— Давай тоже поможем, — робко предложила девушка. — Так будет быстрее.
Антон мягко опустил ладонь ей на шею и повернул Линдсей лицом к себе.
— Они и без нас в два счета справятся. Линии, ну не надо тебе возвращаться в Лондон.
Она заморгала. Горячие слезы защипали глаза. Что толку плакать? Но в голосе Антона она услышала такое глубокое сочувствие, даже любовь — братскую любовь, похожую на любовь того, кого она до сих пор оплакивала.
— Ты меня слышишь?
— Да, Антон, слышу.
Не могла же она объяснить ему, что случилось самое невероятное. Каким-то загадочным, непостижимым образом Эдвард похитил ее сердце, заставил полюбить себя.
— Этот твой муженек — просто позорище. Кто еще оставил бы такую прелестную жену одну в первую брачную ночь?
Девушка лишь бессильно покачала головой. Эдвард тоже называл ее прелестной — и все же покинул именно тогда, когда, как ей казалось, ему захочется остаться с ней, насладиться ее обществом. Раньше ведь ему так нравилось быть с ней. Отчего же все вдруг изменилось?
— Линии, ответь. Зачем возвращаться к человеку, который отверг тебя? Он явно не в своем уме.
По небу прокатились отдаленные раскаты грома.
— Оставайся со мной. — Голос Антона был тих и настойчив. — Я построю для тебя чудесный дом. У тебя будет все, что пожелаешь.
Милый, добрый Антон. Он хотел заменить ей брата…
— Нет, Антон, не могу. — Линдсей ласково обняла его и похлопала по плечу. Даже если бы ее не снедала тоска, жадное желание хоть каких-то знаков внимания со стороны Эдварда, все равно ничего бы не изменилось. Она же торжественно клялась — клялась перед Господом. Возврата нет. Кроме того, необходимо позаботиться не только об Эдварде, но и о Джоне. Ради Джона надо самой проследить за тем, чтобы Эдвард не вздумал взять назад свое обещание подарить Роджеру Трегониту. До того как Джон сможет по закону притязать на свое наследство, осталось еще целых девятнадцать лет За эти годы еще будет время придумать, как разделаться с Роджером.
Антон обхватил лицо девушки обеими руками, пытливо заглянул ей в глаза.
— Я знаю, малышка, ты еще передумаешь. Непременно передумаешь. Я подожду.
Линдсей хватило ума промолчать и не советовать Антону сделать то, о чем она давно мечтала, — найти себе подходящую жену и завести детишек. Тогда, верно, он будет слишком занят чтобы постоянно тревожиться о сестре погибшего друга. Зато она сама, Линдсей, будет за него очень рада!
— Пообещай, что обязательно обратишься ко мне, если тебе понадобится помощь. — Антон надвинул шерстяную шапку поглубже на лоб девушке и поднял повыше воротник ее бесформенной старой куртки.
— Я всегда буду помнить, что ты мой друг, — произнесла она, в глубине души надеясь, что он не заставит ее дать клятву, которую она никогда не сможет сдержать.
— Антон! — Тревожный возглас Неда заставил обоих вздрогнуть.-Антон!
— Черт побери этого болвана! — буркнул контрабандист. — Этак он и мертвого разбудит, не говоря уж о таможенниках.
— Вон там. на утесе, мелькает какой-то свет. Небось фонари! — Нед уже бежал им навстречу. — Над самым обрывом. Вон там. Видите?
Линдсей проследила за направлением его указательного пальца, Нед показывал на поросший густым лесом утес к востоку от бухты.
— Надо поторапливаться! — Она ухватила первый попавшийся тюк из кучи товаров. — Может, еще ничего страшного. Но если это все-таки офицер Фарр и его шайка, то они не так-то быстро сюда доберутся. Мы еще успеем погрузить товар и двинуться к кузнице.
