Но с сегодняшнего дня я собираюсь начать учиться этому.Дру вздохнул, пропуская между пальцами роскошную массу пепельно-серебристых волос, которые были такого же цвета, как грива и хвост Лунного Огня.— Я не хотел привыкать к тебе, но теперь ты мне действительно нужна. Ты утоляешь жажду, о существовании которой я никогда и не подозревал, пока ты не вошла в мою жизнь. Ты заполнила мой мир, и мысли о тебе преследуют меня так, что я не могу даже думать ни о чем другом…Она прижала указательный палец к его губам, чтобы он замолчал.— Ты не обязан признаваться в том, чего не чувствуешь на самом деле, — настаивала Тори с печальной улыбкой. — Ты спутал ответственность с любовью. Я тебе когда-то говорила, что люблю тебя, люблю с самого начала, не ожидая ничего взамен, хотя твоя ответная любовь и была бы тем, чего я больше всего хотела. Но ты не можешь дать мне того, что я хочу, потому что на самом деле ты меня не любишь, и я сомневаюсь, что когда-нибудь сможешь полюбить. А поэтому мне, я думаю, лучше вернуться в Чикаго, прежде чем мы доставим друг другу еще большие неприятности. Давай покончим с этим браком, пока ты не начал испытывать ко мне отвращение за то, что я навязываюсь тебе, — просила Тори.— Благородна до конца, не так ли, Чикаго? — поддразнивающе спросил он с улыбкой повесы.Господи, какое облегчение услышать, что она его любит. За последние дни она столько раз говорила ему о своей ненависти, что он поверил.— С самого начала ты была готова отдать свою любовь, уверенная, что я не отвечу взаимностью. — Дру опустился на придорожную траву и притянул к себе Тори так, что она упала на него. — Но ты себя недооценила. Ты завораживаешь человека, моя нежная колдунья. — Его рука скользнула по голубому атласу, скрывавшему ее грудь. — Наверное, пора тебе показать, что такое любовь, как я ее понимаю. Тебе кажется, что ты — пятое колесо в телеге, маленькая мисс Умница, что ты никому не нужна. Так вот, это не так. Я сказал, что люблю тебя, и так оно и есть, поэтому не заставляй меня отказаться от чувства, которое я испытываю. Я никогда не чувствовал ничего подобного ни к одной женщине. — Он взял ее рукой за подбородок. — Взгляни мне в глаза и скажи, что ты в них видишь? Сама любовь смотрит на тебя. Неужели ты ее не узнаешь?Он поднял голову и приблизил свое лицо к ее лицу. Его губы очень нежно касались ее губ, обещая блаженство, и он наблюдал, как она смотрела на него, когда он целовал ее, сдерживая чувства, которые кипели в нем.От этого поцелуя ноги Тори стали ватными, а сердце подпрыгнуло в груди. В его объятиях было нечто большее, чем страсть, большее, чем влечение. Он любил ее не только телом, но и сердцем. Она видела, как нежные чувства, сменяя друг друга, отражались в его небесно-голубых глазах… Тори моргнула в изумлении.— Ты и вправду меня любишь, Монтана? — Довольная улыбка отразилась на ее прелестном личике, когда он кивнул головой в знак согласия и перекрестился.— Но только не смотри на меня с таким довольным видом, — шутливо поддразнил ее Дру.Тори обвила его руками за шею, сияя от удовольствия.— Я принимаю твою любовь как бесценный подарок, единственный подарок, который я когда-либо хотела иметь.До Дру наконец дошло то, что дар, о котором говорил Вонг, был даром любви. Маленький китаец был гораздо проницательнее, чем думал Дру. И благодаря настояниям Вонга Тори была теперь в его объятиях.Он смотрел на чарующие черты ее лица и вдруг рассмеялся, сам не зная почему. Он подумал, что невозможно скрыть удовольствие, которое он испытывал, — оно просто изливалось наружу, как бьющий из-под земли источник.