь свое юное тело для тех, кому оно действительно нужно. Мне оно без надобности — мне нужен твой талант. Я не настаиваю. Если ты думаешь, что сможешь добиться желаемого без меня, то флаг тебе в руки. Я всего лишь увидел в тебе будущую звезду. Не смею тебя задерживать, дерзай. Возможно, твоя провинциальная непосредственность заинтересует не только меня, но и кого-то еще.
Мужчина театрально откланялся и собрался уходить. Я тут же поняла, что мне не каждый день делают подобные предложения, и бросилась следом за ним.
— Стойте. Вы меня неправильно поняли.
— Я все понял, — резко ответил мужчина.
— Просто сейчас такое время…
— Какое сейчас время?
— Аферистов полно, — вновь не сдержалась я.
— Ты хочешь сказать, что я похож на одного из них? — голос незнакомца стал каким-то злым и раздраженным.
— Да разве вас разберешь? В любом случае я не хотела вас обидеть.
— Ты хочешь, чтобы я предъявил тебе документы, и ты убедилась, что я здесь работаю? Хорошо, я их предъявлю — за мной дело не станет. Только в следующем году не сокрушайся по поводу того, что не поступила в институт, и не рассчитывай на мою помощь.
Мужчина торопливо полез в свой карман для того, чтобы найти какие-то документы, но в этот момент рядом с ним остановился молодой симпатичный мужчина и дружелюбно пожал ему руку:
— Петр Степанович, а вы завтра будете на кафедре, а то у меня к вам будет небольшая просьба?
— Завтра, конечно, буду. Что-то серьезное?
— Дело деликатное: на сегодняшнем экзамене моя племянница срезалась. Сами знаете, как это бывает: разволновалась. А ведь девчонка талантливая. Она сейчас выбежала — лица на ней нет. Вы бы ее завтра посмотрели. Быть может, еще можно что-то сделать. Или, может, хоть на подготовительные курсы есть возможность поступить? Девочка в таком стрессовом состоянии, что даже страшно становится — как бы руки на себя не наложила. Петр Степанович, помогите! Я в долгу не останусь, вы же меня знаете, столько лет работаем вместе.
— А что же вы ко мне раньше не подошли и не сказали, что ваша племянница поступает? Я бы дал указание комиссии обратить на нее особое внимание.
— Думали, поступим своими силами…
— Своими силами мало у кого получается. Неужели она настолько эмоциональная барышня, что из-за провала руки на себя наложить хочет?
— Эмоциональнее, чем можно себе представить.
А впрочем, в наш институт другие и не поступают. В этом году вряд ли получится что-то сделать. Слишком поздно. Уже списки вывешены. Даже места, оставленные для отличников подготовительных курсов, все распределены. А вот с подготовительными курсами помогу. Кстати, на нашу кафедру требуется секретарь. Есть такая вакансия для своих. Тоже неплохо, год будет готовиться, секретарем поработает, познакомится поближе с преподавателями, узнает институтскую кухню изнутри. В общем, приводите ее завтра к трем часам ко мне на кафедру. Я с ней побеседую. Надеюсь, она до завтрашнего дня руки на себя не наложит?
— Я ее сейчас же найду и не буду глаз с нее спускать. Петр Степанович, вы не представляете, как я вам благодарен.
— Рано еще благодарить. Вот когда помогу — тогда другое дело. Значит, до завтра.
— До завтра.
Не обращая на меня никакого внимания, Петр Степанович развернулся на сто восемьдесят градусов и направился к выходу. Простояв, словно вкопанная, несколько секунд, я бросилась следом за ним и быстро заговорила:
— Петр Степанович, а почему вы мне сразу не сказали о том, что вы — завкафедрой?
— Девушка, отойдите, пожалуйста, от афериста, — как-то небрежно бросил он.
— Я беру свои слова обратно. Просто, вы могли бы сразу представиться.
— С какой стати? Меня здесь и так все знают, — в голосе мужчины послышались раздраженные, враждебные нотки, которые не предвещали ничего хорошего.
— Но ведь абитуриенты не знают, а я абитуриентка. Значит, мне простительно.
— А абитуриентам и необязательно меня знать. Они узнают меня тогда, когда станут студентами. Если, конечно, они ими станут.
Я старалась не отставать от мужчины ни на шаг и сбивчиво говорила:
— Поймите меня правильно. Я приезжая, первый раз в Москве.
— Это песню я каждый день слышу. «Мы сами не местные. Мы приехали издалека», — язвительно произнес он и пошел дальше.
— Так говорят, когда денег просят, а я у вас ничего не прошу.
1 2 3 4 5 6