— А ну отдай! — Антон вырвал у нее тюк. — А теперь иди-ка отсюда. Живо! Отправляйся в Трегониту, туда они не заявятся.
В ответ девушка лишь ухватила из кучи другой тюк, пятясь, дотащила его до телеги и не мешкая помчалась за следующим, игнорируя приглушенную ругань Антона.
И тут, в довершение всех бед, полил дождь. Земля под ногами мгновенно превратилась в разбухшее месиво.
— Еще фонарь! — крикнул второй помощник. — Видите? Они уже ближе.
— Придержи язык, — резко оборвал его Антон. — Ветер относит звук как раз в ту сторону.
— Ничего, дождь все заглушит, — поспешила снять напряжение Линдсей. — Но у нас нет времени. Если здесь останется хоть что-то, они наконец получат улику против нас.
Она работала наравне со всеми, не считая Антона, успевавшего больше, чем все остальные, вместе взятые. Скользя по вязкой грязи, они сновали взад-вперед со своим драгоценным грузом. В желудке у Линдсей похолодело от страха, но она усилием воли старалась выбросить из головы все, кроме непосредственной задачи. Казалось, этот лихорадочный труд тянется уже целую вечность. Наконец Антон остановился.
— Все, — выдохнул он.
Вытирая мокрое от дождя лицо, Линдсей поглядела на утес.
— Что-то не видно… Ах нет, вон они. Ближе. Гораздо ближе. Не думала, что они успеют так быстро.
— Нед, — отрывисто приказал Антон] — Сэм и ты, Лен. Бегите вперед. Я поведу телегу, но мне понадобится ваша помощь в Трегоните.
Линдсей одним прыжком вспрыгнула на спину лошади.
— Антон, беги домой. Ложись и делай вид, будто не выходил из дома с тех пор, как вернулся с ловли. Скажи Фарру, сегодня рыба что-то не ловится.
Антон схватил лошадь за уздцы.
— Ты что, спятила? А ну слезай!
— Антон, ну послушай меня. Делай, что я говорю. А вы все, — повернулась она к Неду, Сэму и Лену, — тоже отправляйтесь по домам. Там вам ничто не угрожает. Быстрее!
Она не успела еще договорить, а все трое уже бежали прочь.
— Какого черта…
— Антон, умолкни, — с отчаянием в голосе взмолилась девушка. — Это наш лучший выход. Я заведу телегу поглубже в Миртовый лес, оставлю ее там и поскачу в Трегониту. Если это таможенники, они обязательно придут сюда и, если не найдут никого ни в доме, ни в рыбном сарае, примутся искать следы и поедут по ним. Но если ты встретишь их сам и заговоришь им зубы, то сможешь задержать их настолько, что они уже ни за что не догонят меня. А дождь тем временем успеет смыть все следы. Вот, держи ключ от подвалов Трегониты. Просто на всякий случай.
И она швырнула ему тяжелый ключ. Антон ловко поймал его на лету.
— На какой еще всякий случай?
— Сам знаешь. Если со мной что-то случится, позаботься об арендаторах. Но со мной ничего не случится. Ровным счетом ничего. Не волнуйся.
— Нет, я не позволю тебе сделать это.
— Придется, Антон, потому что я не позволю тебе меня остановить. Завтра ночью Калвин снова вернется в кузницу. К тому времени мы успеем все снова собрать и довершить начатое. А теперь отпусти меня.
— Линии…
— Завтра fвечером в Миртовом лесу, — произнесла Линдсей, ударяя пятками по бокам лошади. — Телега будет в лощине за развалинами дома. Я накрою ее папоротником. Будь там завтра через час после наступления темноты.
Девушка уже стиснула промокшими коленками бока безропотной кобылки.
— Ну же, Кэткин. Но! Но! Вперед!
Кэткин вытянула шею, напряглась, но не тронулась с места. Телега, груженная тяжелыми бочонками с коньяком и ящиками с чаем, табаком и первосортным французским шелком, глубоко увязла в жидкой грязи.