— А что, если ты проявишь свою любовь ко мне прямо сейчас, Монтана? Я никогда не была высокого мнения о мужчинах, которые только говорят, но ничего не делают, — сказала она, игриво потупив взор.— Прямо здесь, прямо сейчас? — сдавленным голосом переспросил Дру, глядя по сторонам. — Но нас здесь кто-нибудь может увидеть!— Неужели ты стесняешься показать всему миру, что ты меня любишь? — спросила она, и ее тонкие брови взвились вверх, когда она взглянула на него с вызовом. — Может быть, ты меня и любишь, но явно недостаточно сильно.— Я был бы счастлив сказать это всем, кто только хочет меня слушать, — объявил Дру с убежденностью. — Но я не могу допустить, чтобы кто-нибудь видел, как я проявляю свою любовь к моей восхитительной жене. Есть такие вещи, которыми следует заниматься наедине…Он замолчал, увидев, что откуда ни возьмись, со стороны ранчо к ним несутся галопом его братья, а Калеб, чета Кассиди и Хуберт мчатся со стороны города в наемном экипаже.Боже, этого ему еще только не хватало. Неужели мужчина не может побыть наедине со своей женой хоть пару минут, без того, чтобы все его родственники не присоединились к ним? Глава 39 Джон Генри и остальные братья Салливан осадили своих коней на полном скаку и взглянули на возлежащую чету. Не каждый день путешественники натыкались на парочку, отдыхающую на траве возле дороги. Это необычное зрелище заставило братьев улыбнуться.— В чем дело, Энди Джо? С тобой что-то случилось? — спросил Джон Генри с лукавой усмешкой.Лукавая улыбка появилась и на лице Дру, когда фиалковые глаза Тори с молчаливым вызовом глянули на него.— И точно, случилось, — усмехнулся он, поднимая голову и целуя Тори в губы. — Я безнадежно влюбился в свою жену. Теперь мне осталось убедить ее остаться со мной в Монтане. — Улыбка исчезла, и он стал вглядываться в сияющие глаза Тори. — Ты согласна, Чикаго?Не успела Тори ответить, как к ним подкатил экипаж.— Разумеется, она не останется в этом забытом Богом месте, — как змея, прошипела Гвендолин, вылезая из экипажа. — Этот первобытный человек тебе не пара, Виктория. Твой законный жених — Хуберт, а это нелепое замужество будет признано незаконным. Ты не останешься замужем за этим животным, и все. — Гвен повернула белокурую головку и посмотрела на мужа. — Эдгар, скажи Виктории, что она едет с нами домой.Все взоры обратились на Эдгара, а он неторопливо выпрямился и вылез из экипажа. С мрачным видом Эдгар подошел к Тори и Дру, лежащим в обнимку на краю дороги. Сцепив руки за спиной, Эдгар посмотрел на очаровательное личико Тори.— Тори, а чего именно хочешь ты? — спросил он. Гвен задохнулась от негодования.— Не спрашивай ее, Эдгар. Прикажи ей вернуться, — потребовала она.Дру посмотрел на Эдгара, заметив у него на лице то же выражение, какое он уже видел у него несколько раз до этого. Затаив дыхание, Дру ждал, переводя взгляд с Тори на Эдгара и обратно.— Тори, к тебе предъявляли требования с того дня, как ты и твоя мать приехали жить в мой дом, — сказал Эдгар. — Твоя мать никогда не разрешала тебе рассуждать самостоятельно или следовать велениям своего сердца. Скажи мне, что ты хочешь, и я выполню твое желание. Угрозы Гвен и Хуберта ничего не значат. С ними я разберусь сам.— Эдгар Кассиди. — Гвен раздулась, как обиженная жаба. — Ты что, с ума сошел?— Нет, Гвендолин, — ответил он, не отводя взгляда от лица Тори. — Я поддался тебе в последний раз. Мы с Тори объявляем о своей независимости.