Линдсей то молила, то понукала, и, наконец, телега медленно, с усилием двинулась. Девушка облегченно вздохнула, но туг неожиданный рывок вперед заставил ее потерять равновесие. Едва не свалившись, она испуганно оглянулась, боясь, что весь груз рассыпался. Однако груда товаров высилась, как и прежде, — это Антон, навалившись плечом на телегу сзади, сумел высвободить колеса из грязи.
Кэткин, оскользаясь и едва не падая, помаленьку побрела вперед. Помахав рукой Антону на прощание, Линдсей сосредоточила свое внимание на поводьях в руках.
Пока телега, скрипя, влачилась первые несколько ярдов, девушке казалось, что сердце ее подступает к самому горлу. Они находились на открытом пространстве, а лошадь громко ржала и шла еле-еле. Слава Богу, хоть луна спряталась за тучи. Но дождь так и хлестал всаднице в лицо. Одежда ее вся промокла и прилипла к телу. Потоки воды струились с промокшей шляпы и волос на лицо.
Если те огни на утесе означали приближение отряда таможенников — а Линдсей в глубине души была уверена, что так оно и есть, — то, значит, они ехали по единственной тропе, ведущей с утеса к берегу. И, как назло, эта тропа nepeceкалась с единственной дорогой, по которой можно было выехать из бухты на телеге.
— Но, Кэткин, но, вперед, — понукала Линдсей так громко, как только осмеливалась. — Вперед, девочка, вперед.
Старая кобылка старалась как могла. За спиной девушка слышала громыхание и стук ящиков, колеса телеги скрипели, из-под копыт лошади летели комья глины.
— Вон! Вон! — раздался крик с утеса. Сперва звук был четким и ясным, но вскоре тот же порыв ветра, что принес его, унес крик прочь. Линдсей невольно зажмурилась и съежилась в седле, словно стараясь спрятаться. Значит, преследователи заметили ее. Она не знала, что делать. Остановить телегу — но куда скрыться? Ехать дальше — все равно что самой лезть в лапы таможенникам. Они услышат приближение телеги и в два счета догонят ее.
Единственный шанс на спасение заключался в том, чтобы первой успеть к перекрестку и спрятаться в лесу. Девушка припала к шее лошади и вся подалась вперед, словно могла этим убыстрить движение.
— Свет!.. — донесся до нее новый крик.
— Ой! — вырвалось у Линдсей, но девушка тотчас зажала себе рот рукой. О каком свете они говорили? Значит, Антон уже успел вернуться домой и зажечь свет.
Темная полоса леса приближалась — но до чего же медленно! Из ноздрей Кэткин вырывались облачка белого пара, скрип колес громом отзывался в ушах Линдсей. Таможенники услышат ее, непременно услышат!
— Ну же, старушка, вперед! — Линдсей как заведенная ерзала на спине кобылки, словно подталкивая ее. Казалось ли ей, или они и впрямь продвигались быстрее? Да, несомненно пусть с усилием, пусть мучительно, но быстрее.
Перекресток был уже совсем близко. По лицу Линдсей, сливаясь с каплями дождя, ползли слезы.
— Только бы успеть! Только бы успеть!
Наконец телега, громыхая, миновала место схождения двух дорог и покатила дальше. Линдсей бросила испуганный взгляд на склон, но никого не увидела — ни людей, ни огней. Снова обхватив Кэткин за шею, она несколько раз стукнула каблуками по тяжело вздымающимся бокам. Девушке не хотелось так жестоко обращаться с бедной животиной, но выбора не было.
Вон они — деревья. Теперь все зависело от того, успеет ли Фарр со своими молодчиками добраться до перекрестка раньше, чем Линдсей заведет Кэткин с телегой в густую чащу, нависавшую над каменистой тропой.