— Эдгар, если ты не придешь в себя, то я собираюсь… — сбивчиво произнесла Гвендолин, топая ногой.Эдгар вопросительно поднял свои широкие брови.— Что же ты собираешься делать? Оставить меня, как ты грозилась оставить Калеба, когда он отказался плясать под твою дудку?Его взгляд упал на Калеба, который тоже вышел из экипажа и смотрел на него в растерянности.— Потеря Гвен, Калеб, оказалась милостью для тебя. Любить ее до потери сознания было моим наказанием. Я не буду просить у тебя прощения, но я хочу, чтобы ты знал, насколько я сожалею, что причинил тебе столько страданий. Я надеюсь, что сейчас я стал лучше, чем был двадцать лет тому назад. Я думаю, что столь страстно хотел завладеть Гвен потому, что много лет не мог ее добиться. И как только мы поженились, я понял, что без нее мне было гораздо лучше. Моей единственной радостью была Тори, которая всегда вертелась у меня под ногами.— Я не собираюсь выслушивать эти оскорбления, — резко заявила Гвен. — Ты делаешь из нас посмешище, Эдгар, и я этого не потерплю!— Ты потерпишь, потому что шла к этому двадцать лет, — прорычал Эдгар. Его мягкая манера изменила ему, когда он посмотрел на свою требовательную супругу. — Я купил кое-какую недвижимость в Вирджиния-сити и собираюсь жить здесь в летние месяцы. А когда мои железнодорожные линии на следующий год протянутся дальше, я устрою свою штаб-квартиру где угодно, только не в Чикаго. Дом твой, Гвен, и, я надеюсь, тебе будет приятно бродить там одной.Тори понимала, что ей нужно проявить сострадание к матери, но она ничего не могла поделать. Долгие годы Гвен вертела Эдгаром, поступая всегда так, как хотела она. Гвен никогда не изливала любовь на Тори, а только снабжала ее длинным перечнем правил, как себя вести и что делать. По сути, она являлась скорее тюремщиком, поскольку была чересчур тщеславной, самовлюбленной и слишком заботилась о своем положении в обществе, чтобы быть хорошей матерью.Когда Дру встал и помог подняться Тори, взгляд девушки был направлен только на этого голубоглазого гиганта, который выжидающе смотрел на нее.— Скажи нам, что ты хочешь, Чикаго, — мягко попросил Дру. — Ты, безусловно, заслужила право сама принимать решения.У нее было такое чувство, что весь мир отошел куда-то вдаль. Тори смотрела на мужественное лицо, окаймленное темными, как ночь, волосами, в голубые глаза цвета бескрайнего неба Монтаны, и понимала, где она хочет остаться.— Я хочу, чтобы ты так же любил меня, как я тебя люблю, — прошептала она, проводя пальцем по морщинкам, окружающим его чувственные губы. — Как вечнозеленое дерево — всегда свежее, всегда молодое, я хочу испытывать это чудо каждый день, до самой смерти…Ее слова и тихий голос, каким она произносила их, заставили Дру невольно вздрогнуть. Его заворожили загадочные слова Тори о вечнозеленом дереве. Она действительно его любила, а он был слишком слеп, чтобы разглядеть это раньше. И как хорошо она выразила то, что он чувствовал к ней, даже вначале. Их каждое новое мгновение любви дарило такое безумное наслаждение, как будто происходило впервые. Мир менялся день ото дня, но чувства Дру к этой чарующей нимфе были постоянны, даже когда он отрицал их существование.Дру наклонился, чтобы поцеловать Тори и выразить свою нежность и привязанность к ней.— Я люблю тебя, Чикаго, и буду любить сегодня, завтра, всегда…— Тогда все решено, — сказал Эдгар, стараясь втолкнуть всех обратно в экипаж. — Виктория остается в Монтане со своим мужем.— Еще не все решено, — крикнул Дру вслед Эдгару. — Ты ей скажешь или я?