Ветер взревел с новой силой, и девушка обрадовалась его неистовству. Теперь даже она едва слышала пронзительный скрип колес. И дождь, все с той же неумолимостью хлеставший с небес, теперь тоже стал ее союзником — ведь он смывал все следы контрабандного груза.
Напряжение, владевшее девушкой, не то чтобы спало, но чуть-чуть уменьшилось. Она почувствовала, что совершенно выбилась из сил и задыхается. Надо остановиться, отдохнуть несколько минут самой и дать передышку бедной Кэткин.
Линдсей осмелилась обернуться и поглядеть назад. Увиденное так поразило ее, что, если бы она и так вся не заледенели от дождя и ветра, то непременно похолодела бы. Сквозь просвет деревьев она различила туманные очертания бухты Солеваров и покачивающийся ряд приближающихся к берегу фонарей.
Сердце девушки забилось глухо и часто, а потом словно оборвалось. Так вот в чем дело! Она не сумела опередить таможенников. Это они опередили ее. К тому времени как она, задыхаясь и спеша, делала последний отчаянный рывок к лесу, отряд Фарра уже давно миновал перекресток и, стремясь выиграть время, пустился к бухте напрямик, сойдя с тропы. Тем самым враги дали Линдсей время, необходимое для того, чтобы достичь безопасности под сенью леса.
Теперь успех предприятия зависел от Антона, от того, сможет ли он задержать погоню. Если да, то Линдсей в целости и сохранности доберется со своим драгоценным грузом до лощины в Миртовом лесу. Там она оставит телегу, а сама отправится в Трегониту верхом на Кэткин. Поскольку сейчас хозяева имения находятся в Лондоне, дом совершенно пустой, слуги временно распущены.
В Трегоните можно будет наконец вымыться и отоспаться. Но самое главное — Линдсей предстояло еще решить, что она скажет Эдварду по возвращении в Лондон.
Жеребец, которого Эдварду дали на последней почтовой станции, конечно, не мог идти ни в какое сравнение с Рубакой, но тоже был отличным скакуном, сильным и выносливым, иначе он ни за что бы не выдержал этой бешеной скачки сквозь мрак, дождь и ветер. Словно вросший в седло, Эдвард зорко всматривался в темноту.
Черт бы побрал этот дождь! И так темно, а с ним и вовсе ничего не видно. А сегодня ночью Эдвард мог рассчитывать лишь на остроту зрения и интуицию. Он не нашел тропинки, ведущей на холм, и теперь мчался по бездорожью практически наугад, ориентируясь на черный гребень холма, вырисовывавшийся на фоне мрачного неба. Кое-где виднелись отдельные островки деревьев. Эдвард знал, что по ту сторону гребня, ниже по склону, должен располагаться лес, а за ним — укромная бухта, куда он держал путь.
Кровь в его жилах кипела от негодования. Черная ярость, копившаяся в душе виконта с того самого дня, как он узнал о том, как именно погиб его брат, готова была выплеснуться на поверхность. Ну, попадись только ему в руки его «нежная» молодая женушка, три дня сидеть не сможет! Она опозорила его, унизила в глазах всех слуг и домочадцев. Ни один человек, будь то мужчина или женщина, не смел унизить виконта Хаксли и не пострадать.
Пока что погоня не дала ощутимых результатов. В деревушке близ Трегониты он нашел Гвин, горничную Латчеттов, и как следует, припугнул ее. Трясущаяся от страха девушка направила его к хижине какой-то старой карги по имени Уоллен. Хотя, надо отдать карге должное, она оказалась удивительно хладнокровной и осторожной старушенцией. Лишь когда виконт сообщил ей, что является мужем Линдсей, старуха ворчливо предложила ему поискать жену в бухте Солеваров. «Если Линдсей и в самом деле в Корнуолле, в чем я лично сомневаюсь, — заявила старуха настороженно, — то Антон Поллак знает, где ее искать».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47