Эдгар резко обернулся. Изумление было написано на его благородном лице. Он увидел, как Дру взглянул сначала на него, а потом на Тори.— Как ты узнал?Усмехнувшись, Дру еще сильнее прижал Тори к себе.— Как говорит Вонг, иногда я бываю совсем слеп, но иногда я вижу даже слишком хорошо.Никто, по-видимому, не понял, что Дру и Эдгар хотят сказать друг другу. Но это и к лучшему, так как они не собирались делиться информацией со всеми.— Может быть, позже, — сказал Эдгар, садясь в экипаж. — Дилижанс ждет, и Гвен с Хубертом хотели бы на него успеть.Эдгар, Гвен, Калеб и Хуберт сели в экипаж, а братья Салливан выстроились в ряд и проехали мимо Тори и Дру, насмешливо улыбаясь обоим. Наконец-то их старший брат связал себя с кем-то, кроме членов своей семьи. Наконец он нашел то, чего ему не хватало всю жизнь. Дело было не в том, что Салливаны не восхищались братом или не ценили все жертвы Энди Джо и то, что он сделал, чтобы обеспечить их благосостояние, но все четверо ждали, когда они смогут жить самостоятельно, чтобы никто ими не командовал. Теперь у Энди Джо была жена, которую не так-то просто держать в руках. На то, чтобы удерживать эту очаровательную блондинку от глупостей, у старшего Салливана уйдет все время.Когда Салливаны потрусили прочь вслед за экипажем, Тори с любопытством уставилась на Дру.— Ты не соблаговолишь объяснить мне, что за странный разговор был у вас с Эдгаром?— Может быть, это лучше сделать самому Эдгару, — тихо проговорил Дру, задумчиво глядя вслед экипажу.— Ну, скажи мне, — продолжала настаивать Тори, — что происходит?— Да ничего не происходит, — сказал Дру, пожимая плечами. — Я думаю, будет лучше, если мы вежливо попрощаемся с твоей матерью и Хубертом. Как бы плохо она с тобой ни обращалась, все равно она твоя мать.Тори подумала, что Дру прав. Его чувство ответственности опять возвращалось к нему. Но Тори было трудно чувствовать сентиментальную привязанность к Гвен, которая никогда не проявляла к ней и капли любви. Гвен и Тори были родными, но душевной близости между ними не существовало никогда. * * * И, конечно же, Гвен опять проявила свой несносный характер, когда Тори с ней прощалась. Она прочла дочери целую лекцию о том, насколько глупо ее решение остаться в Монтане с таким неотесанным болваном, тогда как она могла бы жить в праздной роскоши в Чикаго. Гвен ругала Тори за то, что она оставляет мать одну сражаться со скандальными пересудами, с которыми она, несомненно, столкнется, когда вернется обратно в цивилизованное общество. Это, а совсем не счастье Тори, как и всегда, было основной заботой Гвен.Когда дилижанс покатился по улицам Вирджиния-сити, плечи Дру облегченно расслабились. Он всегда жалел, что лишился родителей, но тут он подумал, что иметь таких, как Гвендолин, было не лучше.— Боже, как я рад, что все кончилось, — сказал Калеб, вздохнув с благодарностью.— Ты не одинок в своих чувствах, — пробормотал Эдгар, задумчиво глядя вслед дилижансу.— Это событие надо отпраздновать, — заявил Калеб. — Салливаны и я хотим по-настоящему приветствовать тебя в Вирджиния-сити и выпить за твои новые начинания, Эдгар.Эдгар вежливо поблагодарил его.— Я присоединюсь к вам через несколько минут. Но сначала мне бы хотелось поговорить наедине с Тори и Дру.Когда Калеб и Салливаны неспешно направились в гостиницу. Тори удивленно посмотрела на отчима. Эдгар неловко переминался с ноги на ногу.— Дру считает, что мы с тобой должны поговорить начистоту, хотя я не уверен, что это правильно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44